Мастер путей. Часть 4

Глава 18 Утро вечера мудренее

Занять Злату «чем-нибудь» оказалось делом нетрудным. Как я и предполагал, моя тушка явила девушке сразу две находки.

Во-первых, оная тушка воспринималась Бериславской-младшей как благодарный слушатель, которому можно и нужно подсесть на уши. Любой поток бредней стоически выслушивал, и даже иногда поддакивал, раскручивая бессмысленный на первый взгляд разговор.

Во-первых, оная же тушка на поверку оказалась ещё и особью противоположного пола. Какой бы диагноз душевной бестелесной хвори ни стоял у Златы, а светлейшая княжна с темнейшим умишком — засидевшаяся в девках красавица. Гормоны в её теле берут своё так или иначе, и реакция на наличие мужика под боком включается первобытная: завладеть его вниманием.

Оказалось достаточным буквально чуть подтолкнуть интерес собеседницы в необходимое русло, а дальше всё пошло, как по накатанной. Я даже особо не напрягался, пытаясь увлечь Злату бессодержательной, на первый взгляд, беседой. Девушка сама обратила на меня всё своё внимание до последней капли.

Алина, проснувшись окончательно и приведя себя в порядок, вышла из ванной, приняла у меня бразды управления неуправляемой сестрёнкой. Я, пользуясь наличием условного контроля над бесконтрольной мелкой, собрал вычищенную с вечера крупнокалиберную винтовку.

Не прошло и четверти часа с момента нашего пробуждения, а мы уже были готовы двигаться дальше и заниматься делами в порядке их приоритетов.

Алина посмотрела на часы.

— Скоро будет завтрак. Хоть сегодня разделишь с нами трапезу?

И перевела взгляд на меня.

— Нас уже девочки спрашивают, куда запропастился господин Мастеров. Уж не сбежал ли, ужаснувшись происходящему в доме.

Я хмыкнул.

Хотел бы посмотреть в глаза тем, кто такое додумались ляпнуть. Жопы у всех были бы красные от моего офицерского ремня.

— Перебьются, — бросил в ответ. — Если хотите меня отвадить, вам придётся придумать что-то пострашнее душевнобольной девчонки. Да, сегодня могу составить вам компанию. Злата уже ведёт себя спокойней.

Бериславская-старшая тепло улыбнулась.

— Ты себе даже не представляешь, насколько, Мастер… Что вычудила Злата — ещё признак отклонения, но, даже так, с ней уже управляется любая из нас в одиночку. Она уже немного более послушна и покладиста.

«Послушная» и «покладистая», явно слыша и понимая, как её нахваливают, повисла у меня на руке, игриво стреляя в меня глазками. Нет-нет, а уткнувшаяся мне в плечо мордашка беспокойной посылала заигрывающие взгляды в старой, как мир, детской забаве «я тебя вижу — я тебя не вижу». То Злата прятала личико в рукаве моего кителя, то настороженно, наигранно опасливо подсматривала исподлобья, мгновенно прячась обратно, когда ловила на себе мой взор.

Я притянул мелкую к себе и потрепал по и без того нечёсаной причёске.

— Умничка, — тёплый, аккуратный «чмок» в темечко. — Хорошо идём. Ещё неделька-две-три, и можно будет говорить о полной стабилизации хотя бы на время приёма препаратов.

Окинул Злату взглядом. Девчонка заявилась к нам в комнату едва одетой. Из всего облачения на ней — лишь короткая ночная сорочка, не доходящая даже до середины бедра. Что-что, а за общим столом в таком виде её вряд ли усадят.

— Одеть бы её, что ли? — спросил я в никуда, подумав вслух.

Алина потянула сестру к себе, нежно, но настойчиво заставив младшую отлипнуть от моей руки.

— Мы с девочками займёмся, — заверила напарница. — Пока подожди, пожалуйста, завтрака. Я передам, чтоб на тебя накрыли тоже. Если есть желание — можешь с родителями поговорить. Уверена, вам есть, что обсудить в преддверии экспедиции.

Шаловливая Злата по-своему истолковала ситуацию. Для неё всё было продолжением игры в одни ворота, в которую продолжала играть девушка, игнорируя наличие или отсутствие реакции окружающих. Бериславская-младшая, отлучённая от меня, поспешила укрыться за старшей сестрой. Типа, спряталась. И, лучезарно улыбаясь, исподволь подсматривала вполглаза в мою сторону, смотря, вижу ли я её. Понимая, что вижу, пряталась обратно, явно находя развлечение занятным.

— Пожалуй, так и поступлю. Увы, развлекать сегодня Злату не смогу: дел по горло. Но за приглашение к столу спасибо.

Рассчитывая подождать общего завтрака в гостевом зале, я направил к последнему свои стопы безо всякой задней мысли. Никак не рассчитывал заставлять кого-то тратить на мою персону свою драгоценное время иначе, кроме как по собственному на то желанию.

В зале, уже одетый по повседневному, с размашистой распашонкой печатной газеты в руках, сидел на одном из диванов светлейший князь Бериславский собственной персоной, по диагонали листавший развороты мышино-серого цвета.

По всей видимости, диоксид титана для отбеливания страниц в этой Империи не добавляют…

На моё буквально нечаянное появление на пороге зала княже отвлёкся, заметив меня краем бокового зрения.

— А! — хозяин имения тут же порвался и отложил своё чтиво, чем воочию продемонстрировал собственные приоритеты. — Александр Александрович, дорогой друг… проходи, не стесняйся! Я целиком и полностью в твоём распоряжении.

Я примирительно поднял руки.

— Тысячекратно прошу прощения, Святогор Тихомирович. Не хотел тебя тревожить. Искал укромный уголок, где бы притулиться. Извини, если побеспокоил.

Мужчина хмыкнул.

— Ничуть. За газетой удобно коротать время, это бесспорно. И, хоть говорят, что печать — лучший собеседник, порой даже она не поведает всего того, что в силах сообщить живому визави.

О, как. Меня мягко и ненавязчиво попросили поделиться свежими сведениями…

Интересно, а насколько допуск семьи Бериславских высок? Если родители Алины и Златы были осведомлены о потугах власть имущих призвать кого-то из иного мира для решения проблем их собственного — он, однозначно, немал. Но абсолютен ли? Есть ли что-то, что даже им знать не положено?

И хотя мне черепок мне нужен не только, чтобы в него есть, а ещё и думать, если мне нельзя было кому-то что-то сообщать, об этом надо было говорить сразу. Я не имею никаких ограничений в общении с Бериславским. На тот момент времени рассудил так.

— Было бы, о чём рассказывать, Свят, — я присел на диван супротив собеседника. — Уверяю, пока что сущая безделица. То с одним поговорим, то с другим познакомимся, то начнём готовиться к экспедиции… И всё это параллельно изучению твоих записей из дневника и устройству этого мира, включая Силу.

— И как продвигается? — с явно выраженным интересом спросил князь. — К примеру, Сила… Алина говорит, ты донельзя способный ученик.

— Врёт и не краснеет. А вот наша разноглазка действительно превосходный учитель. Даже такого отбитого на голову, как я, умудрилась научить. Её стараниями благодаря намедни освоил методу Берислава. Как оказалось, прокладывать Путь можно разными способами, и у каждого бывают свои pro at contra.

Бериславский кивнул.

— Воистину, девушка одарена умом. Добиться чина действительного тайного советника первого класса в её возрасте… Одного происхождения тут мало.

— Её происхождение уже никого не должно тревожить, — хмыкнул я. — Она на пару с предком освоила и осуществила таинство, считавшееся утраченным. Для меня всё очевидно, как божий день. Если я что-то не сумею усвоить из её уст, значит, что те знания нельзя передать и усвоить. Кажется, она способна научить и табуретку бегать галопом.

Светлейший князь неприкрыто расхохотался на весь гостиный зал.

— Отменно высказался! — оценил Святогор. — Подобной оценки дочери я ещё не слышал! А как ты внял моему наставлению постичь время? Марина готова для тебя в любое время дня и ночи.

— Внял отменно, — признался я. — Только времени найти, как раз, и затруднительно. Буквально давеча меня Морозова-старшая «Твердыне» обучила… Но факт моего овладения ею ты уже видел. В смысле, овладения «Твердыней», а не Морозовой.

Тихомирович рассмеялся ещё хлеще.

— А ты горазд вострить языком! — констатировал князь. — Многое бы отдал, чтоб заслушать твою аудиенцию с Великим Императором Всероссийским, да благословит Господь его правление. Ставлю на кон свою оружейную комнату против сломанного кайла, там было, чему заслушаться.

— К сожалению, острота языка против айнов не поможет, — вздохнул я. — Кое-что из моего арсенала должно помочь с ними справиться. Но, как оказалось, человек предполагает — а Господь располагает. На страницах твоего дневника нашлись подтверждения существования за Уралом тварей, коих в пору целой армией валить. А Сила их и не берёт.

Смех и веселие разом пропало с лица светлейшего князя. Лик его потемнел, а взор померк.

— Воистину, ратник. Нет хуже злодеяния, чем недооценить айнов. Будь моя воля, я бы постановил тебе познавать их даже вяще, нежели Силу. Но в твоём случае едва ли поможет и это…

— Есть данные, что айны сторонятся огня, — припомнил оговорку Ланы. — Можешь подтвердить? Извини, я ещё не весь твой дневник изучил. Скорость чтения вашей письменности гораздо ниже, чем я привык.

— Подтверждаю, — серьёзно кивнул Бериславский. — Пока мы жгли костры, вокруг не было никого. Стоило лишь разыграться непогоде или нам сняться с места, как мы ощущали присутствие иных. Та же айна, что вышла на нас… Её появление аккурат совпало с нашим отходом от места стоянки.

Довольно странно. Мне все расписывают айнов как безжалостных существ, истребляющих всё, к чему ни прикоснутся. Даже мне прочили кончину в пасти зверя, когда я рассказывал о стычке в Академии. Тут же выяснятся, что «безжалостные существа» пасуют перед пламенем. Что мешало тем же айнам за Уралом смести лагерь? Выйти стаей, долбануть неупорядоченной Силой, будучи полностью инертными к ответке… Почему вышла лишь одна сущность, да и то — после снятия базового лагеря? Почему ни до, ни после, а во время? И лишь в конце маршрута экспедиции, который последняя сумела покрыть?

Эти вопросы я не мог не задать Бериславскому.

— Ответ покоится в строках записей, до которых ты ещё не добрался, — кивнул светлейший князь. — Лично у меня сложилось впечатление, будто звери не боятся пламени огня. А… Почитают его? Не совсем то… С нами как будто держали дистанцию всякий раз, когда пылали очаги. Но, чем глубже продвигались, тем больше мы ощущали присутствие зверей. Видели издалека, слышали отголоски, натыкались на следы и останки… Но не более того. Лишь несколько раз пришлось прибегнуть к мощи орудий. И лишь единожды вышедшая тварь обратила супротив нас свой оскал. В тот день мы и приняли решение сворачивать поход. Мы сошлись во мнении, будто нас отваживали. Пытались не пустить дальше. Предупреждали, если угодно. Нам стоило больших трудов повергнуть одного противника. В том, что стая смела бы нас походя, мы не сомневаемся тоже.

Просто превосходно… Что это? Зачатки интеллекта? Коллективный разум? Чьё-то подчинение?

Вот в последнее, к слову, верится охотно. Особенно на фоне собственными глазами видимых камней-артефактов в черепах. Если это не прихоть природы, а результат чьих-то хирургических вмешательств, то всё встаёт на свои места. Кто-то направил слугу-айна, чтобы обратить вспять непрошеных гостей.

Но тут возникает иной вопрос. Почему их отпустили живыми? Сущность человека такова, что, сколь ни запрещай, а запретный плод сладок. Если нельзя пройти дальше — значит, там есть что-то вкусное. Значит, туда надо вернуться. И с куда большими наличными силами, чтоб наверняка. Я бы на месте тех, кто, гипотетически, управляет зверьём, положил бы экспедицию в сырую землю. Вместо этого, людям, почему-то, дали уйти. Нелогично.

Светлейший князь многозначительно хмыкнул, когда я указал на этот момент собеседнику.

— Суровый ты воин, Александр Александрович. Хоть речи твои кровожадны и жестоки, но доводы осмысленны и непротиворечивы. Если под таким углом смотреть… Действительно, странно. Неужели в твоём мире все ратной службой обременённые мыслят подобными категориями?

— Не могу знать, — честно признался в ответ. — Это лишь моё суждение. Не навязываю его никому.

И поспешил перевести тему.

— С прокажёнными та же история? — спросил князя. — Я знаю лично лишь одну. Со слов, они унаследовали от айнов многие черты, включая аномалии в развитии, облик, живучесть, выносливость и память. Огня они сторонятся также, как и звери?

— Почти все, — подтвердил Бериславский. — Мы до сих пор не знаем, откуда они появляются. Почти всех находят в сравнительно малом возрасте, когда они не могут ничего сообщить. Но обучить их пользоваться очагами… Для многих это остаётся непосильной задачей. Те же из прокажённых, кто склонен к Силе подчинения огня, стараются избегать её использования. Но многие покоряют это чувство и спокойно сосуществуют с огнём.

Надеюсь, Лана не из тех, кто бежит от огня, как бес от ладана. Если мы и впрямь окажемся в одной упряжке и будем тянуть лямку одной задачи, не хотелось бы, чтоб хвостатая прозябала где-нибудь на отшибе лагеря, пока остальной личный состав греется у костра. Надо будет этот вопрос обсудить ещё «на берегу».

— Я так понимаю, — осторожно поинтересовался Святогор. — Что с Ланой… Девушкой из прокажённых… Вы сумели найти общий язык? Она открылась тебе как своему спасителю. Дала доступ к тому, о чём даже среди себе подобных прокажённых стараются не говорить, считая свои видения бредом горячки. Можно ли сказать, что Лана не ошиблась?

— Абсолютно, — буркнул я. — Протопопов мне задал тот же вопрос. Разве что был более прямолинеен с его постановкой. Скажу и тебе. Мне всё равно, кто такая Лана. Представитель моего нанимателя хочет, чтобы мы числились в составе одного подразделения и выполняли одну задачу. Мне за это платят. Кого мне соратники запишут — всё равно, пока за это будет поступать оплата. Хоть прокажённую, хоть демона. Пока что я не вижу причин, почему мы не должны сработаться. А предрассудки вашего общества мне ещё предстоит изучить.

На минуту в гостином зале повисла тишина. Бериславский переваривал услышанное.

— Я слышал, что ваше духовенство порицает кровосмешение. Особливо разных видов. Но тут уже впору включить святошу и спросить их всех и каждого: а есть ли вина прокажённых в том, что они явились на свет таковыми? Своею ли волею избрали свой земной путь, и свой облик, и судьбу свою? Сами ли навлекли на себя гнев людской, аще словом, али делом? Так что или кого они порицают? Кровосмешение? Или без вины виноватых, плоды от древ? Может, имеет смысл обратить своё порицание на тех, что их таковыми создал? Я простой наёмник, Свят. И мне платят за то, чтоб я делал свою работу. Встревать в философские диспуты мне не с руки. Но я буду делать свою работу с каждым, кого мне поставят в соратники, покуда от него больше пользы, чем вреда.

Так бы и продолжалась бы наша беседа до каких-то хвостатых времён, если б в один прекрасный момент нас не пригласили бы к столу.

Наш диалог прервался с появлением в гостевом зале Бериславской-старшей.

Алина в уже примелькавшемся рабочем сарафане, скрутив на затылке волосы, чтоб не мешались, появилась на пороге также, как получасом ранее это сделал я.

— Батюшка, — обратилась степенно напарница. — «Мастер»… Пойдёмте трапезничать. Ждём лишь вас.

«Кушать подано. Садитесь жрать. Пожалуйста», — промелькнула в уме хрестоматийная цитата из моего родного мира.

Что ж. Пустое брюхо к ученью глухо, а мне ещё тонну тонн информации об этом мире всасывать, да в преддверии экспедиции мозгами шевелить.

Приятного нам всем аппетита!