Мастер путей. Часть 4

Глава 1 «А что, так можно было, да⁈»

Московская губерния

Имение Бериславских

Вечер дня ознаменовался затихающим буйством событий: я оказался в комнате Алины, оставляя за спиной всё то, что умудрилось приключиться с нами за всё время с момента перемещения в этот мир.

Проброс Путей оказался той самой имбалансной фишкой, благодаря которой оказалось возможным на корню сломать об ногу любые представления о расстояниях и затраченном на их преодоление времени.

Пара часов хода из Оболенска до деревни Бериславских? Ехидное пренебрежительное фырканье. Миг — и я, заперев изнутри дверь своего расположения, забрав с собой оригинал дневника Бериславского, перемещаюсь за пару сотен километров и оказываюсь на месте. Удобно-с.

Семейство, включая прислугу, уже отужинало. Со столов убрана опустевшая посуда, лишней порции не осталось, но это и понятно. Хорошие хозяева не допускают перерасхода продуктов и не готовят с три короба. Рассчитали объём пищи на едаков, и приготовили исходя из числа голодных ртов за столом.

Но это я как-нибудь переживу. Мне не привыкать жить впроголодь. От того, что один раз не поем перед сном, в бозе не упокоюсь.

Надеюсь.

Уже зашло солнце и на улицу опустилась ночная темень. Алины в спальне ещё нет, из-за двери ванной комнаты не плещется вода. Значит, девушка ещё не ложилась спать. Значит, должен найти её где-то неподалёку. Возможно, даже в комнате сестры.

Сказано — сделано.

Вышел из комнаты Алины, и, не встретив никого в коридоре, прошёл до соседней двери, чья створка была приоткрыта. Заглянул в проём и увидел Злату, бережно уложенную и уютно устроившуюся в своей постели.

Чистые, не успевшие запачкаться золотистые волосы шелковистыми ручьями растекались по бордовой наволочке подушки.

Темно-бордовое одеяло, в тон балдахина, укрывало её, лежащую на боку и закутавшуюся по самые ушки.

Безмятежное выражение лица Бериславской-младшей заставляло бесконечно благодарить Всевышнего, что девушка хоть немного утихомирилась.

Если в последний раз, когда я видел её спящей, болезная вертелась во сне юлой и не могла нормально лежать, то сейчас она почти сравнялась с эталоном спокойствия.

Лишь изредка под одеялом в короткой мимолётной судороге дёргалась ножка, указывая на какую-то побочную реакцию нервной системы и опорно-двигательного аппарата, вызванную приёмом препаратов.

Над ней стояли Алина, спиной ко мне и входу, да Берислав, по ту сторону кровати и ликом ко мне.

На вытянутой руке древний старец в своём балахонном облачении держал ни хрена ни разу не лёгкий боевой посох, который простёр над Златой. Пальцами другой руки исполнил какое-то сложение, и держал его перед собой, согнув локоть.

Бериславская-старшая же ноши не имела, но, стоя в рабочем повседневном сарафане, распростёрла над сестрой руки.

По всей видимости, исполняли некий ритуал. Свидетельством тому было едва уловимое, но заметное сияние, витавшее над Златой. Похожее наблюдалось, когда разноглазка напитывала Силой мой борт.

Я не стал прерывать исполнителей. Хрен его знает, чем это может обернуться. Может, просто обматерят, на чём свет стоит. Может, дед инсайд своей палкой-дубалкой огреет по безмозглой черепушке, дабы впредь неповадно было. А, может, случится большой барабум отсюда и до Дальнего Востока, разнеся присутствующих на сотни маленьких колдунят.

Тем паче, что долго ждать не пришлось. Буквально несколько минут: я даже не успел заскучать. Правда, понять смысла действа тоже не сумел. Было похоже на то, что Берислав вытворял над нами с Ланой. Но однозначно утверждать не берусь.

Наконец, сияние стихло. Опустила, если не сказать «уронила», руки Алина. Медленно и вообще без каких бы то ни было признаков видимой усталости, опустил свой дрын дед инсайд.

Старец обратил на меня свой острый взор глубоко посаженных глаз, заметно окрепший после того, как древний маг свалился без сил из-за моего призыва.

— На ловца и зверь бежит, — молвил Великий Архимаг Путей. — Никак, на ночлег постоять явился, гридь? Подсобить пришёл, али нужда какая по учению прижала?

Алина обернулась, проследив за взглядом предка.

Увидев меня, разноглазка улыбнулась.

— Да какая разница, зачем явился… — тепло проронила она. — Этому гостью в нашем доме всегда рады.

Светлейшая княжна шагнула ко мне, простирая объятия, прильнула и крепко обняла.

У меня не было ни возможности, ни повода отказать девушке во взаимности.

К слову сказать, общаются твёрдыми уверенными голосами. Даже не таятся при спящей. И настроения обоих далеки от прискорбных или панических. По всей видимости, дела в этом доме если и не идут в гору, то, как минимум, не катятся под откос.

— Без происшествий? — спросил я, обнимая Бериславскую-старшую. — Всё добре?

Алина предпочла молчаливые обнимашки ответу на поставленный вопрос. Вместо низкорослой помощницы подал голос Берислав.

— Благодарствуй, ратник. Твоими молитвами да деяниями. Болящая подаёт надежды на благополучный исход.

Действительный тайный советник подняла голову и посмотрела на меня снизу вверх.

— Злата уже которую ночь подряд крепко спит и не буйствует. В доме тишина, какой не слышали лет десять.

— А как родители? — поинтересовался я. — Тоже отдыхают?

Если бы излучаемая очами разноглазки теплота была осязаема, под её лучами растаяли б льды Плутона, буде он стал известен местным астрономам. Ещё ни одна девушка или женщина не одаривала меня настолько тёплым взором, который нельзя сравнить ни с чем. Ни одна благодарность за содеянное не идёт ни в какое сравнение с тем, что сейчас плескалось в разноцветных глазах Алины, что были краше самых красочных озёр.

— Ты себе даже не представляешь, — прошептала она. — Я даже не помню, когда в последний раз их видела такими… Заправляют делами как тяжеловозы. Сила хлещет через край. С утра до ночи в работах и даже не отдыхают. Им как будто вновь по двадцать!

О, как.

Нет. Я, конечно, подозревал, что простой качественный отдых со снотворным и таблетки «от головы» способны возвести производительность труда на качественно иной уровень. Но чтоб настолько… Если пациенты заставляют восхищаться своей трудоспособностью окружающих — значит, дело, однозначно, того стоило.

Главное не переборщить. Следующий шаг — и от поразительного трудолюбия недавних немощных начнут шарахаться в испуге, уступая дорогу и не мешая работать, рвать и метать.

— Ну, и аллилуйя, — подытожил я. — Рад, что у вас всех всё хорошо.

Про Берислава спрашивать не стал. Его состояние и без того очевидно. Раз он взялся за свой боевой колдовской дрын и колдует им направо и налево, значит, неделя залегания на своеобразном больничном дала свой результат. Древний дед инсайд оклемался и готов к нормам трудовым свершениям.

Алина отслонилась от меня и повернулась к кровати, посмотрела на младшую сестру.

— Думаю, тебе будет небезынтересно узнать, что днём поведение Златы также стало более мирным, — тихо проронила разноглазка. — Всё ещё мечется из стороны в сторону, но уже, хотя бы, может ходить пешим ходом, а не только лишь бегать. Стала замедляться речь. Увы, поток её слов всё ещё является бессмысленным бредом. Но ведь ты предупреждал, что не стоит ждать исцеления за один день.

Новости сугубо положительные.

Приблизительно в таком ключе я и ожидал развития событий. Сначала — небольшое улучшение, за которым, подобно снежным комом, будет нарастать спокойствие, самоконтроль и вменяемость. Позже, сильно позже, через пару-тройку недель должна появиться способность управлять своим поведением, хотя проблески разума и самосознания должны будут забрезжить на горизонте уже через неделю после начала приёма препаратов.

Правда, стоит держать в уме, что эти значения весьма и зело условны. У Златы жёсткий дефицит массы тела. На её практически детский организм любая химия, органическая или синтетическая, будет действовать намного более бронебойно.

— Я рад, — также тихо отозвался в ответ. — Лечение только начато. Но всё ещё впереди. Не поясните, чем вы двое тут занимались?

Алина подняла правую руку и раскрыла ладонь. Над ней, едва уловимо, но с ощутимой, различимой глазу яркостью начало теплиться уже виденное ранее сияние.

— Твоими стараниями моё тело восприняло Силу, — отозвалась разноглазка. — И не просто окропилось ею, но и омылось полностью, и до краёв испило её. Грешно не воспользоваться подобным. Мы с дедушкой Бериславом провели один из ритуалов, призванный ускорить становление на ноги. Он неэффективен в долгосрочной перспективе, ибо Злата, как и я, родилась с дефектным накопителем. Её тело не принимает Силу, позволяя ей свободно утекать прочь. Но, пока Сила протекает через тело, самочувствие заметно облегчается.

«Интересное явление», — подумалось мне. — «А это будет действовать только на телесные повреждения, или же на душевные хвори тоже сказывается? Хотя… а почему нет? Сила нематериальна. Душа, вроде бы, как, тоже. Не, вряд ли. Поражение психики — это нарушение обменных процессов в головном мозгу на химическом и электрическом уровне. Тут не до бестелесных материй. Или же… постой. Химия и электричество, так-то, тоже не то, чтобы имеют материальные тела…».

Слишком мало в меня вложили медицинских знаний, чтоб философски рассуждать на такие темы. В общих чертах понимаю, откуда у чего ноги растут, но даже такой элементарный вопрос, как первопричина психического расстройства с ходу раскрыть не могу. Необходимо поднять специализированную литературу. Тогда и только тогда сумею дать внятный ответ.

— Энергозатратное должно быть дело, — пожал плечами я. — Но благое. Сильно устали?

— За наше здравие не тревожься, воин, — проронил Берислав, поглаживая свою бороду.

Мне кажется, или она ещё длиннее стала?

— Ты бы о своём лучше опекался. Почто младое тело своё неволишь? Тебе на покой давно пора. Повелевать Силой на должном уровне ты покамест не горазд. Упиваясь из корыта, лишь черпак в себя вбираешь, всё прочее же проливаешь мимо. Али не чуешь ты, как тебя истома гнетёт?

Уставшим себя точно не чувствую, если об этом спрашивает старец.

— Увы, старче. Не чую. Хоть нынче в ночь готов пахать до обеда, коли нужда заставит.

Алина окинула мою тушку придирчивым взглядом.

— Дедушка прав, — констатировала она. — Сразу не заметила, но… у тебя Сила прерывисто пульсирует, прорываясь наружу. Ты не справляешься с её подавлением, и она, пользуясь твоей усталостью, стремится разойтись вширь. Чувствую это даже я.

Ого.

Нормальное такое предъявление.

Это что же выходит? Местные могут чувствовать это самое ваше биополе? И по нему людей лечить? С последним — не факт. Но то, что я нормально не сплю с тех пор, как оказался в этом мире, почуяли и древний маг, и наследница затерянных знаний.

Может, и впрямь поумерить пыл? Всех геройств за день всё равно не совершишь, даже, если б стояла такая цель.

Может, и впрямь опочивать отправиться?

Я пожал плечами.

— Вам виднее. Видимо, на каких-то внутренних резервах держусь. Ежели спать отправляете — то я не против. Утро вечера мудренее.

От того, что спрошу про рисунки Ланы утром, никто, надеюсь, коней не двинет. А утром, глядишь, застану главу семьи с супругой. Может, даже их спрошу кое о чём. Вероятно, Святогор сумеет опознать какие-то локации по характерным географическим ориентирам.

Опять же, Берислав. Алина упоминала, что древний дед инсайд шароёжился повсюду в поисках следов магии Путей. Может, и его нелёгкая заносила за Урал?

Но на дворе уже ночь. Утром буду трахать всем мозги.

— Ступайте с миром, — кивнул нам Берислав. — Поутру тревожить вас не станем. Аз же сам над страждущей постою.

Разноглазка повернулась к великому предку.

— Только не переутруждай себя, пожалуйста, — попросила она. — Злата хорошо спит. Негоже загонять себя почём зря.

— Спит-то, Злата, может и хорошо, — взгляд старца чуть потяжелел. — Да токмо сон сей не простой, а напускной. Мне неведомы снадобья, что так крепко усыпляли бы буйных. Кто знает, яко оно обернётся?

Тут Берислав прав. Дефицит массы тела никуда не спишешь. Да и Оксанка предупреждала, что с этим надо быть поосторожнее. Накопительный эффект у этих препаратов довольно злой. От передозировки и взрослый мужик может откинуться. Тут же — буквально ребёнок, только-только вышедший из пубертатного периода. Да ещё и дохлый, как узник концлагеря.

— Ежели что — так ты не вали всё на себя, — предупредил я. — Бей в набат тревогу. Если со Златой что и случится — сами вы это вряд ли исправите. Нужны будут технологии моего мира.

Великий Архимаг Путей перевёл свой взор на меня.

— Потому и глаголю вам опочивать с миром, — произнёс старец. — Никто не ведает, когда понадобится твой лекарский дар. А душ и хворей врачеватель умом должен быть твёрд и памятью своей крепок. Ступайте, молодые. Далее я сам управлюсь.

Таким образом нас ненавязчиво попросили не мешаться.

Ну, что ж. Сон полезен для здоровья, а здоровье надо всем ©. Вон, даже Злата, и та спит, пусть и под препаратами.

Мы с Алиной отошли до её комнаты, где девушка прикрыла за нами дверь.

Беззвучно скользя по напольному ковру, пересекла комнату, закрыла раскрытое окно и задвинула шторы.

Сопровождая взглядом точёную фигурку разноглазки в сарафане, я не мог не отметить, как к нам вернулась действительный тайный советник первого класса Бериславская. Та мимолётная слабость, которую позволила себе Алина, исчезла, будто бы её и не было вовсе. Девушка, буквально сутки пребывавшая в истерике и залившая мне весь «плитник» горючими слезами, рыдавшая мне в «броню» в голос до подкашивающихся ног, ныне вернула себе твёрдость походки и голоса.

Движения её стали прежними. Вернулась уверенность, резкость, жёсткость. Голос окреп и перестал отдавать грудными реверберациями. Высохла влага в уголках глаз, взор опять стал отдавать командирскими нотками. Из напарницы никуда не делась заботливая и любящая старшая сестра. Но глубоко в самосознание была загнана истеричная натура, в приступе неописуемого отчаяния позволившая себе свалиться в эмоциональную яму. Поняв, что конец света отменяется, соратница стала чуть ли не самоуверенней, чем была до того.

То ли она безоговорочно верит в исцеление младшей сестры, то ли она, что называется, «перегорела».

Вот последний вариант был бы менее предпочтителен, если честно…

Алина, подобрав полы сарафана, вернулась к своей кровати и села на край, любезно предложив разделить с ней одр. Жестом напарница показала, что я могу не искать в ногах правды, которой там нет, и присесть с ней рядом, за компанию.

— Рассказывай, «Мастер», — улыбнулась она. — Как прошло, чем занимался?

— Да, ничем, в общем-то, — пожал плечами я.

Стопку с рисунками Ланы отложил на стол девушки. Сам же прошёл до её постели и приземлился рядом.

— Самое главное, что произошло — перетёр с Саней за жизнь.

Бериславская нахмурилась.

— С каким таким «саней»? — переспросила она.

— Сан Саныч, — пояснил я. — Ваш кормчий. Ну… царёк местный. Император он, вроде.

Напарница с укором посмотрела на меня.

— Вот ни капли в тебе уважения, наёмник, — припечатала она. — Ладно, Ростислав Поликарпович… Хотя, за такое обращение с офицером, с полковником, даже каторги с плетьми мало. Но Великий Император Всероссийский…!

— Благословляй его правление, сколько заблагорассудится, — хмыкнул я. — Но он не сильно-то и возражал.

— Что значит «не возражал»…?

Голос девушки моментально осип.

— То и значит, — пояснил я. — Мы с ним прекрасно пообщались. Я к нему на «ты», и он «выкать» мне не стал. Я к нему «Сан Саныч», и он ко мне «наёмник». Нормально. Не родственные души, конечно, но общий язык нашли сразу.

Разноглазка пошла в разнос и взвинтилась на ровном месте.

— У вас все наёмники такие хамовитые⁈ Великого Император — на «ты»⁈ Да ещё и так фамильярно⁈ Где твоё уважение, наёмник⁈

— А с чего мне его проявлять? — переспросил я.

Правнучка Великого Архимага Путей подавилась заготовленными эпитетами.

— В смысле…? — мордашку низкорослой напарницы перекосила мина непонимания.

— Зачем мне это делать? — пояснил ей. — Ну, уважение проявлять. Чтобы я проявлял уважение к человеку, его в моих глазах необходимо заработать. Показать мне, чего он стоит на самом деле. Вот, к примеру, Берислава я уважаю. За тысячу лет не только разума не лишился, но и по сей день созидать горазд. Тебя я уважаю. В свои двадцать лет знаешь столько, что иному и в сто не понять. Твоих родителей я уважаю. Выдержать такой ад, который свалился на вашу семью… это ни с чем не сравнимо. Преклоняю колено перед стойкостью духа твоих домашних. А царька вашего мне за что уважать? Я его только один раз в глаза и видел.

Девушка в неподдельном шоке немо шевелила губами, силясь что-то сказать.

— Но… Император… Великий… монарх…!

— И что с того? Я должен лебезить перед кем-то исключительно на основании занимаемой должности? Этого нет в перечне пунктов заключённого мною контракта. Вам нужен мальчик на побегушках, который вытягивается по струнке и щёлкает каблуками? Не того призвали. Я пошёл домой. Для тебя он, может, и великий монарх. А для меня он — ровесник, который себя ещё никак в моих глазах не показал. Вот, узнаю, чем он дышит, тогда, быть может, и проникнусь уважением к его августейшей персоне. До тех пор буду относиться так, как привык относиться к сверстникам в своём мире. Тем паче, что он, особо, и не против.

Бериславская вся обратилась в немой вопрос. Весь взгляд напарницы, который был обращён на меня, только и вопрошал: «А что, так можно было, да⁈».