Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия

Глава 2 Магическая

❝ Пыль грязнит пуды бумаги.

Книги жмутся и растут.

Вот они, антропофаги

Человеческих минут! ❞

Саша Черный

Медей чинно покинул кабинет под слегка растерянным взглядом рыжеволосой пучеглазки. Оставаться наедине с лохматой надоедой не хотелось. Еще припашет его к другой работе. В отличие от отродья, он далеко не так гениален в сачковании и подхалимстве, чтобы избежать начальственных нападок.

Медей вышел за порог и моментально вздрогнул, будто попал в другой мир. Он вывалился в стылую каменную кишку, точно из машины под автостраду. Пустой коридор уходил вперед дорогой приключений и скрывался в полумраке. Где-то там, беспечным авантюристам стреляли в колени, а выживших назначали наставниками и отправляли в персональный котел — к злобным детям в Академию.

Он засвистел бессмертную классику, чтобы разогнать атмосферу готического романа постмодернизмом и другими ругательствами.

— Акулёнок я туруруру, акулёнок я туруруру, акулёнок туруруру. Я — малыш.

На фоне местных даже не акуленок или малыш, а гнилая колода, но под мотив попадает плохо. Лучше тогда орать хриплым голосом: «Все идет по плану». Так и дошел до своих покоев на втором этаже, через лестничный пролет с личными комнатами первых курсов и через другой — со вторыми. Учительская на первом, в закутке коридора между обеденным и малыми лекционными залами для первашей. Тертые калачи ошиваются в башнях для третьего курса, работают там по индивидуальным программам. Лекции им читают как приглашенные маги, так и местные.

Отродье не просил о лекции никто и никогда, а из башен гнали под разными предлогами.

«Вот ведь лох педальный, неужели я не заслуживаю лучшего тела? Лол, нет. Конечно, не заслуживаю. И смайлики черепа сюда для смеха».

Пока шел, архитектурой не впечатлялся. Тупа замок, только вместо гобеленов ковры из советского детства с рабочей рунической вязью, а живых картин — агитплакаты-гобелены типа: «не суй пальцы в портал кромешников» или, там, «труп украл свободный? Гнев познал народный!»

Иллюстратор новеллы очень любил эту хрень клепать и чтоб рожи перекошенные, как будто трусы натерли. Короче, кто играл в Хогвартс Легаси, тот в цирке не смеется, в смысле ничему не удивляется. Он вот не играл и все равно не удивляется. Коридоры как коридоры. Даже квартирный вопрос не испортил, бо пустующих аудиторий больше, чем добровольных узников местной сычевальни.

Он слегка запутался, несколько раз прошел мимо нужной двери, пока память отродья не толкнула к небольшой арке у самой лестницы. Там Медей приложил ладонь к массивной двери — дерево потеплело, он потянул на себя дверную ручку и оказался внутри.

«Да-а, личный кабинет тире спальня оборудован кучеряво, вопросов нет».

Не меньше двадцати квадратов чистой фэнтезятни. Есть кровать; стеллаж с магической ерундистикой из тех, что не портится по банкам, склянкам да амфорам; шкаф с кучей плащей общего для Академии фасона и вырвиглазной эмблемы не то лямбды, не то теста Роршаха; неожиданно волшебный горшок под кроватью.

Не тот, который: «горшочек не вари», нахрен надо такое варить. Ночной горшочек, для полуночных серунов и любителей арбуза перед сном. Очищается сам, как видно из памяти отродья и трех гравюр-инструкций на самом агрегате. А еще Медея ждал аналог холодильника с кучей приготовленной еды. Палец прошел сквозь блюда. Облом. Холодильник с иллюзорными голограммами кучи приготовленной еды.

Зачем? ЗАЧЕМ⁈ О. Вот, зачем.

А интересно придумано. Тыкаешь пальцем и садитесь жрать, пожалуйста. За небольшой стол с тремя неожиданно удобными креслами, похожими на детский стульчак. Контракт с местной столовкой — вещь посильнее Фауста Гете. Особенно, если ночью пожрать захочется. После горшка, ага. А вообще, ученики, вон, ножками хавать топают. Хотя и сами наставники иногда — ужин и завтрак обязателен для всех. Жаль, алкашки в комнате нет. Отродье не любило пить: вылезали слезы от собственной никчемности.

Медей прошелся по остальной комнате с видом туриста в отеле Абхазии: ясно, что обсчитали, но где? Пока все выглядело на удивление прилично и опрятно. Огромное окно с видом на сад, теплицы и черный вход в школу, чтобы палить студентов с запрещенкой. Приятно. Первый плюс идиотской реальности — панорама от пола до потолка. Второй — зуд угрюмого обывателя от скрытого в себе волшебства. Пошутил бы про «дружба это магия», но в прошлой жизни не завезли даже такой.

Последним писком моды в комнате оказался огромный магический верстак со слоем пыли, потому что местные уборщики место работы магов не трогают. Как и сам маг, ага. Чертово отродье.

— Ну, начнем, помолясь.

«Итак, что мы знаем о магических способностях скудоумка?»

Из новеллы — смех, грех да брезгливое недоумение. Медей умер очень плохо: пытался разжалобить самовлюбленного вторженца на глазах шокированных учеников, на нервах лажанул с элементарным щитом, проходят в начале первого курса, сдох от «повышенной червивости».

«Ладно, саму смерть можно переиграть. Кинусь в ближний бой, отчекрыжат башку и нормально. Только закинусь обезболом до этого».

Так. Думать о смерти плохо, пошел на хер, Платон. Успеется. Пока сосредоточимся на приятном. Ладонь окутала радужная пленка, как бензин на поверхности лужи. Сочи, это ты?

Самое главное заклинание мага. Ладно, самое главное — это огненный шар. Которого тут нет. Да и в задницу его! А здесь — второе самое главное заклинание мага — Вард. Нет, не тот вард, который ставят в онлайн играх, а нормальный, из раздела личной защиты. Вард, по сути, чистая магия, не заклинание, а заготовка под него.

Пленка растянулась между рук, повисла мысленным усилием на уровне груди. Слабенькая, зато универсальная защита. Спасет от криворуких всплесков, неприятных сглазов, удара кулаком неподготовленного человека. Чем сильнее урон, тем больше вытянет маны из пользователя. Само по себе неэффективное, но надо же с чего-то начинать?

Отродье пользовалось им отвратительно: он мог создать его только руками, хотя любой нормальный маг третьего круга (ранг трети выпускников из тех, что поталантливее. Самые лучшие получают и четвертый) создает Вард мысленным усилием где угодно. И не мысленным тоже. Инстинктивным, без вмешательства сознания.

Поэтому с ним так все носятся. Внезапно, на фу-фу, нормального мага не убить: пленка отразит урон, если он не перегрузит весь резерв колдуна. Что тоже возможно — читай литры горьких соплей, вылитых в книги почтенными старцами о неэффективности спелла. Целая школа защиты потом пляшет от модификаций Варда. Отродье использовало простой, верный и безыскусный Вард Регул, который сорвался от паники в момент смерти.

Что за бестолочь…

Так. Вопрос. Стоит ли ему сидеть и дрючить изначальный Вард до уровня выпускника? Слишком скучно — нафиг. Хотя побаловаться интересно.

Следующее из Великой Четверки — Алу. Пафос наше все, ну да ладно. Алу — это вся стихийная магия. Их там десятки разных, от стандарта, вроде земли и огня, до редких, используемых злодеусами злеями — стихия перехода, стихия взгляда, стихия солнца.

Медей обратился к воспоминаниям. Да, стихия у тела имелась, причем неплохая — металл. Собственно, поэтому тот украденный проект не разорвал его на клочки, а выродился в нечто любопытное.

Снова вызов пленки.

Усилие перестало быть комфортным. Чувство, как будто ржавые петли внутри пытаются со скрипом распахнуть форточку. Прорубить окно по примеру Петра не получается, однако пот на лбу выступал не зря — пленка стала отливать металлическим блеском. Добавление стихии в заклинание прошло успешно. Такое случалось не всегда. Зачастую — происходило с непредсказуемыми последствиями, особенно в первый раз.

Медею повезло: металл идеально ложился на щит, пробовать остальное отродье почти не пытался. Да и прямой контроль не использовал. Металлический щит активировал примитивным заклинанием Вард Алу. Интересно, что Вард Алу — это стихийный щит, где «щит» на первом месте. А вот Алу Вард — это защита стихии, где именно «стихия» на первом месте.

Отродье боялось экспериментировать, зато Новый Медей моментально скастовал реверсивное заклинание. Алу Вард мгновенно вытянул шестую часть резерва, оставил резкую боль в запястьях и, почему-то, деснах нижней челюсти. Воздух вокруг него помутнел, сделался грязным и темным, как во время смога или пылевой бури

Металлическая пыль.

Довольно неплохо. Причем, гораздо более перспективно, чем просто усиленный металлом щит Вард Алу.

«А ведь я так и представлял себе подобную защиту. Вернее, это единственный адекватный вариант в голове, кроме анимешной херни гигантских щитов, гигантских кольчуг, гигантских ворот или логичной, но слишком затратной сплошной сферы из жидкого металла. Хм. Неужели магия завязана на желания и более интуитивна, чем мне казалось?»

Он вспомнил несколько странных моментов из новеллы. Одним из самых показательных был:

Один затупок, романтический интерес главгероини, постоянно бредил супер сложным семисоставным заклинанием анимированного воина из своей стихии льда. Перед очередным боем он отчаялся, попытался воплотить его на голом контроле Алу и буквально взорвался изнутри. А потом вся вытекшая кровь замерзла в автономного голема-рыцаря и тот даже внес лепту в битву. Гораздо меньшую, чем мог бы его хозяин.

«Бойтесь своих желаний, черти. Особенно если вы — гребанные пубертатные подростки в новелле с высшим возрастным рейтингом исключительно за жестокость. А мне нужно почитать теорию. Дьявол, на что я трачу жизнь этого ничтожества? Ищу, где почитать учебники. Личный ад существует».

Кроме использованных заклинаний, имелось еще несколько мелких фокусов, но Медею надоело, и он пошел дальше. Следующее заклинание — единственное, которое давалось бывшему владельцу на тройку с плюсом, а не на психический крик шокированного учителя.

Гинн.

Атакующий потенциал. Аналог воздушного кулака из богомерзких четвертых «Героев» в чистом виде сырой магии. Ну, по эффекту, скорее воздушный таран. Хм, таранчик? Просто выброс силы в пространство, а Гинн — точка его фокуса. У отродья даже имелась своя фишечка на основе этой школы. Впрочем, Медей решил не шмалять роем металлических стрелок Гинн Алу Сфагиазе по персиковым обоям и деревянным вставкам редких пород деревьев.

Он не любил рытвины. Особенно на своем лице. Отродье имело до обидного чистую кожу. Жаль, нельзя оставить тут гены чисто физических данных и унести с собой в посмертие все остальное.

— «Гардеробщик Морфей / мое тело прими / словно старый пиджак»… — он попытался качаться на кресле, однако то стояло, как влитое.

Магия успела надоесть: болезненные всплески от экспериментов, понимание, насколько низким оказался уровень отродья. Всем интересно обнаружить себя архимагами, но мало кто захочет вкалывать в облаке гнусных подхихиков от талантливых малолеток. Даже ради магии. Впрочем, Медей согласен и на такие условия. Только… серьезно, зачем столько дурного многообразия в магии и ее модификациях? Ах, да. Самое западное королевство. Напоминает

Была одноэтажная Америка, а стала многогендерная. И многонациона… тьфу, то есть, многорасовая. Благо, в новом мире всякие черноснежки не бегут лутать берлоги законопослушных гномов.

Медей помассировал виски. Снова залез в иллюзорный холодильник. Алкоголя за последний час не прибавилось. Плак-плак. И как преподы здесь расслабляются? Может, есть магическая шмаль? Ладно, времени все равно осталось немного. То есть много, но на остатки насрать. Ближайшие два-три, почти четыре года и так предопределены. Если отродье сумело остаться на посту до самой своей смерти, то получится и у него. А теперь магия, господа, магия. Три спелла посмотрел, остался последний.

Кведья. То есть призыв. Достаточно интересно, чтобы попробовать.

Черт возьми, что угодно будет звучать внушительно, если говорить со словом призыв. Вызов проституток? Ха! Мерзко и потребительски. Призыв проституток? Вау. Просто вау. И немножко: «а что, так можно было?». Да, друг

Нет, друг. Людей призывать нельзя. Только стремных мутантов из местных измерений Чернобыля, Фукусимы и Таджикистана.

Есть целый справочник, как справочник инженера. Только, вместо ГОСТ для «свежих томатов» или «шкурок кошки домашней», — цифро-буквенные обозначения всяких говенных сущностей для призыва. С указанием измерения или плана, мира, рейтинга опасности и другой красоты, а также краткая справка — в каких конкретно случаях стоит вызывать. Книга рукописная, но составлялась не отродьем. Тот лишь педантично подшивал листы.

Часть из открытой секции местной библиотеки, часть из работы той влюбленной дурехи, часть общеизвестная. Остальное покупал на собственные бабки у разных студентов по дешевке или залетных магов. Муторная, однако эффективная работа… Абсолютно бессмысленная. Идиот дул на воду, держал все крупицы знаний взаперти.

Его лекции — мусор.

Придется признать — искусство призывов очень интересно. Плюс, именно в качестве мага-призывателя отродье взяли в Академию. А все из-за того украденного проекта. Без него реципиент давно бы подох на границе и могло найтись тело поприличнее. А, плевать. Какая разница, какой конкретно туше закидывать в топку жратву, заливать глаза и дергать за вымя доступных женщин?

Черт возьми, разница есть, если ты работаешь в Академии в качестве местного облико морале! Как уже выяснилось ранее, призыв людей не работает. Соблазнить ученицу? Даже отродье не опустился до такого. В основном, по причине полной бесперспективности, но он и не пытался особо. Здесь такое не поощрялось.

Очень не поощрялось. Ну и ладно. Все равно плотские утехи переоценивают.

Магия прикольнее: сердечко тук-тук, когда понимаешь, чем все может закончится. Хороший вариант — не ждать два года, а постоянно играть с призывами в русскую рулетку, чтобы потерять голову от ошибки в расчетах или недостаточной насыщенности контура. Эх, искусство призывов звучит, как работа в любимом баре. Только там призывы нечисти происходили без твоего контроля. Алкоботы воевали с дегроидиконами, а побеждала дружба. Иногда бензопила, иногда сырок.

«Ну че, призовем проблем себе на жопу?»

Руки зачесались от спонтанного желания. Он забыл, когда в последний раз хотел хоть чего-нибудь так сильно. Интерес к призывам, к магии в целом, стоило поддержать, раз уж другого не случилось. Почему бы и нет? Нужно найти себе приятное, расслабляющее занятие, пока не начнется основное мясо. Тогда можно будет хрустеть попкорном в первых рядах, наблюдать развитие истории а ля натюрель.

«Надеюсь, во мне не проснется никакой ненужной жалости. Люди — пустые елочные игрушки. Новый Год наступит через два с половиной года, ждем фейерверков с петардами».

Итак, призыв. Кведья.

Четвертое из Великих Заклинаний. Почему великих — непонятно. Скорее, основных. Никто не считает алфавит великим по отношению к буквам, из которых складываются слова. Странный мир, странная магия.

Кведья, в отличие от остальных, имела очень мало модификаций. По сути, она служила точкой в предыдущей подготовке. Или запятой, если ты криворукий самоубийца. «Кведья, Юзернейм», такой фразой заканчивался любой призыв. Где, вместо «юзернейма», ставили истинное имя или прозвище призываемой из очередной канализации черепашки-ниндзя.

Истинное имя лучше — риск почти отсутствует. Отродье не знало ни одного такого имени. Их хранят в семье или ковене, передают лишь наследникам, личным ученикам. «Три осколка брошенных солнц» подарили Медею истинное имя, которое открывается в побочной истории. Хемнемер, Военачальник Блуждающих Оазисов. Остальные знают его под кличкой Огмос, Крик Скорби.

Сильнейший воин мелкого измерения — родины прямоходящих шакалов, которого призывает один из главных чародеев прежде нейтральной страны. Дворцовый переворот, убийства, вторжение в

«Как вообще называется страна, в которой я теперь живу? О, королевство Сагеней. Очень информативно, спасибо».

Вызывать Хемнемера — безумие, даже с подробностями ритуала и истинным именем. Не удержит. Да и призвать — пупок развяжется. К тому же, что ему делать с сущностью высшего, седьмого ранга? Даже призванный Алексиасом ересиарх имел только пятый ранг.

«Вобщем, чеши по холодку, демонюга. Найду себе мелочь по размеру».

Листать справочник не менее интересно. В чем проблема всяких бестиариев в прошлой жизни? В их нереальности. Всего лишь выдумка, даже если картинки прикольные. Все начинает выглядеть интереснее и волнительнее, если происходит в реальном мире. Особенно зомби апокалипсис. Ну так, пришлось к слову. И дух для создания ожившего мертвеца на первой же странице совершенно не причем.

Столешница верстака поспешно очищена от пыли, канавки стандартного круга призыва заполняются чернилами, речитатив написан в самом справочнике.

— Кведья, спрайт.

Робкий огонек растет из пренебрежимо малой точки, достигает размеров комнатной лампочки, магические светильники мигают, на долю секунды их пламя становится бирюзовым, под цвет призванной сущности.

— Здарова, уродец.

Спрайт мигнул. Странное создание. Сгусток инстинктов, любит управлять вещами, точно какой-то полтергейст. Не вредительски — просто бессистемно. Переставляет с места на место, как сбрендившая от сидения дома жена. Считаются бесполезными. Чисто тренировочный материал, однако это не совсем так.

В оригинальной истории, массовый призыв тысяч спрайтов на двое суток парализовал вражескую армию. Бестелесных бутузов не так-то просто отправить обратно, особенно в таком количестве. Они разбрасывали стрелы, засыпали ритуальные круги и биссектрисы, выламывали камни из укреплений, подбрасывали оружие в воздух, с особым удовольствием гнули мечи, ломали посохи.

О. Вот чего не хватает. Гребаный посох. Он бы сделал его в виде бейсбольной биты и носил в багажнике.

«Жаль, контроля не хватит направлять заклинания через деревяшку. Оставим мечты о классическом фэнтези на другой раз. Посохи, суки такие, крайне дорогие».

Тем временем, спрайт жужжал по периметру заключенного круга. Наблюдать за ним оказалось гипнотически приятно, точно за языками пламени. Тепло, которое он ощутил своей ладонью над закрытым пространством ритуального круга казалось совсем не иллюзорным. Спрайт нагревает воздух бесконечными движениями. Понемногу наполняет крохотными мана-частицами, делает магически насыщенным.

Тот же принцип для более-менее сложных заклинаний стихий, разве что те насыщают область нужными мана-частицами почти мгновенно. Эдакий объемный взрыв на микроуровне с результатом в виде заклинания.

«Вообще, интересный эксперимент, стоит подумать над этим позже».

Сейчас у Медея нашлась новая любовь. И детское увлечение взрывами, разумеется, ни при чем.

«Получится ли магическая бомба, если десятки спрайтов будут распылять свою ману в области, точно мелкую пыль на предприятии? Я ж видел производство растворимого кофе — там меры предосторожности такие, словно люди работают не над богопротивной отравой, а, по меньшей мере, нитроглицерином».

Если спрайт — пыль под ногами старших сущностей, то может ли получится пылевой взрыв?

Он отпустил тонкую нить у себя в сознании. Спрайт моргнул, а в комнате стало скучно и пусто.

«Ненавижу такое состояние».

Медей поджег клочок плотной тростниковой бумаги одной силой воли, скатал в ломкий, неаккуратный комок, щелкнул пальцем в пустоту над высохшими ритуальными линиями.

Пуф! Не БУМ и даже не Бум, но уже интересно. Пуф! а не пуф.

Кожа на лице зачесалась от короткой вспышки жара. Одна гипотеза подтверждена.

Сайенс, бич!

Колокол отмерил стандартные десять вечера. Напоминание детишкам приготовиться ко сну. Сейчас Академия пустует. Из людей в ней только преданная Колхида и Аристон, учитель ближнего боя и противостояния воинам: стремный мужик без единого шрама и чувства юмора. А, ну еще отродье. Теперь — прекрасный наставник Медей. Три человека на всю Академию. Все, у кого есть личная жизнь, разъехались по домам. Иногда своим, иногда — отдыха. По отродью плакал дом призрения, однако он всегда оставался на месте работы.

Двадцать седьмой год мужику, обманом выбил себе пятый ранг, от которого усыкаются все, кто имел с ним дело, а все равно боится выйти в свет, приехать в родной городок. Бездарь третий год сидит, как сыч, в своей хиканской берлоге. Почему? Память не давала особых ответов. Странная смесь боязни внешнего мира, паника от возможности разоблачения пополам с самодовольным высокомерием наставника.

Только здесь пронырливый дурак оставался нужен хоть кому-нибудь хоть когда-то. Исключительно формально, но отродью хватало и такого эрзаца.

— Надо будет сходить в город. Ни один нормальный попаданец не пропускает арку околачивания по аниме-средневековому поселению. Спасибо, что не кинули в деревню к подозрительно умным и благородным крестьянам без убийственно-тошнотворного запаха навоза и зверья.

Да, большинство исекаев тупы именно настолько. В жопу деревню. Не хочется лишний раз проверять, насколько детально прописан воплотившийся мирок странной новеллы.

Он вздохнул и откинулся на чересчур удобном кресле.