Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия

Глава 13 Апасная

❝ Мы умираем от единственной и основательной причины:

неуважения себя ❞

Василий Розанов

Зазвенели колокольчики, из трех скрытых ниш раздался бодрящий перезвон цимбал. Ему вторил дразнящий, энергичный посвист двойной флейты-авлоса. Несколько секунд бодрых переливов родили специальную трель, под которую семь соблазнительных девушек, в плащах на голое тело, пронесли мимо первых рядов бронзовые таблички с именами выступающих.

Начались официальные игры Арены.

Зал встретил небольшое вступление радостным гулом. Облаченные в маски любители низменных развлечений в первых рядах бесстыдно лапали носительниц табличек, дергали к себе на колени, отчего те со смехом отскакивали от тянущихся рук, шлепали по ним или оставляли гостям кусочек интересного, точно сшитого из одних заплаток плаща. А самые неудачливые трепетными ланями соскакивали обратно с чужих колен, после парочки фривольных секунд.

Впрочем, стоит отдать должное организаторам: уже через шесть-семь минут оркестр как-то естественно, сам собой, затих. Гетеры проскользнули через неприметные ниши, а все внимание зрителей оказалось сосредоточено на новом бою. Тоже воин против мага, но в этот раз никаких веселых маргиналов.

Оба вышли голые, не считая оружия с поясом для него, и намазанные маслом. Всё в местных традициях калокагатии. Видимо, прошлый бой проходил по разряду юмора и глумления над неудачниками. Эдакий аперитив нетерпеливым зрителям перед началом официальных поединков.

Воин оказался того же первого ранга, только теперь с бронзовым мечом и деревянным щитом, а вот маг — третий. Медей не стал слушать их имена. Лишний груз на его странной, изъеденной отродьем памяти. Воин заинтересовал. В отличие от прошлого скуфа, этот держал себя в хорошей атлетической форме, движения совершал плавные, с внутренней мощью. Медея в нем привлекла

Иная, чужая магия, что иногда вспыхивала во взгляде Аристона. Этот воин еще не умел прятать ее, использовать только в час нужды. Его оружие тускло мерцало постоянным укреплением, движения иногда смазывались, слишком, до мурашек правильные и мягкие, точно плавная анимация, а не человеческое тело, мышцы выглядели деревянными даже со зрительских мест.

«Это никак не первый ранг — те чуть лучше просто тренированного бойца. Мужик на грани второго или уже стал им, но не официально. М-да, второранговый воин против третьерангового мага. У последнего исчезающе мало шансов».

Оба выглядели напряженно: маг злился, воин выжидал. Никто не стал сходу срываться в безрассудную атаку. Кружили над душой друг у друга: мечник пытался сблизиться, плясал вокруг противника, обходил по кругу, отклонялся и сближался, бликовал лезвием яркий, почти софитный свет магических светильников над ареной.

Маг нервничал, но не велся.

С самого начала боя он поместил на свою орбиту несколько сосулек и посылал во врага по одной с помощью взмаха рукой, тут же обновлял количество, а попутно, чистой волей и контролем элемента «Алу», намораживал себе глыбу льда за спиной. Лишь бы враг не заметил ее раньше времени. Любопытно.

Наконец, воин решился.

Меч разрезал воздух в пустом выпаде, отвлек на себя внимание, левая рука размахнулась, щит сорвался с нее, стремительным болидом полетел в волшебника, воин бросился следом за снарядом. Малиновый звон пленки какой-то модификации Вард: удар щита заставил трескаться барьер, маг поморщился от боли, вскинул жезл, рывок противника перетек в скольжение ногами, когда все сосульки разом сорвались вперед на мечника.

Маг успел выпустить с десяток ледяных игл, попал в плечо воину, однако метко брошенный щит застал его врасплох, закрыл обзор достаточно долго, чтобы противник успел сблизиться. Тот резко отклонил корпус от новых снарядов, сместился влево, прыгнул вперед с кувырком. Голова едва не влетела в намороженную глыбу, в последний момент изогнулся, поменял лоб на плечо. Лед разбился искристым крошевом, маг за ним заканчивал поток фраз, над головой застыл огромный ледяной шип. Снаряд угрожающе наклонился

Бронзовый меч загудел. Заточенный металл мягко, точно сливочный сыр,

Отрубил чужую руку с жезлом.

Маг закричал от ужаса и боли, крик отразился от сводчатого потолка арены, огромная сосулька моментально истаяла в воздухе из-за сбитой концентрации, съеденного окончания спелла. С арены закричали, засвистели, кто-то начал смеяться, волшебник раскрыл рот для нового заклина

Вторым ударом воин снес ему голову.

В полнейшем, внезапном безмолвии ломкий стук тела и отделенной головы о песок прозвучал веско, почти возвышенно. Тишина тянулась и тянулась, доля секунды превратилась в столетие, а затем временной пузырь лопнул

Зал взорвался восторженными криками. Этот бой по интересу и чистому фану уступал прошлому, однако Медей все же остался доволен увиденным. Кровавая развязка взбудоражила его не менее сильно, чем взаимное истребление первой схватки. Захотелось самому спрыгнуть на арену, метнуть в бойца безмолвный рой электрических искр, а потом гвоздить, гвоздить бессознательное тело, пока не откажет сердце. Он сдержался, но дикая, первобытная кровожадность все равно горела внутри, горела и требовала действий.

Заиграл оркестр: торжественно, почти мрачно. Затем, в мелодию вплели игривые нотки, ловко усилили их, когда парочка рабов в набедренных повязках комично утащила труп за ноги крючьями. Они наигранно шарахались от отрубленной головы, а затем собрали комья кровавого песка совочками и высыпали их в деревянные ведра.

Под конец чересчур быстрого представления, игривость Медея уступила место тонизирующему предвкушению нового боя. Выпорхнули молодые девы с табличками, рабы заменили помидоры, предложили господам перекусить, справить нужду или указать, где можно прикупить вещи побежденных бойцов.

— А на третий бой, благородные мужи и прекрасные матроны, мы приглашаем

Моба номер один и моба номер два. Серьезно, зачем вообще запоминать их имена? В первый раз он ошибся и теперь Полит. бот с Тощеем навсегда останутся в его сердце. Как минимум, до конца дня.

На арену вышло два мага. Каждый — четвертого ранга. Между прочим, серьезная заявка, на уровне талантливого выпускника, эдакого золотого медалиста Академии Эвелпид. То есть гарантированно сильнее Медея, если не считать его фокусов с безмолвными заклинаниями. Скорее всего, и вместе с ними, и с эффектом неожиданности вприкуску. Неудивительно, что объявление распорядителя встретили валом аплодисментов и экзальтическими криками, а сам он надувался от гордости.

Нечасто, ой как нечасто, маги такого уровня участвуют в местном батл рояле.

Например, во время описанного новеллой разгрома арены главгероиней, на СТОЛЕТНИЙ юбилей организации удалось пригласить тех же двух магов «четверки» и пять второранговых воинов. Это из самых высоких. Ну и куча мелочевки, однако и сражение тогда организовали на три сотни человек со обеих сторон! Очень показательно, с учетом масштаба, желаемого размаха и потраченных средств.

Медей впился глазами в две фигуры волшебников. Он не помнил их лиц по иллюстрациям новеллы, а имена забылись сразу после произнесения вслух. Ни скрупула узнавания: эти маги никак не участвовали в событиях канона. Тем интереснее оказалось за ними наблюдать. Оба низенькие и хлипкие, странный контраст с остальными знакомыми Медею волшебниками новеллы. Местный культ телесного здоровья, а также пример воинов перед глазами держали в тонусе. Заставляли чародеев мира «Трех осколков брошенных солнц» уделять часть своего времени тренировкам и поддержанию себя в форме.

Левый выглядел потрепанным и несчастным, в глазах сквозила обреченность. Правый, наоборот, лучился злой радостью. Гнев витал вокруг него целыми гроздьями, пузырился в змеиной ухмылочке бескровных губ. Этот человек хотел оставить после себя штабеля трупов и на этом пути не собирался жалеть ни себя, ни других.

Ведущий криком объявил начало боя.

Двое противников подняли опущенные жезлы: свирепость и томное, нервозное предвкушение наползли на черные от загара, грубые лица. Они вскинули оружие вперед, на уровень груди. Так наводили друг на друга кремниевые пистоли давно ушедшие аристократы его старого мира. Никакого желания бегать или уклоняться, лишь чистая магия — одна напротив другой.

Медея кольнуло злое предчувствие.

Вибрирующий глас заклинаний устремился под своды, намазанные маслом грудные клетки яростно раздувались, наконечники жезлов засияли от вложенной мощи, речитатив подошел к завершению, последнее слово произнесено веско, нараспев

А затем оба жезла одновременно развернулись к зрителям.

— Гинн Алу Фимбул Эльдр Виндр Дейо!

— Гинн Алу Эльдр Фьёльменн!

Он сам не понял, что заставило насторожиться, лихорадочно вспоминать первую прочитанную руну

«ВАРД АЛУ»

Радужная пленка заклинания с металлическим блеском мгновенно накрыла все его тело полусферой, уплотнилась, оставила щель лишь далеко за спиной

Медей успел вовремя. Первый маг ударил точечно, огненным вихрем поразительной силы, сравнимым с пиком мощи пылевого взрыва, но далеко превосходящим его по скорости, длительности, меткости. Защитный барьер арены свободно пропустил через себя ярящуюся стихию, секундный ступор ленивых охранников стоил им

Заклинание врезалось в ложу золотой молодежи справа от него, пробило дополнительный щит обжигающей бурей, схлопнулось внутри вторым взрывом.

Уши моментально заложило, кресло взмыло в воздух, за долю секунды до ударной волны в его Вард врезалось несколько стихийных всплесков от площадного заклинания второго убийцы, съели две трети резерва…

Мир вокруг потонул в свисте и хохоте смерти. Померк в оглушительном взрыве, в боли перетруженных каналов, треска Вард Алу, вкусе крови во рту, алых каплях из носа, глаз и ушей

Медей вдруг понял, что его глаза так и остались открыты. Он ощутил, как смыкаются веки, услышал скрип, с которым вращалось глазное яблоко, едкую кислятину в горле, к которому подступила тошнота. Он прикрыл глаза на секунду, чтобы прийти в себя, занять сосущую пустоту сознания несложными мыслями.

А затем огляделся. И обнаружил себя лежащим на полу под пыльным ковром из обломков кресел, каких-то липких ошметков, обрывков тканей, строительного мусора.

Двигаться не хотелось, зажившие было магоканалы снова горели от чрезмерной нагрузки, слезились глаза, хлюпало чем-то в носу. Легкие мстительно пинали тело в постоянном кашле от густой, липкой пыли в стылом черном воздухе, полном неверных бликов от гари и каменной крошки.

Стояла темнота. Только лился сверху слабый, далекий, умирающий свет заходящего солнца, а далеко-далеко, у заднего входа, еще виднелись уцелевшие светильники и доносился далекий звук сражения.

Медей с трудом убрал руку, придавленную тяжелым обломком стула. Вздохнул. Попытался собрать мысли в кучу.

Кем бы ни являлась та пара магов, на арену они пришли с одной-единственной целью — убить высокопоставленных сопляков. Или сопляков высокопоставленных людей, не суть. А теперь они (хотя, скорее, их подельники снаружи) бились со стражей, чтобы вовремя покинуть сие гостеприимное заведение. Диверсия прошла успешно.

Феерично успешно. Им точно помогли изнутри, раз защитный контур самой арены безо всяких проблем пропустил оба предельно плотных составных заклинания двух опытных магов четвертого ранга.

В голове продолжало пищать, тело хотело отдохнуть на мраморной кроватке изгвазданного пола. Пришлось понукать себя сначала встать на колени, потом, чисто из чувства гордости, упереться в них руками, подняться на ноги. Как назло, большая часть кресел перестала существовать в магическом аду, поэтому опереться оказалось абсолютно не на что.

Даже на убежденность в собственном выживании.

Медей напряженно огляделся, однако кромешная темнота не озарялась ни одним красным всполохом. Самого страшного для него, пожара, не произошло. Только раскуроченные трупы то здесь, то там, освещенные парой слабых, уцелевших после терракта, ламп далеко сверху. Все еще слишком темно для его тела из первого мира, однако новый Медей куда лучше видел в темноте. Например, он мог различить фрагменты чьих-то конечностей, пока подволакивал ноги к левой стенке, подальше от уничтоженной убийцами компании

«Насрать». «Вы все ненастоящие».

Это не люди, это продвинутые декорации. Никто не плачет, когда моб третьего плана умирает у него на глазах. Иначе игроки не истребляли бы бандитов в каждой второй РПГ. И не вырезали стражников чисто по приколу в каждой первой.

Он сцепил зубы в приступе ненависти. К себе, к ублюдкам, чуть его не убившим, к жалкому ничтожеству, чье тело он вынужден был носить

«Перестань. Шанс на жизнь стоит неприятностей. Даже если придется куковать в созданном чужой волей мирке картонных персонажей. По крайней мере, сегодня было весело. И в первый бой, и во второй».

— И в третий, — неожиданно для себя хмыкнул Медей. Саркастично, да, но и весело тоже.

Он втянул в себя воздух. И, вместе с резким, мускусным запахом смерти вдруг ощутил… Восторг.

Этот высосанный из пальца мир способен его убить, в нем есть место случайности! Оригинальный Медей бы погиб на его месте, а значит… Каким бы мусором не являлся один наставник — он уже стал частью истории.

— Часть команды — часть корабля, — смех перешёл в кашель, но ему все равно оставалось весело.

Возможность, всего лишь возможность изменить, вписаться в более широкие рамки.

«Однако, Бог ты, демон или слепой случай — спасибо и за нее», — подумал он и втянул такой сладостный, такой терпкий запах ситуативной свободы.

О чем моментально пожалел. Картонные мобы или нет, а от насыщенных миазмов братской могилы все равно хотелось поднести к носу бутылку с ацетоном. И оставить ее там до самой Академии.

Медей удержал все внутри, подавил внезапный рвотный позыв. Потихоньку добрался до стеночки, затем медленно, помогая себе рукой, стал подходить ближе к длинному коридору для выхода.

Нет, плохая идея. Там сейчас рубятся давешние мудаки и несколько слабосилков, оставленных в качестве символической охраны. Основная погибла вместе со своей клиентелой.

Медей не очень понимал, почему они так наплевательски относились к охране, но камон! Как будто в его прошлом мире несколько ублюдских террористов, из числа самых дружелюбных граждан в мире, не начинали резню целого концертного молла.

Тем временем, дела принимали дурной оборот. Наставник дышал все тяжелее. Из-за темноты этого места, он не сразу заметил, как в глазах начало плыть, а голова стала кружиться все сильнее и сильнее. Следовало как можно быстрее найти выход, иначе он задохнется. Пойти к ближайшему, где идет борьба? Те же шансы на смерть, только, в случае выживания, раскроется личность: появятся вопросы от Академии.

Медей вздохнул, закашлялся и упрямо поковылял дальше.

Из новеллы он помнил про существование черного входа (еще более черного чем «главный», сам по себе черный для основного здания склада), но вот узнать его среди обломков, среди облака гари разрушенного зала, в темноте, в ослабленном, мятущемся состоянии

Внезапно он ощутил, как нагрелись за пазухой кости Парменида. Мир вокруг моргнул, зрение на секунду прояснилось, обрело пугающую, болезненную резкость

Точно по наитию, Медей остановил взгляд на чуть более темном, чем окружающий мрак, подкопченном прямоугольнике.

«Дверь»!!! — искренне обрадовался наставник.

Второй раз он обрадовался, когда благополучно вылез из огромной ловушки в виде интересной арены. В третий — когда обнаружил ночь на дворе, а также полное отсутствие прохожих в этой части здания. Все внимание оказалось приковано к противоположной стороне склада. В четвертый, когда дополз до небольшого колодца, что использовался складскими рабочими и кое-как привел в хитон в порядок.

Сажа с пылью отмылись относительно легко, чего не скажешь о багровых разводах, после того, как куски тел барабанили Медея по плечам и спине. Удалось лишь размазать их, а потом смешать с грязью. Теперь, сухопутный Робинзон выглядел так, словно всего лишь упал в лужу из-под потекшего холодильника. А не терся, на манер кошки, о вскрытый человеческий труп.

«И то хлеб».

Он вздохнул, снял с лица аукционную маску. Копоть, а также легкие красные брызги на матовой глазури придавали карнавальной легкомысленности неожиданную глубину, мрачную подлинность под цветастым налетом. В неверном свете звезд и далеких городских огней она выглядела откровенно жутко. И все же Медей ощутил от маски некие эманации, робкое зарождение духовной ценности.

«Похоже на перспективную заготовку под артефакт. Надо только обратиться к специалисту и продумать концепции», — решил он и оставил себе неприятный аксесуар до будущих времен.

А сейчас… Медей кинул на нее последний взгляд и с удовольствием умостил на своем потном, впалом от изнурения лице. Ему предстояла длинная дорога сначала до противоположных окраин Лемноса, а оттуда — до Академии Эвелпид. И, пока он ковылял, мысли сами собой перескочили на увиденное. На чужие смерти, на сражения, на жезлы…

«На жезлы? А ведь действительно, зачем им кастовать полное заклинание, если посохи дают сокращенную формулу? Значит, жезлы — нечто другое?»

Наставник зарылся в память отродья и сам не заметил, как начал шагать по центру города. Поздние прохожие шарахались от него в сторону и нервно сглатывали, к полному его удовлетворению. Не зря пыхтел в этой маске по жаре, пусть даже вечером поднимался приятный ветерок.

Он закончил свои «исследования» уже на пороге городских врат. Память отродья все же дала некий результат. Теперь Медей понял: жезлы, в отличие от посохов, не давали возможность сокращать время каста заклинаний. Жезлы стабилизировали его. Не позволяли пережечь каналы слишком большим количеством духовной энергии, удерживали чересчур длинную форму от случайной активации. Не пускали энергию, если заклинание явно срывалось.

Прекрасная страховка от летальных или даже просто неприятных последствий колдовства для недоучек, слабых, неуверенных в себе или просто не слишком сильных магов. Очень и очень полезная вещь, особенно для школяров, вполне сравнимая со стандартными посохами. Возможно, имелись и другие особенности, но он их не знал. Он и суть самих жезлов понял только сейчас — через смутные воспоминания отродья, собственные неоформленные ощущения, а также резкий прилив вдохновения.

«Вдохновение? Всего лишь адреналин после избегания скорой смерти. Человек не просто смертен, а смертен внезапно, да? Ха, даже мир новеллы может преподнести такие сюрпризы. А теперь вопрос на вилку в глаз, без других вариантов: насколько мне вообще нужен жезл?»

Еще сутки назад он бы сказал: позарез. Сейчас, с двумя перспективными особенностями, следовало подумать даже над посохом.

Медей шел и наслаждался мягкой, южной ночью. Он снял маску, чтобы поглубже вдохнуть воздух этих полей, ностальгично улыбнулся ярким, совершенно незнакомым звездам и щербатой зеленой луне

В пятый раз ему обрадоваться не дали. Кто? Колхида, которая ждала загулявшего наставника с самым свирепым выражением лица, которое он когда-либо у нее наблюдал. Включая память отродья. К сожалению, удачи дайсов хватило лишь на одно событие, а метнуть кости второй раз он не подумал.

Медей улыбнулся лихо, напоказ, а сам захныкал от ужаса внутри своего сознания.