Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия

Глава 18 Всего понемножку — даже хорошенького

❝ Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей ❞

Пушкин

Мужик со вкусно пахнущей бородищей оценил буркалами его застенчивый жест, секунду подумал, затем надменно кивнул, после чего

— Ма-а-а-а-ма-а-а!

Словно гигантский людоед схватил его за подмыхи, облизал затылок, сморкнулся на темя, херакнул по спине, аж дыхание сперло, раскачал у себя между ног а потом ка-а-ак закинул вверх

— Я ж башкой треснусь, крети-и-о-о…

О!

«Кажется, я на месте».

Он открыл глаза, воровато огляделся по сторонам. Пустая аудитория, незнакомая отродью, но без следов запустения — уже приятно. Медей расслабленно выдохнул. На первый взгляд, помещение не сильно отличалось от только что покинутой залы в подземельях.

Подумаешь! На каждом из нижних уровней попадаются как полностью разгромленные аудитории, лекционные залы или малые арены, так и практически целые комнаты. Время в них точно застыло, законсервировалось в столетиях.

Однако ни один человек не смог бы спутать жилые пространства замка Эвелпид с подземельями. Исчезло давящее чувство тревоги, ушел маленький колокольчик, что трезвонил о постоянной опасности, те же самые стены перестали давить своим превосходством.

Воздух свободен от обещания скорой смерти.

«Может быть, мы ищем в жизни именно это, только это — нестерпимую боль, чтобы стать самими собой перед тем, как умереть. Да, Селин?» — хмыкнул Медей.

После чего попытался отряхнуть хитон, безуспешно, прошагал к двери, подергал за ручку. Заперто. Ожидаемо. Но когда какие-то там трудности останавливали бравых попаданцев, владельцев гарема из гоблинов, убийц любвеобильных тянок

«Надо наоборот, разве не?»

«Не», — отмел он собственный же внутренний голос, — "по-любому, несчастные попадуны и трансмиграторы плакали в уголке, после ласки уродливой гоблинши, а затем садились и ваяли писанину про свою душераздирающую крутость.

Кто вообще верит этим глупым книжонкам и анимированным исекаям? Чел из офиса, с достижением резинки от трусов по карате и красным дипломом по залипанию в телефон, нагибает приспособленных к жизни местных. Ага, дайте два! Чтобы сперва друг дружку, а деньги в кружку.

Туда же всяких спецназовцев и других крутых парней, приспособленных чисто под наши условия. Кто ты, спец, без своего автомата? Просто челик с мышцами и привычкой решать все насилием. У офисного планктона и то шансов больше, ей-Богу.

Но я-то не такой! У меня все будет по-другому! Например, сдохну не от первой же вражеской плюхи, а от второй. Может, проживу дольше оригинала на денек-другой. Я щитаю: достойно".

Медей примостился к недружелюбной двери, поплевал на руки, затем скривился, вытер их об дверной косяк, опять ухватился за ручку. Все еще не открывается. Надо было крякать перед плевком. Эх, минус один сюжетный троп. Значит, время вспомнить любимую магию отродья.

«Гинн Алу Сфагиазе»

Он отошел от двери сразу на десяток шагов, к середине комнаты, пафосно вытянул руки вперед.

«Не съем, так понадку-у-о-ох-БАЛИ-А-А-А»

Целый шквал мощных железных не игл даже — арбалетных болтов вырвался из его ладоней, смел неподатливую дверь, точно таранным массивом. Грохот, пыль, свист преисподней, плаксивый треск сломленных досок, визг железных рикошетов от стен

Медей в ужасе закрыл голову руками, мимо уха прогудел острый обломок. Другой с размаху ткнулся в инстинктивную пленку Вард, спасибо рефлексам отродья. Стук щебенки из побитых стен, остатки зарядов преодолели сопротивление, стали бить дальше

Из-за поднятых в воздух щепок, древесной пыли и железного грохота он не мог ни видеть, ни слышать, ни мыслить. Из-за недостатка опыта — отменить заклинание вовремя. Так и стоял скрюченный, с мерцающим Вард вокруг тела. Дурак-дураком, дубина-дубиной и неким средним знаменателем первых двух, пока поданная в заклинание мана окончательно не иссякла.

Медей покачнулся на месте, чуть не осел на пол, однако смог выпрямиться и даже не закричать от боли в опять перетруженном духовном теле. Зато закрыл одну цель: довел себя до истощения. Осталось только выпить один славный напиток и сочинить вису о подвигах. Точнее, спереть подходящую песню или стих из своего духовного наследия.

Медей хмыкнул и тут же застонал от едкой, кислотной боли в суставах, груди, вокруг позвоночника…

Маны в теле оставалось процентов пять, не больше. Все еще довольно неплохо, если учесть прошедший бой, а также стремительный подъем обратно в замок, который тоже отщипнул себе кусочек его магической энергии.

Он выпрямился, открыл глаза, закашлялся от поднятой пыли и каменного крошева. Ну, оценить ущерб оказалось легко даже в полумраке, через пыльное облако. Дебелое полотно превратилось в одну большую дыру с бахромой по краям, стена вокруг него иссечена злой металлической магией, а дальше

Первым, что сумел разглядеть несчастный наставник сквозь оседающий дым — бензиновые разводы чужого Вард прямо напротив двери. А за ними — выпученные глаза вездесущей Колхиды. Распахнутый рот вездесущей Колхиды. Удивительно причесанные волосы с ранней сединой каменной пыли у вездесущей Колхиды

«Ах ты падшая женщина, не могла другое место выбрать, что пройти мимо⁈» — искренне возмутился он.

Падшая женщина захлопнула отклянченную челюсть. Глаза сверкнули красным, волосы позади стали развеваться, как в дешевых ужастиках, моментально утратили последние следы борьбы с расческой.

— Еще можно сказать, что я здесь совершенно не при чем? — сверкнул Медей белоснежной улыбкой.

Язык наставницы сухо щелкнул на манер кнута командой заклинания. В следующую секунду его многострадальное тело со всем пылом юности устремилось к ближайшей парте.

Благо, остатки собственного Вард погасили первый импульс таранного удара. Так что наставник ограничился легким испугом и порчей школьного имущества. Хотя спине досталось нехило. Он получил несколько болезненных импульсов, пока возился среди обломков парты и пытался встать.

— А теперь потрудитесь мне объяснить, наставник Медей, каким образом вы смогли оказаться в запертом классе наставника Фиальта? И зачем разнесли его защиту вместе с дверью… И что это за окровавленный мешок лежит у вас под ногами⁈

О, если бы Медею поручили писать картину: «Последний день Помпеи», он бы сделал селфи с Колхидой на заднем фоне. Там, где, по композиции картины, находился изрыгающий горячие плюхи вулкан. Он сам бы выступил в скромной роли рыдающего младенца… за секунду до жуткой смерти.

— Во всем виноват наставник Аристон, — невозмутимо ответил Медей, спокойно встал (А-а-а, как же больно!), принялся невозмутимо отряхивать одежду.

— Каким же образом, прошу прощения⁈

Колхида от удивления даже опустила руку, отчего мана отпущенного заклинания пыхнула у запястья люминесцентной синевой.

— Ах, вы не понимаете? — он медленно двинулся к ней, стараясь идти плавно и не подволакивать ногу.

Колхида сначала рефлекторно отступила назад, а затем злобно поджала губы и встала в дверном проеме. Ну вот, план: заболтать, смыться, а потом бегать от нее по замку следующие два года, успешно провалился.

— Хватит ваших шуточек! Если вы думаете, что взлом чужого кабинета пройдет для вас безнаказанно…

— Меня отправила сюда стигма, — он как можно естественнее пожал плечами.

«Черт возьми, чел, ты гений!!!»

— Стигма отправляет только в подземелья!!! — чуть ли не взвыла окончательно взбешенная наставница, — даже таких, как вы!

«Черт возьми, чел, ты тупой кусок говна! Придумай другую отмазку. Только без лифтов и напомаженного мужика в маленьком внутреннем мире».

— Ах, немножко терпения. Я как раз подошел к главной части.

Он остановился напротив Колхиды, так что слова прозвучали слегка двусмысленно.

— Я жду, — она всем видом демонстрировала, как быстро перейдет из этого нестабильного агрегатного состояния к «безудержному ультранасилию».

Кто бы мог подумать, что его начальница — космодесантник? Гм, звучит, как название крутой азиатской новеллы. Вот только, после ее трансформации в яростную фурию сам Медей перейдет из разряда: «бесхребетное» в газообразное, а то и почит в Бозе-Эйнштейна. В смысле конденсата, а не по правилам столичного бара: «Голубая устрица».

«Звучит, кстати, круто. Сам не понял, что сказал».

— Дело в том, что стигма действительно направила меня в подземелья. Я брел, брел, затем снова брел и пока брел, — он заметил, как глаза наставницы заволокло бешенством, точно у его любимого бычка Адама Тауруса… как стали раздуваться ноздри, как придавило ощущением чужой магии… как губы Колхиды начали шептать первую строчку заклинания

«Мужик, ускорься!!!»

— то наткнулся на класс, улегся в угол, мне приснился странный мужик, он послал меня непонятными жестами, я послал его в ответ и оказался здесь, — скороговоркой завопил он.

Губы наставницы перестали сжиматься в нейтронную звезду, попутно корежа пространство, время и чужую психику. Она моргнула, давление резко пропало, после чего

— Да… это возможно, — слегка смущенно ответила девушка, — удивительно, как такому, как вы, то есть, как такому незнакомому с подземельями наставнику, как вы, удалось использовать платформу Дионисия, однако это не дает вам право ломать кабинет других наставни…

Он перестал слушать сразу после слова «возможно». Бла-бла-бла, на ноль помножу, бла-бла, будешь землю жрать, паскуда-тварь, бла-бла-бла, ментор придет — порядок наведет. Что?

— Вы свободны, наставник Медей, — бросила она.

Тем самым женским тоном, с которым матери, подруги и сестры разрешают абсолютно все, но посконный, лавкрафтовский ужас заставляет вместо этого молить о прощении.

— Вопрос о вашей дисциплине я поставлю на первом же собрании.

— Удачного вечера, наставница Колхида, — он белозубо улыбнулся, внутренне утирая честный трудовой пот.

— Фу-у-ух, пронесло.

Подтвердить его версию легко — всего лишь описать зал, из которого его выкинул обратно местный Фредди Крюгер. А за спрос, точнее, за стигму, не ударят в нос. Аномалия, суть ее. Так что, прекрасная наставница может подтереться своими обвинениями. Или громко поплакать в подушку о несправедливости в ее уютненькой, пижамной жизни. Видимо, этот нехитрый ход мыслей как-то отразился на лице, потому что Колхида остановилась на полпути, прищурилась, а потом

совершенно по-детски насупилась, сжала кулачки, свела бровки домиком и надула губы.

Медей едва сумел сдержать смех, когда стал проходить мимо. Однако уголки губ все равно приподнялись в намеке на улыбку. Девушка моргнула, порозовела, фыркнула, покосилась на измочаленную дверь. После чего издала громкий, исполненный тихого, злого смирения вздох, посторонилась и безнадежно махнула рукой.

— Не забудьте про ужин через два часа. Наставнику Аристону будет интересно, в каком нарушении его чуть не обвинили.

Пущенная напоследок парфянская стрела попала точно в цель.

"Вот же чертова лахудра! Надо было сказать, что Аристон не кабинет разнес, а эту стигму надудонил. Мерзкий водонагреватель протек, и его лужа теперь шныряет по замку, отправляет несчастных студиозусов чалиться в подземелья. А потом яжмамки стучат лысиной Алексиаса по паркету. Короче, розы вянут на газоне — Аристон на зоне.

Не, ну каков злодей! Другие после ночных осечек матрас стирают, а он на мелочи не разменивается — аномалию заду, заделал. Блин, мужик, попей таблетки, что ли, простату пальцами помни, можно чужими, дабы таких конфузов больше не случалось. Не, я к нему в кабинет ни ногой. Мало ли, какие там подозрительные пятна обитают. Вот он, главный злодей новеллы".

Пока Медей развлекал себя демонизацией несчастного тренера, руки сами по себе откупорили зелье, после чего опрокинули в глотку вязкую гадость. Странный вкус… точно кто-то помыл кошку, выжал ее в бутылек с ананасово-рябчиковым смузи, а под конец добавил средство «Крот» по рекомендации Б*ри Алиб*сова.

«Что, плохо чтоль? Хо-ро-шо!»

Зато каналы мигом перестали болеть, а общая слабость будто отошла на второй план.

«Надо завтра, вместе с алкоголем, поискать чего-нибудь веселенькое в качестве альтернативы. Например, хождение по бабам, как у Толстого. Эх, где мои семнадцать лет? На Большой Каретной!»

Медей сперва направился к себе в кабинет, но быстро раздумал. Зелье имело странный побочный эффект неприятных галлюцинаций, как после трех суток бессонницы. В таком состоянии, когда из-за углов выглядывают смутные силуэты оскверненных смертью боссов из Блад Борна (о, вот и новая история для Эскулап) или одутловатые рожи его прошлых пассий (иногда он не мог сходу отличить одно от другого) идти к себе в комнату абсолютно бессмысленно.

Только время потеряет. Поэтому Медей направил свои стопы в терапевтирион. Капризная лоли-союзница ясно дала понять, что не одобрит паузу в истории про Пельтаста на чересчур долгий срок. Ну а раз так… В его состоянии вялого лекарственного опьянения пополам с истощением маны, сесть на уши и культурно разнообразить сюжет игры из другого мира получится даже лучше, чем в ясном сознании.

Наверное.

Пока шел, мужественно принимал на себя удары иллюзий и паранойи, постоянно вскрикивал, дергался, оглядывался, несколько раз шмальнул шариками с «Гинн» по стенам, немножко поплакал над особенно крупной выщербиной, похожей сразу на три буквы из трех, утер слезы.

Захотелось выпить. Прям нестерпимо. И шоб понимающие люди вокруг. Такие как сам Медей, лично Медей и, может быть, еще просто Медей. Ладно, отродье тоже сойдет, если в форме овоща с культурной программой пиликающих приборов. Что поделать, нравится ему этот парень из зеркала. Пусть даже медная поверхность придает коже отражения оттенок бастарда одинокой женщины от мытого оранжевого корнеплода.

Он забарабанил в монументальные створки терапевтириона своим пролетарским кулаком потомственного тунеядца и показал агрессивный средний палец какому-то уроду за углом. Урод пафосно желтел на него с плаката: «лечение циклических самовнушений начинается с внушителя». Выглядело очень внушительно.

— Нок-нок-нок он зи Хэвенс до-о-о-р, — Медей забарабанил в дверь ногой, чисто для надежности.

Круглые глаза Эскулап показали ему, каким неожиданным и приятным оказалось его прибытие.

— Ты даже не читал инструкцию для зелья, правда? — тяжко вздохнула она, стоило ей учуять запах, а потом разглядеть пустой пузырек в руке.

— На небе только и разговоров, что об инструкции для зелий. Апостол Петр без рецепта не пускает, предатель, ку-ка-ре-ку.

Миниатюрная девушка? женщина? маскот? застонала, однако все же посторонилась, пропустила бедового клиента внутрь.

— Его принимают на ночь!!! — набросилась она сразу, как сомкнулись створки.

— А я принял на грудь! — горделиво выпятил он свой зельеприемник.

— Пошел вон отсюда! — зашипела она, — зачем ты приперся ко мне в таком состоянии?

О, женщины, имя вам — коварство! Впускают в дом только, чтобы сразу выгнать ссаными тряпками. Во имя равноправия, в СССР даже руководство по бою этим предметом выпустили.

— Не бямс, подруга. Все нормально! Я таким уже закидывался. Хочешь, расскажу тебе сказку?

Она не захотела. Да оно и к лучшему. После деда и коляски его бы точно вышвырнули обратно, в холодную тьму к старым девам и их жадным водонагревателям.

— Говоришь, уже чувствовал подобное? — в ее голосе прозвучали странные нотки и только спустя целую минуту он понял, что это

Беспокойство.

— Не зелье. Эт впервые. Так, грибочки не те пожарил, — поспешил успокоить Медей, — пил я и пожестче отраву. Вот, помню…

— Иди уже к кровати. Садись, я вытяну излишки

— Вот помню, — упрямо продолжил он, пока его пихали в спину, как в песне Высоцкого, — раскулачил я как-то одну бабку на веро- что-то там для сердца. Та еще тварь: не давала другану моему бухать в подъезде.

— Что такое «подъезд»? «Бухать»?

— В общем, забрал ее капельки. Не для себя, разумеется. Чисто улучшить один высокоградусный, в смысле, высококлассный продукт. Помочь. О, бедная водка, каждый говорит про пару капель, но никто не накапает ей! Провел, короче, экстренный курс лечения родимой поллитры. Пары капель не хватило, в инструкции пишут про килограмм веса, а у нас тут — стаканы. У фармкомпаний нет сердца. В отличие от беленькой. Пришлось вбулькать весь флакон.

Типа, бабке помогло и мне поможет. Пейте, дети, к*рвалол, будете здоровы! Истинная правда! Меня такой волной здоровья придавило, что в себя только через три дня пришел. Похмелье — вот истинный бич современности. А хрычовку отходняк накрыл. Так и встретила она парня с иконы без своих любимых б*рбитуратов.

Эскулап горько застонала откуда-то снизу, из-под плеча… поясницы?

— Я ничего не поняла!!!

Ау! Пинаться-то зачем?

— Выпей!

Когда он отказывался от такого предложения?