Магическая Москва

Глава 8. Находка

Кюн не стала превращаться в человека, даже когда они доехали до хостела. Пару раз она с задорным гавканьем погналась за окрестными голубями и один раз не менее задорно сбежала от кошки, но Инга все равно чувствовала неловкость. Кюнней отвлекли от отдыха, чтобы ей, безродной, помочь. А она не сумела подобрать нужные слова…

Вот уж правда: «Язык мой – враг мой».

Хозяйка хостела не удивилась их визиту. За прошедшие несколько часов никто не интересовался ни Ингой, ни ее комнатой. Немного умиления «служебной собакой», и шпиц начал деловито нарезать круги в комнате, где еще недавно хранился рюкзак эмпата. Взяв след, Щен несколько раз сбегала до душа и кухни и уже потом, с деловитым цоканьем, устремилась вниз.

У подъезда, немало напугав проходящую мимо компанию не совсем трезвых парней, Кюн вернула себе человеческий вид:

– Два запаха, – доложила она, – мертвый и живой.

– Мертвый? – вырвалось у Инги.

– Вещь, – без особой радости пояснила оборотень.

– Значит, в одном направлении тащили рюкзак, а в другом тебя, Инга, – задумчиво проговорил Андрей Васильевич. – Ладно, Кюн, давай попробуем сначала повторить маршрут живого. Надо понять, как никто ничего не заметил. Потом займемся рюкзаком.

Кюн кивнула и вновь перетекла в животную ипостась.

Рыжий шпиц втянул носом воздух и шустро потрусил вперед. Пару раз свернул, дошел до края двора, еще раз повернул – и остановился у парковки, в той ее части, где вчера ночью не горели фонари.

– Машина? – осведомился Андрей Васильевич.

Собака закивала. Добежала до выезда с парковки – и едва ли не развела лапами.

– Понятно, тут все изъездили уже. Ладно, давай тогда за вещами, – скомандовал особист.

Тут зазвонил телефон, и Андрей Васильевич отошел в сторону. Шпиц покрутился-покрутился на одном месте – и начал возвращаться к злосчастному входу в хостел. Инга, помедлив, все же направилась вслед за оборотнем. Не подслушивать же чужой разговор?

Кюн в обличье пса некоторое время бегала около злосчастного подъезда, потом развернулась и направилась куда-то через газон.

Яростный рык отвлек эмпата. Из-за угла соседнего дома выбежала девочка, безуспешно пытавшаяся остановить здоровенного пса. Намеренья этого зверя казались далеко не такими мирными, как у того, который вылизывал лицо Инги совсем недавно.

Девочка дернула поводок. Зверюга без намордника, перемежая рык и лай, рванулась вперед – и кожаная шлейка лопнула под негромкий вскрик хозяйки.

Инга сама не знала, зачем сделала два шага влево, наперерез живой торпеде, словно могла остановить этот комок мышц, шерсти и ярости.

Останавливать не понадобилось. Пес вдруг развернулся на полной скорости и бросился наутек под вопли последовавшей за ним хозяйки.

– Ха! Всегда так, – усмехнулась вернувшаяся в человеческий облик Кюн. – Только что ты – большой и страшный зверь, но вот твоя добыча вдруг оказывается не тем, на кого обнажил клыки – и ты уже бежишь прочь, поджав хвост. И, кстати, незачем становиться на пути таких вот. Порвут еще.

Инга повела плечом. Потом, подумав, что другого момента может и не предоставиться, сказала:

– Ты извини еще раз. Я правда не хотела тебя задеть. Просто ляпнула не подумав.

– А, пустое. Ты все равно так не сможешь, верно? – Кюн с легкостью приняла форму собаки и вновь стала человеком. – А уж сколько всего вынюхать можно… Ты не представляешь. И нос не обманывает, и слова ему не нужны.

– Пожалуй.

– Ты вообще откуда такая, а? Не местная же. Или местная?

– Приютская.

– А. Извини. Значит, недавно в Москве, а тут такая засада? Не дрейфь. Я как из своей тайги впервые сюда приехала, так забилась в конуру и не выходила из нее три дня. А потом сбежала с воплями, когда все вконец достало. И так и бегала по общаге… – усмехнулась Кюн. – Обернулась, кого-то покусала, чью-то шубу на куски разорвала. Мне и влепили красную метку «за совокупную историю». Словно с теми лесорубами я виновата… А ты, я смотрю, тоже косякнула где-то по-крупному.

– Почему ты так решила?

Оборотню про метку никто не говорил. Вынюхала как-то, что ли?

– Так шеф тебя конвоирует, разве нет? Он из нас единственный без клейма, потому всю компанию поганой метлой и не погнали еще с работы в какую-нибудь дыру под замок. Ладно, как Андрей Васильевич вернется, так пойдем дальше по следу, вещи твои несли, а не везли. И не на парковку, а дворами куда-то. Так что ждем и идем.

Кюн с размаху села на лавочку и похлопала по месту рядом с собой.

– Ты не напрягайся так. Я еще тот фрик, да и Демыч тоже, не знаю уж, видела ты его или нет. Но вообще-то мы нормальные. В некоторых вопросах. Павел Алексеевич, как во второй раз женился, повеселел и стал походить на счастливого человека. Так что, коль ты с нами, то все в порядке будет. Держи нос по ветру!

Инга отмахнулась.

– Я просто… Это случайность. И, наверное, я могу помочь с расследованием. Как свидетель. А потом вернусь на юг.

– Пф. А я – тайская тигрица, – отмахнулась Щенок. – Ты не сильно в это верь-то. Я удивлюсь, если у старших нет на тебя планов. Иначе б сдали в больничку, и дело с концом. Пострадавшая не нужна для следствия.

Инга с прищуром осмотрела новую знакомую. Кюн, чтобы ни говорила, все равно не рассталась до конца с сомнениями в том, что ее могут заменить новой сотрудницей, пусть разумом и понимала, что шансы на то невелики.

Эмпату подумалось, что при всей внешней веселости были же причины, по которой Кюн так важна ее нынешняя работа. Спрашивать об этом она не стала, только заметила:

– Не думаю, что кому-то нужен магик с восьмью классами образования, без документов, жилья и гроша в кармане.

– Десять рублей, – откликнулась Кюн.

– Что?

– У меня было десять рублей. И документы. А остальное – ровно по списку.

– Но ты же оборотень.

– Ага. И, знаешь, когда в рекламе говорят, что корм для собак стал еще вкуснее – не верь. Кроме «Нашей марки», они и правда ничего так.

– Значит, именно в их кормах будет твоя следующая зарплата, – усмехнулся Андрей Васильевич, подходя ближе. – Нашла что-нибудь?

– Да, шеф. Вещи несли в руках, и от дороги. Вести?

– Веди. А ты, – особист повернулся к Инге, – иди за мной и вперед не вылезай.

Она и не собиралась никуда лезть…

Кюн перетекла в облик зверя и легкой трусцой побежала вперед. Андрей Васильевич размеренным шагом отправился за ней. Инга старалась не отставать, хотя утренняя слабость вернулась. Но не бросать же неизвестно где свои вещи.

Щенок вела их сквозь район старых пятиэтажек, похожих друг на друга – видимо, строил один трест или и вовсе один подрядчик. Через пару домов от хостела начинался большой жилой район с просторными пешеходными аллеями и немалым количеством зелени. Строения создавали лабиринт, в котором лишь тонкие асфальтированные, а иногда и просто усыпанные гравием проезды для автомобилей напоминали, что где-то за пределами этих бетонных коробок существует иной мир шумной и яркой Москвы.

Щенок свернула за один из домов и остановилась перед довольно большим старым зданием явно технического назначения. Высокая кирпичная труба подсказывала, что это – котельная. Судя по обшарпанному виду и дырам в окнах – заброшенная котельная.

Кюн остановилась, принюхалась и, вытянув лапу вперед, встала в стойку наподобие виденной Ингой в кино. Смотрелось это у домашней декоративной собаки комично.

Андрей Васильевич разом посерьезнел.

– Уверена? – тихо спросил он.

Кюн закивала.

Кто-то вскрикнул.

Инга вздрогнула. Вскрик был человеческим и шел из-за двери котельной.

– Вы обе – оставаться здесь и никуда не влезать.

Андрей Васильевич подошел к закрытой двери и достал из кармана небольшой продолговатый цилиндр, который аккуратно открыл. Одна половина цилиндра имела нечто вроде кисточки с чем-то зеленоватым и мерзко пахнущим.

Кюн чихнула и отбежала прочь. Инге тоже хотелось отойти, но любопытство победило, и она осталась на месте, наблюдая за тем, как особист осторожно промазывает замочную скважину и щель между створками дверей. Закончив это странное действо, Андрей Васильевич вернул кисточку в цилиндр, который убрал в карман.

Всего несколько мгновений – и от тех мест, куда аристократ нанес зеленую жижу, пошел дым. До ноздрей Инги дошел запах, напоминающий тот, который можно почувствовать рядом со сварочными работами. Налетевший порыв ветра толкнул дверь, и она начала открываться, словно незапертая.

Вскрик раздался вновь.

Андрей Васильевич быстро набрал что-то на телефоне и убрал мобильник в карман. Достал уже виденную Ингой складную дубинку и тихо проговорил:

– Еще раз повторяю: оставайтесь здесь. Сейчас придет полиция – встретите наряд и объясните ситуацию.

Не дожидаясь ответа, аристократ, распахнув дверь, направился внутрь котельной.

Кюн побежала куда-то прочь.

Шаги отдалились. Раздалась ругань на непонятном языке и тихая мольба на русском. Там, внутри, кажется, находилась молившая о пощаде девушка и недовольная женщина. Или мужчина? В грубом голосе ругавшегося не удавалось ничего разобрать.

Инге сложнее всего было ждать. Ждать… И слышать голоса. Резкий – женщины, все же женщины. Умоляющий – девушки. И спокойный – Андрея Васильевича, старающегося уговорить кого-то положить оружие и сдаться, намекающего на то, что прибудет подкрепление… И женщина на словах соглашалась сдаться… Но лгала. Лгала! Инга слышала это. И, кажется, эта женщина ждала кого-то.

– Эй, надо шефу помочь, – Кюн появилась так неожиданно и говорила так тихо, что у Инги сердце в пятки ушло, – тут есть лаз внутрь, идем. Не захочешь сама пачкаться, так хоть меня подсади.

Лаз действительно имелся – кто-то разбил одно из окон с торца котельной, в верхней части рамы еще остались осколки стекла. Внизу кто-то прислонил к стене немаленький такой пенек, явно указывавший на то, что этот способ проникнуть в здание пользовался популярностью. Встав на пенек, Инга без труда поставила шпица-Кюн на подоконник. Оборотень почти сразу спрыгнула внутрь.

Отсюда переговоры, явно зашедшие в тупик, были слышны еще лучше. Андрей Васильевич старался успокоить вооруженную женщину, взявшую заложницу. Судя по всему, не слишком успешно.

Но Кюн они не заметили. Значит, можно попробовать хотя бы посмотреть на то, что происходит внутри. Может быть, Инга сумеет как-то помочь? Или хотя бы вещи свои найти? В рюкзаке есть перцовый баллончик, может, пригодится…

Эмпат не с первого раза, но сумела ухватиться за частично разрушенный подоконник и подтянулась, заглядывая внутрь. Трубы, приборы, какие-то агрегаты… Говорившие находились за большой проржавевшей установкой для чего-то непонятного. Со своей позиции Инга видела только задник туфли особиста.

Висеть так оказалось тяжело. Треклятая слабость… И что делать дальше? Поколебавшись мгновение, Инга с усилием подтянулась. Зацепилась руками за дальнюю часть подоконника и начала медленно протискиваться в окно. Ладони норовили соскользнуть, осколки стекла и занозы рвали одежду и кожу.

Руки подрагивали. Сердце бешено колотилось. Зачем вот полезла? Что она тут забыла? Но не отступать же теперь…

Еще несколько осторожных движений, и Инга сумела перелезть через подоконник и повиснуть на руках уже с другой стороны окна. Быстро уставшие пальцы пришлось разжать, и она без элегантности, но все же тихо, приземлилась на грязный пол. Спина и бедро побаливали, но двигаться это не мешало.

Инга осторожно приблизилась к тому странному агрегату, который отделял ее от аристократа и женщины с заложницей. Рядом ни камня, ни палки какой-нибудь… Но она умела драться и голыми руками. Если получится, то воспользуется эффектом неожиданности. Двое на одного – верный путь к победе.

– Я ее прикончу, если ты дернешься. Только двинься! – женский голос с сильным акцентом. Знакомый? Нет? Непонятно…

– Спокойно. Не нужно лишних жертв. То, что у вас в руке, убьет нас всех вместе, и никакие артефакты ваших работодателей вас не спасут, – спокойный, уверенный голос особиста.

– Да плевать!

– Вам не нужно умирать. Вас наняли лишь охранять девушку. В самом худшем случае вам грозит высылка из страны и, возможно, месяцы общественных работ. Не вы похищали ее и не вы нанесли ей раны, не так ли?

Инга понимала – это ложь. Это понимал и особист, но все равно говорил.

– Вам на меня все не повесить!

Шаги. Там, откуда ушла Инга. Шаги за разбитым окном.

Вибрация телефона – со стороны женщины.

Пауза.

– Мы с вами разумные люди. Я готов гарантировать вашу защиту.

– Тогда я согласна.

Ложь! Ложь – и предвкушение торжества. Близкой победы.

– Мы оба положим оружие…

Шаги у входа. Распахнувшаяся со скрипом дверь. Надрывный, резкий лай…

Инга выглянула из-за цилиндра. И оказалась совсем рядом с ближневосточного вида женщиной в платке, сжимающей что-то в вытянутой руке. Другой рукой женщина удерживала нож у горла блондинки, привязанной к здоровенной горизонтальной трубе.

Краем глаза Инга уловила движение от входа. Резкое, несущее опасность.

Эмпат, не придумав ничего лучше, подскочила и схватила ладонь с ножом отвлекшейся на шум женщины. Та разжала вторую руку и маленькая хрустальная пирамидка полетела на пол.

Что-то вырвалось во все стороны особиста, метнувшегося вперед в попытке поймать падающий предмет. Что-то, врезавшееся в Ингу, отдавшееся болью во всем теле… Ее повело в сторону. Колени подломились, но и женщина, чью ладонь эмпат не выпустила, тоже не устояла на ногах, упав рядом.

Андрей Васильевич поймал пирамидку у самой земли.

Гром выстрелов и чей-то злобный крик оглушили Ингу. В нос ударил запах пороха, где-то что-то звякнуло. Кто-то крикнул, раздались новые выстрелы, где-то в отдалении.

Дверь вновь скрипнула, и кто-то начал убегать, стреляя на ходу. Раз, второй… Громкий щелчок – и ругательства. Лай, рык и вновь лай.

– Тома, мы с тобой – за ним, – резкий женский окрик от входа в котельную, – держимся пса! Артем, Дима – внутрь!

Лежавшая рядом с Ингой преступница вывернулась, выдирая руку с ножом. Эмпат попыталась помешать, но тело плохо слушалось, и пахнущая какими-то специями женщина выскользнула из захвата. Замахнулась ножом…

И двое полицаев в черной форме скрутили ее, оттаскивая от Инги. Женщина разразилась проклятиями, но, лившись ножа, выпавшего из вывернутой кисти, только ругаться и могла.

Эмпат так и осталась лежать на спине, отдав все силы в короткой борьбе. По телу гуляла резкая выматывающая боль.

– Инга, слышишь меня? – Андрей Васильевич присел на корточки рядом с ней, – ты ранена?

– Все нормально.

Ответ особисту не понравился, да и кровь на бедре он заметил.

– Это из-за окна, – Инга, преодолевая слабость, медленно села.

Она бы предпочла, чтобы ее еще раз сбил пес, тогда хотя бы больно не было. Валяться на спине дважды за несколько часов – перебор.

Потребовалось несколько вдохов, чтобы мир перестал вращаться.

Особист быстро обшарил ее руками с головы до ног, явно ища что-то. Не нашел – и несколько расслабился.

– Я ведь просил не влезать! – рыкнул он. – Пожинай теперь плоды глупости.

Инга попыталась подняться, опираясь на трубу, от которой Андрей Васильевич принялся отвязывать блондинку в окровавленной одежде. Кажется, она молилась себе под нос.

Подняться удалось, но отлипать от трубы Инга пока не рискнула. Так и стояла, опираясь на холодный металл.

– Что… это было?

– Что, что… Работа площадного магического изолятора. Больно? Терпи. Из-за твоего вмешательства тут все едва в пыль превратилось! А если бы я был не негатором, а тем же оборотнем? Остался бы от этой котельной один фундамент!

А особист зол. Очень зол.

– Я… Она… Человек у дверей…

– Да, да, у дверей. Вот только я к магии невосприимчив и от пуль более-менее защищен, у Щен амулеты есть, а ты-то куда влезла?

– Помочь хотела, – тихо призналась Инга.

– Вот и терпи теперь, – бросил особист, возясь с веревками.

В котельную вернулся рыжий шпиц. За Кюн шла полицейская, наружности которой позавидовали бы многие тяжелоатлеты, и худая женщина лет сорока с короткими светлыми волосами и жестким взглядом, носившая серую форму офицера и погоны десятницы.

– Ушел, гад. Забрал сообщник на машине, похожей на такси, попробуем пробить по камерам, но выйдет или нет – вопрос, – выплюнула десятница и впилась глазами в Андрея Васильевича: – Ты чего ждать нас не стал? А если бы не рядом оказались?

Вместо ответа аристократ кивнул на пострадавшую. Полицейская без всяких слов принялась помогать с веревками. Офицер прищурилась и тяжело вздохнула.

– Ясно. Медиков сейчас вызову. Теперь вы все отпуска лишились? Совместное расследование... Или ваше?

Особист поморщился.

– Наше. Но ваш вклад будет оценен.

– Разумеется, – взгляд женщины остановился на Инге. – Эта та, о ком я думаю?

– Да.

– Интересное место для знакомства. Ладно, мне нужно писать рапорт. Вечером дома обсудим, у меня смена в шесть заканчивается. Павел нашел себе проблему?

Андрей Васильевич хмыкнул. Инга с подозрением посмотрела на женщину. В ее словах чувствовалось любопытство, азарт исследователя, ожидание чего-то нового. Не злость, и то хорошо… Но откуда эта офицер, явно знакомая аристократу, про нее, Ингу, знает?

– Мы знакомы? – решила уточнить эмпат.

Вышло с некоторым вызовом, но, кажется, десятницу это лишь раззадорило. Офицер осмотрела Ингу с головы до ног и неожиданно улыбнулась:

– Разве что с чужих слов. Но какой из меня сыщик, если я не знаю, кто именно живет в моем доме? Надежда Войцеховская. Мы еще познакомимся как следует. Ладно, развлекайтесь, господа магики. Задержанную передам по протоколу, когда кто-то из ваших официально приедет сюда.

И с этими словами офицер удалилась, как и ее тяжеловесная коллега, закончившая с узлами.

– Спасибо, – тихо проговорила спасенная, осторожно слезая с трубы и растирая запястья. – Большое спасибо. Род Демидовых в долгу перед вами.

Андрей Васильевич вгляделся в ее лицо.

– Вы – Владлена Демидова? – с тоской в голосе поинтересовался особист.

– Да, именно так. Мой отец просил найти меня?

– Мне об этом неизвестно. Но мы все выясним, вы в безопасности.

Инга, несмотря на не лучшее самочувствие, отчетливо различила не высказанное, но подразумевавшееся аристократом: «Час от часу не легче».