Магическая Москва

Глава 7. Щенок

Андрей Васильевич направил автомобиль прочь от центра Москвы. И не в элитный район, вроде того, где жил Антон Сергеевич, а куда-то дальше от цивилизации, по разбитым дорогам, становившимся все уже и уже.

– Простите, – все же рискнула поинтересоваться у особиста Инга. Виды из окна автомобиля начали напоминать о приюте, – мы едем к…

– К моему и Павла Алексеевича коллеге, которая, к моему большому сожалению, пользуется телефоном реже, чем хотелось бы.

Андрей Васильевич не испытывал восторга от необходимости объясняться, но и сильного раздражения в его словах не ощущалось.

Инга бросила взгляд на аристократа. У нее накопились вопросы, да и хотелось как-то отвлечь себя от мыслей по поводу пропажи всех вещей и телефонов. Но и надоедать высокопоставленному сыскарю – последнее дело.

– Спрашивай, – отозвался на ее взгляд особист, – любопытство не порок. До определенных пределов.

В этой фразе имелся и иной смысл. Инга прикинула про себя, где могли пролегать эти «пределы», и осторожно осведомилась:

– Кто-то забрал мои вещи, чтобы... что?

– Хороший вопрос. И я надеюсь, что с помощью Щенка мы найдем на него ответ. Вариантов много: от простого желания помешать друзьям или будущему работодателю тебя найти до попытки самим поймать сбежавшую добычу. Личные вещи, особенно наиболее близкая к телу одежда, дают некоторые поисковые и не только возможности. Если, конечно, кто-то из магов пожелает с этим связываться. И есть еще вариант, в котором ты сама забрала свои вещи.

– Я? Нет!

– Возможно. Но разве ты знаешь, что делала между нападением у подъезда и пробуждением на пустыре?

Инга попыталась вспомнить... Безуспешно. Оставалось только головой помотать.

– Вот именно. Хотя предположу, что за вещами приходил перевертыш или маг под Личиной, хотя второе и маловероятно – мало кто из обладателей полноценного Истока готов опуститься до подобных поручений. Если, конечно, хозяйка нам ни в чем не соврала.

Последнее явно было вопросом.

– Не соврала, – подтвердила Инга, – она верит, что все так и было. Но верить можно и в заблуждения.

Она давно уяснила: как бы ни работали странные ощущения от чужих слов, они не давали возможностей отличить правду от того вымысла, в котором человек ни капельки не сомневался.

– Ты все время ощущаешь чувства, стоящие за словами окружающих? – полюбопытствовал особист, направляя машину к почти незаметному съезду через лесополосу.

Слева мелькнул указатель «Семейный питомник Либкнехтов. Разводим собак с 1751 г.», и дорога из асфальтированной стала мощеной.

Инга помедлила, думая, стоит ли раскрывать все карты. Впрочем, в случае противостояния ее маленькие тайны вряд ли смогут стать козырями. Чувствовалось, что немолодой аристократ при необходимости сделает то, что считает нужным, таким образом, каким считает нужным. И попробуй только помешай…

Бежать не выход, так что не стоит ссориться. Вдруг поймет, что она что-то недоговаривает?

Инга призналась:

– Сильные эмоции всегда чувствую, но их и по лицу обычно видно. Ложь открытую – тоже всегда. А если мелочи, недоговоренность или просто неяркое что-то, неоднозначное – нужно сосредоточиться. И только при личном разговоре. Словами. Записи анализировать сложнее, но я чувствую достаточно, чтобы потерять интерес к кино.

Андрей Васильевич хмыкнул.

– К тому, что сейчас снимают, интерес и без всякой магии потерять можно. Значит, ты у нас аспектированный эмпат. Интересно…

«Эмпат»... Инга как-то слышала это слово. На одной из лекций по обществознанию. Вроде как эмпат – тот, кто может чувствовать чужие эмоции.

– Я могу понять отношение человека только к тому, что он говорит, – осторожно уточнила она.

– Я и говорю – аспектированный. Не бери в голову, классификация магиков очень примерная. Сложно найти идентичные Малые Истоки, знаешь ли. Эмпат в околомагических терминах – тот, кто считывает информацию с другого человека или напрямую, или с его слов, движений, запахов, да хоть с рисунков или записей. Не важно, какую именно информацию. Чтение мыслей тоже разновидность эмпатии.

Это не совсем вязалось с представлением Инги, но она предпочла за лучшее не спорить и просто кивнуть. Эмпат так эмпат. Звучит-то неплохо.

Машина остановилась около кованых ворот, на небольшой площадке, посыпанной гравием.

– Надеюсь, ты собак не боишься?

Инга не то чтобы боялась, но невозможность полностью понять намерения зверя несколько… тревожила. Впрочем, при виде уличного пса она не переходила на другую сторону дороги, как Толик, так что помотала головой эмпат вполне искренне.

Не слишком понимая, зачем они приехали в собачий питомник так далеко от города (может, здесь разводили каких-нибудь специальных псов для магического сыска?), Инга направилась за Андреем Васильевичем. Искать неведомого Щенка, способного помочь вернуть ее пропавшие вещи.

Аристократ без сомнений толкнул незапертую створку ворот и прошел на территорию питомника. Инга последовала за ним и едва не утонула в собачьем лае, который до того не просачивался из-за каменного забора. Наверняка и тут какая-то магия.

Справа и слева от дорожки стояли ряды просторных вольеров с собаками разных пород. Вольеры занимали всю территорию перед расположенном на приличном расстоянии от забора старым двухэтажным коттеджем.

Инга слабо разбиралась в том, какие псы как называются, но все же могла отличить овчарок в вольерах слева, от гончих, оказавшихся по правую руку, и каких-то явно декоративных пород, чьи клетки поменьше располагались ближе к домику владельцев. К этому домику и направлялся особист.

Инга шла за ним. Собаки лаяли, виляли хвостами и опять лаяли. Овчарки скалили клыки, когда она проходила мимо, и оставалось только порадоваться крепким железным прутьям, отделявшим псов от остального мира. Хотя несколько крупных животных явно были готовы грызть сталь. Собачий запах витал в воздухе, но ощущался не настолько сильным, каким мог бы быть при количестве зверей вокруг. Зато лаяли учуявшие незнакомцев собаки так, что в ушах звенело.

Инга почти дошла до крыльца, когда из-за ближайшего ряда вольеров выскочила здоровая мохнатая псина и без единого звука бросилась на нее.

Эмпат на одних инстинктах развернулась лицом к собаке и выставила руку, защищая горло от смертоносных клыков. Она не удержалась на ногах, когда тяжеленный зверь прыгнул и повалил на землю. Смрадное дыхание коснулось лица, мелькнули зубы…

И влажный язык принялся лизать щеки.

– Эй, отстань! – Инга попыталась отпихнуть собаку. – Прекрати!

– Дига, фу! – из коттеджа вышла блондинка средних лет в рабочем комбинезоне, державшая на руках небольшую болонку, напоминавшую белое облако шерсти. – Оставь гостью. Ко мне!

Лизнув напоследок в нос, собака убрала лапы с груди «жертвы» и побежала к хозяйке.

Инге оставалось только радоваться исчезновению придавливавших к земле пятидесяти, или сколько их было, килограммов, и искать в кармане платок.

– Встанешь? – с оттенком тревоги спросил аристократ.

– Да.

И что разлеглась? Эмоции дошли до разума, и Инге потребовалось время и несколько глубоких вдохов, чтобы отогнать и страх, и слабость.

Андрей Васильевич не торопил.

Еще несколько вдохов, и эмпат поднялась на ноги.

– Вы со своими шуточками когда-нибудь кого-нибудь покалечите, – проворчал особист.

– Есть выражение «бьет – значит любит», и я считаю, что у Диги к некоторым посетителям любовь с первого взгляда, – усмехнулась блондинка. Потом продолжила серьезнее: – Вы ведь сюда приехали не для того, чтобы себе мохнатого друга выбрать, так? И как София поживает?

Андрей Васильевич сдержанно улыбнулся

– Интереснее не то, как поживает моя жена, а то, как поживает ее Турин, верно?

– Не без того. Но и про жену тоже интересно.

– Хорошо. И она, и собака. Ты догадываешься, думаю, зачем я здесь. Может, заведете все-таки телефон?

Блондинка отмахнулась.

– С таким количеством чар по периметру он все равно быстро барахлить начинает, да и не слышно ничего толком. У Кюн-то переносной есть.

– Есть. Но, находясь здесь, она на него принципиально не отвечает, – поморщился особист.

– Думаю, просто не слышит. Пойдемте на игровую площадку. Как твою спутницу звать-то?

– Инга, – коротко представил особист.

Блондинка склонила голову.

– Инга, – повторила она, словно пробуя имя на вкус, – приятно познакомиться. Анна Викторовна.

Эмпат вежливо разделила предположение о приятном знакомстве. Она чувствовала, что в голове владелицы питомника сейчас крутилось немало мыслей о том, почему Андрей Васильевич взял ее с собой.

Анна Викторовна перебросилась с особистом еще парой стандартно-вежливых фраз и сделала знак следовать за собой. Она пошла в глубь участка, не выпуская из рук высунувшее язык белое облако, ставшее еще больше похожим на плюшевую игрушку.

Андрей Васильевич последовал за женщиной, а Инга, прежде чем двинуться с места, осторожно осмотрелась по сторонам: второй раз оказаться сбитой с ног не хотелось. Но пушистая торпеда куда-то исчезла.

Хозяйка питомника повела их мимо небольшого ряда вольеров с менее пушистыми, или хуже расчесанными, белыми болонками к круглой площадке со всевозможными собачьими горками, лесенками и змейками. В центре круга по ярко-красной лестнице носилась туда-сюда небольшая рыжая собака. Не такая пушистая, как облако на руках у Анны Викторовны, но все же с весьма впечатляющим мехом. Периодически она задорно потявкивала, словно бы что-то объясняя трем мохнатым псам, которые сидели поодаль и с важным видом наблюдали за происходящим. Пара овчарок гонялась за здоровенным и весьма измочаленным кожаным мячом, а худая гончая лазила туда-сюда по вытянутой трубе.

В дальней части площадки, в тени, сидел парень, похожий на жителя востока: желтолицый и узкоглазый. Инга поймала себя на том, что пялится на необычного на вид человека, и отвела взгляд. Она на юге видела таких однажды, думала – иностранцы, китайцы там или корейцы. Удивилась, что приехали на Черное море. А оказалось – откуда-то из Башкирии. Стыдно было. Она-то никому ничего не говорила, но все равно стыдно. Вроде же и географию в школе учила, а поди ж ты…

Рыжий песик (кажется, такая порода звалась «шпиц») гавкнул при виде Андрея Васильевича.

– Прости, придется отвлечь тебя от прекрасного досуга, – вежливо начал аристократ, – ненадолго. Мне с юной леди очень нужны твои таланты.

Инга решила было, что обращался он к парню, но тот на эти слова никак не отреагировал. А вот шпиц задорно тявкнул и потрусил с площадки, поднырнув под словно бы специально поднятую в одном месте нижнюю поперечную перекладину забора. Сделал еще несколько шагов, махнул хвостом… И бегом рванулся к воротам, задорно лая во всю глотку.

Инге захотелось зажать уши – лаем отозвались если не все, то почти все собаки в клетках. Вот ведь баламут рыжий…

Анна Викторовна, на удивление, попрощалась с ними вполне тепло, словно и не слышала какофонии бреха. Впрочем, она, наверное, к такому привыкла…

Инга не удивилась тому, что рыжий пес влетел на заднее сидение под недовольное ворчание аристократа о грязных лапах и недавней химчистке. Но когда Андрей Васильевич, развернув машину и взяв курс на Москву, начал коротко рассказывать о нападении и исчезнувших вещах, ей стало несколько не по себе. Рассказывал-то особист собаке…

А уж когда Инга заметила в зеркало заднего вида, что шпиц, услышав о необходимости взять след в хостеле, важно кивнул, удивление и вовсе переросло в страх.

– Кюнней, может, ты все же примешь нормальный вид? Я все-таки глава команды сыскарей-магиков, а не начальник цирка-шапито. Да и наша потерпевшая скоро из машины выпрыгнет, – усмехнулся особист. – А, и еще раз натравишь на кого-то своего мохнатого товарища – останешься без премии.

Инга бросила полный недоверия взгляд на Андрея Васильевича, который говорил это совершенно обыденно и явно верил, что собака его понимает.

А потом увидела, что позади сидит уже не собака, а весело болтающая ногами миниатюрная девушка с желтоватой кожей, узкими глазами и короткими волосами неожиданно белого цвета. Из-под короткой черной футболки, удачно сочетающейся с шортами, выглядывала татуировка на животе.

Инга и замерла, едва не открыв рот. Выражение лица у нее при этом явно было не слишком умным, судя по смешку девушки.

– Но ведь оно того стоило? Диг и мухи не обидит, – говорила беловолосая с несколько непривычным уху эмпата акцентом. – И да, я человек. Иногда. Когда для работы нужно.

Теперь усмехнулся уже Андрей Васильевич.

– Учту на будущее. Следующую зарплату получишь в пакетиках сухого собачьего корма.

Девушка поморщилась.

– Я не выпью столько кваса. Кюнней Арчынкыыа Кендекуебе. И не надо пытаться это выговорить, просто Кюн, Щен или Щенок.

– Инга, – только и могла вымолвить эмпат.

– Инга… Хорошее имя. Мне нравится, – Кюн втянула воздух, – и запах ничего так, пойдет. Чего молчишь-то? Оборотня что ли не видела никогда?

– Они вроде же волки… – с неуверенностью начала Инга.

– Стереотипы. Сте-ре-о-ти-пы, – Щенок достала из кармана жвачку и принялась ее жевать, – и вообще – тебе шашечки или ехать? Твое ж барахло будем искать, так? Надеюсь, там нет кучи какого-нибудь навоза?

До Инги неожиданно дошло, что ее присутствие эту странную девушку нервировало. Настолько, что Кюн была готова из кожи вон лезть, чтобы восстановить свои вроде как «утерянные позиции».

– Нет, – лаконично отозвалась эмпат, – и если тебе сложно…

Кюн отмахнулась.

– Я – существо подневольное. Сказали искать – буду искать, иначе отправлюсь в клетку до конца дней своих.

Тоже, значит, красная метка…

На ум Инги пришла весьма шокирующая догадка.

– А остальные животные, они…

– О, они – не мои товарищи по несчастью, – отмахнулась Кюн, – только Диг и Тарви, и то они старые уже, и живут в хвостатом виде слишком давно, чтобы вернуться в нормальный. Увы. Так что я тут единственная и неповторимая, прошу любить и жаловать.

– Да, вторую такую отдел уже не переживет, – с непередаваемым чувством сказал Андрей Васильевич.

Кюн хмыкнула.

Ее очертания расплылись: голова начала течь вниз, а ступни – подниматься вверх, и тело на мгновение превратилось в почти круглую разноцветную кляксу. Еще секунда – и на заднем сидении вновь появилась рыжая собака.

Впрочем, Кюн недолго молча смотрела в окно, довольно быстро вернув себе человеческий облик.

– Ты вообще кто? – обратилась она к Инге.

– Прости, что?

– Если шеф говорит, что у тебя Исток пытались вытащить, значит, ты маг или магик. На мага не тянешь. Значит, магик, так? Я и спрашиваю – кто? Я вот – оборотень. И так, для понимания вопроса: оборачивается каждый в того, кто его Дух Силы – там, за Завесой. Кого призовешь на Обретении – такое себе второе тело и получишь.

– Вот только подавляющее большинство вашего племени живет в глухих местах и в отражение себе берет волков да ягуаров, – заметил Андрей Васильевич, – а то с твоих слов выходит, что каждая уличная кошка может человеком оказаться.

– О кошках-оборотнях я не слышала, – признала Щен, – хотя, может, и правда есть, вроде ж где-то на юге еще существуют Дети Бастет, их-то Дух наверняка кошачий… Но им зверем-то жить куда проще, может, во втором облике давно остались, кто их знает? Вон, на Тверской-то гуляет кот, появляющийся из ниоткуда, уже полвека как. Может, он и оборотень… Ладно, неважно это. Ты ведь точно не из наших – слишком удивилась моему обороту. Так – кто?

Инга кинула немного растерянный взгляд на особиста, но тот оказался занят лавированием в плотном потоке машин у светофора. Еще чего-нибудь не то ляпнет… Но выкручиваться пришлось самой.

– Вроде как эмпат.

– Эмпат? Мысли читать можешь? – с любопытством и каким-то подозрением спросила Кюн.

– Нет.

– А что тогда? Ты не стесняйся. У меня вон и в человеческом виде нюх отменный, а псом – разум остается, если так годами не жить, конечно. И на луну не вою, хотя люблю по ночам гулять.

Судя по выражению лица Андрея Васильевича, эта любовь была ему известна.

– Ну так?

– Знаю, когда человек врет и что чувствует по отношению к тому, что говорит.

– Что чувствует по отношению к тому, что говорит… – эхом повторила Щенок. – Это как? Вот что я сейчас чувствую, задавая вопрос? Расскажи!

Инга смутилась. Ответ она знала, но стоило ли его озвучивать?

Старший особист в беседу не вмешивался.

И что? Промолчит или соврет – больше ей веры не будет, первое впечатление-то ведь важно. Но и скажет правду – обидит Кюн, а она казалась неплохим человеком, просто необычным.

– Не молчи. Мне любопытно! Давай-давай, признавайся. Или все это просто сказки? Может, ты и негатора обманула?

– Щен, – с холодком в голосе отозвался особист, – аккуратнее.

– Извините, но она не признается, – капризно протянула Кюн. – Я что, недостойна узнать эту тайну?

– Ладно-ладно, – ссориться Инге не хотелось, – ты боишься, что я твое место займу. Довольна?

– Что? Я?! Это не так!

– Я не хотела тебя обидеть, извини.

Спустя мгновение на заднем сидении вновь сидел рыжий шпиц. В сторону эмпата пес даже не смотрел.

Так и молчали всю оставшуюся дорогу. Инга разглядывала город за окном, надеясь, что больше говорить ни о чем не придется. Она не хотела задевать эту суетную, но по-своему милую девушку, но желание – это одно, а действия – совсем другое. Сказала? Сказала. Стоило, наверное, все-таки молчать или отшучиваться.

Людям не нравится, когда о них знают то, что они хотели бы скрыть. Да и ей самой бы такое не понравилось, что уж.