Магическая Москва

Глава 18. И его последствия

В кабинете Андрея Васильевича Лопухова царила предгрозовая тишина. Павел, стоявший в углу у окна, искоса посматривал на троицу провинившихся, замерших перед негатором по стойке смирно.

Андрей сидел за столом в спокойной, расслабленной позе, но все равно казался выше всех в помещении. Кроме, пожалуй, самого Павла, но маг почти не участвовал в «воспитании». В этом отношении у них всегда было единоначалие. Только Аслан, взятый третьим с десяток лет назад, позволял себе отчитывать и Кюн, и Демыча, когда они присоединились к команде.

Павел глянул по очереди на каждого из отличившихся. Вся тройка смотрела на Андрея, как кролики на удава, и маг мог попробовать напрямую почитать их. Только зачем? Все и так понятно.

Вдвоем Кюн и Демыч уравновешивали друг друга, особенно под контролем Аслана. Но тот, пусть и с тяжестью на душе, что Павлу немного льстило, согласился на перевод в Тайную Канцелярию. На третье прошение начальник Особого непрозрачно намекнул, что тайники будут крайне недовольны еще одним отказом. А их недовольство – проблемы для всех.

Уход Аслана и появление Инги разрушили существовавшее равновесие, и вот результат. Результат, с которым нужно что-то делать.

Самое простое – отказаться от собственной затеи и по завершению нынешнего дела попросить Надю найти предполагаемой племяннице работу. Эмпата даже без образования полицаи оторвут с руками, магиков у них исчезающе мало. Ряды «людей в черном» иногда пополняли обладатели боевых Аспектов, которым после пару лет практики на улицах открывалась дорога во многие элитные службы. Среди же полицейского сыска, где много бумаг, мало денег, а перспективы почти отсутствуют, магики ценились на вес золота.

Простой вариант, который стоит обдумать. Но проблему это не решит, а лишь заморозит. Им все равно нужен третий младший сотрудник, который все равно так или иначе нарушит равновесие сил.

Когда Павел с Андреем выбивали возможности привлекать краснометочников к расследованиям, всячески акцентируя внимание на том, что вдвоем они просто физически не способны действовать так же эффективно, как с помощью двоих-троих младших сотрудников, обговаривалось довольном много условий. В том числе и существенное неравенство в правах и в обязанностях, ограничивающее разрушительный потенциал «молодой поросли». Тогда как раз шла реструктуризация Особого отдела… Но это все в прошлом.

А в настоящем – двое младших сотрудников и один вольнонаемный гражданский своим стремлением отличиться не только подвергли опасности себя и других, но и стали причиной судебного иска. Красильниковым ничего не светило как минимум из-за нарушений условий «домашнего содержания» сына, но все равно такие вот эксцессы начальство не радовали. А если начальство не радо, то редко рад кто-то еще. И все потому, что эти трое рядом друг с другом напрочь разучились пользоваться мозгами.

Андрей, закончив гипнотизировать взглядом готовых бухнуться на колени и вымаливать прощение молодых магиков, жестом фокусника извлек из ящика стола три пачки прошитых бумажных листов и протянул отличившимся:

– Ознакомьтесь. Сейчас, и где-то вне пределов моего поля зрения. Идите. Кюнней, задержись.

Эмпат и аналитик немного деревянными движениями забрали по стопке листов каждый. Павел со своего места видел, как дрожали руки Демыча. Инга же бросила на него почему-то испуганный взгляд. Уточнять оба ничего не стали, попрощались короткими поклонами и покинули кабинет.

Через небольшую паузу, когда шаги за дверью стихли, Андрей заговорил, смотря в упор на Кюн. Говорил он ровно, спокойно, но отмахнуться от сказанного не вышло бы даже у Павла, если бы выговаривали ему.

– Очень часто, совершая поступки из желания отсрочить или изменить неприятное нам событие, мы сами приближаем это событие. Делаем его реальным даже в том случае, если изначально оно реальным не было. Инга – не замена тебе. Но если ты продолжишь в поисках одобрения подставлять себя и окружающих, инициируя опасные предприятия за нашими спинами, то мне действительно придется уволить тебя. Это первое и последнее предупреждение на данную тему. Приход нового человека не делает тебя хуже или лучше в моих или чьих-то еще глазах, а вот подобные поступки, совершенные из желания показать себя, заставляют задуматься о том, могу ли я тебе доверять. Если у тебя есть вопросы ко мне или к Павлу – ты можешь подойти и задать их вне рабочего времени. Напрямую. Без авантюр.

Обычно полная жизни Кюнней все время, пока негатор говорил, стояла не двигаясь и, кажется, даже не дыша.

Андрей протянул Щенку оставшуюся стопку листов.

Кюн дерганным движением забрала предложенное, едва не уронив. Поклонилась – и чуть ли не бегом устремилась из кабинета. Павлу казалось, что в глазах девушки стояли слезы.

Щен всегда была эмоциональной. Маг не мог сказать точно, было ли это связанно с формой ее Отпечатка за Завесой, который иногда называли «личным духом», или, наоборот, именно характер Кюнней сделал из дочери якутского шамана не грозного волка, а увиденного ей однажды померанского шпица. Но причина и следствие значения не имели. Аспект Кюн немало помогал в расследованиях, как помогал и проникавший куда-то глубоко свет искреннего, непосредственного энтузиазма. Щенок, смотревшая на мир с собственного ракурса, иногда находила ответы там, где никто другой не догадался бы искать.

Но все же между «найти интересное решение» и «выступить с откровенно опасной инициативой» лежала пропасть.

Сам Павел мог одним взглядом умерить пыл Щена, а вот Демыч, прекрасный аналитик, ей противостоял с трудом. Но противостоял бы успешно, не вмешайся Инга.

Маг почувствовал укол раздражения. Могла бы и сообразить, что не стоит потворствовать этой идее. Не ребенок же ведь…

– Ты так и будешь стоять в углу? – с оттенком веселья осведомился Андрей. – Вроде пока же не за что. Или я чего-то не знаю?

– Мне не д-двадцать, – отрезал Павел.

– Увы, я вынужден с тобой согласиться. Но прошу заметить, что это не помешало тебе еще несколько часов назад самостоятельно вскрывать тайник у Беренгоффа без поддержки экспертов.

Маг отмахнулся.

– Там от тайника одно название.

Павел с Андреем успели «побеседовать» со всеми маготехниками города, которые могли создавать Призмы Хеопса. Ладно хоть артефакты такой силы нельзя провезти скрытно: или уловители на въездах засекут, или нужен очень громоздкий привлекающий внимание подавитель. Официально же в Москву никто ничего не привозил.

Радовало и то, что простые и дешевые решения, скрывающие ауру подобных приспособлений, с большой долей вероятности могли повредить маготехнику этого класса энергоемкости. Иначе с шансом найти хоть какие-то зацепки в этом направлении можно было попрощаться.

Работать с местными маготехниками приходилось аккуратно, многие сидели на императорских контрактах и потому наглели, чувствуя себя важнее чем какой-то «особист». Самым наглым Андрей устраивал показательное отключение всего и вся. Отрезвляло быстро, без артефактов маготехники ничего не могли противопоставить разозленным сыщикам. Хотя Беренгофф, рыльце которого явно было в пушку, пытался. Юлил как мог, показывал документы и справки, не сдавался даже под совместным напором Андрея и Павла. В итоге маг, особо не скрываясь, провел полное сканирование лавки несговорчивого маготехника и нашел там «убежище», как обозвал это место сам хозяин дома. И, пока Андрей продолжал ругаться со старым евреем, Павел попросту вскрыл магическую защиту «потайной комнаты».

Найденного внутри оказалось достаточно, чтобы нацепить на Беренгоффа блокирующие магию наручники и привезти в Особый. Пока маготехник требовал адвоката и высокое начальство, Павел с Андреем выяснили, что «младшие» смылись… Пришлось оставлять Беренгоффа на растерзание юристам и шефу, пообещав допросить как только из Петербурга пришлют соответствующее постановление.

Но, если принимать во внимание всякие там положения, для вскрытия тайника и правда требовалась компания экспертов. Мало ли что там могло оказаться…

Павел сел на стул, с трудом удержавшись от того, чтобы скрестить руки на груди.

– Мои д-действия оправданы. Иначе наш милый еврей, п-пока мы п-получали ордер и ждали экспертов, или успел б-бы смыться, или п-прибрался б-бы, и д-держать его у нас б-было б-бы не за что.

– Держать всегда есть за что, – глубокомысленно заметил Андрей.

– Ага, вот только не личного п-поставщика «п-прелестных игрушек» императорской семьи, – фыркнул Павел. – Выкрутился б-бы. А теперь уже нет, я сильно удивлюсь, если б-бирмский хрусталь и черный п-песок из Александрии никак не связаны с П-Призмами.

– Хранение ингредиентов само по себе ничего не доказывает, – с сожалением признал Лопухов. – Я бы не стал слишком уж сильно рассчитывать на допрос Беренгоффа.

– В худшем случае мы п-поймем, что копать под него нет смысла. Может б-быть, Ингу возьму с собой. Хотя, скорее всего, с ее п-помощью п-получится п-поговорить только с Красильниковым, наш маготехник слишком высокие д-допуски имеет.

– Я думал отправить эту троицу в архив на пару недель, – постучал пальцами по столу Андрей, – но вынужден признать, что как минимум эмпат нам пригодится и, боюсь, не только она. Красильников не настроен сотрудничать. Вокруг него прыгают адвокаты, напирающие на то, что у нас «нет условий для содержания скорбного здоровьем», – последнее негатор почти выплюнул. За один вдох успокоился и продолжил: – радует только то, что за нападение на сотрудников при исполнении этому умнику в любом случае придется провести за решеткой не один день. И никакой техники рядом.

– Он – самозахватчик, – пробормотал Павел. – П-постановления д-для д-допроса еще нужно д-дождаться. Ты не д-думаешь, что он…

– Исключить этого нельзя, но без постановления мы не можем всех выставить этих «личных врачей» и «влиятельных родственников» прочь. И не думаю, что он решится что-то сделать с собой. Слишком труслив.

– Или хитер. Отговорки п-про то, что он якобы п-принял Кюн за «опасного человека» и п-поэтому натравил на наших экспонаты «выставки п-передовых технологий д-для д-дома» – ерунда. Нашли, что выставлять... Кому вообще нужен самоходный изготовитель супа или д-диван, способный обнимать п-подлокотниками?!

Негатор усмехнулся.

– Не знаю. И от машинки для чистки обуви я бы не отказался. Штука полезная: пока завязываешь галстук, она тебе туфли в порядок приводит.

Некоторое время оба особиста молчали, размышляя каждый о своем.

Маг не выдержал первым:

– Что ты им д-дал?

Негатор криво усмехнулся.

– Короткие выписки из личных дел сотрудников Особого, чьим смертям на службе присвоили четвертый и пятый коды. Хранил как раз для такого случая.

Павел прищурился.

– Д-думаешь, им стоит это читать?

– У меня нет обязанностей оберегать окружающих от ночных кошмаров, – отрезал негатор, – как нет и желания в будущем подшивать в эти папки выписку о ком-то из них. Если у этой троицы хватило мозгов отправиться на задержание не поставив нас в известность, то пускай наслаждаются историями о том, чем закончили их менее везучие коллеги по идиотизму.

Маг вздохнул.

Четвертый и пятый коды означали случаи, когда смерть наступила, главным образом, из-за «нерациональных» действий самого погибшего. Вроде использования огненного Аспекта на территории заброшенного заводского цеха, в прошлом связанного с производством легковоспламеняющихся химикатов, или попыток вести автомобильную погоню по обледенелой дороге без соответствующей резины, оберегов и не обладая нужными навыками.

Или попытки контакта с потенциальным преступником. Техник – не боевик, но даже если бы Красильников был аналитиком или целителем – порядок никто не отменял. Индивидуальные щиты не от всего спасают.

– Поговори с Ингой, – словно между делом заметил Андрей.

– Что? – этого Павел ожидал меньше всего.

– Она должна понимать, что не стоит поддерживать спорные инициативы из опасения причинять неудобства Кюн, Демычу, мне, тебе или кому-то еще. Иначе это будет не последней подобной историей.

Павел отмахнулся.

– Она – эмпат. Она все сама п-понимает.

– Эмпат. И она хочет обустроиться на новом месте и ни с кем не ссориться.

Павел закатил глаза.

– Мы с тобой вроде как не воспитатели д-детского сада.

– Мы с тобой – как раз воспитатели, и именно что детского сада. Просто иногда детишки вырастают и выпускаются, а иногда остаются при нас на годы. К тому же, если ты помнишь, попытки вербовать краснометочников в более сознательном возрасте ничем хорошим не заканчиваются.

Павел поморщился. Среди не попавших в санатории и прочие интересные места магиков-краснометочников постарше большинство находило незаконное применение своим талантам, и они редко соглашались работать на особистов. Очень редко. Или шли до конца и погибали при задержании, или отправлялись на пожизненное. Исключения существовали, их команда не единственная имела «опасных» сотрудников, но все же, все же… Молодых вербовать не в пример легче.

Увы, молодость и ум редко шли рука об руку, и получалось как сегодня.

– Ладно, д-давай лучше о д-деле, – Павел успел ознакомиться со всеми рассуждениями, которые привели троицу к Красильникову, – д-думаешь, мы с тобой ошиблись?

– Не то чтобы ошиблись, скорее, свернули не в ту сторону, – Андрей тактично умолчал о том, что версию с таксистом-Ловчим предложил маг, – тут многое зависит от того, что именно скажет техник. Пока предположение младших выглядит логичным, а реакция Ярослава на просьбу «поговорить» – чрезмерной. К тому же с его аккаунта действительно велось общение с Демидовой. Увы, у нас нет записей о границах алхимических талантов безвременно почившей похитительницы, но пока я не вижу причин отмахиваться от предложенной гипотезы. Ярослав явно в чем-то замешан, и я почти уверен, что он бросил машины для быта в атаку не потому, что боялся проблем из-за нарушения условий содержания. Знал, что отец заплатит, да и все. Не в первый раз.

Павел прищурился.

– Д-думаешь, п-принял Кюн за п-подельника-перевертыша?

– Да. Если твой преступный друг умеет изменять обличия, то будешь тут бояться любых посетителей. Ярослав запаниковал настолько, что решился на попытку убийства. Или он виновен в чем-то ином, очень и очень грязном, или мы нашли кого нужно.

– Ладно, п-попробую п-поторопить п-предписание, – Павел поднялся на ноги, – нужно раскручивать и Б-Беренгоффа, и Красильникова, п-пока еще кого-то не убили. П-по всем п-предыдущим д-делам глухо: свидетелей нет, камер в местах выброса тел нет… Хорошо работают, сволочи.

Короткий стук – и дверь распахнулась. На пороге появилась затянутая в застегнутый на все пуговицы халат Лиславская, для чего-то покинувшая свою подвальную лабораторию. Выглядела она крайне недовольной и закрыла за собой дверь с негромким, но ощутимым хлопком.

Химик выразительно посмотрела на Павла, а потом не менее выразительно указала взглядом на негатора, явно сомневаясь, стоит ли говорить при нем.

– Рассказывай, – после короткого колебания решил маг, – между нами это не тайна.

Дверь в коридор закрыта, и, как знать, может свидетельство Андрея в будущем как-то поможет. Мало ли. И так все знает и хотя бы красную метку не носит.

Вместо ответа Лиславская всунула в руку мага два конверта – и начала закатывать рукав халата.

– Результаты внутри. Двух тестов.

– Двух? – Павел, как и все сотрудники Особого, сдавал образец ДНК при поступлении на службу. – Отец в молодости работал здесь несколько лет, тоже должен быть в базах…

– Двух. Образца Виталия Таврова в хранилище не обнаружено.

Павел уставился на химика.

Дело брата закрыто еще четырнадцать лет назад. Четырнадцать! Кому мог понадобиться образец? Для чего?

– Как такое могло случиться?

Лиславская развела руками.

– Я не работала здесь, когда образец поместили на хранение, а об остальном понятия не имею. Надо идти в архив. Чего я, кстати, сделать не могу, потому что придется рассказывать о твоей просьбе. Ставь давай Печать и я пойду дальше работать.

Печать Павел поставил. Химик ушла, а маг, словно во сне, разорвал оба конверта, вчитался в записи – и спалил все бумаги разом.

– Судя по твоей реакции, у одного из наших детсадовцев теперь будет персональный воспитатель. Поздравляю, – в голосе Андрея слышались нотки непонятного удовлетворения.

Павел только развел руками.

После того как Даша уехала, он погрузился с головой в работу. Плохой из него получился родитель, и хватило одного раза, чтобы это уяснить. А тут – дядя. Едва ли экспертиза ошиблась… Сначала – снимки ядра, теперь – тест ДНК.

Он не собирался вытирать сопли новоявленной родственнице.

– Никакой я не воспитатель. Инга – взрослый человек…

– Скажи это Кюн, – парировал Андрей.

Крыть было нечем.