Люди и нелюди

Глава 11

Ответа «из внешнего мира» пришлось ждать еще сутки. Когда, наконец, он был получен, капитан Тимменс созвал всех в кают-компанию.

Был поздний вечер. До отбоя оставалось несколько минут. Многие уже разошлись по каютам. Ната даже успела переодеться и явилась в пижаме, набросив поверх нее куртку. Грета Борн с неудовольствием косилась на нее, но потом переводила взгляд на Диану Рудную, которая щеголяла в коротком, выше колен, чуть ли не полупрозрачном халатике, и предпочитала помалкивать.

Ответ Галактического Совета звучал коротко: «В связи с вновь открывшимися обстоятельствами первоочередной задачей становится выяснение судьбы колонистов с «Мола Северного». Права Карликании временно приостановлены».

— Прошу меня великодушно извинить, что осмеливаюсь подавать голос. Находясь в заведомом меньшинстве, — вскочил с места Лерой Му, — как-никак, нас тут всего двое, а вас, представителей землян, в десять раз больше, что делает наш диалог заранее неконструктивным и вообще…

Не вставая, Паний Ру дернул сородича за подол его рубахи, привлекая внимание. И, когда тот обернулся, сложил руки на груди и что-то прошептал на своем языке.

Лерой Му возразил. Тоже по-карликански.

Паний Ру ответил буквально одним словом, после чего перешел на интерлингву:

— Я прошу людей простить и войти в наше положение. Достоуважаемый Лерой Му слишком близко к сердцу принимает изменения в статусе. Он рассчитывал сделать карьеру, открывая здесь новые месторождения. Уклад жизни на нашей планете таков, что шанс выдвинуться есть либо у тех, кто уже рожден у обладающих властью и влиянием родителей, либо у тех, кто, подобно коллеге Лерою, уходит во внешний мир, расширяя границы Карликании. Приостановка прав владения Планетой Мола Северного, конечно, временная…но мы надеемся, что это не навсегда.

— Кто знает, кто знает, — усмехнулся Патрик Словиш. — Если на этой планете земляне первыми основали колонию, чему есть неопровержимые доказательства, то не будет ли правильным отдать ее землянам? У нас, людей, право первенства. И ведь был когда-то акт передачи этой планеты людям…

— Вы, люди, получили ее, но не смогли удержать! — парировал карликанин.

— Кто знает? Лагерь землян, лагерь поселенцев, прилетевших на «Моле Северном», уже говорит об обратном! Мы собрали кое-какие образцы — остатки палаток, их содержимое… все это, несомненно, произведено на земле! Это доказывает, что шаттл землян здесь приземлялся! Что колония была основана…

— Да, но что с нею случилось потом? Люди погибли!

— Или переселились в другое место!

— Переселились сами или их переселили?

— Кто?

— Пришельцы!

Ответ карликанина был встречен дружным хохотом. Когда-то на Земле ходили слухи о летающих тарелках, которые якобы воруют людей и проводят над ними опыты. Было снято несколько фильмов, написано несколько книг, а уж сколько карикатур было на эту тему — не перечесть. Потом выяснилось, что большинство «похищенных» пропадали, так сказать, сами по себе, а появление летающей тарелки в том месте — просто совпадение. Ну, а меньшинство… меньшинство действительно оказывалось «в гостях» у веганцев или уриан, которые в свое время живо интересовались человечеством, ожидая момента, когда же люди «дозреют» до полноценного контакта.

— Ничего смешного в этом я не вижу! — не сдавался Лерой Му. — И мне просто удивительно наблюдать за вами, люди, за тем, с какой легкостью вы отбрасываете в сторону вполне реальную гипотезу, которая правдиво объясняет причину исчезновения колонистов… если колонисты действительно высаживались на этой планете!

— То есть, как это «если высаживались»? — подобрался Патрик Словиш. — Боюсь, ваша манера речи… вас трудно понять! Извольте говорить короче и яснее или передайте слово вашему сородичу.

Карликане сблизили головы и о чем-то яростно начали перешептываться на своем языке. Капитан Тимменс нахмурился:

— Уважаемые… собратья по разуму! Вы находитесь с дружественной рабочей миссией в составе международной научно-исследовательской экспедиции, организованной по вашей просьбе и санкционированной, а также частично финансируемой Международным Галактическим Советом. И находитесь в присутствии представителей другой расы людей, которые не говорят на вашем языке. Поэтому извольте в присутствии людей пользоваться интерлингвой. Я приказываю вам властью капитана шаттла, на борту которого мы все находимся.

Карликане заткнулись. Просто захлопнули рты и уставились на капитана Тимменса с таким видом, словно он вдруг заговорил по-карликански. Затем, прошипев что-то сородичу сквозь зубы, с места поднялся Паний Ру.

— Уважаемый господин капитан, — отчеканил он, неспешной манерой речи компенсируя ее немногословность, — мы никоим образом не собирались вас оскорблять. Мы просто хотели с коллегой Лероем выработать… м-м…стратегию — что и как говорить, дабы… эм… не нарушать международные нормы. Короче говоря, мы хотели бы получить ответ на один простой вопрос — земляне действительно жили на этой планете или нет? Поселок функционировал хоть какое-то время или это… как бы сказать… — он полез в наручный комм, настраивая дешифратор, — де-ко-ра-ция, — прочитал по слогам высветившееся на экране слово.

— Декорация? — эхом повторил Патрик Словиш. — Что вы имеете в виду?

Георг внезапно все понял.

— Проще простого, — сказал он. — Краснокожий… с-с…карликанин имеет в виду, имела ли место обычная посадка с основанием колонии или землян, как он выражается, похитили пришельцы, какая-то неизвестная нам пока группа, а все эти палатки, модули и прочее барахло оставлены тут для отвода глаз. Я несколько раз сталкивался с такими вещами — бывало, что террористы нападали на мирный поселок, жителей убивали или уводили, а чтобы спецназ не забил тревогу, не трогали ничего из вещей. Мол, жители ушли сами, побросав дома и личные вещи, куда делись — мы не в курсе, с нас взятки гладки, мы тут ни при чем! Иногда в таких пустых поселках устраивали засады…

— Зачем?

— Просто так. В уставе Звездных Котов — как и у многих аналогичных военных структур — четко сказано, что защита мирного населения является приоритетной задачей. И ни один военный не покинет планеты, пока не будет спасен последний мирный житель. Четыреста лет тому назад в Галактике действовали совсем иные силы, чем сейчас. Может быть, в этом секторе шла война…

— Исключено! — перебила его Ната. — Я просмотрела все файлы, касающиеся истории освоения Планеты Мола Северного. Веганцы передали эту планету землянам для колонизации после того, как убедились в ее пригодности для нашей расы. Сила тяжести, температурный режим, влажность, химический состав атмосферы и почвы, уровень радиации… За минувшие века, конечно, произошли кое-какие изменения в спектральном свечении солнца, и изменения довольно значительные, но они если и скажутся на животном и растительной мире, то еще через несколько поколений. А в те годы их вовсе могло не быть. Веганцы не могли не знать, кому передают планету. И они, конечно, учитывали технические возможности людей, уровень развития нашей техники и… военную мощь. Они бы не стали нарочно посылать практически безоружных людей в зону боевых действий.

— Значит, либо имела место сознательная диверсия, направленная на то, чтобы приостановить звездную экспансию человечества, когда неопытным первопоселенцам подсовывается, так сказать, некачественный товар, — не сдавался Георг, — либо это случайность. Какие-нибудь боевики из соседней галактики или другого рукава нашей Галактики явились сюда, чтобы пересидеть в укромном местечке опасное время. Ну и неожиданно столкнулись с землянами. Опасаясь, что их местонахождение будет раскрыто, они на всякий случай ликвидировали свидетелей, а их поселок оставили для отвода глаз. Мол, все в порядке, ребята, все тихо-мирно, а люди всего-навсего ушли погулять, но к обеду вернутся!

Все серьезно выслушали его речь.

— Вы это всерьез? — тихо произнесла Грета Борн.

— Да.

— Веганцы нас… подставили?

— Это невозможно! — горячо высказался ее муж. — Им не дали бы этого сделать! Правда все равно выплывет наружу. И потом — зачем веганцам, второму по значимости разумному сообществу, так подставлять младших братьев, только-только делающих в космосе первые шаги?

— Может быть, дело в структуре общества веганцев? — снова заговорила Ната. — У нас оно…более однородно. У веганцев довольно четкая иерархия. Шанс чего-то достичь есть весьма у немногих. Каждому веганцу в младенчестве присваивается определенный номер. Как правило, это порядковый номер имени. Например, родители решили назвать свое дитя Чунгой. Чунга — довольно распространенное имя на Вегане. Когда родители приходят регистрировать новорожденного, им говорят, что уже триста восемнадцать мальчиков, юношей или мужчин носят это имя. И их сын становится либо Чунгом 319, либо им надо выбрать другое, более редкое имя, которое носит меньшее количество народа. Например Помпа. Если именем Помпа названо «всего-навсего» девяносто девять младенцев, их сын становится Помпой 100.

— И что с того? — уже не только Патрик Словиш, но и кое-кто из зоологов и геологи посматривали на Нату с недоумением, а то и с недоверием. Женщина чувствовала себя немного неуютно под их пристальными взглядами. Но если зоологи заставляли ее нервничать, но с Патриком Словишем и его женой дело обстояло иначе.

— А с того, что у веганцев статус определяется именно порядковым номером имени! Чем он выше, тем больше жизненных благ получит индивид! Конечно, «высокий» номер можно купить и записать сына не Чунгой 319, а Чунгой 100 или даже Чунгой 10, но для этого нужны большие деньги и связи. А также так называемая обратная связь. Если популярное имя давать слишком часто, оно станет непопулярным просто потому, что слишком много мальчиков его носит. И какой смысл давать ребенку часто встречающееся имя, если к нему будет прилагаться четырехзначная цифра? Кроме того, немалую роль играют номера родителей. Если у них самих номера трех- или четырехзначные, то даже если они принесут требуемую сумму, «двузначные» чиновники станут чинить им всякие препятствия. Например, скажут, что из-за инфляции цены выросли и семье не хватает небольшой суммы. Или нужный чиновник внезапно оказывается в отпуске или болен. Или все файлы внезапно окажутся уничтожены вирусом и надо все восстанавливать. А время идет. Поменять номер надо в течение первого года жизни ребенка! Не уложились в срок — ходи Чунга с «низшим» номером до конца своих дней. А это значит, что для тебя закрыты многие двери. А теперь представьте, сколько веганцев с короткими номерами реально имеют все шансы чего-то достичь — и какая огромная масса народа этого счастья лишена просто потому, что цифр на всех не хватает? Даже семью создать мужчине или женщине с «низшим» номером на порядок сложнее. У нас, землян, этого нет. У нас каждый имеет равные возможности… не ограниченные именем. Это… это все равно, что отказать абитуриенту при поступлении в институт не на основе его плохих оценок, а потому, что у него имя начинается не на ту букву! И естественно, что веганцы могли увидеть в землянах угрозу — не сейчас, а в будущем!

Выпалив последние слова, она с тревогой обвела взглядом слушателей, читая на их лицах недоверие, сомнение, даже презрение и возмущение. Лишь в одной паре глаз не было вражды. Георг Ортс, Кушнишский палач, смотрел на нее так, что Ната чуть было не пожалела о своих словах. Он смотрел с восхищением фанатика, чьи сомнения внезапно разрушились. «Я всегда это знал!» — читалось в его глазах.

— Абсурд! — категорично высказался профессор Словиш. — Мы работали с веганцами. Многие из них живут и работают на других планетах…

— У меня в команде был второй пилот веганец, — припомнил капитан Тимменс. — Потом его у меня сманили на повышение. Прекрасный грамотный специалист, хороший товарищ… Многие, кто остался, могут подтвердить…

— Да? — повернулась к нему Ната. — А как его звали?

— Представьте себе, тоже Чунгой. Чунгой 424…Погодите, — капитан нахмурился. — Вы хотите сказать, что…

— Да! Именно это я вам и втолковываю. На Вегане мужчине с таким номером светит разве что работа механика при космопорте. Вторым пилотом на родине ему не стать! Только земляне, которые не так придирчивы к именам и часто не придают значения какому-то номеру, могли дать шанс талантливому парню чего-то достичь… Но это всего лишь гипотеза. С тех пор прошло несколько столетий. Мир изменился и… и я могу ошибаться.

— Тем не менее, — Патрик Словиш кивнул с тяжелым вздохом, — нам придется этим заняться.

— Да. Мы должны обязательно выяснить, что случилось с поселенцами и куда они подевались.

Все-таки на обратном пути им повезло. Они встретили пару крупных ползунов и убили обоих. Перетащить к гнезду две такие громоздкие туши оказалось не под силу. Ползунов решили оставить на месте под охраной нескольких самых сильных охотников, в то время как остальные отправятся в стадо и приведут к тушам самок с детенышами. Идти не так уж далеко, ни матери, ни младенцы устать не успеют. Ну, а если кто-то не в силах сдвинуться с места… что ж, судьба. Все равно долго возле реки они бы не прожили.

Буш был среди тех, кто отправился к гнезду. Его тянуло к Уалле. У нее скоро родится малыш. Она пока еще может ходить вместе со всеми и не устает, но стала уже осторожной и медлительной. Он поведет ее, в то время как остальные покажут дорогу самкам.

Вожак Хых остался возле туш — следить, чтобы охотники не передрались за лучшие куски мяса и не начали его есть до того, как соберется все стадо. Вместо него главным пошел Мрачный. Он шагал с такой целеустремленностью, словно от этого зависела жизнь всего стада. Остальные ушедшие с ним охотники — Пых, Гу, Чах — держались от него подальше. Все нервничали, оборачивались на оставшихся с вожаком охотников, боялись, что те начнут-таки пиршество без них. Кроме того, все были голодные, усталые, а те, кто остался возле туш, могут немного отдохнуть.

Спокойными были только Буш и еще один молодой охотник, Мам. Но Мам вообще был спокойным, хотя и очень сильным. И одним из самых рослых в стаде. Если бы не его спокойствие, он мог бы даже подраться за право стать вожаком. Но Мам драться не будет. Он вообще не любит драться. Поэтому Буш и держался поближе к нему. Не то, чтобы кулаки Мама служили ему защитой. Просто… просто не хотелось затевать ссор.

Охотники шли быстро, почти не останавливаясь. Лишь время от времени кто-то задерживался — если встречал норку какого-нибудь земляного зверька или камень, или отдельно стоящий куст. До сезона дождей оставалось не так уж много времени, почва была твердой, как камень, растения высыхали на глазах, осыпая последние листья, но еще можно было найти кое-какие плоды или выкопать сочный корень. А под камнями прятались всякие личинки и мокрицы. Так себе пища, больше подходящая самкам и вечно голодным детенышам, но когда ты устал и хочешь есть, сгодится любая мелочь. Когда стадо переходило с места на место, они тоже двигались разрозненно, собирая и подъедая все, что находили съедобного.

Обычно Буш вместе со всеми шарил по кустам и камням, но в последнее время из-за больной ноги не мог так ловко двигаться. Да, рана зажила хорошо, остался только никак не желающий зарастать шрам, но память о том, как ему было больно присаживаться и выпрямляться, еще жила у молодого охотника, и он по привычке старался беречься. Поэтому он либо завистливо оглядывался на более проворных соплеменников, которые время от времени быстро присаживались, скоренько выдергивали из земли за высохшую ботву сочный корень и, отряхнув от земли, принимались за еду или переворачивали камень в поисках червей и личинок, либо пытался присоединиться и отнять добычу.

Один вкопанный корень Мам отдал спокойно и тут же, наклонившись, выдернул второй, благо их там было несколько. Более того, он и ухом не повел, когда к ним подбежали остальные и выдернули остальные. Но когда Буш наклонился над перевернутым камнем, под которым нашлось гнездышко маленького зверька, Мам встретил его сердитым оскалом. Сам зверек, цапнув охотника за палец, поспешил улизнуть куда-то в траву, а вот голые беспомощные детеныши были собраны в ладонь и отправлены в пасть. Мягкие нежные косточки захрустели на зубах. Всего выводка Маму было на один укус и поделиться с Бушем он не желал.

— Ву-ву-ву, — проворчал Буш, тоже скалясь в ответ, но отошел. Одного корня было мало, желудок требовал пищи. А пока осторожно присядешь, пока примеришься, как откатить камень, чтобы не напрягать по привычке ногу, пока потом встанешь — все уйдут.

Найдя упавший ствол — валялся он тут давно, ветки успели обломиться и засохнуть, а кора отошла длинными сухими полосами — Буш даже вскрикнул. Он знал, что под такими стволами всегда много червей и личинок. Но как его перевернуть? С его слабой ногой сил точно не хватит. С досады и злости он ударил ствол копьем, но ударил осторожно, не в полную силу, потому что был не на охоте и не собирался убивать мертвое дерево. Просто выместить злобу и досаду. И наконечник копья соскользнул и впился в землю как раз между стволом и камнями, на которые то упало.

Буш сердито зарычал и стал дергать копье туда-сюда, чтобы вытащить. Дернул туда-сюда, но лишь загнал копье глубже в щель.

Нет, он справится! Дерево отдаст копье! Надо только навалиться как следует!

И он рванул копье вниз. При этом слегка повис на нем всей тяжестью — и ствол дерева внезапно покачнулся.

Ага! Подается! Сейчас деревяшка отпустит его копье!

Буш вскрикнул и навалился сильнее. Даже поджал ноги и…

И сам не понял, как произошло, но дерево внезапно перевернулось набок. Нет, не откатилось совсем, но легло по-другому, приоткрыв свое нутро. И там что-то шевелилось!

Буш яростно закричал, затопал, размахивая освобожденным копьем, и в боевом азарте несколько раз ткнул в недра дерева копьем. Изнутри послышалось сердитое шипение, и когда Буш выдернул свое оружие, вокруг древка обмотался толстый ползун. Острие дерева пробило его тело, и тот отчаянно извивался, пытаясь освободиться и кусая палку.

Крики Буша привлекли внимание остальных. Первым подбежал Мам. Издав стонущий низкий рык, он схватил ползуна за хвост и с такой яростью приложил о дерево, что копье чуть не вырвалось у Буша из пальцев, а сам ползун хрустнул длинным телом и обмяк с перебитым хребтом. Но все равно Мам сначала размозжил ему голову камнем, и только после этого разорвал на части.

Мрачный тут же оказался рядом и зарычал, требуя свою долю. Как самый сильный из ушедших к самкам охотников, он имел право на добычу. Так же поступил бы и вожак Хых. Он и вожаком-то стал потому, что всегда требовал себе долю в добыче и сурово наказывал тех, кто отказывался подчиняться. Мам, молодой летами, хотя и довольно крупный для своего возраста охотник, должен был подчиниться старшему. Но вместо того, чтобы отдать разорванного ползуна, как сделал бы любой, он внезапно зарычал, скаля зубы.

Его низкий горловой рык порядком удивил всех. Даже подростки прекратили копаться в стволе и уставились на Мама, оторопело разинув рты.

Мрачный насупился и зарычал тоже.

Мам ответил.

Какое-то время они просто стояли и рычали друг на друга, сверля противника глазами. Тела их напряглись, мускулы вздулись. Мрачный сжимал в кулаке подобранный камень, которым он мог в любой момент замахнуться на Мама. Тот лишь прижимал к груди половинки ползуна, но во взгляде и голосе его было что-то такое, что даже Буша с его копьем заставило держаться подальше.

И рычание Мрачного стало меняться. Злобный рык постепенно понизился, перешел в неразборчивое бормотание. Все еще скалясь, он отступил, всем своим видом показывая, что мог бы убить Мама, но не желает тратить время на такие мелочи, когда рядом столько вкусного. Желая показать все-таки, что он не струсил, Мрачный тут же замахнулся камнем на присевшего у дерева Гу и ударил кулаком в плечо одного из подростков так, что тот кубарем покатился по земле. Отвоевав себе кусок ствола, охотник присел на корточки и стал выколупывать червей из трухи, помогая себе камнем.

Мам еще какое-то время стоял неподвижно, словно не верил, что его оставили в покое. Потом шумно вздохнул, перевел взгляд на разорванного ползуна и… И неожиданно протянул одну половину Бушу.

Тот слегка оторопел. Он уже готов был смириться с потерей ползуна — тем более что под стволом действительно обнаружились и другие съедобные существа, и такое поведение Мама его встревожило. Нет ли тут подвоха? Но маленькие глазки Мама смотрели спокойно, он причмокивал губами, тихо ухал, ворчал и вел себя мирно. И Буш взял протянутую ему половину ползуна, пальцами разрывая шкурку и выедая мясо. Мелкие ребрышки хрустели на зубах.

Так они и стояли, ели одного ползуна на двоих, пока молодняк сгрудился вокруг ствола, торопливо, двумя руками, выбирая мокриц, червей, личинок и еще парочку более мелких ползунов, которых убивали быстро, ударив камнем. Добычи было так много, что, доев свою половину ползуна, Буш даже почувствовал разочарование. Он вспомнил про Уаллу, которая вместе с остальными самками ждет возвращения охотников. Подумав о ней, он пошарил среди трухи и достал нескольких мокриц, которых крепко зажал в кулаке. Жаль, что не попалось второго ползуна!

Но надо было торопиться. До гнезда оставалось немного времени, но Злой Глаз вот-вот озарит все светом. Мрачный уже начал рычать и прибавлять шаг, торопясь перейти на бег и озираясь по сторонам — нет ли поблизости укрытия от палящих лучей. Но заросли кустарника, встречавшиеся тут и там, легко пропускали свет. В рощицах могли прятаться другие животные, а нор и оврагов не видалось. И поэтому, когда вдали показались знакомые деревья с плоскими кронами, охотники просто сорвались с места и побежали со всех ног.

Длинноногие подростки обогнали старших и первыми ворвались в стойбище, криками предупреждая самок о своем появлении. Некоторые тут же высунулись из гнезда, но быстро попрятались обратно, когда охотники влетели внутрь, сбивая некоторых с ног. Отчаянно запищал ушибленный детеныш, закричала его мать, с кулаками кидаясь на защиту малыша. В ответ зарычал кто-то из охотников. В тесноте гнезда завозились, вспыхнула драка, после чего кого-то выкинули наружу, а кто-то, наоборот, ухитрился протиснуться подальше от входа.

Буш не принимал в этом участия. Они с Уаллой, как некоторые пары, устроили собственное маленькое гнездышко в яме, завалив его ветками и охапками листвы. Уалла встретила его, стоя на четвереньках у входа. Маленький зубоскал крутился рядом, попискивая. Буш вкатился кубарем между ними, завозился, устраиваясь поудобнее. Уалла со вздохом прижалась к нему. От его ладоней пахло кровью и мясом ползуна, но в кулаке была зажата лишь горсть полураздавленных мокриц. Уалла и малыш-зубоскал слизали их с руки Буша и, умиротворенные, задремали, ожидая, когда Злой Глаз перестанет на них смотреть.

К покинутому лагерю землян возвращались, технически оснащенные. Если в первый приезд и люди, и оборудование уместились кое-как на одном вездеходе-амфибии, то теперь машин было две. На одной везли технику, на другой с пустыми руками, прихватив только ручную кладь, устроились все остальные. В лагере остался только безотказный Тим Уотс — в самый последний момент Диана Рудная приказала ему просканировать несколько попавшихся в ловушки образцов местной фауны. Ночью вроде бы как безжизненная саванна оживала, все кругом бегало, прыгало, ползало и даже порхало. В результате у зоологов оказалось на руках восемь новых видов беспозвоночных и пять позвоночных животных, не считая уже известных, которых можно было отпускать. Всеми «новичками» и остался заниматься Тим — просканировать, составив трехмерную карту-схему внешнего и внутреннего строения, взять на анализ образцы тканей и генетический материал, чтобы пополнить им местную генную библиотеку и, елико возможно, найти новым видам место в схеме классификации. Кроме того, пойманных животных следовало пометить, дабы проследить возможные пути миграции. Учитывая количество пойманных образцов и объем работ, Тим должен был провозиться до вечера. Но у его коллег-зоологов любопытство оказалось сильнее служебного долга. Тем более что профессор Словиш открытым текстом сообщил, что техника — техникой, но часть работ по извлечению останков, буде такие обнаружатся, все равно придется производить вручную. Так что помощники очень даже пригодятся. Тем более что ни андроидов, ни киборгов в эту экспедицию не взяли.

В заброшенном лагере ничего не изменилось, если не считать песка, который слегка присыпал оставшиеся после людей следы. Патрик Словиш и Грета Борн со знанием дела обозначили район поисков, разбили его на квадраты и установили технику. Прошли те времена, когда в подобных местах землю в прямом смысле слова надо было снимать целыми слоями, перекапывая кубометры пустой породы. Теперь копать надо было только там, где сканнер покажет наличие органики или минерализовавшихся костей.

Нагруженный аппаратурой вездеход не спеша полз от квадрата к квадрату. Техник склонялся над экраном. У него над душой стояла Грета, время от времени давая указания:

— Чуть-чуть правее… еще немного… Ага! А ну-ка, дай большую мощность! Что это там? Есть! Квадрат А-4, северная сторона.

И кто-нибудь тут же бежал, чтобы поставить флажок в нужном месте. Потом раскопки будут проходить именно тут.

Но большая часть квадратов все-таки оказалась пустой. Через три часа работы отмечено было только семь точек. Три в черте лагеря и еще четыре — за его пределами. Причем все — на разной глубине.

— Что-то не похоже на захоронения, — высказался Патрик Словиш, глядя на карту. — Слишком хаотичный разброс. И, судя по всему, тела никак не ориентированы. Такое впечатление, что их просто бросили…

— На произвол судьбы? Но это невозможно! — Ната тоже подошла, всмотрелась в показания сканнера. На сером зернистом экране выделялось несколько характерных пятен. И непосвященному было понятно, что это — кости. Кости конечностей, ребер, позвоночника, черепа… Вот только форма этих костей была какая-то странная. То ли порода искажала показания приборов, то ли речь шла о еще одном неизвестном науке животном. — Люди должны были похоронить мертвецов. Пусть у них не было возможности устроить нормальное цивилизованное погребение — с гробом, классической формой могилы, надгробным памятником — но просто так кинуть тело умершего на землю? Простите, но мы точно о людях говорим? Даже неандертальцы хоронили своих покойников!

— Вот то-то и оно! Либо это не люди, а значит, они и не могли быть похоронены, либо… либо произошло что-то невероятное!

— Да просто это беглецы!

Все вздрогнули. За их спинами обнаружился Георг Ортс. Бесцеремонно раздвинув ученых, он постучал ногтем по экрану сканнера.

— Элементарно! Если на группу было совершено нападение, кто-то мог вырваться из кольца оцепления. В суматохе, толчее, когда все решают минуты или даже секунды, пока жертвы не опомнились и не организовали сопротивления, некогда носиться за каждым удравшим. Иногда достаточно пустить ему вслед парочку зарядов и успокоиться. Беглецы, прорвавшись сквозь оцепление, наверняка получили раны, от которых скончались. Сразу или некоторое время спустя. Поэтому мы имеем такой разброс тел и… позы.

Все разом замолчали, осмысливая новую информацию. Это было чудовищно — напасть на мирный лагерь поселенцев, кого-то захватить, кого-то подстрелить и удрать, бросив раненых или умирающих на произвол судьбы. Неужели это правда, и на землян четыреста лет назад напали пираты?

— Нет! — решительно тряхнул головой профессор Словиш. — Это невозможно! Кости лежат слишком… компактно. Если бы все случилось так, как вы утверждаете, хищники давно растащили бы кости. Трупоеды есть в любой более-менее сложной экосистеме! А здесь их наверняка даже несколько видов, не считая более крупных хищников.

— Уверены, что тут есть и другие крупные хищники? — услышав, что говорят про экосистемы, к ним подошла Диана. — Ни карликане, которые работали тут почти полгода в разных, между прочим, районах и даже на разных материках, ни мы пока не обнаружили следов достаточно крупных хищных животных…

— Если не считать тех, кто напал на самих карликан и кто сбил наш дрон! — парировал тот.

— Те, кто напали на карликан, унесли их тела! — припомнила Ната. — А здесь, наоборот, тела оставили в земле!

— А может быть, они…

— А может быть, вместо того, чтоб спорить, пошли бы и откопали их? — перебила мужа Грета Борн. — Время идет!

— Да, время идет, — согласилась с нею Ната. — А мы еще хотели осмотреть остатки самого лагеря. Вдруг разгадка тайны там?

Все посмотрели на те места, где находились палатки. Те давно уже рухнули, погребая под собой содержимое, и были засыпаны опавшей листвой, песком и прочим мусором. За четыреста лет природа практически полностью уничтожила следы недолгого пребывания тут человека разумного. Конечно, она не расправилась с металлом, пластиком и полимерными материалами — в этой микрофауне просто не нашлось бактерий, которые бы разлагали искусственные соединения. Но зато она прикрыла их толстым слоем земли, так что, если бы не некоторые балки, которые продолжали упрямо торчать, цепляясь друг за друга остатками креплений, лагерь можно было принять за несколько холмов наподобие термитников. На них даже начали местами расти какие-то кустики, а сканнер показывал присутствие мелких зверьков, которые устроили себе норы под навесами.

Вот именно этими зверьками и занимались зоологи. Еще в прошлый приезд они отыскали несколько новых видов и теперь старательно лазили по «холмам», выискивая норы. Биосканнеры показывали, что внутри есть какие-то животные.

— Хорошо, — согласился с женой профессор. — Будем копать. С кого начнем?

— Вот с этого, — Грета выбрала одно из тел. — Лежит ближе всех к лагерю, глубина относительно невелика. Да и грунт там вроде как легкий.

— От простого к сложному?

— Почему бы и нет? — женщина повернулась к Георгу. — Вот что, молодой человек, нам нужны люди.

— Что? — нахмурился тот.

— Нам нужна физическая сила! Сначала установить взрывчатку, чтобы разрушить камень. Потом отвалить пустую породу, высвободив останки. Затем отделением останков от камня займемся уже мы, а вы сможете перейти к следующему объекту. Вот к этому, — Грета показала на другой силуэт.

— Мы — охранники, а не…

— В первую очередь вы — специалисты! — парировала палеонтолог. — Раньше нам всегда выделяли группу подрывников! Иногда мы даже брали в команду спелеологов и альпинистов.

— Альпинисты-то вам зачем?

— А как же? Вы себе не представляете, как может меняться рельеф местности в течение миллионов лет! То, что когда-то было морем, вполне может позднее оказаться склоном горы! Иногда весьма отвесным склоном. И если на этом склоне обнаружатся отпечатки донных животных, снять их может только профессиональный скалолаз! По счастью, скал здесь нет, так что вам не придется никуда лезть! — Грета рассмеялась дробным старушечьим смехом и потрепала Георга по плечу. Он шарахнулся от нее с таким видом, словно старушенция только что предложила ему заняться сексом, не сходя с места.

— Но, тем не менее, нам нужны крепкие рабочие руки! — сказала она.

— Только не мои люди. Наша задача — обеспечивать охрану периметра, а не копаться в земле.

Конец спору положила Ната, встав так, чтобы закрывать спорщиков друг от друга.

— Мы справимся сами, — сказала она. — Только вам придется учесть, что мы не уйдем отсюда, пока не закончим работу. А работа может затянуться… если не хватит рабочих рук.

Георг отступил. Намек был слишком прозрачен. С одной стороны, чем скорее они уберутся отсюда, тем лучше. А с другой… пока на них никто не нападает. И местность довольно открытая, никакой крупный хищник тайком не подкрадется.

— Посмотрим, что можно сделать, — буркнул он.

— Так! За работу! — обрадовалась Грета, потирая ладони.

После небольшой суеты все рассредоточились по квадратам. Пока военные закладывали взрывчатку под руководством Греты Борн, а ее супруг наскоро инструктировал Петера Ли, который буквально разрывался между ними и Натой, сама она решила обратить внимание на останки палаток. Найти захоронение, конечно, интересно, это может прояснить кое-какие вопросы, но сейчас ее больше интересовали материальные свидетельства. Возможно, среди развалин тоже можно найти кое-какие ответы на вопросы. Ну, или хотя бы намеки на то, в каком направлении лучше искать.

Тем более, что она была не одна, кому оказалось интересно пошарить по тому, что осталось от поселения. Зоологи, самостоятельно сагитировав одного из техников, уже пытались разобрать один холм. За дело они взялись креативно — просто привязали парочку тросов к заднему бамперу пассажирского вездехода и попросили водителя «слегка дернуть».

— Биосканер показал, что внутри кое-кто прячется, — пояснила Диана. — И этот кое-кто довольно крупный, — она показала на пальцах. — Либо там одно большое животное, либо несколько мелких, сбившихся в клубок. Металлы искажают картину. Придется лезть самим. Когда мы сдвинем с места «крышу», можно проникнуть внутрь — там есть пустоты.

Ната кивнула, включая переносную камеру. Что бы ни обнаружила неугомонная парочка, это должно стать достоянием истории.

Вездеход подался назад. Трос натянулся, и песчано-земляной холм, из которого торчали опорные конструкции, пришел в движение. Диана подошла к разборкам со знанием дела — или, вернее, со знанием того, как собираются такие палатки. Конструкция была довольно устойчивая и могла простоять десятилетия, выдерживая довольно значительный вес и обладая большой силой сопротивления. Поэтому палатка, оставшись без присмотра людей, не рухнула, не сломалась, превратившись в груду мусора, а просто-напросто сложилась от какого-то толчка извне. Это могло быть что угодно — от урагана до сильного ливня, когда вода просто-напросто подмыла опоры. Люди бы успели закрепить их, не допустив разрушения. Но людей в этот момент поблизости уже не было, и палатка, упав, закрыла собой содержимое. Которое, таким образом, оказалось словно законсервировано на долгие века.

А вот теперь от рывка вездехода палатка снова «встала». Правда, пара несущих опор треснула, а одну так и вовсе разломали Нонна Понго и Лерой Му, притащив кусок в качестве трофея. Поэтому палатка, хоть и стояла, но довольно криво. И держаться могла лишь до тех пор, пока ее удерживает трос.

Едва дождавшись, пока со скатов перестанет сыпаться земля и песок, Диана нырнула в разрыв полога. Послышался грохот и хруст.

— Теяр, ловушку и парализатор! Живо! — раздался ее крик. — Их четыре штуки!

— Осторожнее! Не сломайте ничего! — запоздало крикнула Ната, но ей пришлось помедлить, потому что первым, издав воинственный вопль, внутрь нырнул зоолог.

В палатке послышался шум — что-то торопливо отодвигалось, шаркали ноги, шуршала осыпающаяся земля, ворчали и чертыхались под нос ловцы. Потом послышался отчаянный крик:

— Держи! — и тут же гортанный визг, похожий на вопль перепуганного броненосца.

— Кусается, м-мать его!

— Давай ловушку!

— Айй-й-й!

— Держи!

— Черт…

— Вам помочь? — сунулась в разрыв Ната.

— А ты как думаешь? — рявкнула откуда-то из-за завалов мебели Диана. — Лови!

Какой-то зверек метнулся прямо ей под ноги. Машинально, не думая, что делает, Ната прижала его ногой. Беглец сдавленно хрюкнул. Что-то хрустнуло.

Второй зверек метнулся по ящикам и разломанной мебели, а нырнув в какую-то щель, а вслед за ним показались и всклокоченные ловцы. Теяр тряс рукой в перчатке.

— Вот тварь! — выругался он. — Этот уродец меня все-таки укусил!

— Где он? — поинтересовалась Диана у Наты.

— Один там, — показала та на груду обломков. — Второй — вот, — приподняла ногу. — Извините, так получилось…

— Хм…

Зверек был еще жив, когда зоолог подняла его за хвост. У него слабо дергались задние лапки, из ноздрей текла кровь, раскрывался и закрывался рот, полный странных плоских зубов.

— Ладно. Спишем на несчастный случай, — заявила Диана и сунула полудохлого зверька в контейнер, где уже шуршали и попискивали двое других. — Ты, — кивнула она Теяру, — живо ко врачу. А ты, — взгляд ее переместился на Нату, — поможешь мне поймать последнего? Мне кажется, он другого пола — шкура светлее и сам весь… ну… пообъемистее.

Ната кивнула:

— Что надо делать?

— Вот биосканер. Пошамань немного с настройками, поищи, куда он забрался. Тут такие развалы… А я пока этих оттащу и вернусь. Пошли, Теяр, сдам тебя Цепешу. Может, выживешь…

— Если не выживу, назовете этих кусачих тварей моим именем?

— Непременно!

На этой оптимистической ноте оба зоолога вышли, оставив антрополога в одиночестве.

Перекосившаяся крыша палатки висела низко и косо, поэтому как следует выпрямиться и оглядеться было сложно. Но все-таки Ната заметила, что все вещи носят следы ударов. И, судя по их размеру и количеству, получены они были не при падении крыши и тем более не потом, когда накапливающийся грунт давил на нее, заставляя проседать. Конечно, тут нужен был эксперт-криминалист, но даже ее опыта хватало, чтобы Ната поняла — вещи были разломаны. Разломаны кем-то. Кто-то в припадке бешеной ярости крушил тут все вокруг, колотя чем попало по всему, что попадалось на глаза. Контейнеры с запасами воды и пищи, какое-то обратившееся в труху и мусор, разбитое и безнадежно испорченное оборудование, обломки мебели… Да, похоже, колотили как раз стульями и швыряли контейнеры и приборы друг в друга. На многих из них были заметны вмятины, и явно оставленные не от просевших впоследствии опорных балок. А в одном месте Нате даже померещился след кулака. Да, чей-то кулак вдавился в жестяной бок коробки с — если верить остаткам этикетки — пищевыми концентратами так, что чуть не пробил ее насквозь. Впрочем, у кого это могла быть такая сила? Прочность коробки как раз и была рассчитана на, так сказать, противостояние механическим воздействиям. Ибо пищевые концентраты — как и запасы топлива — предполагалось оберегать всеми возможными способами. Иногда только это помогало людям выжить на чужих планетах. Ната знала это, поскольку в экспедициях ей уже приходилось попадать в такие ситуации — отрезанным от большого мира на неопределенный срок ждать помощи…

Постепенно она увлеклась осмотром вещей. Конечно, она не была криминалистом и понятия не имела, что и как осматривать. Да и какой в этом смысл? Если и были отпечатки пальцев, то их давно уничтожило время. Да и нужны они для того, чтоб сравнить с… С чем?

Впрочем… впрочем, могли же найтись и другие следы?

Она обратила на это внимание, когда с помощью биосканнера пыталась обнаружить, куда забился удравший зверек. Тот сидел где-то в глубине, под завалами, и биосканнер мог точно обнаружить его местонахождение. Материал, из которого были сделаны мебель и контейнеры с припасами, а также сами припасы, разумеется, искажали картину, поэтому Ната выставила сканнер на максимум. И ей при первом наведении показалось… да-да, показалось, что он кое-что обнаружил. Крохотные следы.

Женщина вернулась к тем самым контейнерам и обломкам, которые вначале отодвинула в сторону, да так про них и забыла, увлекшись изучением вмятин и разломов. Просканировала еще раз.

Вот оно!

На экране явственно отпечатался волосок. Несколько минут спустя удалось найти еще два, а в разломе нашелся даже обрывок ногтя.

Изначально Ната решила, что эти неясные следы оставил удиравший зверек — это могли быть частички кожи и шкурки, которые он потерял, протискиваясь в щель. Но следы-то нашлись на поверхности контейнеров, а не между ними. И потом… разве у кого-либо из здешней фауны есть волосы? Тут почти все покрыты чешуей разных форм и структуры. Да, некоторые зверьки имеют рудиментарную чешую или, наоборот, их чешуя напоминает примитивные волосы, но здесь явно не тот случай. И ноготь… Это не коготь, однозначно. Он слишком мягок, в отличие от когтей всех на данный момент известных животных Планеты Мола Северного. И если насчет волос еще могут быть сомнения — принадлежат они ей самой или Диане, которая тоже тут лазила и могла их потерять, то обломок ногтя однозначно оставлен тут неведомым погромщиком.

Ната торопливо вызвала по рации Петера Ли. Парень примчался, покрытый пылью с ног до головы — палеонтологи уже произвели первый «глухой» взрыв, размягчив каменистую почву, и теперь снимали верхний слой земли, пытаясь добраться до останков. Не говоря ни слова, женщина забрала у помощника пакетики для мелких образцов и упаковала в них найденные волоски.

— Это люди? — рискнул высказать догадку Петер.

— Еще не знаю. Либо люди, либо те, с кем они… враждовали.

— Пришельцы? Похитители?

— Еще не знаю. Но если в волосках сохранилась ДНК, мы, по крайней мере, сможем определить, к какому виду принадлежал тот, кто побывал здесь до нас.

— Думаете, она сохранилась? — Петер рассматривал волоски на свет. Судя по их длине и толщине, это были волосы с головы. В Галактике не так много разумных существ, у кого на голове растут волосы. Уриан, змеелюдов и гламров можно, например, исключить сразу. Остаются веганцы и меоры. Но у них совсем другая генетическая карта. Кроме того, меоры вошли в семью галактических народов на сто лет позже землян. Четыреста лет назад их тут просто не могло быть. Значит, люди, веганцы или какой-то неизвестный вид разумных существ, может быть, даже из другой Галактики.

— Должна сохраниться! На Земле расшифровывали ДНК не только мамонтов, но и неандертальцев, которые вымерли сорок тысяч лет тому назад! А тут какие-то четыре столетия… Кроме того, у нас есть несколько волосков и даже обломок ногтя! Конечно, тут может быть много мусора, но этот «мусор» либо от тебя, либо от меня, либо от Дианы Рудной. Исключить нас — и кто останется? Тот, кому волоски принадлежали изначально!

Они с Петером осмотрели все еще раз. В одном месте на остром сломе нашлись следы чего-то темного, но если это и была кровь, то она давно разложилась. На всякий случай взяли и этот образец — не следует пренебрегать даже мельчайшими следами.

Они еще работали, когда затрещала рация в кармане Петера. Послышался раздраженный голос Греты Борн:

— Аспирант Ли, где вас носит? Нам необходима ваша помощь и срочно!

— Я… пойду? — парень покосился на Нату.

— Вместе пойдем, — отрезала та. — В конце концов, ты ведь на кафедре антропологии, а не палеонтологии. Так что в первую очередь слушайся меня!