Лирик против вермахта

Глава 25. Не говори гоп, пока не перепрыгнешь

***

После попадания в больницу, события в жизни Мишки Старинова еще больше ускорились. Они, правда, и до этого не стояли на месте, а едва не вскачь неслись. Достаточно вспомнить про выходку с плакатом «Родина-мать зовет», схватку с диверсантами и моста, рейд по немецким тылам вместе с партизанским отрядом, награждением орденами и медалями и многое другое. Но сейчас все буквально спрессовалось - одно сменялось другим, второе - третьим, третье - четвертым. Ни минуты отдыха, чтобы выдохнуть или перевести дух.

- А что теперь ныть? Сам же хотел подняться, выбиться из толпы. Вот теперь… наслаждайся.

Лежал на больничной кровати, а вокруг куча книг. Были здесь и учебники по английскому языку, и по географии. С кучей закладок лежала книга об истории Североамериканских соединенных штатов, отдельно - брошюрка по этикету. Готовился к поездке через океан.

- Хм… Основательно к подготовке подходят. Чуть ли не дипломата из меня готовят…

Честно говоря, Мишка бурчал больше для порядка, чтобы самому не расслабляется. Прекрасно понимал, что за океан едет не просто так, а по очень серьезному делу. Там, в САСШ можно было и стране помочь и себе небольшой кусочек отщипнуть. Ведь, грех было не воспользоваться знаниями и навыками, которые у него были, чтобы еще «выше поднять свои акции».

- Обязательно получится, чей и мы не пальцем деланы. Я их шоу-бизнес от «А» и до «Я» прошел… Хотя какой к черту шоу-бизнес? Сейчас там еще детский сад. Настоящего они еще и не нюхали, - в этот момент он с предвкушением улыбнулся. - Но я им покажу его во всей красе...Рады не будут…

А ведь, и правда, шоу-бизнес 40-х годов XX-го века и 20-х гг. XXI-го века, особенно, за океаном две большие разницы. Нынешним деятелям Голливуда, завсегдатаям светских тусовок и модных мюзиклов даже и не снилось то, что будет в тренде через 80 - 90 лет.

- Да, они бы охренели, если бы увидели Билли Айлиш или Мерлин Менсона, например, - гоготнул, едва только вспомнил боевой раскрас Менсона. Такому, и ирокезы с апачами на тропе войны позавидовали бы. - Я про реперов, вообще, не говорю. Сплошь с рожами висельников и наркоманов, которым через одного можно накидывать петлю на шею и тащить к подходящему дереву. Гангста реп, мать их…

И последнее сказал чуть громче, чем следовало бы в больничной палате. За дверью как раз послышался перестук женских каблучков, через мгновение прервавшийся скрипом двери.

- Слышу, занимаетесь, Михаил, - в палату вошла его учитель английского, Аглая Петровна, преподаватель аж из Московского университета. По будущим меркам, это, как домашние занятия с академиком или может лауреатом Нобелевской премии. Словом, партия подошла к муштре молодого делегата очень и очень ответственно. - Только вот, выражение «мать их» вы не перевели. Хотя, думаю, оно вам в обществе американских политиков и интеллигенции не пригодится, - коротко улыбнулась при этом, показывая, что шутит. - Вы готовы заниматься? Процедуры уже завершились?

Мишка развел руками. Естественно, все, что можно и нужно, было уже уколото и проглочено. Медицинский персонал, впечатленный орденами пациента и его гостями, все делал максимально быстро и качественно.

- Хорошо, - Аглая Петровна кивнула, доставая из сумки большой серый блокнот и остро заточенный карандаш. - Тогда приступим к повторению вчерашнего материала. Давайте, молодой человек, немного поговорим с вами о погоде. Напоминаю вам о важности таких легких и малозначительных, на первый взгляд, бесед. Они очень важны для налаживания и поддержания контакта. Понимаете?

Теперь уже Старинов кивнул. Конечно, понимал. За легким трепом можно очень многое узнать, если знаешь свое дело.

- Итак…

Мишка замялся, несколько раз открыл рот, словно пытался что-то сказать, но не знал как. Кто бы знал, как тяжело изображать такие ужимки естественными и натуральными. Ведь, он английский язык знал не хуже родного. В шоу-бизнесе, особенно, если пытаешься откусить и от американского пирога, без знания английского никуда и никак. Вот и приходилось в свое время все учить, как следует. Столько денег всадил в нормальных коучей, в работу с акцентом и аристократическим выговором, что и вспомнить страшно. Вот теперь и мучился.

- Да уж, Михаил, - качала головой педагог, когда через пень-колоду «прошлись» по паре диалогов. - Произношение у вас без всякого преувеличения ужасное. Память отличная, все схватывает на лету, что даже удивительно. Словарный запах просто огромен. Вы точно раньше не занимались?

Женщина прищурилась. И Мишка на какое-то мгновение показалось, что он сидит у следователя на допросе. Но, к счастью, ощущение оказалось мимолетным и почти сразу же расселялось.

- В школе немного баловался, Аглая Петровна. С друзьями поспорил, что смогу выучить английский язык. Вот и пришлось учить слова и тексты, - услышав такое, учительница развеселилась. Видно, ни разу такого объяснения не слышала. - Я взял все учебники и книги по английскому языку из школьной библиотеке и зубрил их целыми днями напролет… А раньше я еще больше слов знал, подзабыл просто немного.

Женщина даже что-то пошутила, так ее это история развеселила.

- Ладно, Миша, на сегодня урок закончим. Думаю, завтра поработаем над твоим произношением. С такой памятью ты должен легко ухватить все нюансы языка. Завтра попрошу, чтобы принесли кое-какое лингафонное оборудование. До свидания.

Мишка проводил ее до двери и взглянул на настенные часы. Скоро будет одиннадцать дня, а значит, начнется следующий урок - урок манер и этикета. Правда, здесь это называлась культурой общения и поведения.

- Еще бы и здесь не проколоться. Эти преподы и так уже на меня косо смотрят… Черт, как на минном поле!

Так, поминутно вздыхая, Старинов настраивал себя. Образ простого деревенского парня, пусть и чрезвычайно уверенного в себе, было очень не просто держать. Все время пытаешься что-то сделать «на автомате».

- Идет, кажется, - в коридоре кто-то шел шаркающей походной и то и дело покашливал. Сомнений не было, вот-вот в палате должен появиться еще один его учитель - довольно пожилой дедушка, профессор еще с дореволюционных времен. - И, вообще, помоложе что ли не могли найти? Вдруг, его здесь удар хватит?

Мишка шутил, конечно. Дедок был тем еще живчиком, своей энергией и жизнерадостностью намекая, что всех еще переживет.

- Виктор Иванович, добрый день. Как ваше здоровье? - парень в полном соответствие с усвоенными уроками этикета встал с кровати и первым поздоровался с профессором. Вдобавок, даже еле-еле обозначил поклон. Знал, что старику этот привет из его дореволюционного прошлого очень нравился. - Надеюсь, погода вас не сильно донимает.

Дедок, покашливая и покачивая белой бородкой, кивал. Мол, все хорошо, внучок, все хорошо.

- Благодарю, молодой человек. Все хорошо. Надеюсь, и у вас все хорошо, - профессор прошел к небольшому столику, где уже лежала стопкой кухонная посуда- различного вида и рода тарелки и тарелочки, вилки и вилочки, ложки и ножички. Причем все было аккуратно сложено стопками и горками. На первый взгляд такое количество посуды хватит на целую семью, чтобы позавтракать, пообедать, а заодно и поужинать. - Давайте, посмотрим, как вы усвоили вчерашний урок. Надеюсь, помните? Хорошо. Прошу вас сервировать стол для…

Мишка шумно вздохнул. Надо же показать отношение обычного деревенщины ко всем этим аристократическим условностям. Образ нужно держать в любом случае, а то у старика глаз наметан.

- Только будьте внимательны, Михаил. Помнится в прошлый раз вы совершили досадную ошибку, когда перепутали местами нож…

Страдальческое выражение на этот раз у парня получилось что надо. Посмотришь, и сразу поймешь, что все это у него уже в печенках сидит.

- Я понял, Виктор Иванович, - повинился, подходя к столу. - Такого больше не повториться. Я готовился и все сделаю правильно.

Естественно, на этот раз у него вышло все хорошо. Про идеальный результат нельзя говорить, но этого и не требовалось. По его легенде обычный паренек и не мог все это усвоить на «пять» баллов. Обязательно нужно было на виду оставить какую-то небольшую, но ошибочку. Именно так Мишка и сделал. Ближе к посадочному месту положил основные приборы – ложка для супа и вилка, и лишь потом закусочные – рыбный и столовый нож. Хотя прекрасно знал, что поступить следовало прямо наоборот.

- А вот и не верно, молодой человек! – старичок укоризненно покачал головой, подняв при этом указательный палец к верху. И чуть помолчав, показал на эти самые столовые приборы. – Обратите внимание на это. Вы перепутали. Помните, я вам говорил, что торжественного ужина с богатым меню вначале располагают закусочные приборы, а потом основные приборы.

После этого Мишке пришлось минут десять – пятнадцать слушать лекцию о правилах этикета и их важности их соблюдения.

- …В приличном обществе, молодой человек, вам могут поставить это на вид, а кое-где и демонстративно выразить свое «фи». На официальных приемах это может стать для вас проблемой. Вы должны понимать это…

Он кивал в ответ, показывая полное понимание и согласие с этими словами. С профессором сейчас лучше не спорить, иначе снова нарвешься на длительную лекцию. Виктор Иванович тут же примет лекторскую позу, укоризненно покачает головой и начнет рассказывать.

- Сегодня обязательно повторите материал, - перед уходом несколько раз повторил профессор, то и дело показывая на толстенную книгу на столе. Еще дореволюционного года выпуска она была посвящена этикету во всем его многообразии. Изучить такую книгу за неделю было просто физически нереально, но Мишка, по-прежнему, кивал. – Особенно главу 6 и 12. А теперь мне пора.

Проводив и этого учителя, Старинов выдохнул. Теперь перерыв на обед, а потом снова учеба.

- Ничего, ничего, Мишаня, терпи. Как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Кто знает, что за океаном пригодится… Считай, что это тренировка перед мощным рывком.

***

Г. Москва. Кремль.

Из чашки вился парок. Хрустальная вазочка полна кизилового варенья, такого, как когда-то делала его матушка. Рядом на тарелке лежали шоколадные конфеты и надкусанное овсяное печенье.

- Хороший чай, - еле слышно проговорил Сталин, с удовольствием отхлебывая ароматный напиток. – Крепко заварен…

Отхлебнул и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула. Кажется, впервые с начала этой проклятой войны его начало «отпускать». Напряжение, что стягивало все тело, словно железный корсет, куда-то исчезло. Теплившаяся где-то глубоко внутри надежда окрепла и медленно превращалась в уверенность.

- Пятого декабря так ударим, что все клыки из этой гадины выбьем, - угрожающе шептал, с хрустом превращая печенье в песчаный лом. – Теперь все будет по-другому, по-другому, - повторил несколько раз, как мантру. – Пойдем вперед, на запад.

Сталин чувствовал, что наступил перелом, пусть и не коренной. Впереди наверняка очень кровавое и долгое противостояние с сильным врагом, на которого работает вся Европа. У немца до сих пор мощная многомиллионная армия опытных солдат и офицером, десятки танковых и моторизованных дивизий с тысячами грозных боевых машин, множество сильных пилотов. Но, главное, Союз смог выстоять, опомниться от первого самого мощного, ошеломляющего удара, едва не поставившего их на колени.

- Все будет по-другому… Правду говорят, русские долго запрягают, но быстро едут.

Все, действительно, тронулось с места. После их контрнаступления и союзники поверят в победу Союза, а значит, можно надеяться на помощь техникой, боеприпасами и продовольствием. Тем более скоро за океан отправится советская делегация для налаживания контактов.

В этот момент раздалась трель телефонного звонка. Звонко, как всегда тревожно.

- Слушаю.

- К вам товарищ Александров.

- Хорошо. Пусть заходит.

Почти сразу же открылась дверь в кабинет. На пороге появился невысокий полный человек в сером костюме. Товарищ Александров возглавлял управление агитации и пропаганды центрального комитета партии, то есть фигура с особыми полномочиями в сфере идеологии.

- Как наши успехи на ниве агитации и пропаганды, товарищ Александров? – улыбнулся хозяин кабинета. – Подготовка делегации идет по плану?

- Собственно, товарищ Сталин, я по этому поводу и пришел, - замялся мужчина, словно должен был сказать что-то не очень приятное. – Появились некоторые, так сказать, особые обстоятельства.

Хозяин кабинета нахмурился. Решительно поставил чашку на стол, отчего она громко звякнула.

- Что за обстоятельства? Что-то случилось с членами делегации? Кто-то заболел, пропал?

Тревогу Сталина можно было понять. Состав делегации уже утвержден и согласован с другой сторон. Что-то менять сейчас было бы верхом глупости и непрофессионализма.

- Э-э, дело в нашем юном товарище, Михаиле Старинове, - наконец, начал рассказывать Александров. – Педагоги, которые натаскивают Старинова, говорят о странных вещах, которые я просто не имею права утаивать.

Сталин при этих словах весь подобрался. Глаза сверкнули нехорошим.

- Э-э, педагоги говорят, что Михаил совсем не похож на деревенского парня. Я не хочу сказать, что жители села какие-то другие, но все же… Уровень образования, кругозор другие. Вот и Старинов больше походит на жителя города и выходца из семьи с очень хорошим достатком.

Александров достал из портфеля блокнот и зачитал некоторые выдержки, показавшиеся ему особенно важными и интересными:

- Вот, например, профессор Виноградов Виктор Иванович сообщает, что Михаилу Старинова скорее всего знакомы многие из правил этикета. Особый интерес вызывает то, что ему известно предназначение очень специфичных столовых приборов. Товарищ Виноградов приводит пример с щипцами для разделки омаров.

У Сталина тут же брови взлетели к верху. И в самом деле, откуда обычному деревенскому мальчишке знать о том, как и каким прибором нужно есть такое специфическое ракообразное.

- Преподаватель по английскому языку тоже указывала на некоторые странности. К примеру, отметила, что Старинов специально занижает свой уровень знания языка. По ее словам, Михаил скорее всего довольно хорошо владеет английским языком, но по какой-то неизвестной причине скрывает это.

Сделав небольшую паузу, Александров внимательно посмотрел на хозяина кабинета. Казалось, ждал сигнала, продолжать ли ему дальше или нет. Наконец, тот кивнул.

- Еще, товарищ Сталин, могу добавить и свои личные наблюдения, - выражение на лице стало обличительным, словно у прокурора на процессе. – У товарища Старинова нередко проскальзывают довольно вульгарные словечки, которые его совсем не красят, как пионера и орденоносца. К тому же, несмотря на все его заслуги в развитии тимуровского движения, он ярко выраженный единоличник. Все предпочитает делать сам, склонен к критике. В чем-то мне даже проявляет анархические склонности…

А вот это уже было плохо. Все предыдущие вещи про знание правил этикета, английского языка скорее говорили в его пользу. Старинов, что сложно было отрицать, явно очень развитый подросток, которых часто называют одаренными. Наверняка, много самостоятельно занимается, чем и можно объяснить его развитость и широкие знания по разным предметам. Но его ярко выраженный индивидуализм окрашивал все предыдущее совсем в другие цвета.

- Хм… Ведете к тому, что его героические действия на фронте тоже связаны с этим, - Сталин не мог не признать, что у Старинова действительно анархистский склад характера. Классический волюнтарист, так сказать. Напорист, признает лишь свое мнение. – Да, товарищ Александров, задачку вы задали.

Чувствуя поддержку, тот продолжил:

- Если хотите знать мое мнение, товарищ Сталин, то Михаилу явно не хватает комсомольской закалки, умения соизмерять личное с общественным. Ему бы поработать месяцок или два комсомольским вожаком, секретарем ячей…

Не договорив, прервался. Хозяин кабинета вдруг поднял руку, явно призывая к молчанию.

- А знаете, товарищ Александров, очень хорошая идея. Думаю, поездку делегации можно задержать на некоторое время. Союзники как раз смогут оценить результаты нашего удара, что хорошо укрепит наши позиции на переговорах. А товарищу Старинову на это время мы поручим ответственную работу… и посмотрим, как он себя на ней проявит. Проявит большевистскую сознательность и комсомольскую ответственность, то дадим добро на поездку в составе делегации. В противном случае будет делать выводы. Как вам такое предложение, товарищ Александров?