Лирик против вермахта

Глава 15. Смелость города берет, а наглость - еще больше

***

Несколькими часами ранее…

Это только в плохих и откровенно «мусорных» фильмах про Великую войну партизанские будни рисуются так, что поневоле вызывает живой интерес. Зритель видит кругом глухой лес, полный грибов и зверья, а небольшие озерца кишат рыбой. Под мохнатыми лапами елок укрыты добротные землянки партизан с баней, столовой и даже клубом. Вечерами возле костра здесь звучит баян, слышатся задорные песни и задумчиво курит мудрые командир. На самом же деле ничего этого и в помине не было.

Будущий Путивльский боевой партизанский отряд под предводительством Ковпака пробирался такими нехожеными тропами, что каждая верста для партизан и обоза давались весьма тяжелой ценой. Лошади быстро уставали, приходилось то и дело чинить телеги. Про людей и говорить было нечего. Партизаны выматывались так, что вечером замертво падали и с трудом вставали утром. Одежда на глазах превращалась в обноски, делая отряд похожим не на боевое иррегулярное соединения, а на банды махновцев времен Гражданской войны.

Начавшаяся портиться сентябрьская погода все это только лишь усугубляла. Солнце светило все реже, чаще хмурились тучи и шел дождь. Ночью уже было довольно холодно, отчего приходилось жечь костры, наплевав на всякую осторожность и маскировку. А как иначе согреться и высушить одежду, если промок до самых костей?При всем при этом приходилось вести боевую работу: ходит в секреты, проводить ближнюю и дальнюю разведку, осуществлять обучение и т.д. и т.п.

И кто бы только знал, как тяжело в этих условиях «отыгрывать роль» отчаянного оптимиста и рубаха-парня, которому все не по чем. За пару недель этого похода Мишка пару килограмм точно потерял, превратившись в жилистого, крепкого подростка. Стал явно выносливее, постепенно втянувшись в каждодневный тяжелый труд. Познакомился с не самой приятной стороной партизанской работы: с натертыми до кровавых мозолей ногами, с диким холодом во время стояния «на часах», монотонным изматывающим трудом и т.д.

Единственной настоящей отдушиной, где он хотя бы какое-то время мог позволить себе «выдохнуть», был санитарный взвод, а точнее общение с санинструктором Леной.Что там говорить, даже обычный разговор с этим веснушчатым чудом уже был спасением от тяжелых будней. Вроде о пустом парой слов перекинулся, а на душе легче стало. Прямо психотерапевт в юбке и пилотке.

Про таких говорят солнце в самую макушку поцелованная. Огненно-рыжая, юркая, непоседливая, не говорит, а «выстреливает» сто слов в минуту, успевая выложить и про новый приказ командира, и обсудить затянувшийся дождь, и помечать об ароматных бабушкиных пирожках, и пожаловаться на недостаток медикаментов во взводе. Причем эмоции на ее лице менялись просто с катастрофической скоростью: с радости на грусть, с удивления на неудовольствие. Просто удивительное создание.

Но при всей ее непосредственности и кажущейся детскости нередко просто поражала своей взрослостью, когда дело касалось ее обязанностей. Едва начиналась работа - новая перевязка, обработка раны или осмотр заболевшего - девушка тут же преображалась с подростка-хохотушки в серьезного и строго«врача». Все смущение мигом исчезало, оставляя взамен лишь сухую внимательность.

- … Ленок, а хочешь необычную песенку спою? - вызвавшись помогать санитарному обозу, Мишка шел рядом с санинструктором и как мог развлекал ее разными шутками и прибаутками. Из-за зарядившего с самого утра мерзкого холодного дождя по-другому было и не согреться. А так, промокшая до самой последней нитки, девушка хотяизредка улыбалась бледными губами. - Услышал на одном вечере.

- Миша, я же говорила, не называй меня так, - она недовольно нахмурилась, но даже так оставаясь милой и притягательной. Вроде и хмурится, злится, а все равно глаз нельзя отвести. Нахохлилась, воротник подняла, носом хлюпает, вылитый воробушек. - А что за песенка?

С любопытством посмотрела на парня.

- Слушай, - Мишка, тоже хлюпая носом, подмигнул. Новая песня, и правда, могла показаться странной для местного, не избалованного зрелищами, человека. - Только сразу не обижайся. Хорошо?

Та недоуменно кивнула.

- Муси-муси Пуси-пуси, - начал он слащавым голосом, выдавая одну из нетленок Кати Лель. -

Миленький мой

Я горю я вся во вкусе

Рядом с тобой

Я как бабочка порхаю над всем

И все без проблем

Я просто тебя съем… Ты чего?

Лена, даже не дослушав, сморщилась, всем своим видом показывая свое отношение к песне. Песня ей не только «не зашла», а, похоже, даже отвращениевызвала.

- Миша! - укоризненно фыркнула она, махнув рукой в его сторону. - Какая пошлость… Откуда это? Кто, вообще, такое может петь? Слова какие-то глупые… Фу!

Не надо было быть провидцем, чтобы увидеть свою ошибку. Желая пошутить, Мишка перестарался. И как теперь все исправить? Еще что-то спеть? Или хватит на сегодня песен?

- Лен, ну прости. Где-то услышал, вот и прицепилась. Песенка, и правда, глупая, - винился он, показывая глубокое раскаяние. - Кстати, орешков не хочешь? Мы же через орешник едем. Вы минуток пять - десять постойте, дух переведите, а я за орехами сбегаю. И раненным будет что погрызть в дороге. Все равно повеселей будет. А?

Она еще только раздумывала, а он ломился через орешник, как кабан. Места точно нехоженые, поэтому и орехов тут было море. За какие-то минуты целую кепку нарвал.

- Черт, что-то я далековато забрел…

В азарте, похоже, лишнюю версту отмахал. Значит, возвращаться пора.

- Там обоз, кажется, - Мишка сделал несколько шагов, уже готовясь побежать, как остановился. Ему вроде бы что-то послышалось. Даже несмотря на дождь, звуки в лесу далеко разносились. - Подожди-ка… Что это еще за фрукты?

Парень сделал еще несколько шагов, и у толстенной березы замер. Совсем близко, шагах в пятнадцати, виднелись две стоящие повозки и темные фигуры рядом.

- Чего они там? По нужде, похоже, остановились, - Мишка присел на корточки и высунулся из-за дерева. И все равно видимость была не очень. - Еще в телегах люди…

Плюнув на осторожность, он плюхнулся на брюхо и пополз вперед. Листва на деревьях еще была, поэтому не должны были заметить.

- Мать-то вашу, - прошептал он, едва смог разобрать повязки на плечах мужчин с винтовками. - Полицаи… Б…ь, и немец вдобавок… Какого же вы хера тут забыли? Заблудились что ли?

Очень было похоже на это. Те двое, что стояли, оправились и начали совещаться, при этом широко маша руками - то в одну сторону, то в другую сторону. С ближайшей телеги им тоже что-то подсказывали.

- Сколько же вас, уродов-то? Двое слезли… Немец вроде бы один. Рожа толстая, лоснящаяся, за заготовку продовольствия поди отвечает… Интендант… В первой телег, кажется, трое или двое. Хрен поймешь, накрылись дерюгами, одни бошки торчат. А вот во второй совсем не понятно. Может один, а может и двое.

Итого, получалось от шести до девяти человек с немцев во главе. Кажется мало, даже отделения нет, но им «за глаза» хватит. До основного отряда версты три - четыре по буеракам, не докричаться. Только гонца посылать, а кто же даст на это время?

- А у нас, бойцов с гулькин нос, - лихорадочно соображал он, осторожно отползая назад. Нечего было больше там валяться. Нужно к своим бежать, что есть мочи. - Наш доктор - не боец. Одно название только.

На доктора, и правда, надежды особой не было. Сердечник и астматик в одном флаконе.Чуть напряжется, уже задыхается. Еще в телегах было четверо лежачих: двое - тяжелые, а двое могут из винтовки и стрельнуть. Вдобавок, он и Лена, санинструктор. Собственно, вот и все его воинство.

- Задница! Чего же делать? Бежать? - перебирал он варианты, пока бегом возвращался к своим. - Не-ет, уже не успеем. Они ведь на встречу едут. Максимум через десять минут встретимся… Может загнать телеги в какой-нибудь овраг?

Быстро огляделся по сторонам, и чертыхнулся. Словно нарочно здесь лес светлел. Скоро болота начинались и деревья тут толком не росли. Никаких укромных мест и в помине не было.

- Черт…Черт…, - забубнил Мишка, чувствуя, как утекают драгоценные секунды. Еще немного, и вообще, будет поздно. - Черт… Хоть самим нападай…

Не знай почему [может от большой доли выделившегося адреналина, а может от неопытности], но за эту мысль он ухватился обеими руками.

- Спрячемся за деревьями, как в бременских музыкантах. А в нужный момент со всех сторон пальнем по разу в небо и заорем погромче, они и наделают навалят кирпичей в штаны.

Именно с этой бредовой идей Мишка и выскочил к дороге, сразу же бросившись к доктору. Тот, видимо только что отхлебнувший горячительного из своей фляжки, уже пребывал в весьма благодушном состоянии. Сидел разомлевший, разглядывая золотую листву вокруг и что-то нашептывая про себя.

- Полицаи, вашу мать! Быстро телеги с дороги! - рявкнул он на него. Бедный доктор чуть с облучка не свалился от неожиданности. Чудом только усидел, успев ухватиться за борт. - Полицаи рядом! Две повозки в паре верст от сюда! Пару заворотов и появятся.

Если доктор растерялся, то девушка даже глазом не моргнула. Только взгляд отчаянный стал, словно она на что-то решалась или может, вообще, с жизнью прощалась. Из-за плеча сразу же стянула винтовку и оттянула затвор.

- Мужики, кто ходячий есть? Засаду этим сукам сделаем. Они же точно здесь никого не ждут. Кто в здравом уме в такую погоду по болоту станет шастать? Значит, можем врасплох застать…

Один из раненных, сдернув плащ, с трудом слез с телеги. Бледный, как смерть, а винтовку держал обеими руками, не вырвать. Такой точно не сдаст назад и руки не поднимает. Зубами свое выгрызет.

- Слушайте план! - Мишка с уверенностью глянул на каждого. - Там дорога круто виляет, а с боку от нее высокая круча. Доктор и ты, земляк, туда шагайте и сидите, как мыши. Как услышите мой выстрел, тоже стреляйте, хоть в небо, хоть в землю. Сами не высовывайтесь, чтобы вас не заметили. Пусть думают, что их целая рота партизан окружила.

У бойца с перевязанной головой после этих слов появилось некое подобие улыбки на губах. Поймав взгляд Мишки, ободряюще кивнул. Согласен, значит.

- А мы с Ленкой, с другой стороны спрячемся. Мы худые, за деревьями нам точно никто не разглядит. Только уговор, стрелять только после меня. Пальните и молчите. Ясно?

Через несколько минут обе санитарные повозки уже стояли в орешнике, слегка прикрытые его кустами. На головы лошадей одели мешки, чтобы раньше времени голос не подали.

- Ну, пошли.

Их товарищи - доктор и раненный боец - привстали из-за высокого бугра и махнули руками. Значит, теперь их черед прятаться.

- Лена, не забудь, выстрели только один раз. После сиди, как мышка, и не отсвечивая. Ясно?

Та молча кивнула. Решительного вида, нахмурившаяся с винтовкой выше ее головы, она сейчас очень напоминала французского Гавроша со знаменитой картины.

- С Богом…, - Мишка легонько коснулся ее плеч, подталкивая к высокому дереву. Сам свернул к другому, ближе к дороге.

- Миша, что ты такое говоришь? – тут же в ответ раздался возмущенный писк.

Но он даже не обернулся. Сейчас было совсем не до религиозных споров. Веришь – не веришь, а божья помощь совсем бы не помешала.

- С Богом, - снова, но уже одними губами прошептал парень, поднимая винтовку.

Кажется, из-за поворота кто-то показался.

***

Курт Ейхман, цугфюрер из Зондеркоманды № 21, уже не один раз проклял своего сослуживца, Баера, тоже цугфюрера из его же отряда. Ведь, именно этот хитрюга уговорил его поменяться на сегодня. Мол, съезди за меня камрад Курт за продуктами в это село, а я потом тебе должен буду. Проветришься, попробуешь свежую сметану и творог, побалуешь немного свою язву. А он, старый дурак, и уши развесил.

- Проклятый дождь! Сколько же можно уже лить? Как с утра зарядил, так и льет, как из ведра! - ворчал цугфюрер, снова и снова пытаясь закутаться в свою шинель. Только холодные дождевые струйки все равно находили свой пути, проникая за шиворот. Оставалось лишь ежиться и морщиться. - Проклятый дождь, проклятая страна… Все здесь не как в нормальных странах… Эти чертовы леса, дороги. Разве в моей Саксонии можно заблудиться в лесу? Никак и никогда! У нас все ровно, аккуратно, все подсчитано и учтено. Везде указатели. А здесь, черт побери?! Уже второй час кругами ездим, не можем из леса выбраться…

Найдя взглядом старшего полицая с труднопроизносимым именем «Станислав», немец стал буравить его спину злым взглядом. Можно было бы, конечно, и обругать его, но Курта в такую мерзкую погоду не хотелось ни шевелиться, ни лишний раз рот раскрывать. Вроде бы пригрелся, а начнешь двигаться, еще хуже станет.

- Все зер гут, господин цугфюрер! – старший полицай, крупный детина с неприятным одутловатым лицом, вдруг повернулся, словно почувствовав взгляд. И едва встретившись с глазами немца, тут же расплылся в угодливой улыбке. Как китайский болванчик из лаковой шкатулки немедленно закивал головой и замахал рукой куда-то на север. Явно показывал, что дорога, наконец-то, найдена. – Я говорю, полный зер гут, господин цугфюрер! – снова крикнул полицай, еще энергичнее замахав рукой. –Нам вон туда нужно! Оттуда и домой, господин цугфюрер!

Устав от этого мельтешения, Курт отвернулся. Подняв воротник плаща еще выше, стал «бродить» взглядом по окрестностям. Уснуть все равно не получится.

- Деревья, кусты… Деревья, кусты… Черт, одно и тоже на протяжении трех часов… Деревья, кусты… О, фройлян? –удивился Кур, когда его взгляд случайно остановился на миниатюрной, явно девичьей, фигурке, почти полностью высунувшейся из-за громадной березы. –А что она здесь дела…

И тут грохнул выстрел! Следом еще один! От неожиданности заржала одна из лошадей, вставая посредине дороги. С другой сторонызатарахтел автомат, заставляя пригибать головы.

- Ахтунг, сукины дети! Всем штеен, как вкопанные! – неожиданно заорал пронзительный голос на ломанном немецком. –Хендехох! Быстро хендехох, а то всех из пулемета положу!

Не давая никому опомнится вновь грохнул выстрел!

Немец сразу же нырнул на дно повозки. Башкой в солому лезет, а задницу к верху отклячил. Руки ходуном ходят, никак поднять не удается. Об оружии даже и не вспомнил. Где-то под мешками, похоже, осталось. Глядя на него, и остальные руки начали поднимать.

- А ты, твою мать?! Особое приглашение нужно?! - рявкнули на старшего полицая, который, единственный из всего обоза, и не думал сдаваться. Как волк, зыркал по сторонам. Немецкий карабин держал в полной готовности. Сразу видно, матерый противник. - Бросай оружие, собака, сука! Гранату сейчас кину! Я сказа…

Полицай презрительно сплюнул и поднял карабин. В этот момент кто-то выстрелил, попав ему прямо в лоб.

- На землю лиген, уроды! Лежать! - голос над дорогой едва не звенел от злости. - Шнель! Быстро! Всех сейчас положим, как котят!

Один за другим полицай слазили с телег и плюхались прямо в дорожную грязь.

- Руки назад! Быстро!

Цугфюрер так спешил слезть, что поскользнулся и «нырнул» в лужу.

- Руки!

Немец с трудом завернул руки за спину. Получилось не сразу, так как объемистое брюхо мешало.

- Ух, кабан…

Кто-то наступил немцу на спину и, еще сильнее завернув руки за спину, начал их связывать. Судя по копошению рядом, это же делали и с остальными. Похоже, совсем не церемонились.

***

Мишка уже минуту, если не больше стоял, качая головой. Хорошо, еще не с раскрытым ртом, а то, вообще, стыдоба была бы.

- Вот мы и дали, Ленка, - в очередной раз повторил он, переводя ошарашенный взгляд на санинструктора. - Ты понимаешь? Сработало же! Черт, сработало! Мы целую толпу полицаев в плен взяли!

Вне себя от восторга парень подскочил к девушке и, крепко обняв, начал кружить вокруг себя. С каждым кругом все сильнее и сильнее дурея от необыкновенного ощущения упругого девичьего тела и потрясающего аромат ее волос.

- Миш…

Она сдавленно пискнула возле его шеи, и пришлось ее отпустить. Явно понравилось: точеная шея и ушки порозовели, участилось дыхание. Хотя и глянула грозно.

- Товарищи…, - Лена сделал несколько шагов к доктору и раненному партизану, что стоял рядом с ним. - Мы победили… Даже не верится. Их же вон сколько, а нас только четверо. Миша! - девушка развернулась и так на парня посмотрела, что у него все внутри перевернулось. - Ты настоящий герой! Ты спас всех нас!

Едва не сияла. Казалось, еще мгновение и сама его обнимет. Но все очарование момента разрушил доктор, громко кашлянув и тем самым привлек к себе внимание.

- Молодой человек, признаться, впечатлен, - потрясенно качая головой, подошел и крепко пожал ему руку. - Сразу видно, что у вас все задатки настоящего командира: мгновенно оценили обстановку, выделили главное и сразу же приняли единственно правильное решение. А если по говорить в медицинских терминах, то у вас уникальная реакция на опасность, точнее стресс - вы не замираете, как многие, а действуете…

- Подожди, доктор, - с другой стороны к Мишке подошел раненный. Видно было, что и тот довольно сильно удивлен произошедшим. - Молоток, Мишаня! Побольше бы таким командиров, глядишь, не драпали бы сейчас, - последнее он уже добавил едва слышно. - Кто бы мне другой о таком рассказал, никогда бы не поверил. Четверо - доктор, калеки и дети - взял и в плен восемь здоровых лбов с оружием. Где такое, вообще, видано? - улыбаясь, хлопнул парня по лечу. - Мишаня, помяни мое слово, быть тебе большим командиром! Генералы будут честь отдавать. Ленка, а ты куда смотришь? Бери и хватай, пока другие не прочуяли…

Едва только расслышав, что ей предложили, девушка тут же фыркнула. Мол, чего уж там хватать-то? Одни мослы, да кепка на голове. Правда, сама при этом так «стрельнула» глазками, что поневоле можно за сердце хвататься. Меткая девка. Сразу видно, не только с винтовкой обращаться может.

- Ладно, пошутили и хватит, - почувствовав изменившееся к себе отношение, Мишка сразу приободрился. А то было немного неспокойно: вдруг доктор или пораненный боец решат все себе приписать. Легко ведь. Скажут, мал еще для таких дел. Вон постой в сторонке, пока взрослые и опытные дяди будут «заслуженные медали получать». - Надо бы в отряд их сопроводить и обо всем командиру доложить. Вдруг тут еще полицаи или немцы.

Все четверо тут же начали с тревогой озираться по сторонам. Действительно, а вдруг. Они тут победу празднуют, а враг уже со спины подбирается.

- Вы оба, давайте к обозу шагайте и сразу же поворачивайте к югу. Мы с Ленкой этих гавриков уложим в телеги и вас догоним…

Кстати, есть история про МАГА-ДРУИДА, который оказался в 1941 годы и "СТРОИТ" самого Сталина

https://author.today/reader/262130/2357408