Лирик против вермахта

Глава 10. Я же не специально, они сами пришли

***

Тот июльский день Константин Симонов запомнил на всю свою жизнь, что во многом определяющим повлияло на дальнейшую его писательскую карьеру. В тот день глубокой ночью его привезли в витебский госпиталь из Могилева, где он был в качестве корреспондента прикреплен к фронтовой газете Западного фронта «Красноармейская правда». Редакцию газеты как раз эвакуировали из полу окружённого Могилева, когда его ранили. Поэтому и пришлось добираться до ближайшего фронтового госпиталя в Витебске.

Все произошло утром, когда его только-только сделали очередную перевязку и поставили какой-то укол. Медсестричка, что была в палате, как-то странно вела себя, на что Симонов сразу же обратил внимание. У нее были заплаканные покрасневшие глаза, которые она то и дело промакивала платочком.

- А теперь полежите, - быстро проговорила она и тут же упорхнула, словно ее в палате и не было никогда.

Константин покачал головой, провожая ее взглядом. Не успел даже спросить девушку, что случилось. Хотя к чем? Наверняка, кого-то из близких ранили или, не дай Бог, убили. К чему бередить ее раны?

Кивнув сам себе, он подошел к открытому окну. Так хотелось курить, что пухли уши. Только достал портсигар (как и фронтового корреспондента, сигареты у него водились), как вдруг что-то привлекло его внимание.

- Чего это? Смеются что ли?

Он удивленно посмотрел на соседа по палате - угрюмого капитана, сосредоточенно писавшего письмо.

- Ого! - вырвалось у него, когда где-то рядом раздался аж взрыв хохота. Ржали так заразительно, что стало очень любопытно. - Что это там у нас, интересно, за веселье?

Снова бросил взгляд на соседа, который даже ухом не повел в ответ. Похоже, письмо для него было гораздо важнее, чем это странное веселье.

- Так…

Оправив гимнастерку, вышел из палаты и пошел по коридору в сторону поста дежурной сестры. Хохотал где-то там, кажется.

- Ничего себе, - удивленно выдал Симонов, когда вывернул из-за угла и едва не наткнулся на самую настоящую пробку из людей. Целое столпотворение из больных, врачей, медсестёр и санитаров, толпящихся возле двери в одну из палат госпиталя. - А я и не знал, что сегодня концерт для больных…

Попробовал было протиснуться, но куда там. Кто-то из больных перед ним, недовольно обматерил его и вдобавок ощутимо заехал локтем. Правда, разглядев его знаки различия (Константин к этому времени был не просто фронтовым корреспондентом, а интендантом второго ранга), тут же посторонился, пропуская вперед.

Хмыкнув в ответ, Симонов протиснулся вперед, почти к сам ой двери, откуда было уже все хорошо видно. А посмотреть, как и послушать, было на что. В самом центре палаты на скособоченном стуле сидел самый обычный парнишка в потрепанном медицинском халате и без устали «травил» анекдоты. Одни за другим, один за другим.

- Во дает, во дает, - то и дело с восхищением повторял прямо в ухо Симонову усатый боец, что стоял рядом. - Стервец, аж слеза пробивает.

Понятно теперь, почему у медсестры были заплаканные глаза. От анекдотов.

- … Доктор, мне изменяет жена, а рога не растут, - между тем продолжал с хитрым прищуром рассказывать парнишка. - Да они и не должны расти, отвечает доктор. Это ведь, глупость! Спасибо, какое облегчение, обрадовался муж. А я-то думал, что мне кальция не хватает…

Сам не ожидая от себя, Симоном тоже самым натуральным образом заржал, как и окружавшие его люди. Тоже слезы выступили, пришлось их вытирать.

- А вот еще одни, собственными ушами от одного генерала слышал, - не унимался рассказчик. - Жена с мужем ругаются. И жена кричи: сколько раз можно повторять? Не любовник мне Васька, а двоюродный муж…

Тот усач, что стоял рядом, так захохотал, что остальные чуть не оглохли. Громогласный боец ржал отчаянно, с переливами, хоть беги.

- Какие необычные анекдоты, - бормотал себе под нос Симонов, горя острым желанием вытащить карандаш, блокнот и тут же описать возникшие у него эмоции. В его голове уже рождалась очередная заметка для фронтовой газеты о необычном юмористическом концерте на самой передовой. Будучи человеком творческим, он сразу же понял, насколько это важно для раненных и, вообще, для поднятия боевого духа бойцов. - Это же настоящая находка!

Его рука все же потянулась в карман за карандашом. Довольно неплохо рисуя, он хотел ухватить образ этого мальчишки. Больно уж выразительно тот сейчас сидел в окружении больных. Этот разворот тела, чуть наклоненная вперед голова, вскинутые в экспрессивном жесте руки, все это нужно было успеть запечатлеть.

Но, к сожалению, не удалось. Вдруг позади него послышались тяжелые шаги, а потом и недовольный голос:

- Что здесь еще за балаган?! Где дежурная сестра? Почему на посту никого нет?

Рядом с Симоновым тут же опустело все пространство. Больные, медсестры, врачи моментально испарились, словно их и не было здесь никогда. Начальник госпиталя, мужчина очень внушительных пропорций, медленно «проплыл» мимо корреспондента и оказался в палате.

- Что за нарушение режима? Ты? А ну марш отсюда! В крайнюю палату к лежачим! Здесь, чтобы духу твоего не было!

Константину тоже пришлось возвратиться в палату. Начальник госпиталя даже слушать ничего не хотел, всех гнал по своим местам. Грозил дополнительными уколами, а особенно шебутным обещал прописать клизму. Мол, если ум через голову не приходит, то нужно попробовать через задние ворота.

- Товарищи, а что это за малец? - в палате Симонов попытался разузнать про недавнего рассказчика. Карандаш и блокнот у него уже были наготове. - Имя, фамилия? Откуда?

Но ответа ни у кого не было. Почти все, кто был в палате, попали сюда с передовой вчера или сегодня. Совсем не до санитаров им было.

- Ты бы про ту рыженькую сестричку бы спросил. Я бы тебе все про нее рассказал, - ухмыльнулся боец из разведки с забинтованной головой. - Она страсть, как на Лису Патрикеевну из сказки похожа. Сама из Кирова, а училась в…

Симонов махнул на него рукой. Сестричка, конечно, хороша собой, но его сейчас больше интересовал тот странный паренек. Как же ему узнать о нем? Пойти к начальнику госпиталя не самая хорошая идея. Похоже, тот сейчас очень сильно зол на паренька.

Попробовал поговорить с медсестрами и санитарами, но тоже не добился особого эффекта. Одни отмалчивались, другие рассказывали самую малость. словом, разузнал лишь то, что парня зовут Михаилом Стариновым и направлен в госпиталь лично генералом Коневым. Вот такие дела.

Чтобы прояснить вопрос окончательно, Симонов все же решился дойти до начальника госпиталя. Ведь, тому точно было известно больше, чем подчиненным.

- И где он интересно? - Константин медленно прошелся по коридору, высматривая военврача. Обычно его монументальная фигура и не менее внушительны громыхающий голос заметны издалека. Сейчас же почему-то было тихо. Хотя… - Ух ты! Кто-то поет? Неужели, он?

Когда он дошел до самой дальней части госпиталя, то услышал негромкий мальчишечий голос, напевавший какую-то незнакомую песню:

- … Дернул люк, толкнул он люк,

Из последних сил, что было.

Скрежет стали, рваный звук,

И все в памяти застыло.

… А его тащил мед. брат

Из пылающей машины…

Боясь спугнуть, Симонов пошел на цыпочках. У полуприкрытой двери крайней палаты замер и осторожно заглянул внутрь.

- … Нет, не так, совсем не так, - набирал силу голос паренька, склонившегося на забинтованной мумией бойца.

- До последнего вздоха.

Умирая он шептал,

А за родину совсем не плохо.

За любимых, за живых, неплохо.

Молодой танкист-летеха…

Карандаш корреспондента молнией метался по странице блокнота, пытаясь ухватить все самое главное в этой картине. Резкими штрихами нарисовал часть стены и окна, высокую спинку кровати. После аккуратно вывел склонившуюся над кроватью фигуру.

- … Ох, маменьки, танкист-то наш ожил! А мы думали уже все… отмучался, сердешный, - за плечом Симонова неожиданно охнула медсестра, заставляя его вздрогнуть. Похоже, лейтенанту до этого совсем худо было. - Смотрите, смотрите! Подпевает…

А лежавший на кровати раненный крепко схватил парня за руку и пел вместе с ним. И слова незнакомой, но проникновенной грустной, песни звучали все громче и громче, заставляя у них всех остро сжиматься сердце.

Только допеть до конца им не дали. Словно дежавю какое-то. Опять где-то в коридоре загрохотал начальственный бас, от которого все вокруг «прыснули», как мыши от кота. Вновь из-за поворота появилась недовольная фигура начальника госпиталя, взглядом метавшего гром и молнии.

- … Ну, сколько можно?! - мальчишка, словно нашкодивший домашний кутенок опустил голову и с виноватым видом побрел за военврачом. - Я же сказал тебе, сидеть как мышь под веником?! Хватит! Живо за мной!

Корреспондент так и продолжал стоять, как столб, провожая их взглядом. Когда же опомнился, то ему уже было не до них. Прямо перед ним тянулся плотный сержант:

- Товарищ интендант второго ранга, Вас товарищ генерал срочно к себе требует.

Раздосадованный Симонов еще мгновение глядел в сторону поворота, не появится ли снова тот паренек. Тщетно. Оттуда появлялись лишь санитары с носилками и медсестры, суетившиеся рядом.

- Пошли, - махнул он рукой. Генерал, как и любое начальство, ждать не будет.

До штаба девятнадцатой армии, которая обороняла Витебск, было рукой подать. Если дворами и на машине, то можно было за десять - пятнадцать минут добраться.

- Здесь срежем, а то там сильно немцы шалят, - водитель на перекрестке свернул в узкий переулок. Легковая машина еле-еле втиснулась между двухэтажными каменными дворами. - Из артиллерии содят и содят. Как говорится, тише едешь, дальше будешь, - нажал на газ, бросая автомобиль вперед. - Проскочим!

Только не проскочили. Случайный немецкий снаряд рванул на их пути, обрушив часть дома прямо на машину. К счастью, никто не пострадал. Чуть поцарапало, да немного контузило. Оттого и добирались до места почти полтора часа.

В штабе, расположенном в бывшем купеческом особняке, царило нервное оживление. Несмотря на непрекращающийся обстрел по всему двору сновали бойцы с мешками песка, патронными и снарядными ящиками. В оконных проемах ставили пулеметы, сразу же намечая секторы обстрела. Здание явно готовилось к обороне. Толстые кирпичные стены узкие конные проемы делали из него прекрасный укрепленный пункт.

- Товарищ Симонов?! Где вас только черти носят! - недовольно вскрикнул генерал, едва только завидел корреспондента. Без фуражки, с блестящей от пота лысиной, он резко махнул рукой в его сторону. - Под обстрел попали? Все целы? Хорошо. Заходите быстрее. Твари, уже минометами бьют…

Константин вжал голову в плечи, заслышав очередной воюющий звук. Раз до штаба долетали мины, значит, дело совсем плохо. Именно это, к сожалению, подтвердил и генерал:

- Обложили, суки, - кивнул он на карту, разложенную на столе. - Пришел приказ оставить город. Я уже распорядился начать эвакуацию госпиталя… Константин Михайлович, вы тоже собирайтесь. Никаких «НО», я сказал! - тут же Конев отмел любые возражения. - По машине я уже дал команду. Вас добросят до Ольшанки. Там переберетесь по мосту до поста охраны. Вот приказ, по которому вам дадут сопровождающего…

- Вам?! - не понял Симонов. Про каких еще «Вам» говорил генерал? Разве с ним еще кто-то поедете? - Со мной еще кто-то будет.

Конев развел руками. Мол, в этом бедламе совсем позабыл.

- Заберете с собой одного пионера, - проговорил генерал с непонятной усмешкой. - Только внимательно за ним присматривайте, а то он больно … шустрый. Мишка, выходи!

В этот момент из соседней комнаты вышел… тот самый парнишка, которого все это время и разыскивал Константин Симонов. Вот тебе и поворот судьбы! Теперь-то он все узнает про него и сможет подготовить отличную статью в газету.

***

Трясясь в машине, Мишка уже раз десять все проклял. Ехавший вместе с ним на заднем сидении знаменитый поэт Константин Симонов прицепился к нему, как «банной лист». Невероятно дотошный, въедливый и больше похожий на следователя, он едва его не на изнанку вывернул своими вопросами.

- … Михаил, но я так и не понял, а откуда эта песня «Танкист-летеха»? Где-то слышал?

Несмотря на то, что Мишка старался лишний раз рот не раскрывать, Симонов все равно умудрялся что-то записывать. Его карандаш двигался с невероятной скоростью, покрывая убористым почерком лист за листом, лист за листом. И совсем непонятно было, что он, вообще там писал.

- Неужели сам придумал?

- Не-ет, - сквозь зубы пробормотал парень, стараясь нигде ни проколоться. Пока, вроде, получалось: где-то отмалчивался, где-то уходил от темы. - На перроне слышал. Бойцы пели… Душевная песня, оттого сразу и запомнил.

А корреспондент все продолжал строчить, как заведенный. Никак не успокоится.

- Правда? Какая необычная песня. Никогда ничего подобного не слышал. А анекдоты? - не успокаивался он. - Некоторые очень уж специфичные…

Мишка скрипнул зубами, уже теряя терпение. Слишком много вопросом, сомневающийся тон, могли и «расколоть». Странно ведь, что пионер знает такое. Иди потом и доказывай, что не какой-то «перерожденец».

Настоящим спасением для него стало прибытие на место. Парень аж вздохнул с облегчением, когда выскочил из машины.

- Наконец-то!

Пока Симонов «носился» с документами, он стал осматриваться. Место новое, незнакомое. Через широкую реку тянулся автомобильный мост с капитальными железобетонными опорами. Такой не только грузовые машины, но и танки с легкостью выдержит, сразу же отметил парень.

- Его ведь я строил, - рядом с Мишкой встал пожилой боец с винтовкой, тоже не отрывавший взгляда от ажурных конструкций моста. - Моя бригада вон теми опорами занималась, - бывший мостостроитель показал на дальнюю часть моста, где опоры были особенно массивными. - Знаешь, потом какой праздник устроили? Все тут гуляли. Для всей округи ведь послабление с этим мостом вышло. Тут до города напрямую пять - шерсть верст, а в окружную по броду или на пароме все пятьдесят буду, - боец снял пропотевшую на июльском солнце пилотку и вытер лоб. - Эх, а теперь вот взрывать буду, чтобы эти гады не прошли. Как ножом по сердцу… Этими же самыми руками строил, каждый кирпичик, каждая балку, как родную…

Мишка кивнул, а сам на этот мост уже другими глазами смотрел. Отметил его ширину, основательность конструкций. Повернулся к укрепленному посту в виде дзота, массивной бревенчатой конструкции, врытой в землю. Из амбразуры торчало дуло станкового пулемета и недвусмысленно говорило, что врагу пройти здесь будет очень непросто. Чуть дальше заметил замаскированное противотанковое орудие.

Чувствовалось, что пост ставили не наспех. Основательно подошли. Если в лоб пехотой наступать, то точно кровью умоешься. С боков крутые холмы, а по середке дорога. Пулемет здесь все, как метелкой сметет.

- Михаил! - вдруг позвали его, отвлекая от изучения укреплений. Корреспондент стоял рядом с молодцеватым старшим лейтенантом и махал рукой. - Товарищ Вербин сказал, что вечером колона с гражданскими пойдет. Как раз нас и подбросит до Смоленска. А пока просил располагаться вон там в тенечке…

Парень кивнул. Мол, понял.

- Значит, заминировали…

Краем уха, Мишка уловил часть разговора.

- … Точно, Константин Михайлович, - рассказывал командир, явно довольный вниманием со стороны известного писателя. Судя по ухваткам, надеялся, что его в газете упомянут. – Как все наши части переправятся и получим приказ, сразу же рванем…

Вздохнув, Мишка пошел в тенек. Стоять на солнце было совсем невыносимо.

- Вот, хорошо, - выдохнул парень, едва не свалившись у огромной березы. Кинул на траву куртку и лег прямо на нее. Так-то лучше. - Всех видно, а меня не видно. Никто и донимать своими вопросами не будет.

Разморенный духотой, он и не заметил, как задремал. Наверное, так и спал бы себе до самого вечера, если бы не разбудили.

- Кто там еще? - сонно пробормотал, когда где-то рядом стал нарастать назойливый дребезжащий звук. - Байкеры чертовы…

Судя по звукам, приближалась очередная колонна. Он приподнялся поглядеть. К мосту подъезжало несколько мотоциклистов с колясками, которых догоняли два грузовика. Похоже, еще одна военная часть отступала.

- Едут и едут, едут и едут, - поднялся и пошел в глубь леса. После выпитого чая сильно в туалет захотелось. - Скоро там за нами интерс…

Уже и ремень на штанах расстегнул, как в кустах у обрыва заметил какой-то движение. Пригляделся - по склону на верх карабкается серая фигурка немца.

- Б…ь, немец!

И про ремень забыл, тихо прошел вперед. Отогнув пару веток орешника, посмотрел вниз и обомлел.

- Немцы…

Внизу на воде, прикрытая маскировочной сеткой, качалась надувная лодка, набитая немецкими солдатами. Один из них осторожно карабкался по высокому склону, таща за собой веревку. Явно хотел взобраться, а здесь уже завязать веревку, а другой ее конец бросить вниз для товарищей.

- Сверху по течению спустились, откуда их никто не ждал. Сейчас поднимутся, с леса зайдут и тихо всех вырежут. Вот же, суки…

Он аж заметался на месте, не зная чего делать: прямо здесь звать на помощь или скорее бежать на пост. Наконец, решился - бежать, а там уж закричать о диверсантах.

Эту сотню шагов, что отделяло его от поста, он одним махом пробежал. И едва только увидел старшего лейтенанта, разговорившего с одним из мотоциклистов, заорал что есть силы:

- Немцы! Диверсанты! Там!

Подпрыгивая на месте, он махал рукой в сторону леса. Если сейчас всем навалиться, то у тех даже шанса не будет. Заодно и бойцы из этой колонны помогут.

- На склоне! Целая лодка!

И тут случилось то, о чем он даже подумать не мог! Тот самый мотоциклист, что только что спокойно разговаривал с командиром поста, вдруг резко дернулся вперед и одним движением воткнул финку в живот старшему лейтенанту. Сидевший в люльке тут же стал стрелять из пистолета. Как тараканы на свету, попрыгали из грузовиков солдаты, и тоже открыли огонь в сторону охраны моста.

Ничего не ожидавшие бойцы, только что глазевшие на проезжающих, начали падать один за другим. Кто-то все же успевал лечь на землю, но пули находили его и тут.

- Вот же…

Под градом Мишка зайцем скаканул в кусты и со всей силы ударился в сруб. Чуть дух не вышибло о бочину дзота. Упал и скатился по земляным ступенькам внутрь.

- Дяденька, что же вы не стреляете?! - закричал в спину застывшему у бойницы пулеметчику. Крупный, широкоплечий, тот заслонял собою всю амбразуру, словно что-то там пытался увидеть. - Эй!

Подскочил вплотную, дернул его за рукав, а боец вдруг бесформенной кучей свалился на земляной пол. Все его лицо было разворочено. Похоже, снайпер с моста «работал». Случайной пулей вряд ли так попадешь.

- П…ц!

Адреналин, словно молотком, ударил по мозгам. Страх и гормоны ударная вещь, особенно для юного организма.

- Суки! Суки! - заорал он, бросаясь к станковому пулемету. Как и чего, он даже и не думал. В голове было лишь одно - нажать на гашетку. - Суки!

Сжал и стал давить до отказа спусковой рычаг. Максим тут же взбрыкнул на треноге и «взорвался» длинной очередью. Парусиновая лента с бешенной скоростью рванула из патронного ящика.

- А-а-а-а-а!

Дзот наполнился вонью сгоревшего пороха, застилавшего обзор. Но Мишка все равно продолжал давить на рычаги, водя стволом пулемета из стороны в сторону.

- А-а-а-а-а!

По нему стреляли в ответ, оставляя в бревнах рванные щели. В сторону летели щепки. Но он все равно жал на рычаги, заставляя пулемет бешено трястись и «изрыгать» огонь и свинец.

- А-а-а! Суки! Получите!