Легенда семьи Вольских

Глава 8. Порванный гобелен

Еле дождавшись вечера, Алексей Валерьевич осторожно постучал в парадные двери усадьбы Вольских.

Сегодня усадьба выглядела по другому — она словно хмурилась, сдвигая брови-ставни и пряча свою крышу под слоем вечерней темноты. В воздухе витало тревожное ожидание, словно само место ощущало приближающуюся разгадку тайны. Шорохи, доносящиеся из темноты, создавали ощущение, что кто-то наблюдает за происходящим или даже руководит всем.

Кравцов повернул голову в сторону сада и посмотрел в сгущающийся сумрак, пытаясь разглядеть что-то вдалеке, но услышал характерный скрип. Старый слуга, с усталым, но вежливым лицом, с усилием распахнул тяжелые двери и проводил в столовую, где его уже ожидала хозяйка дома. Графиня Анна Петровна, облачённая в траурное платье, выглядела измождённой, но сохраняла удивительное спокойствие и неизменную красоту. Черный цвет платья подчёркивал матовость её кожи, придавая облику особую благородную строгость. Волнистые непослушные волосы, аккуратно собранные в строгую прическу, украшала ажурная черная лента, словно символизируя тонкую грань между миром живых и миром мёртвых. Губы Анны были плотно сжаты, а на лбу проступила скорбная морщинка, словно отражая внутреннюю боль и решимость одновременно.

«Бедная Анна Петровна… сколько испытаний выпало на её долю: исчезновение брата в самый счастливый день её жизни, изгнание, смерть матери… Но с каким достоинством она держится. Молодец», — подумал Кравцов, внимательно наблюдая за изменениями в девушке и испытывая искреннее восхищение её стойкостью.

В тот момент, когда Анна, повернувшись полубоком, отдавала распоряжения слуге относительно предстоящего обеда, Алексей Валерьевич, внезапно заметив за её спиной тёмный, удлинённый сгусток тьмы, который будто стал ее двойником, повторяя каждое её движение. Его лицо нахмурилось, и он глубоко вздохнул. “В этом доме действительно присутствует нечто потустороннее, необъяснимое, что медленно втягивает всех членов этой несчастной семьи в свои сети. Осталась только Анна — и если с ней что-то случится, род Вольских исчезнет навсегда”. Кравцов передёрнул плечами, пытаясь отогнать тревожные мысли. Он знал: рассказывать об этом Анне сейчас — значит лишь усилить её тревогу. Вначале нужно разобраться самому. Испытывая почти отеческую заботу к этой девушке, Алексей Валерьевич отчётливо понимал: он здесь, чтобы помочь ей, и сделает всё возможное, чтобы спасти.

После того как слуга удалился, Анна пригласила Кравцова присоединиться к ужину.

— Дорогой Алексей Валерьевич, прошу прощения за скромность ужина и за то, что мы не можем расположиться в гостиной, — тихо сказала она. — По известным вам причинам я не могу туда заходить. А прежде чем привести дом в порядок, нужно уладить некоторые наследственные дела. — Она села в центре стола, демонстрируя, что теперь именно она — хозяйка этого дома и тяжёлый груз обязанностей лег на ее хрупкие плечи.

Кравцов молча обдумывал, как начать разговор ради которого он пришел сегодня. Отчёт был написан, но как решится его отдать Анне, не поранив ещё больше ее трепетную душу.

— Я понимаю, что вы, вероятно, принесли мне неутешительные новости, — внезапно заговорила Анна, словно опережая его. — Но я сама уже кое-что выяснила. Разбирая бумаги маменьки, я наткнулась на доверенность, выданную графине Изольде Васильевне Вронской — на управление имением её брата. Из этого документа я поняла, что она наняла управляющего имением Михаила Васильевича всего за неделю до того, как мы с Сергеем праздновали свое четырнадцатилетие. Это многое говорит… и не в её пользу. Как вы думаете? — голос девушки дрогнул, а лицо побледнело. — А вы нашли доказательства лжи моей матери? Сережи там действительно никогда не было?

Анна достала из кармана платок и приложила его к глазам, пытаясь скрыть дрожь и досаду.

— Я разговаривал с управляющим имением вашего дяди, — ответил Кравцов, стараясь говорить спокойно. — Он подтвердил, что Сергей там никогда не жил. Не хочу вас обнадеживать, говоря, что он мог уехать вместе с Михаилом Васильевичем за границу. Я сам не верю в это. Но я уверен: графиня Изольда Васильевна Вольская сказала нам неправду. Пока что причин её обмана я не нахожу.

С этими словами Алексей положил столовые приборы на стол и сжал в руке салфетку, чувствуя тяжесть сложившейся ситуации.

Анна вздрогнула, но сдержала подступающие слезы, стараясь не выдать внутреннего волнения. Теперь, когда ложь её матери была доказана, можно было двигаться дальше. Но с чего начать?

— Я предлагаю тщательно осмотреть комнату вашего брата, — спокойно, но уверенно сказал Кравцов, словно читая её мысли. — Конечно, я уже осматривал её после внезапного исчезновения вашего брата, но у меня еще тогда возникло такое чувство, что разгадка спрятана именно там, внутри этой комнаты. И ещё… Мне кажется, в вашем роду есть какая-то тайна. Может, легенда, а может, даже проклятие. Понимаете, я не раз убеждался: связь прошлого и настоящего неразрывна. И иногда эта связь приносит слишком много горя. Чтобы понять, почему украли Сергея, почему ваш дом постоянно меняется — и внешне, и внутренне — нам нужно найти эту легенду и попробовать изменить ее условия.

Алексей Валерьевич говорил с такой убеждённостью, что Анна невольно поверила ему. Он словно пытался донести до неё всю тяжесть проклятий, потому что сам видел это — бестелесную сущность безликого человека, стоявшую прямо за её спиной.

— Странно, — тихо произнесла Анна, задумчиво моргая. — Маменька никогда не говорила, что в нашей семье есть что-то подобное. Но, если честно, я никогда и не интересовалась этим. А вот Сережа… Он был очень любознательным, и да, он мог что-то знать. И тогда он обязательно записал эту… скажем так, легенду в своей тетради.

Её глаза заблестели от внезапной надежды.

— Утром в день рождения маменька подарила нам тетради с вензелями нашего рода. Сережа предложил превратить их в наши дневники. Как же я сразу не догадалась! Может, он успел что-то туда записать, перед тем как … Пойдёмте!

Анна вскочила, решительно смяла салфетку и выбежала из комнаты.

— Только нам понадобятся инструменты! — задыхаясь, крикнула она слуге.

— Пусть захватит свечи. Много свечей! — громко сказал Алексей Валерьевич, едва успевая за девушкой.

Он был взволнован, как охотничья собака, взявшая след. Добежав до комнаты мальчика, запыхавшийся сыщик внимательно осмотрелся.

Дверь, некогда окрашенная в светлые, радостные тона, теперь была чёрной, словно кто-то окунул кисть в грязную жижу и тщательно закрасил её. Этот художник намеренно пометил это помещение среди других, расположенных на этом этаже. Она выглядела высохшей и от неё исходило слабое свечение, словно через неплотно прилегающее полотно просачивался свет, освещая ее. Но — на улице было темно, и солнце закатилось за горизонт уже давно. Две неотесанные доски, прибитые крест-накрест неумелой рукой, словно пытались запереть или удержать что-то злое обитающее внутри комнаты. Но также возможно пытались что-то спрятать внутри помещения, закрыв доступ всем любопытствующим.

Кравцов кивнул слуге, и тот быстро сорвал доски, которые с грохотом упали на пол. В нетерпении Алексей Валерьевич рванул дверь на себя, но сразу же преградил путь Анне рукой, почувствовав опасность. Он взял зажжённую свечу и первым вошёл в комнату, закрыв глаза и пытаясь вызвать образ мальчика, некогда жившего здесь. Но видения не приходили — только холод пробирал до костей, а в ушах звучал приглушённый плач.

Анна медленно переступила порог и замерла. Ее сердце сжалось от воспоминаний, а на глазах навернулись слезы. Как давно она здесь не была! В детстве она постоянно прибегала сюда, чтобы поделиться с братом сном или просто поболтать. Серёжа слушал её с серьёзным выражением лица. Они всегда были так близки.

Анна поставила на стол канделябры со свечами и, чиркнув спичкой, зажгла их. Но пламя тут же погасло, словно кто-то дунул на них. Девушка вздрогнула. В тусклом свете единственной оставшейся свечи в руках сыщика, они вдруг увидели, как с кровати Сергея поднимается тень. Она прихрамывала и кряхтела, словно древний старец.

— Зажгите свечи! Быстрее! — крикнул Кравцов, направляя свечу на тень, напоминающего человека. Как только комната наполнилась светом, тень развеялась.

— Кто здесь? Отзовитесь! — громко произнёс Алексей Валерьевич и подошёл к кровати, ставя свечу на стоящий рядом стул.

Покрывало было туго натянуто по всей длине кровати. Всё выглядело так же, как в тот день, когда он осматривал комнату в присутствии Изольды Васильевны. Только затхлый запах и толстый слой пыли на предметах доказывали, что с тех пор прошло много времени.

— Мне кажется, я вижу чьи-то глаза…Видите? — произнесла Анна дрожащим голосом. — Они будто наблюдают за нами.

Кравцов кивнул, ощущая нечто похожее. Он прикоснулся к покрывалу и резко отдернул руку — что-то мокрое и колючее пробежало по ней. Сыщик схватил атласную ткань и сбросил её на пол. На простыне собрались слизни, водившие рожками в разные стороны, наползая друг на друга, создавая впечатление шевелящегося живого существа.

Анна закричала и отскочила к двери. Кравцов, не растерявшись, вытолкнул её наружу и выбежал следом.

— Пожалуй, будет лучше, если мы осмотрим комнату вашего брата при солнечном свете, — сказал он, пытаясь успокоить девушку.

Девушка схватила его за руку и, пытаясь успокоится произнесла:

— Вы не могли бы сегодня остаться в усадьбе? К вашим услугам будет гостевая комната. Пожалуйста, не оставляйте меня одну. Мне так страшно.

Кравцов мягко улыбнулся и кивнул.

— Не стоит бояться, Анна Петровна. Слизни появились там из-за сырости — вы же сами заметили в комнате плесень. Если вам будет спокойнее, графиня, я останусь, но завтра с утра надеюсь продолжить осмотр. Думаю в комнате вашего брата мы найдем много интересного, а возможно и саму разгадку происходящего в этом доме. С вашего позволения, начну осмотр прямо с утра.

Кравцов заговорщически улыбнулся, поклонился и последовал за слугой в отведенные ему апартаменты, расположенные недалеко от комнаты Анны.

Зайдя в отведённую ему комнату, Алексей Валерьевич сразу отметил, что она вполне пригодна для проживания. В ней отсутствовали признаки запустения: воздух был чист, плесень отсутствовала. На окне стоял аккуратный букет роз, от которого шел приятный аромат. Несмотря на усталость и нервное напряжение, Кравцов понимал — в эту ночь уснуть вряд ли получится. Он сел за стол, достал тетрадь и, обмакнув перо в чернильницу, начал записывать:

“1.Комната Сергея помечена. Вход закрыт. Внутри чувствуется потусторонняя сила — ловушка? Сборище зла?

2. Анна Петровна в опасности. За ее спиной — Призрак.

2. Не все комнаты в усадьбе запущены. Моя — нет. Все происходящее касается только семьи”.

С первыми лучами солнца, не договариваясь друг с другом, Кравцов и Анна Петровна одновременно оказались перед дверью комнаты Сергея. Под их глазами проступили тёмные круги — бессонная ночь оставила свой след. Кравцов кивнул и первым вошёл в комнату, Анна последовала за ним.

За дверью всё осталось как прежде: одежда Сергея аккуратно развешена, все предметы лежали на своих местах. Немного смутила кровать, которая опять была тщательно застелена покрывалом, будто кто-то вчера, после их стремительного ухода, прибрался в комнате. Внезапно Анна вскрикнула, побледнев, и вытянула руку в сторону стены, на которой висел портрет основателя рода Вольских.

— Смотрите! Что он тут делает? — испуганным голосом крикнула Анна, в глазах которой мелькнул ужас.

Кравцов подошёл ближе и замер. На миг ему почудилось, что нарисованные глаза графа, устремлённые прямо на него, налились кровью, а лицо исказилось гневом — словно портрет ожил.

Анна пятилась к двери, охваченная паническим страхом — на нее смотрели совершенно живые глаза ее предка. Ещё в детстве, находясь в зале с родителями и братом, Анна всегда ощущала, пугающую странность этого портрета. Ей казалось, что человек искусно запечатлённый художником, будто живёт внутри полотна и пытается выбраться от туда, делая все, чтобы его заметили и помогли. Маленькая девочка дрожала от страха, прячась за брата, и стараясь скорее пройти мимо портрета, зажмурив глаза, чтобы быстрее отогнать от себя это видение. Но теперь портрет висел прямо над кроватью пропавшего Серёжи и казалось хотел, что-то ей сказать или предупредить.

— А где раньше висел портрет вашего предка? — спросил частный сыщик Анну, уловив поразительное сходство между ней и портретом.

— В бальном зале на первом этаже, — пробормотала девушка, словно очнувшись от воспоминаний.

— Вероятно его сюда принесла Изольда Васильевна, — задумчиво произнёс Кравцов, внимательно осматривая картину, глаза которой почти с ненавистью наблюдавшего за ним. — Это ещё раз доказывает мою догадку — он первоисточник. Но зачем покойная графиня перенесла его сюда?

Алексей Валерьевич тщательно изучал раму и полотно, стараясь не встретиться взглядом с недобрыми глазами человека на портрете. С усилием сдвинув кровать в сторону, полноватый Кравцов, чуть не застрял, пытаясь встать между ней и портретом. Поднатужившись и сильно покраснев, жалея, что они не взяли с собой расторопного слугу Анны, он снял огромный портрет графа Вольского и, положив лицевой стороной на кровать пропавшего мальчика, стал осматривать его обратную сторону. Он пытался представить, что чувствовала Изольда Васильевна: когда снимала портрет предка с привычного места в бальном зале, когда волокла тяжёлую картину сюда, сколько раз она останавливалась на лестнице, переводя дух, мечтая сбросить ненавистный портрет графа Вольского вниз или разорвать его на части по дороге, но что-то не позволило ей сделать это, удержало. Он должен был очутиться именно в комнате мальчика, чтобы… Что? Может, она сделала это из глубокой ненависти к предку, а может, именно этот портрет и есть ключ к разгадке.

Анна настороженно следила за всеми действиями частного сыщика, одновременно пытаясь понять, где ее любимый брат мог спрятать свою тетрадь. После того, как Кравцов наклонился над портретом, осторожно уклыдывая его на кровать, ее взгляд упал на надорванный гобелен прямо над кроватью брата. Из повреждённого участка выглядывалю́о что-то белое. Сердце Анны забилось быстрее — возможно, это и есть заветная тетрадь.

— Алексей Валерьевич, там что-то есть. Вон белеет на стене за вашей спиной! — воскликнула Анна и подошла к окну распахивая портьеры пошире, чтобы лучше рассмотреть стену. Кравцов повернул голову и непроизвольно затаил дыхание.

На гобелене, украшавшему стену, виднелся глубокий надрез, края которого вывернулись наружу, напоминая раскрытый кошелёк, когда из него вытаскивают смятую купюру. Анна прищурившись и наклонив голову набок, медленно подошла к кровати брата, пытаясь унять тревогу, которая охвативла ее.

Кравцов, аккуратно положил портрет на кровать и, убедившись, что он не упадет на пол и не повредит дорогую раму, неуклюже развернулся и сосредоточенно стал рассматривать повреждённый гобелен. Раздвинув прорезь, сыщик нащупал что-то твердое и вытащил предмет, похожий на книгу.

Его сердце забилось быстрее от предчувствия огромной удачи. “Вот оно. Сейчас мы узнаем правду. Я же чувствовал — исток тайны здесь, в этой самой комнате.” Выбравшись из своего закутка, он подошёл к Анне и протянул ей найденное.

Перед ними лежала старая тетрадь, запечатанная сургучной печатью. На обложке был выгравирован вензель рода Вольских — книга и шпага.