Легенда семьи Вольских

Глава 10. Способ

Анна выхватила конверт из рук Кравцова, все ещё находясь под впечатлением о прочитанного в старинной тетради.

— Это гнусно — подвергать свой род, своих потомков такой жестокости. Где его хваленая доблесть? Он же просто трус. Теперь из-за него пострадал мой любимый брат. А он… а он… — в отчаянии она всхлипнула. Ей явно не хватало воздуха. Мысли кружились, будто рой ос. И жужжали, жужжали. Анна была так растерянна и выглядела такой беззащитной, что сердце Алексея Валерьевича сжалось. Он, забыв про этикет, прижал ее к себе и по-отечески погладил по ее голове, успокаивая, словно маленького ребенка

— Бедная девочка. Вы не одна. Мы справимся с этим грузом вместе. Жизнь порой преподносит нам горькие подарки, от которых невозможно отказаться. Но выход есть всегда.

Он усадил Анну в кресло и налил уже остывший чай. Его слова и забота помогли девушке взять себя в руки: дыхание выровнялось, а взгляд стал осмысленным.

— Прочтите письмо, — мягко сказал Кравцов. — Я чувствую…Нет, я просто уверен, что оно адресовано именно вам. И в нем явно не стихи.

Он кивнул Анне, подбадривая ее. Девушка послушно вскрыла конверт и аккуратно достала свернутый лист бумаги. Ее руки сильно дрожали, а мысли подбрасывали страшные видения: брат поглощен тьмой и уже давно мертв. Иначе зачем он нужен был тому чудовищу, который заключил договор с умирающим человеком? Анна потрясла головой, не желая соглашаться с этим видением — ее брат жив. Она его чувствует, ведь они близнецы. Желая поскорее разобраться с всеми тайнами своей семьи, Анна выпрямила спину, гордо подняла голову и прочла:

“ Приветствую тебя, та, которая осталась.

Я, граф Николай Алексеевич Вольский, пишу эти строки тебе и верю в твой разум, твою решимость и самоотверженность.

Если ты читаешь это письмо, значит ты последняя из нашего рода и, наверняка, столкнулась со всеми тайнами нашей семьи. Скажу сразу — главное не отчаиваться. Если ты сделаешь все точно так, как описано здесь, твои потомки избавятся от проклятого договора, который так бездумно заключил мой отец, Алексей Вольский. Но вправе ли мы с тобой осуждать его? Ведь мы — его потомки. Именно он дал нам право на жизнь.

Я видел своего отца лишь однажды — в день его неожиданной смерти, которая резкой болью и отчаянием отразилась в моем сердце. Это случилось на следующей день, после того как нам с братом исполнилось по четырнадцать лет, и старший из нас внезапно исчез, зайдя в свою комнату. Дмитрий так веселился в тот день, после представления устроенного бродячими актерами, любезно приглашенным нашим воспитателем. Он был так счастлив. А потом просто исчез…

А моя жизнь, круто изменилась в тот день, словно все что было раньше не существовало. Я подчинил свою жизнь поиску брата и способу разорвать договор с темной силой, который так опрометчиво заключил мой отец. Оговорюсь сразу, чтобы не возвращаться к той боли, которая разрывает мое сердце: моего брата, Дмитрия Алексеевича, я так и не нашел. Хотя до сих пор чувствую, что он жив. А может, я слишком сильно хочу в это верить.

Когда я, захлебываясь горем, предстал перед моим отцом, он показался мне совершенно безумным глубоким стариком — всклоченные грязные волосы, выпуклые покрасневшие от бессонных ночей глаза, смятая, грубо пахнущая одежда. Я помню как сильно испугался его в тот момент. Не в силах вынести его укоризненный взгляд и не имея возможности отвести глаза от его лица, я зацепил свой взгляд за его подрагивающие губы

— Почему Призрак забрал Митеньку, а не тебя? Ведь вы так похожи. Зачем он лишил меня горячо любимого сына, если я все сделал, чтобы спрятать его? — произнес отец, взяв мое лицо в свои изъеденные морщинами ладони.

По его щекам текли слезы и он с такой ненавистью смотрел на меня, что я готов был провалиться сквозь землю. Внутри меня разрастался комок безнадёжности — я был лишь пустым местом в глазах отца. Мое сердце сжалось от сознания того, что я совершенно не нужен ему. Ведь я не Дмитрий.

Была бы моя воля, я бы сбежал, но воспитание и почтение не позволило этого сделать — я уважал своего отца, тем горше было осознание своей ненужности.

— Ты должен посвятить свою жизнь поиску своего брата, коль так вышло, что моя уловка не удалась. Но будь осторожен, — приказал отец и, повернувшись к закрытому шторами окну потряс своим кулаком, будто грозя кому-то. — Он слишком хитер.

Отец быстро подбежал к комоду и рывком открыл верхний ящик. Выбрасывая на пол вещи, он достал какой-то предмет, завернутый в синюю ткань, и прижал ее к груди, словно младенца. Оглянувшись на меня, он задумался, а потом резко подбежал ко мне и схватив меня за руку, потащил в одну из комнат на первом этаже. Я испуганно вздрогнул и закричал, пытаясь вырваться, но отец лишь сильнее сжимал мою руку.

Комната, где мы оказались представляла собой небольшое темное помещение без окон. Отец зажег единственную свечу, несколько раз оглянулся, убедившись, что мы одни и протянул мне свой драгоценный сверток.

— Теперь это твое, самое главное наследство. Здесь все: и богатство и слава, но только… Это и огромная боль, и разочарование, — старика затрясло.

Он начал заикаться и креститься, обводя безумными глазами помещение.

— Митенька расплатился… Договор не расторгнуть… — выкрикивал отец, бегая по комнате, не замечая меня.

— Будут другие… Что я наделал?

По моим щекам текли слезы страха, я ничего не понимал. Мое тело тряслось от ужаса. Наш воспитатель всегда рассказывал о графе Вронской как о сильном и благородном, а я видел перед собой слабого перепуганного человека, который говорил сам с собой, разбрызгивая по сторонам слюну. После потери брата, я представлял, что после встречи с отцом мы вместе будем искать его и в конце концов найдем. Ведь, по моим представлениям, папенька был храбрым и все мог. Но сейчас, видя сумасшедшего старика, шаркающего в стоптанных ботинках и мечущегося по каморке, я потерял всякую надежду.

Вдруг граф наткнулся на меня, и его взгляд полоснул, словно лезвием, по моему лицу. Он упал на колени и обхватил меня руками.

— Митенька, сыночек. Прости меня. Виноват. Господи, как я виноват перед тобой. Перед Лизонькой…

— Папенька, я не Митя. Я, Николай — ваш сын, — наклонился я пытаясь поднять отца с пола.

Его лицо исказилось в глубокой муке. Он сел и схватился за сердце. Цепляясь руками за мой костюм, отец встал и вдруг обнял меня и прижал к себе, наконец то узнав.

— Прости и ты меня, Коленька. Теперь этот груз на тебе. Ты должен найти способ избавится от него. Понимаешь, он всегда рядом. Даже если ты его не видишь. Он всегда за твоей спиной, в нашей усадьбе, в розах, в деревьях. Он даёт тебе все, что хочешь, но заберёт большее, самое ценное. Найди способ… Останови его. Прошу тебя, — горячо шептал отец, приложив губы к моему уху.

Вскрикнув, он упал; его лицо сделалось серым, а губы окрасились синевой.

Я дернулся, пытаясь подбежать к двери и позвать на помощь, но старик вцепился в мои руки притянул меня к себе

— Поклянись, что найдешь способ, — захрипел он из последних сил, заглядывая в мои глаза с предсмертной мольбой.

— Клянусь, папенька, — заикаясь прошептал я, холодея от ужаса. Я произносил клятву, обязывающую меня исполнить то, что я пока не понимал, но чувствовал, что это очень важно не только для моего отца, но и для Мити, и даже для меня.

Старик медленно отпустил мои руки и закрыл глаза. Я выскочил в коридор и позвал помощь. Но….

Похороны графа Вольского прошли помпезно. Мой отец имл много друзей, которые предложили мне свое покровительство и поддержку, чему я был очень рад, надеясь, что с их помощью быстро найду брата. Но я ошибся — оказалось, это никому не нужно.

Не буду утомлять тебя рассказом о моей жизни после смерти батюшки — о моем представлении ко двору и последующей за этим отправке за границу на учебу…

Скажу лишь о том, что куда бы не заносила меня судьба, я не переставал думать о брате.

Вернёмся к вещице, завернутой в синюю ткань, которую отец передал мне перед смертью, назвав ее моим самым главным наследием. Это оказалась старинная тетрадь графа Вольского, в которой я нашел странный договор, который он заключил с нечистой силой. И с пропажей моего драгоценного брата, казалось что договор был выполнен. Но изучив его основательно, я был обескуражен и разозлен — договор, казалось невозможно было расторгнуть, не нанеся ущерба нашему состоянию. Если не отдавать Призраку требуемое, то наша семья окажется на грани разорения, а усадьба, оплот богатства, будет ветшать и неожиданно уносить жизни близких.

Я испытал это на себе, уже в довольно преклонном возрасте, когда моя жена родила мертвого первенца по вине неопытной акушерки. А второй родилась девочка. Оказалось, что жена была беременна близнецами, и погиб именно тот, которого должен был забрать себе Призрак.

Мне, конечно, было жаль малыша, но в глубине души я послал благодарность Провидению. Пусть он отнял у него жизнь, но тем самым избавил его от ужасной судьбы, схожей с судьбой моего брата.

С той ночи все изменилось. Я постоянно чувствовал на себе злобный взгляд, который обжигал мои внутренности и вселял ужас. Усадьба превратилась в разрушающийся склеп, обросший мхом. Окна не открывались, словно кто-то их заколотил, не желая пропускать воздух в разлагающиеся от плесени, некогда уютные помещения. Даже двери с трудом открывались, пытаясь замуровать меня и мою семью в доме.

Прекрасный сад, всегда вызывающий у меня чувство блаженного спокойствия, внезапно превратился в место угрозы — деревья ломались и падали при моём появлении, словно пытаясь убить меня. Мой дом больше не был безопасным и я отважился спасти моих близких, покинув его. Но везде, где бы мы не останавливались, все повторяться. Денег, оставленных моим отцом и преумноженных мной было достаточно, хотя зарабатывать их становилось намного сложнее. Мое здоровье сильно пошатнулось от постоянного недосыпания и тревоги. Призрак преследовал меня и мою маленькую дочь, вызывая у малышки постоянные обмороки.

Но всё чаще вместе с безликим Призраком я видел отца, качающего головой и трясущего кулаками, напоминая о моей клятве. Почувствовав, что мое бедное сердце больше не выдержит этого двойного гнета, я рассказал о проклятом договоре графа Вольского с Призраком моей любимой жене. К моему изумлению, Татьяна выслушала меня с достоинством, поняв как меня тревожит эта тайна.

— Дорогой, я давно почувствовала, что в нашу жизнь кто-то вмешался после смерти нашего милого мальчика. Теперь мне ясно, что он не единственная жертва необдуманного поступка твоего отца. Будут и другие. Значит, будущее нашей дочери в опасности, — Татьяна обняла меня и посмотрела снизу вверх. Боже, какой решительный и твердый взгляд был у нее! Она точно знала, что нам нужно делать и пыталась вселить уверенность в меня.

— Ты должен выполнить клятву, данную отцу. Найди способ расторгнуть договор. Я знаю, это не поможет найти твоего брата, но защитит будущее твоих потомков. Пусть хоть не мы с тобой, но наша любимая доченька и этот, ещё не родившийся малыш, сможет прожить свою жизнь свободной от нависшего над всеми нами проклятия.

С моей души упал груз вины — моя жена разделила его со мной. В тот вечер мы долго обсуждали и строили планы, которые могли бы привести нас к благоприятному исходу. Перебрав все имеющиеся варианты, мы склонились к тому, что есть только один способ узнать, как разорвать договор — обратиться к колдуну. Кто, если не колдун-чернокнижник, знает как расторгнуть сделку с нечистой силой? Ведь он черпает все свои знания берет от них. У меня оставался главный вопрос: где найти такого колдуна, который поможет мне, а не сделает ещё хуже. Но тут моя Татьяна, проявила завидную ловкость — она как бы случайно вывела на разговор свою старую горничную, которая была при ней с детства. Та, рассмеявшись, рассказала ей про Перума, который живёт совсем недалеко от нашей усадьбы, на краю леса у самого озера.

— Только, уж если вы обратитесь к нему, барыня, говорите правду. Он всех людей насквозь видит, будто внутрь тебя смотрит. Все хвори так и разбегаются после этого. Только он уже очень старый. Давненько про него никто не говорил. Уж и не знаю жив ли, — тараторила горничная, постоянно крестясь.

Вековые деревья скрывали своими обвисшими ветвями небольшую деревянную избу. Я долго топтался у озера, не зная, куда идти. Кругом непроходимый лес с торчащими корнями, выглядывающими из земли. Создавалось впечатления, будто деревья окружали меня, надвигаясь и перебирая по земле своими корнями. Солнце не проникало сквозь почти сросшиеся ветви, и я чувствовал озноб и сильную влажность. Мне казалось, что здесь отсутствовали любые запахи и звуки, пока я не услышал шум крыльев множества птиц. Я поднял голову и поежился — черные вороны кружились надо мной, готовые в любую минуту наброситься на меня и выклевать глаза. Инстинктивно я поднял руки, пытаясь спрятаться от них, но они так молча и висели надо мной, будто ожидая приказа.

— Я ищу Перума. Может, вы можете мне помочь? Я вроде как заблудился, — опустив руки, произнес я, ощущая себя будто в сказке, что ли.

В то же миг деревья расступились, убрав ветки и наконец, пропуская в этот темный уголок земли свет. Прямо передо мно стояла чуть покосившаяся и почерневшая от времени небольшая изба, на крыше которой красовалась огромная труба. Дверь была открыта и я не раздумывая, перекрестившись, зашёл внутрь.

— Есть кто живой? Отзовись.

— Заходи, коль пришел, — раздался хриплый голос, и я услышал как скрипнула половица, устланные плетеным ковром.

Я прошел вперед и оказался прямо у стола, стоявшего рядом с печкой. За столом сидел старик, спина которого была прислонена к печи. Казалось, если он сейчас встанет, то свернет грубо сложенную печь и вся изба развалится — здесь все казалось, сосредоточено на старике.

— Если ты Перум, то я к тебе. Дело есть. Коль поможешь, озолочу, — бросил я и снял заплечный мешок.

— Ишь ты, озолотит он. Крепко влип видать. Ну садись. Поговорим, — усмехнулся старик и погладил абсолютно белую бороду.

Я сел на предложенный табурет и долго не раздумывая выложил все свои тревоги. Рассказал про глупый договор отца с нечистью, которая не даёт жизни теперь нашему роду, и про брата моего, которого, вероятнее всего, забрал Призрак.

— Клятву с меня отец взял, что найду способ разорвать договор тот. Хочу наш род спасти, да не знаю как, — наклонил голову я, глотая подступающие слезы.

Долго молчал старик. Я уж подумал, может заснул он и не слышал меня.

— Тяжела твоя задача. Хитёр твой отец — сам набедокурил, а с тебя, сына малолетнего, значит клятву взял. Да, — покачал головой Перум.

— Сможешь помочь? Озолочу, — подобрался я, чувствуя что старик раздумывает: стоит ли помогать.

Я вдруг бросился на колени и пополз к колдуну, испугавшись, что не станет мне помогать, прогонит. Не помня себя от страха, я рассказал ему и о своем горе, как первенца потерял, о моей доченьке, которая после моей смерти будет вынуждена одна бороться с таким тяжёлым проклятием, и о Призраке, преследующем меня. Я полз к старику, обливаясь слезами, а слова все лились из меня, словно поток реки, из которого убрали преграждающий камень.

— Жаль мне тебя, человек. Не твоя вина, а ты отвечаешь за нее и дети твои, и внуки тоже будут. Всех вас повязал договор твоего отца. Эх, если б он сам ко мне пришел — вышвырнул бы, но ты — другое дело. Помогу, так и быть. Только тебе от этого легче не станет — ни брата, утерянного в детстве, ни умершего сына ты не вернёшь. — старик встал и поднял меня с колен.

Он поднес свою ладонь к моему лбу, а потом провел вокруг моего тела. Я почувствовал жар во всем теле, словно меня положили на печь и отхлестали веником, прямо как в бане. Как только он убрал ладонь, я ощутил сдавливание в груди, сердце забилось быстрее, с каждым ударом вызывая сильную боль.

— Ты, мил человек, тяжело болен. Кто-то отпивает твою жизнь по капле, но ежедневно. Кто-то близкий, — старик опустил голову и вдруг вскинул ее, широко раскрыв глаза.

Только сейчас я заметил, что оба его глаза были затянуты темнотой. У меня внутри все перевернулось от страха, но я не отступил.

— Хочешь я уберу твою боль, продлю жизнь, а взамен ты уйдешь прямо сейчас, не оглядываясь и не жалея, что не выполнил клятву, данную отцу? — его лицо внезапно потемнело, испуская темные лучи. Волосы перевязанные шнурком закрутились, будто кудри, а борода взлетела и легла на стол.

Я охнул и стал отползать к открытой двери. Меня затрясло от кошмара, в котором я оказался. Как этот ещё недавно благодушный старик превратился в исчадие ада? Может зря я к нему пришел и он заодно с Призраком, преследующим меня.

— Каково твое решение — твоя жизнь или жизнь твоего рода? Отвечай! — крикнул колдун и ударил кулаком по столу с такой силой, что подпрыгнула свеча, выплескивая из тарелки расплавившийся воск.

— Жизнь моего рода! — крикнул я не раздумывая. — Только дай до дома добраться, да рассказать беременной жене, как справиться с этой бедой.

Ворвавшийся в избу ветер задул свечу, и так темно стало, так страшно. Все пришел мой конец, обманул меня старик. Но свеча снова зажглась, и передо мной опять сидел миролюбивый старец.

— Лишь последний, кто останется в живых из рода Вольских, сможет разрушить сделку твоего отца. Для этого ему нужно будет найти украденного темнотой первого родившегося близнеца, назвать своё имя, использовать артефакты, произнести заклинание, которое скрыто в древних текстах. Если удастся выполнить это условие, род Вольских сможет продолжить своё существование, но уже без тёмного влияния демона, — произнес старик вставая со стула и вынимая из рукава клочок бересты, протягивая мне.

Меня охватила паника. Я схватил бересту и, бросив на стол мешок с золотом, бросился из избы.

Как очутился дома — не помню. Но знаю, что ты найдешь мое послание и исполнишь свой долг. Поклянись…”