Легенда семьи Вольских

Глава 6. Возвращение домой

Анна все ещё находилась в лазарете пансионата. Температура от волнений и скорби о потере единственного близкого человека в этом замкнутом бездушном месте не спадала. Врач, ежедневно осматривающий девушку, лишь качал головой, но его успокаивающие микстуры помогали. На душе Анны стало спокойнее и она больше не кричала по ночам от ночных кошмаров. Теперь она была твердо уверена, что Сергей жив, и это придавало ей решимости разобраться в случившимся и найти брата. Анна не могла больше бездействовать и ждать, когда маменька позволит ей покинуть закрытый пансион, в который так безжалостно ее сослала. Она была так благодарна Вилене за ее веру в нее и за то, что открыла ей свою тайну, в последний миг жизни вручив смятый листок бумаги, дающий Анне шанс выбраться отсюда.

Дождавшись, Когда медсестра зашла в свой кабинет, чтобы вздремнуть после обеда, Анна села на кровать и расправила смятый лист, на котором бедная Вилена записывала то, что, как ей казалось, относилось к заброшенному подвалу через который можно было выбраться за стены пансионата. Лист пестрил странными метками: линиями, точками, крестиками. Лишь рядом с одной из линий был нарисован квадрат, с надписью “люк”. Анна вздохнула — ее ожидания не оправдались, по такой схеме, она вряд ли сможет найти выход. Ведь было совершенно не ясно, где находится самое главное — люк, ведущий в заброшенный подвал. Не могла же Анна, в самом деле, обойти все комнаты пансионата, чтобы найти этот люк. Ей казалось, он был в помещении расположенным на первом этаже, ведь подвал находился под ним. Слезы разочарования полились из глаз Анны. Почему она отмахнулась тогда от Вилены, когда та была готова все рассказать? Лист выскользнул из её рук на пол, когда девушка, уткнувшись в подушку зарыдала — она навсегда останется здесь. Ей ни за что не выбраться.

Увеличенная своими грустными мыслями, Анна не заметила, как к кровати подошла медсестра и, наклонившись, поправила одеяло, сползшее на пол.

— О, вот он где, — улыбнулась медсестра, смахивая с глаз навернувшиеся слезы.

Анна вздрогнула и повернула голову. Ее глаза расширились от испуга, когда она увидела в руках пожилой женщины листок.

— А я уж думала, Вилена, порвала его.

— Она отдала его мне. Пожалуйста, не забирайте его. Пусть хоть это будем напоминать мне о доброй милой Вилене, — попросила Анна, потянувшись к руке медсестры..

— Возьми. А ты знаешь, что здесь изображено? Мне всегда было любопытно. Думала она дневник ведёт, а она только черточки да точки рисовала, бедная девочка, — шмыгнула носом медсестра.

Анна покачала головой и вдруг почувствовала, что эта добрая женщина может ей помочь — она работала здесь очень давно и наверняка знала, в какой из комнат здания есть потайной люк. Анна пригласила словоохотливую женщину присесть.

— Я слышала, что это здание очень давно построено и, наверняка, имеет какие-то тайны. Девочки из моего класса рассказывали, что давно здесь видели привидение где-то на первом этаже этого крыла, будто оно вылезло из древнего люка, к которому было приделано кольцо внушительных размеров. Привидение металось между комнатами, даже в столовую залетело, вызвав сильную панику среди воспитанниц, а потом оно исчезло, будто рассыпалось в воздухе.

— Ну девчонки. Такие страсти придумать! — рассмеялась медсестра, перекрестившись. — Если бы дамы-воспитательницы это узнали, приказали бы выпороть этих выдумщиц. Не было здесь, отродясь такого. Призрак, придумают же.

Медсестра вдруг перестала смеяться, вспомнив слова начальства о том, что нужно пресекать любые разговоры о потустороннем — это плохо влияет на неокрепшую психику воспитанниц. — Любите вы пугать друг друга, — строго сказала женщина, вставая с кровати Анны и поправляя простынь. — Призраков в нашем пансионате нет, а вот люк есть, только кольцо на нем небольшое, сама видела.

— Спасибо вам большое, — сказала Анна. — Мне и своих страхов хватает, только только микстуры начали помогать. Спать спокойнее стала. А вы не подскажите, где это люк находится? Постараюсь обходить ту комнату стороной, — притворилась она и посмотрела на медсестру так, что та не смогла сдержаться.

— Да у Виктории Федоровне в комнате тот люк, — улыбнулась пожилая женщина. — Ох, и дует же откуда. Вот поэтому она и болеет часто, а наша начальница уж больно недовольна этим. Уж я говорила, Виктории Федоровне, что ноги в тепле надо держать. Да видно не помогает. Ой, заболталась я тут с тобой. Бежать мне пора. Выздоравливай скорее!

Медсестра погладила Анну по голове и, переваливаясь с ноги на ногу, посеменила в свою комнату.

Анна тут же вскочила на кровать и чуть не закричала от радости — она узнала, где находится люк! Успокоившись, Анна села и начала тщательно продумывать план побега, который уже обрастал серьёзными препятствиями. Её сердце сжималось от тревоги, но желание свободы было сильнее страха.

Виктория Федоровна была одной из самых строгих дам-воспитательниц пансионата. Прежде чем попасть в ее комнату, Анне нужно было изучить ее расписание и запомнить привычки, чтобы выбрать подходящий момент для побега. На следующей день, хитростью и разговорами с медсестрой, Анна выведала, что Виктория Федоровна ежедневно перед сном сначала идёт на кухню пить чай, а потом прогуливается вокруг здания. “Это помогает ей сохранять спокойствие. Ведь работа забирает так много сил,”- жалела приятельницу медсестра.

Оставшись одна, Анна сверилась с листком Вилены, и мысленно повторила весь путь: найти люк в комнате Виктории Федоровны, спуститься по лестнице в подвал, закрыть люк и выбраться за стену здания, а там нанять извозчика и домой, а там…Что будет в усадьбе, когда она неожиданно вернётся, Анна не знала и не хотела думать об этом. Лишь ее сердце лихорадочно выстукивало: “Сережа, подожди ещё немного. Я уже скоро. Потерпи”.

Едва дождавшись вечера следующего дня, Анна, никем не замеченная, выскользнула в коридор. Прислонилась к стене, направляясь к комнате воспитательницы. Только сейчас Анна поняла, что она в одной сорочке и тапках — вся одежда осталась в ее комнате. Девушка колебалась, быстро обдумывая ситуацию, но потом сделала решительный шаг. Убежать из лазарета было куда безопаснее, да и комната дамы-воспитательницы находилась совсем рядом. Она сильно волновалась продвигаясь к заданной цели, отчётливо понимая, что в своем плане она многое упустила: одежду, отсутствие фонаря и денег для оплаты извозчику. Но отступать не хотела, хотя с каждым шагом ее решимость слабела.

— Вольская! Вы как здесь очутились? — раздался резкий голос.

Анна вздрогнула и побледнела, обернувшись. Позади нее стояла Виктория Федоровна, которая решила вернуться в свою комнату за шалью. Глаза Анны расширились от ужаса, дыхание сбилось и, поперхнувшись собственной слюной, девушка закашлялась, согнувшись пополам. Из глаз брызнули слезы.

— Вольская, постойте здесь. Я воды принесу. — сказала воспитательница.

Виктория Федоровна забежала в свою комнату и через мгновение уже помогала Анне пить воду. Взяв девушку под руку, она проводила ее в лазарет и уложила в кровать.

— Завтра поговорим, — произнесла дама-воспитательница и вышла из помещения.

Анна уткнулась в подушку и разрыдалась. У нее не получилось. Когда поток слез иссяк, Анна посмотрела на листок Вилены, который превратился во влажный ком бумаги, и, положив его под подушку решила вскоре дать себе ещё один шанс.

Утро началось с микстур и осмотра врача, но в воздухе чувствовалось напряжение — врач больше не шутил, а медсестра молчала. Они явно были предупреждены о ее выходе из палаты лазарета. Анна внутренне готовилась к тяжёлому разговору с дамой-воспитательницей, прокручивая в голове свои ответы, но сердце все равно замирало от страха.

После всех процедур в лазарет вошла Виктория Федоровна в строгом черной платье с высокой прической из серебристых волос. Она подошла к кровати, держа одну руку за спиной.

— Здравствуйте, Вольская. Вчера вы вели себя возмутительно, нарушив распорядок дня нашего замечательного пансионата. Мало того, что вы ходили в местах, где воспитанницам появляться запрещено, так ещё были в неподобающем виде. Конечно, вы больны, но это нарушает все наши правила. Учитывая то, что вы давно уже достигли предельного возраста пребывания в нашем заведении, мы связались с представителем графини Вольской и обо всём доложили. Вот её ответ, который полностью устраивает нас.

Виктория Федоровна вынула руку из-за спины и протянула к замершей девушке распечатанный конверт.

"Графиня Вольская просит не предавать огласке данный инцидент и сообщает, что срок пребывания ее дочери в пансионате окончен, начиная с момента получения данного письма," — прочитала Анна и почувствовала, как сердце ёкнуло. Её охватила радость, но она старалась скрыть её, изображая смирение.

— Внизу вас ждет карета. Я помогу вам одеться и собрать свои вещи. И в данных обстоятельствах прощаться не с кем не нужно. Пойдемте в вашу комнату и побыстрее, пока воспитанницы находятся на занятиях — сообщила дама-воспитательница и строго посмотрела на сияющую Анну.

“Как славно все сложилось. Наконец я поеду домой и займусь поисками брата.”- думала Анна, выходя из пансионата. Она была в таком возбуждении, что ничего не замечала вокруг. “Как хорошо оказаться на свободе” Сердце девушки отстукивало ей в такт: “Домой.” Но в глубине души, она понимала, что ей предстоит тяжёлый разговор с маменькой и готовилась к нему.

Через час Анна стояла перед дверью родного дома. Ее сердце стучало в унисон с разбегающимся мыслям. Она испытывала двойственные чувства и полное смятение. Конечно, она была рада вернуться домой, вновь почувствовать родной запах и очутиться в своей комнате. На нее нахлынули счастливые воспоминания о ее безмятежном детстве, проведенном с любимым братом и маменькой. Ее обожаемые книги, игрушки и незаконченная вышивка, которую она оставила на окне, перед тем когда…

Анна побледнела и оглянулась. Глаза наткнулись на то место, где в тот злополучный день стояла сцена. Ей захотелось подбежать к невидимой конструкции и поколотить ее кулочками, ведь все случилось именно из-за нее: если бы тогда маменька не пригласила на праздник бродячий театр с его странными актерами, этого кошмара, круто изменившего их с братом жизни не было бы.

Перед ее глазами вспыхнули образы красочных театральных масок, которые трансформировались в пустую безликую маску человека в плаще и широкополой шляпе. Она будто увидела его вновь.

Он стоял, окутанный мраком, посреди разрушенного сада, а над его головой кружились, словно рой ос, черные безжизненные лепестки роз, готовые в любое мгновение, по указанию этого Призрака, броситься на насмерть перепуганную девушку. Анна не могла пошевелиться, осознавая, что здесь ничего не изменилось. Весь этот кошмар никуда не исчез. Он ждал ее возвращения, чтобы вновь поглотить и затянуть в свои сети ужаса.

Забытое за эти годы чувство безудержного страха и неотвратимо приближающейся опасности заставило Анну пятиться назад, искать опору и защиту. Она с трудом попыталась оторвать глаза от жуткой картины и вдруг увидела за спиной Призрака светящийся образ своего брата, таким, каким он был в тот последний день в усадьбе — невысокий, нарядно одетый мальчик, с трудом перебирающий ногами и опирающийся на неизменную трость, в глазах которого читалась тревога и бесконечная мука.

Анна уже готова была броситься к нему на помощь, вытащить его на свет, оттолкнуть Призрака, но внезапно услышала шум.

Резко повернувшись на звук, она увидела как падает, будто в замедленной съёмке, коробка с вещами, которую слуга неловко нес. Видения тотчас исчезли и вновь перед ней простирался лишь ухоженный сад с цветущими благоухающими розами. Анна бросилась на то место, где ещё секунду стоял ее брат, но ничего, даже трава была не примята. Сжав кулаки, Анна направилась к дому, который, казалось, внешне совсем не изменился с тех пор, как она его покинула, и решительно распахнула дверь, не дожидаясь слуги. “Пора получить ответы на мои вопросы, маменька”,- думала девушка, быстро поднимаясь по ступенькам лестницы.

Приблизившись к гостинной, в которой любила проводить свое время графиня Изольда Васильевна, Анна успокоила дыхание и постучала в дверь. Не дождавшись ответа она толкнула дверь, которая с трудом, издавая неприятный скрип, распахнулась. Анна тотчас закашлялась. В гостиной стоял спертый воздух, давно не проветриваемого помещения. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь неплотно закрытые шторы, освещал небрежно брошенную на пол шаль маменьки, толстый слой пыли на столе и позеленевшую воду в графине. Не понимая, что происходит, но чувствуя нарастающий страх, Анна побежала в комнату маменьки, открывая все двери комнат, попадающиеся по пути. В каждой из них было то же самое — грязь и запустение.

Сердце Анны сжалось, когда она увидела на стенах одной из комнат, расползающуюся черную плесень, похожую на огромного паука, давно устроившего здесь своё логово и опутавшего всю усадьбу своими длинными, мохнатыми сетями. Анна в ужасе стучала в запертую комнату маменьки, пытаясь справится со страхом и отвращением. Ей казалось, что только встреча с маменькой поможет ей прийти в себя, успокоиться и перестать видеть и ощущать этот кошмар. Но комната матери была заперта, и сколько бы Анна ни стучала, ни скреблась, ни звала Изольду Васильевну — никто не отвечал.

Лишь после того, как она сбила кулаки в кровь и загнала занозу в ноготь, Анна смогла преодолеть панику. Боль вернула её в реальность, и она вспомнила, что в доме есть слуги, которые смогут ей рассказать, что здесь происходит и указать, где находится графиня.

— Эй, любезные, здесь есть кто-нибудь? Мне нужна ваша помощь! — сбежав по лестнице, громко крикнула Анна.

Никто не отозвался. Тогда она побежала на кухню, пытаясь вспомнить имя той толстой кухарки, которая в детстве пекла для неё вкусные булочки с марципаном. Но, подавленная сильным испугом, память отказывалась помогать. Единственным утешением стало видение слуги, который сегодня уронил коробку с вещами. Это воспоминание так обрадовало девушку, что она чуть успокоилась — значит, она не одна в доме. “Это всего лишь видения в моей голове”- пронеслось в голове девушки. Врач в лазарете говорил, что Анна слишком впечатлительна. “Все произошло слишком быстро: письмо, отъезд из пансионата, возвращение в усадьбу…Сейчас я всё узнаю, поговорю с маменькой и мы все решим. Я уже взрослая — ей придется с этим считаться”,- лихорадочно думала Анна, замедляя шаг перед кухней.

— Любезная, почему ты не отвечаешь, когда я зову тебя? — небрежно спросила Анна, стараясь придать своему голосу уверенность.

Кухарка даже не повернулась, продолжая нарезать овощи.

— Почему ты молчишь? — резко спросила Анна, подойдя ближе и случайно задела ее рукой.

Кухарка вздрогнула и обернулась, держа в руках нож. Анна отступила, не понимая, что происходит. Вдруг кухарка бросила нож и поклонилась девушке. Рядом стоял той самый слуга, который переносил ее вещи.

— Где моя маменька? — строго сказала Анна.

Слуги молчали, показывая руками на свои уши и закрывая рты, словно запирая их на замок. Анна смотрела на них с недоумением, пока пожилой слуга не замычал, показывая, что они не могут говорить.

Анна отшатнулась — до неё начала доходить страшная истина: она одна в огромном, совершенно запущенном доме, в котором обитает нечто тёмное и страшное, способное поглотить её разум, а рядом — лишь глухонемые слуги, которые даже не услышат её прощальный зов.

Девушка закрыла глаза и горько заплакала.