Лана из Змейгорода

Глава 31. Родня

Во сне Лана видела Кощееву рать. Несметные полчища с Ледяных островов штурмовали какой-то город, похожий то ли на Гардар, то ли на Детинец, то ли на еще какую-нибудь твердыню из тех, которые смертные начали возводить по примеру ящеров. С камнем люди работать пока еще не научились, для возведения могучих крепостей, вроде Иллиона, или пирамидальных гробниц приглашая все тех же потомков бессмертных. Зато неплохо освоили плотницкое ремесло, на каменном основании воздвигая рубленые башни, соединенные толстыми пряслами, выстроенными из бревен, укрепляющих и увеличивающих высоту земляных валов.

Вот только сейчас все эти укрепления рушились, точно игрушечные домики, охваченные пламенем, извергаемым одним из Кощеевых слуг. Гигантский дракон, чья чешуя когда-то была золотой, но, запятнанная проклятыми рунами Нави, казалось, покрылась чернью, жег город вместе с жителями, находя в этом какое-то отчаянное, низкое удовольствие. Впрочем, хотя он не выглядел умертвием, его взор затуманивала пелена. Действовал он явно не по своей воли, послушно исполняя приказы грозного господина.

Лана хотела проснуться, но не могла, все глубже погружаясь в кошмар и все отчетливей понимая, что слуга Кощея — не кто иной, как Яромир.

— Ну что, Ланушка, — прозвучал где-то совсем рядом вкрадчивый, насмешливый голос, в котором она безошибочно узнала Хозяина Нави. — Нравится тебе моя новая игрушка? Отвергла ты мое сватовство, предпочтя беспутного ящера, любуйся, как он мне теперь службу верную служит!

— Ты лжешь! — кое-как продравшись сквозь бездну дремы, не выдержала, воскликнула Лана. — Твой сон — сплошное лукавство, ты выдаешь желаемое за действительное!

— Просто мне открыто будущее! — рассмеялся Кощей. — И та его развилка, которую ты видишь, творится уже сейчас, и ты ничего не сможешь с этим поделать, так как моя власть гораздо сильней. Покорись моей воле! Уступи мне свой дар, и я, так уж и быть, отпущу Яромира и позволю вам прожить короткую, но счастливую жизнь смертных.

— Никогда! — воскликнула Лана. — Лучше ледяной статуей встану, словно Дождирада!

Она все-таки сумела разомкнуть жуткую пелену сна, озирая свою аккуратную избу, освещаемую едва пробивающимися сквозь косящатые оконца лучами скудного осеннего солнца.

Когда почти рассвело, пришла Даждьроса. Они договаривались загодя, чтобы навести порядок, приготовить в обоих домах батюшки Водяного угощение и истопить баню для дорогих гостей. Хотя старшие дочери матушки Вологи на Даждьросу по привычке смотрели с укором, от ее гостеприимства отказываться не стали, зная, что в одном доме все не разместятся. Хорошо хоть к тому времени родные Купавы, остававшиеся у Ланы до самого возвращения ящеров из похода, успели отремонтировать чудом сохранившийся дом. У них же нашли до весны пристанище и едва оправившийся от ран Медведко с Гордеей и Бусинкой. Благо находившийся в долине посад решили обнести дополнительной преградой из земляных валов, и сейчас там кипела работа.

Змейгород извлекал уроки, спешно зализывал раны и готовился к зиме, обещавшей прийти совсем скоро. На склоны дальних гор уже выпал снег. Утром землю схватывал иней, а на умывальной бадье образовывалась похожая на молочную пенку тонкая корочка льда. Во всем городе рубили капусту, сушили грибы, заготавливали рыбу и солонину. Вострили топоры, чтобы зимой валить лес. По весне предстояла большая стройка.

А пока после окончания сбора урожая наступала пора посиделок и свадеб, и предстоящее замужество младшей дочери Водяного и самого известного в городе смутьяна и героя обсуждали едва ли не меньше нашествия Кощея. Живые думали о живом.

— Ты уже все подарки женам старейшин вручила? — спросила Даждьроса, когда они с Ланой в какой раз открыли один из сундуков, где хранилось приданое.

Конечно, немала часть холстов, которые приготовила для дочери матушка Волога, за дни нашествия ушла на перевязку и порты для потерявшим все погорельцев. Но даже того, что осталось, хватило бы, чтобы все улицы Змейгорода в несколько слоев выстелить. И это не считая жемчугов, паволок, медной кухонной утвари, светильников, украшений, стеклянной посуды, и зеркал, которые отливал сам батюшка Водяной.

— Всем все подарила, еще когда на свадьбу звала, — указала на полупустой сундук Лана. — И Яромир не забыл старейшин подарками почтить. Только что толку?

— Не переживай, на свадьбу дочери Водяного все придут, — обняла ее Даждьроса. — Явятся даже те, кого не звали. Будет повод твоего Яромира с согражданами помирить.

— Или устроить еще одну ссору. Новому воеводе мой нареченный так и не присягнул, — вздохнула Лана, с тревогой глядя за окно.

— На совете решили, что не стоит его торопить, — осторожно поделилась последними новостями сестра, придирчиво перетрясая вместе с домовым тюфяки и подушки, предназначенные для многочисленных гостей. — Все-таки многие признали, что обошлись с ним несправедливо. Но он воин, поэтому должен понять, что старейшины в первую очередь думают о благе Змейгорода, и Брониславу для управления войском нужны толковые командиры в небе.

— Яромир на это не пойдет, — покачала головой Лана.

— Я понимаю, что в нем сейчас сильна обида, — согласилась Даждьроса, невольно пытаясь оправдать свою родню по материнской линии. — Но разве он не понимает, что нужен Змейгороду?

— Он ожидал, что полномочия воеводы помогут ему если не снарядить поход на Ледяные острова, который и в самом деле может оказаться гибельным, то хотя бы начать поиски наковальни, раз уж Молот верхнего мира находится совсем рядом. Он хотел бы защитить нас с тобой и вызволить Велибора.

— Ты знаешь, как я благодарна ему за одно это намерение, — погрустнев, глянула на сестру Даждьроса. — Но, боюсь, он пытается взвалить на себя непомерную ношу.

Ее голос дрогнул, по лицу пробежала тень, она замолчала, выйдя на крыльцо, чтобы хорошенько взбить перину, предназначенную для старшей дочери Водяного и Вологи Самовилы. Словно хотела, чтобы собранный с гагачьих гнезд пух, летящий по ветру вместе с первыми снежинками, унес и ее боль или донес весть до томящегося на далеких ледяных островах Велибора.

Когда она вернулась в горницу, лицо ее уже выражало спокойствие:

— В любом случае твоя свадьба поможет ему не только отвлечься, но и завязать полезные знакомства. Пусть поговорит с мужьями твоих сестер, расскажет о своих чаяниях. Возможно, они окажутся более дальновидными, нежели жители Змейгорода.

Больше сестры к теме выборов воеводы не возвращались и продолжали трудиться, временами поглядывая на потихоньку поднимавшееся солнце, поджидая Яромира. Они с Ланой накануне договорились вместе отправиться в горы, чтобы на площадке для приземления встретить крылатых зятьев Водяного и их жен-русалок. Сам батюшка собирался прибыть откуда-то с верховий Свияри и просил его не дожидаться. Но время близилось уже к полудню, а Яромир так и не шел.

— Может быть, он отправился загодя, решил вылететь навстречу? — предположила Даждьроса, пытаясь успокоить Лану, которая, собираясь в дом жениха, путалась, не видя в упор то теплый платок, то плащ, то рукавички.

И зачем батюшка надумал их соединить браком почти что в начале зимы, когда, того и глядишь, реки встанут и на себя приходится надевать столько теплой одежды? Впрочем, а в какую пору еще русалкам-Хранительницам по гостям разъезжать, как не тогда, когда дома все дела переделаны. Да только не о гостях сейчас переживала Лана. Сестры с мужьями, она знала, уже на подлете. Не хватает только жениха.

В избе Яромира ее встретил хлопотливый домовой, занятый приготовлением свадебного пира. Про хозяина он толком ничего не знал, сказал только, что тот вроде бы отправился с утра пораньше в горы, чтобы встретить дорогих гостей.

— Ну вот видишь, — попыталась обнадежить Лану встревоженная не меньше нее Даждьроса. — Я же говорила.

— Но почему без меня? — страдальчески всхлипнула Лана, как никогда ощущая томительную тяжесть плачеи, которая словно навеки приросла к ее голове и, казалось, теперь снимется только вместе с волосами.

Да ладно, волосы. Лана бы их точно не пожалела, если бы смогла свить веревку, способную милого удержать. Да разве ящера, когда он видит цель, такими путами остановишь? И есть ли в том смысл?

— Что он задумал? — тоскливо вопрошала Лана, пока они шли, почти бежали, к восточным воротам и оттуда поднимались в горы.

Почему-то обратиться и преодолеть этот неблизкий путь на крыльях у них с сестрой соображения не хватило.

Стражники, оберегавшие площадку для приземления, подтвердили, что Яромир и вправду пришел сюда спозаранку и, обратившись, улетел, сказав, что скоро будет с гостями. На вопрос о присяге новому воеводе, которую задал кто-то из воинов, только отмахнулся, успеется, дескать. Надо сначала свадьбу сыграть.

— Ну вот и выяснили! — тяжело переводя дух, улыбнулась запыхавшаяся Даждьроса.

Варежки и теплые платки они сняли еще на полпути, теплые плащи тоже распахнули.

— А ты переживала. Подумал, образумился, решил совета у нашего батюшки спросить, да с другими зятьями поговорить с глазу на глаз. Поэтому и отправился один. Времена сейчас неспокойные. Или, памятуя Дождираду, решил, что тебе лететь навстречу, удаляясь от Змейгорода просто опасно.

— Да мы же все лето и половину осени в небе провели. Еще до его возвращения, — напомнила Лана.

— Вот я и говорю, что он в те дни тебя не видел. А когда вернулся, ты находилась неотлучно при нем.

Складно говорила Даждьроса. Хорошо объясняла. И так хотелось ей верить. Только Лана чувствовала, что дело обстоит совсем не так.

А потом пришел зов от самой старшей из сестер, суровой и властной, как матушка, Самовилы, хранительницы великого Дуная.

«Ну где там ваш Змейгород? Долетели мы вдоль Дивны до вашей Свияри, а тут только какая-то крепость на утесе».

«Это, наверное, застава возле Щита исполина, — подсказала Даждьроса, которая владения ящеров знала значительно лучше. — до Змейгорода еще пару поприщ».

«А почему нас никто не встретил? — спросила еще одна сестра Кема, хранившая несколько притоков Вологи.

При этих словах у Ланы упало сердце. Случилось то, во что она боялась поверить. Ее милый и в прошлый раз ушел из города тайно. Тогда он обиделся на нее, сейчас его жестоко уязвили старейшины. А о ней он не подумал, представляя лишь, каким жалким неудачником будет выглядеть среди родовитых зятьев батюшки Водяного. Уж лучше бы она никогда его не встречала.

Но сестрам следовало как-то отвечать и горькую правду говорить сразу очень не хотелось. Поэтому для начала, Лана изобразила удивление.

«Может быть, вы разминулись? — предположила она. — Яромир велел дожидаться его в городе, сказал, что вылетит навстречу».

«Да ничего страшного, — примирительно проговорил один из зятьев. — Мы и сами доберемся. Уже недалеко, не маленькие, не заблудимся».

«Твой буслай шебутной хоть на свадьбу свою явится?» — пошутила Самовила, и Лана до крови закусила губу, чтобы не ответить грубостью на сказанную без задней мысли шутку.

Разве сестра виновата, что у нее, у меньшой, все с самого начала пошло не так. Слишком долго, видимо, батюшка и матушка ее держали при себе, не замечая, как вокруг меняется подтачиваемый скверной Нави мир. Но разве Лана мыслила какую-то другую судьбу, разве могла увидеть кого-то на месте Яромира. Хотя подспудно и понимала, что ее плачею уже вряд ли когда-то сменит нарядная кика.

— Почему ты им не сказала? — с нескрываемым удивлением глянула на нее Даждьроса, которая, конечно, тоже обо всем догадалась. — Батюшкины зятья — сильные ящеры, они смогли бы его разыскать и, пока не поздно, вернуть и образумить. Хотя бы ради тебя.

— Это уже ничего не изменит, — всхлипнула, отирая струящуюся подбородку кровь, Лана

Она представила унизительную картину поисков блудного жениха, сбежавшего со свадьбы и ей стало совсем тошно. Захотелось, не расправляя крылья, прыгнуть с обрыва и очнуться в чертогах предков. Только как избыть терзавшую сердце боль и тревогу не за себя, а за Яромира. Куда он решил податься один, без союзников, обиженный на весь белый свет. И что может означать увиденный этой ночью сон? Даже если он отправится на Сорочьи горы и позовет с собой Горыныча, то вдвоем они только погубят себя, а Велибора освободить не сумеют.

Да и кто знает, что сейчас происходит с воеводой? Видение в зеркале Даждьросы показывало, что тот вроде бы жив. Только даже вещая роса не могла сказать насчет его душевного здоровья и приверженности Правде. Велибор, конечно, всегда отличался силой духа, но чары и пытки Кощея, способны сломать и лишить разума кого угодно. А Яромир с его горячим и слишком независимым нравом мог стать для Нави просто легкой добычей. Уж Кощей нашел бы способ, как растравить душу, пестуя обиду. А может быть, и вправду, как в детстве, умолять батюшку и зятьев, чтобы разыскали, пока с отринутым изгнанником не случилось беды.

— Что значит улетел? Куда, зачем? — не скрывала возмущения Самовила, которая прибыла первой, сразу поняла, что свадьбы не будет, и теперь пылала праведным гневом, посылая на голову беспутного жениха целый поток проклятий куда более бурный, нежели водопад, которым Свиярь низвергалась с плотины. — Батюшка ему, худородному, честь оказал! Отверг предложение Змеедара, который в качестве свадебного выкупа обещал любую из рек сделать золотоносной. А этот пустозвон, мало того, что даже в воеводы не сумел пробиться, так еще и сестру так опозорил!

— Он, между прочим, Змейгород во время битвы с Кощеем спас, — напомнила Лана, которую, конечно, уязвили сказанные в запале слова сестры,

— Да все они горазды геройствовать, только о подвигах да славе и думают, — звеня жемчужными ожерельями и самоцветными обручьями, махнула холеной рукой Кема. — А разумения, когда надо промолчать и с кем нужно поладить, не хватает.

— Так, может быть, все-таки вернуть, пока он далеко не ушел? — спросили зятья, готовые сразу обратиться и лететь хоть несколько суток без передышки.

— Чтоб он после свадьбы опять сбежал? — сердито хмыкнула Самовила, решительно направляясь к городу. — Я бы его на десять перестрелов к сестре не подпускала. После всего, что он натворил. В конце концов, своим легкомысленным поступком он выказал неуважение и к нам, и к батюшке Водяному.

— В самом деле, нечего тут слезы лить. — попыталась подбодрить Лану, но только еще больше растравила душу Кема. — С глаз долой, из сердца вон, найдутся и другие женихи куда более достойные, — добавила она, с интересом разглядывая Змейгород, в котором прежде ни разу не была, и расспрашивая, каким семьям принадлежат наиболее нарядные терема.

— А как же свадебный выкуп? — напомнил ее муж Кейо, когда они уже подходили к избе Ланы.

В самом деле серебро и узорчатую кузнь, которую давал за Дочь Водяного искусный кузнец Яромир, он принес загодя, еще до Купалы, и батюшка не побрезговал вено взять, хотя и тяжело вздохнул, словно зная наперед. Ох, как бы пригодилось это серебро Яромиру, чтобы корабль к острову Буяну снарядить.

— А что выкуп? — мигом поднялась на дыбы Кема. — За такое оскорбление не вено, а виру надо платить.

— А это не тебе, дочка, решать, и сестриным сердцем не тебе распоряжаться.

Батюшка Водяной оказывается не просто прибыл в город раньше всех, но уже и все разузнал.

— Чуял я еще на Красную горку, что надолго в Змейгороде Яромир не задержится, — поделился он с Ланой, когда Самовила и Кема ушли в гости к родне своих мужей. — Надо было вас обоих сразу после испытания из этого змеиного гнезда забирать. Я-то скверну Нави, исходящую от Змеедара, еще тогда почуял.

— А кто бы от Кощея город и простых смертных спас? — всхлипнула Лана, испытывая непреодолимое желание в такую минуту припасть на грудь отцу.

— Вот то-то и оно! — вздохнул Водяной, угадав ее настроение и раскрывая объятья. — Надеялся, что противостояние с Кощеем, испытание, битва и осада твоего беспутного уму разуму научат. Да видно, с чем кто на свет рождается, с тем и живет редко, когда извлекая уроки. И старейшины Змейгорода тоже.

Он немного помолчал, давая какие-то поручения домовому, потом испытующе глянул на Лану.

— И что ты мне теперь прикажешь с тобой делать, девонька? К матери вернешься?

Она только покачала головой, поскольку решение как-то неожиданно и подспудно пришло само.

— Здесь останусь. Его дождусь. Рано или поздно он вернется.

— Знать бы только с кем, — вздохнул Водяной.