Лана из Змейгорода

Глава 24. Дела кромешные

Словно в кошмарном сне, когда ты не можешь пошевелиться, окаменев, остолбенев и лишь в ужасе наблюдая за происходящим, в неверном свете летней северной ночи Лана видела, как поникла, также замерев и не имея сил сопротивляться, Даждьроса. Потом из темного проулка показались какие-то непонятные фигуры, настолько размытые, что не удавалось определить, люди, это ящеры или вовсе порождения Нави, попущением батюшки Велеса проникшие за крепкие стены. Лана сделала еще одну попытку пошевелиться или хотя бы закричать, но все безуспешно. Даже горькие, горячие слезы обиды застывали в глазах.

Она могла только наблюдать, как на голову Даждьросы накидывают кожаный мех, вроде того, в котором зимой Горыныч уволок Забаву. Потом такой же мех оказался и на ее голове, окончательно закрывая обзор. Ее, точно поклажу, взвалили на плечи и куда-то понесли.

Ну вот и все. Не гулять им с Яромиром на веселой свадьбе, не летать ей лебедкой по поднебесью, не растить детушек ящеров и русалок, не радоваться победе над Кощеем. Те, кто не хотел выходить на битву, намереваясь ради защиты рудников и своего благополучия идти на любые сделки, все за сородичей решили. Забыли только, что Кощей обещаний никогда не держит. И двумя русалками обойтись вряд ли удастся.

Вот только Лана с Даждьросой это мрачное будущее уже вряд ли увидят. Добровольно свой дар Лана Кощею не уступит, да и Даждьроса тоже. Вопрос только в том, насколько быстро и безболезненно он им обеим позволит умереть. Вместе вроде бы не так страшно, хотя предыдущая встреча с Хозяином Нави до сих пор вызывала оторопь. Вот только сумеет ли она сохранить стойкость, наблюдая за мучениями сестры. Да и выдержит ли Даждьроса все, чему их могут подвергнуть. Хотя дочь Хозяйки Медных гор унаследовала присущую ее роду твердость характера и силу духа, Кощей умел изобретать такие муки, которые не выдерживали даже каменные великаны.

Сдюжит ли она, когда ее плоть начнут терзать чудовища ледяных пустошей, а другие мерзкие твари выклюют ей глаза или отложат под кожу личинок. А что, если Кощей отдаст ее на потеху своим заклинателям и демонам, точно других пленниц и не только из числа смертных? Но разве жалкое существование в зачарованном саду, где все деревья и их плоды сделаны из золота, куда никогда не заглядывает солнце и нет надежды на спасение лучше?

Погруженная в свои безрадостные мысли, больше напоминающие уже бредовые видения, медленно впадающая в оцепенение, точно рыбка или лягушка во льду, Лана не сразу поняла, что вокруг что-то происходит. Потом до ее затуманенного предобморочной пеленой слуха донесся произнесенный родным, любимым голосом зычный возглас:

— Измена!

В отравленном черной тоской-кручиной, бьющимся все медленней сердце затеплилась надежда. Неужели не чудится? Неужто Яромир и вправду их отыскал?

Похоже, ощущения не обманывали. Голос звучал все ближе, хотя слова, которые он произносил, годились, только чтобы отгонять костлявую навь, чем ящер и занимался. Вот только из уст любимого сейчас даже кощунственная брань звучала сладкой музыкой, а звон его меча разливался звонче любых гусельных переливов. Даже сквозь толстый кожаный покров, мешавший дышать, из-за чего не только заклинания забывались, но самые простые мысли путались, Лана слышала лязг оружия и звуки борьбы. Кто именно из похитителей противостоял ее любимому и как ящер справлялся, оставалось только догадываться. Впрочем, на узких улочках возле стен и один боец мог бесконечно долго держать оборону, а Яромир даже в человеческом обличии в сшибках на мечах или в борьбе без оружия уступал иногда только Велибору.

— Лана, Даждьроса, держитесь!

Держаться действительно приходилось. Причем буквально из последних сил, балансируя впотьмах и пытаясь не потерять сознание да и просто уцелеть. Пытаясь во что бы то ни стало вынести добычу из града и уйти от неминуемой расправы, похитители перешли на бег. Лану, которая в своем мешке все еще ничего не видела, нещадно мотало из стороны в сторону. Несколько раз, во время крутых поворотов она задевала обо что-то твердое, пару раз стукнулась головой. Похитители не особо церемонились. Хорошо, что плотный мех хоть как-то предохранял, смягчая удары.

К тому же в какой-то момент Лана почувствовала, что сдавившее шею ледяное заклинание, слабеет. Видимо, тот, кто его наложил, расстался с жизнью или же рядом с Яромиром оказался достаточно сильный, кудесник, способный ледяные чары Нави расплетать. Лане показалось, что она слышит звуки знакомой свирели. Собрав остаток сил, она принялась извиваться и бить своего носильщика ногами.

— Куда трепыхаешься, курва! — попытался приструнить ее похититель, чей голос показался смутно знакомым.

Не сбавляя темпа, он стиснул ее сильнее, потом ударил пониже спины. Но Лана, к которой возвращались проблески магии, тоже нащупала одну из чувствительных точек и направила туда заклинание, которым обычно выжигала из ран скверну.

Похититель выругался, сгибаясь пополам, и уронил Лану. Хотя удар об землю едва не вышиб из легких весь воздух, она попыталась вскочить или хотя бы скинуть докучный мех, готовая, если потребуется, продолжать борьбу. К счастью, рядом раздались шаги и голоса. Разбуженные шумом ящеры спешили к месту преступления. Кромешнику оставалось только бросить добычу и искать путь к спасению. А Лана оказалась в объятьях того, кого не чаяла уже в этой жизни увидеть.

— Ланушка, лапушка, да как же такое получилось? Неужто я мог тебя потерять? — приговаривал ящер, осторожно снимая мешок и вытирая об него запятнанные чужой кровью меч и руки. — Отзовись, хоть словечко молви, — беспокоился он, пытаясь понять, насколько его любимая нуждается в помощи целителей.

Лана, конечно, хотела отозваться. Сказать, что ничего страшного с ней не случилось. Но только жадно глотала ртом хлынувший в легкие воздух, непослушными пальцами сжимая руку любимого. Хотелось провести весь остаток дней, не размыкая объятий, не думая ни о чем. Потом, когда разум немного прояснился, пришла мысль о сестре. Удалось ли ее отбить? Или похитители сумели хотя бы частично осуществить свой черный замысел.

— Даждьроса, — кое-как вымолвила она, чувствуя, что язык не слушается, а мысли связываться все еще не желают.

— Да вон она, — слегка виновато и растерянно отозвался Яромир, указывая на освобожденную от меха сестру, возле которой хлопотали целительницы и Медведко.

Велибор отрешенно стоял в стороне, разглядывая остывающие трупы похитителей, которым не повезло оказаться на пути меча Яромира. Хотя ящер истинного обличия не принимал, от его гнева не ушел никто. Вещая дудочка Медведко помогла снять с русалок чары.

— Мы после совета зашли вас проведать, мало ли что, — указывая на смертного товарища, объяснял такое своевременное появление ящер. — Спросили у Веды и других русалок, они хватились, а вас нет. Хорошо, домовой из лечебницы видел, как вы уходили вместе с каким-то незнакомым челядинцем, и смог указать, куда. Мы решили пойти следом и почти что успели.

Лана в упоении кивала, не желая размыкать объятий, хотя на тихой улочке, привлеченный шумом, собирался народ. По щекам текли запоздалые слезы. Даждьроса, пришедшая в себя чуть раньше, смотрела на нее с облегчением и легкой завистью. Велибор тоже после совета отправился к лечебнице, но, проверив, что с сестрой все в порядке, ушел на стены и прибежал, привлеченный шумом, вместе с остальными, когда все уже закончилось.

Меж тем тихое безмолвие ночи окончательно разорвали не только огни, но и встревоженные голоса. Те из горожан и переселенцев из посада, которые не несли дозор на стенах, спешили к месту преступления, передавая друг другу, что удавалось услышать и узнать, и не без труда протискивались вперед старейшины.

Громче всех случившимся возмущался боярин Змеедар.

— Да что же это такое? В дни лихолетья, когда всем: и ящерам, и смертным надо сплотиться перед лицом беспощадного врага за стенами священного Змейгорода дела кромешные творятся. Неужто защита батюшки Велеса не уберегла от крамолы? Неужто нашим женам и дочерям нельзя по городу спокойно ходить? Последние времена настают!

По странному стечению обстоятельств он прибыл раньше других и теперь в ужасе разглядывал трупы кромешников, которых пока никто не сумел опознать, даже когда с них сняли берестяные личины и рогожные скураты, под которыми они прятали лица. Хотя боярин говорил весьма убедительно, выражая мнение большинства горожан, у Ланы его речи вызвали оторопь. Не поверил сказанным не от сердца речам и Яромир.

— Не ты ли, почтенный, только нынешним утром призывал дочерей Водяного на глумление супостату отдать? — пылая праведным гневом, сдвинул брови ящер. — Неужто за такой короткий срок одумался?

Змеедар выдержал обжигающий взгляд синих неистовых глаз куда лучше, чем золото, которое он добывал в горах, выдерживает встречу с пламенем.

— Ты в чем-то меня обвиняешь? — спросил он, наклонив шею, стесненную парчовым воротником и раздувая широкие ноздри, делавшие его похожим на охотящегося на лягушек змея. — Я и сейчас не отказываюсь от своих слов. Дочери Водяного принесли в Змейгород только беды. Но я разве говорил когда-нибудь о том, что надо от них избавиться потайно. Мы же не разбойники какие.

И, как обычно, Змеедара поддержали несколько десятков старейшин.

— Не время сейчас друг на друга напраслину возводить! — воскликнул, протолкавшись сквозь толпу, седоусый Бронислав. — Надо думать, как врага одолеть.

— Вот то-то и оно, — попытался возразить ему Боривой. — Не получить бы удар в спину.

— На что ты намекаешь? — с обидой глянул на него Бронислав. — В Змейгороде нет и не было предателей!

— Каким же тогда образом кромешники проникли в град? — возмутился Велибор, которого преступная близорукость старейшин, похоже, тоже уже довела до белого каления.

Он, конечно, так и не решился подойти к Даждьросе, но это вовсе не означало, что он не переживал.

— Это мы уже вряд ли когда-то узнаем, — с благостным выражением развел руками Змеедар, воодушевленный поддержкой. — Наш доблестный Яромир постарался не оставить свидетелей.

— Что значит, не оставил свидетелей? — воспылал праведным гневом уже Боривой. — Как истинный воин он думал в первую очередь, как девушек спасти. Что ж ему следовало еще и кромешников жалеть?

— Вообще-то, здесь лежат не все, — заметил Яромир, пересчитывая убитых, в которых ходившие в походы ящеры после более подробного осмотра опознали уроженцев Янтарного побережья. — Двоим удалось уйти, и, насколько я разобрал, побежали они в сторону твоей, Змеедар усадьбы.

— Спасибо, что предупредил, — даже бровью не поведя, величаво кивнул боярин. — Если замечу кого, обязательно дам знать. Лиходеев надо изловить и допросить! Да и у дозорных неплохо бы узнать, каким образом враги проникли в город.

Спорить с боярином на этот раз никто не посмел. Велибор поглядел на Яромира и только покачал головой. В самом деле, ничего не указывало на причастность боярина к похищению, а гнать след или требовать суда батюшки Велеса означало вносить раздор и смятение в ряды защитников.

— Не стоит лишними дрязгами и склоками разрушать изнутри Велесов покров, который и без того ежедневно подвергается опасности, — подытожил Мудрейший. — Кудесники еще раз осмотрят тела лиходеев и постараются отыскать след тех, кому удалось убежать, а воины Змейгорода приложат все усилия для того, чтобы больше подобное не повторилось. А сейчас готовьтесь к сече. Велес-батюшка попросил благословения своего брата-тучегонителя и дал знак, что на битву следует выходить в четверг следующей Седьмицы в Перунов день.