Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9

Глава 3

— Условия нужны. Наверное, лучше сразу сюда: там мужчина моих лет, только из китайской тюрьмы выйдет — состояние здоровья наверняка далеко от идеала. С ним кто-то намного старше и менее дееспособный. Если нужно, могу уточнить. Знаю, что уход в дороге актуален. — Мая рассверливал собеседника пристальным взглядом с короткого расстояния и не обнаруживал некомпетентности либо шапкозакидательства.

Это было хорошо.

— То, что нужно не туда, а оттуда, делает ситуацию намного проще, — Таката-кун наконец приложился к чашке.

— Есть основание полагать, что тех людей Китай может не хотеть выпустить. — Продолжил раскрывать карты Мая.

— Гонконг же? — уточнил молодой.

— Да.

— Не стоит беспокойства. Задача не из самых сложных.

Ни раньше, ни позже завибрировал второй смартфон. Хозяин дома машинально покосился, собираясь сбросить несвоевременный звонок, но вовремя среагировал — его рука замерла над экраном: жаждущий общения в несколько неурочное время стучался в мессенджере Line и, в отличие от всех остальных известных оябуну абонентов, имел личную достаточно уникальную эмблему.

Глава Эдогава-кай подхватил гаджет второй рукой и развернул, чтобы было видно собеседнику.

— Киккамонсё , — тот тоже впечатлился официальным гербом Императорского дома Японии. — Может, лучше ответить? Давайте, я отодвинусь, чтоб меня в кадре видно не было?

— Да. — Мая выждал две секунды перед тем, как принял вызов. — Слушаю вас.

— А вы не торопитесь мне отвечать, — посетовала с экрана Принцесса Акисино. — Специально троллите или уже спать легли? — домашнее кимоно Миёси-старшего, в принципе, годилось и на роль пижамы.

— Не понимаю, о чём вы, — кумитё сухо обозначил дистанцию. — Пожалуйста, переходите к делу.

Годзё-младший широко разинул глаза, прикусил язык и впился взглядом в экран, с которого продолжила вещать Принцесса Акисино:

— Знаете, после ночных пертурбаций я считала, что вы всё же способны соблюдать какие-то границы. Теперь вижу — ошиблась.

— Повесить трубку, что ли? — подумал вслух Мая. — Или тонко намекнуть вам?

— О чём?

— Что-нибудь на тему иерархий, — на ум вовремя пришло мудрёное слово из арсенала Моэко. — В тех иерархиях, которые имеют значение для меня, Ишикава-сан, вы не котируетесь по определению.

Глаза незапланированного свидетеля беседы раскрылись ещё шире. Да, Таката-кун, подумал про себя старший Миёси, вот так в твои молодые годы и обрушиваются вершины авторитетов. Вместе с шаблонами и клише, которые ты до сего момента свято почитал.

ИНТЕРЛЮДИЯ 2

(за некоторое время до этого)

Первые пару секунд Рион абсолютно неконструктивно бесилась, изо всех сил стараясь того не показать: от открытого выражения чувств удерживал сидящий напротив чиновник министерства обороны.

Персона её уровня не должна выходить из себя при подчинённых, аксиома. Что б ни случилось. Унимая рвущееся наружу раздражение, Принцесса глубоко вдохнула, затрепетав крыльями носа и на некоторое время задержала воздух в лёгких.

— Вы нервничаете, — заместитель начальника управления стратегического анализа (или как там оно у вояк точно называется) извинялся всем своим видом. — Я понимаю, что любые оправдания с моей стороны бессмысленны после случившегося, однако прошу вас не принимать этот момент близко к сердцу! Если вы считаете нужным, я готов принять полную ответственность, какой бы она ни была, — собеседник выпрямился в кресле и затвердел чертами лица.

— Оставьте, — отмахнулась Ишикава, в своём кресле наоборот разваливаясь и абсолютно неподобающим образом забрасывая ногу на ногу.

Армейский сглотнул слюну, покосившись на женские бёдра. Она знала, что в этой пижаме-кигуруми длина её ног вызывает у всех без исключения мужчин одну мысль. По крайней мере, у тех, кому посчастливилось её в таком виде лицезреть.

— Это не ваша вина и не вина вашего парня, — предельно честно сказала она в следующий момент. — Руки не отвечают за просчёты головы, особенно когда старательно исполняют её команды.

Да, жёстко. Но правдиво, если смотреть в корень. Устраивать выволочки ему, когда виновата сама — не вариант.

— Что вы имеете в виду? — мужчина не первой свежести, находясь на короткой дистанции от привлекательной представительницы противоположного пола, против воли испытывал эмоции, которые мешали ему сосредоточиться. — Я не успеваю за вашей мыслью, прошу извинить. Пожалуйста, знайте: если гангстеры дадут записи допроса гулять по сети, цепочка любого расследования оборвется на мне. Я не дам никаких показаний ни против вас, ни против вашего предвыборного штаба.

Отчего-то захотелось неконструктивно повредничать, Рион не стала сдерживаться:

— Вы же только что сами продемонстрировали отличную иллюстрацию противного. Одного желания молчать даже у стальных подчинённых вашего направления категорически оказывается мало, — она «разочарованно» вздохнула ещё раз, краем глаза наблюдая, как переживает вместе с ней поздний гость. — Вон, простые гангстеры делают кадровому офицеру один укол — и мы все дружно не знаем, что делать дальше.

Приятно, демоны дери. Хотя и мелочь, всё равно приятно. Эта сладкая штука власть.

— Я не думаю, что в случае судебного разбирательства до моего наркодопроса может дойти даже в самом непредсказуемом сценарии, — изо всех сил фоня компетентностью, заявил чиновник. — Я, конечно, не из МВД или юстиции, но с азами знаком. Такой вид дознания у нас в Конституции…

— Бросьте, — она снова перебила его небрежным взмахом руки. — Если дойдёт до, как вы говорите, дознания, то оно будет максимально эффективным и минимально законопослушным.

— Как это возможно? — что у военных хорошо, так это полное отсутствие эмоций. Лишних тоже. — У нас пока ещё действуют одни правила для всех и в рамках законодательства такой опции у той стороны просто нет, — армейский добросовестно анализировал ситуацию с точки зрения логики и юстиции.

Всё в этом мире нужно растолковывать, поморщилась она мысленно. А вслух сказала:

— МИЦУБИСИ Ю ЭФ ДЖЕЙ, Курияма Масаши.

— Председатель правления банка? Знаю это имя, они буквально на той неделе всё финансирование нашему министерству перекрыли, — тут же отозвался собеседник.

— Ну, не прям линии вашего министерства, а частные кредитные линии сотрудников, — поправила Принцесса. — Они отказались финансировать армейцев как физических лиц, а не армию как государственный институт.

— Плюс сократили вливания в наши исследовательские программы, — возразил визитёр. — Радикально сократили. Да, формально они и не обязаны, но мы в Японии, а не в Штатах. Здесь наработанные тенденции могут весить больше законов.

— Супер. Вы сейчас идеально сформулировали за меня, даже я бы лучше не сказала.

— К чему вы?

— Mitsubishi Bank возник ещё в тысяча восемьсот восьмидесятом как обменный пункт Ятаро Ивасаки. Затем стал банком к тысяча девятьсот девятнадцатому. — Ишикава походя продемонстрировала отличную память. — Структуре около ста сорока лет, меняющиеся на фасаде вывески, вы правы, неважны. За без малого полтора столетия поддерживать вашу структуру они отказались впервые, ещё и гласно. Как думаете, это что-то значит?

— По моим данным, их решению предшествовал визит Миёси Моэко к Курияме лично. Адвокат Решетникова, видимо, напрягла семейные связи, когда облажались наши агентурщики, — чиновник не упустил возможности пнуть коллег. — Помните, на той или позапрошлой неделе?

Подполковник Томимацу из упомянутого подразделения того же министерства много лет назад затеял личную вражду с безвестным хафу, прикомандированным к ним в Гонконге от существовавшего тогда Особого Учебного Центра.

Этого Центра больше не существовало в природе, полукровка уже сто лет не имел отношения к армии, а давняя вендетта между бывшими сослуживцами проросла в нынешние времена и ухитрилась повредить, ни много ни мало, целой Принцессе.

— Что-то этого метиса стало слишком много, — пробормотала Акисино, прикидывая, каким это образом вояки ухитряются воевать между собой направлениями (внутри министерства) — и сливаться по полной с каким-то нечистокровным выскочкой.

— Вы о Решетникове? — уточнил вояка. — На момент последнего инцидента в Йокогаме он, по нашим данным, даже не находился в стране, — чиновник был озабочен исключительно наркодопросом подчинённого и других эпизодов в голове физически не считал нужным держать. — Доказать не сможем, увы. Чтоб инициировать проверку юстиции. Но его не было, когда укололи вы помните кого.

— Да, я о Решетникове. Благодарю за своевременную информацию. — Рион поднялась из кресла, намекая, что аудиенция окончена. — Не принимайте близко к сердцу, для меня тоже огромная неожиданность то, насколько гангстеры вышли из берегов.

— У моей структуры, да и у всего Главного Штаба в целом, нет физической возможности легально работать внутри страны! — посетитель тоже поднялся и набычился, воспринимая ремарку как камень в собственный огород. — Эти борёкудан полностью правы, к сожалению! Когда говорят, что у нас руки короткие! Каковы мои дальнейшие действия? Точнее, каковы будут ваши указания?

Рион отстранённо подумала, что после таких фраз «соратников» у неё потом по полдня зубы до самых корней волос ноют: вместо того, чтобы оградить и помочь, взрослые мужчины раз за разом лишь навешивают проблемы.

Или это в Министерстве Обороны профессиональная фишка⁈ Фирменное кредо⁈ Исполнять любую задачу на отвали, чтобы второй раз ничего не поручали⁈

— Ваши действия: забываете об инциденте, едете к себе и занимаетесь своей обычной работой. До моего особого распоряжения ничего не предпринимаете, ещё раз спасибо за своевременный доклад, — ответила она. — Пока Решетникова банально забудьте.

— Мне б не хотелось, чтобы вы думали, что нам ничего нельзя доверить, — поживший мужик под полтинник, похоже, что-то в жизни всё-таки понимал.

Ну либо так старательно внимал движениям её бровей, не отрываясь, что даже ухитрился синхронизироваться с кое-какими мыслями Ишикавы.

— Я сейчас пекусь не о своих позициях и будущих постах, — продолжил он с несгибаемым выражением лица, которое лучше было бы приберечь для других оказий.

— Вы однозначно правы в своём заявлении, что внутри страны ваши ресурсы ограничены, — безгранично великодушно бросила Ишикава, направляясь к дверям и выдавая последний на сегодня экскьюз. — Вы банально не заточены на работу в Японии. Как там у вас говорят, не ваш театр военных действий? Вам пора. Спокойной ночи. Отдыхайте, завтра много работы.

Проводив позднего гостя до выхода из резиденции, вернувшись к себе, Рион долгую четверть часа бесцельно болтала ногой в воздухе, подняв сиденье офисного кресла на максимальную высоту. А затем поддалась порыву и набрала гангстера Миёси.

— В тех иерархиях, которые имеют значение для меня, Ишикава-сан, вы не котируетесь по определению. — Оябун Эдогава-кай не дерзил, не ругался; он констатировал.

Строго говоря, поначалу вообще всерьёз была мысль не взять трубку.

— Миёси-сан, я извиняюсь за столь поздний звонок. Также, мне очень жаль, если подняла вас с постели, — девица возраста старшей дочери похлопала глазами с экрана. — Надолго не задержу. Пожалуйста, подскажите, вы в курсе того, что ваши деятели натворили в небоскрёбе Йокогамы?

— А вы являетесь собственником либо акционером? Всего здания либо Корпорации? — с нечитаемым лицом уточнил глава Эдогава-кай. — Молчу уже, вам не по чину меня задерживать, если я сам того не позволил.

Собеседница поиграла бровями, изображая снисходительность и не отвечая вслух: понимай как знаешь и помни, с кем говоришь.

Намёк на будущие политические цели.

— Моя позиция: то, что происходит на частной либо корпоративной территории, я обсуждаю лишь с владельцами этой территории, — Миёси-старший и не подумал впечатляться детским спектаклем. — Как вариант: в соответствии с законодательством, строго в процессуальных рамках.

— Вы же сейчас отдаете себе отчет, с кем беседуете? — от последней фразы повеяло холодом.

Говори-говори. Угрожают, ещё и не прямо, когда нет других аргументов.

— Конечно, — Мая про себя потешался над резкой задумчивостью Годзё-младшего. — Вы, Ишикава-сан, являетесь частным лицом. Не больше.

— Всё может в одно мгновение перемениться и видят боги, я изо всех сил не первый раз пытаюсь наладить с вами контакт.

— Вы можете пытаться в любых направлениях делать что угодно. — Бывший спортсмен уловил что-то в глазах девицы и под влиянием предчувствия оставил вежливость. — Я физически не смогу дать объяснений ста десяти миллионам наших сограждан, от коих вы ни одним волосом не отличаетесь. У вас ко мне всё?

— А ведь я хотела по-хорошему. — Принцесса, очевидно, установила телефон на какую-то подставку, поскольку в следующую секунду оказалась от него у нескольких метрах, устраиваясь поудобнее. — Я честно старалась договориться с вами. Не раз. Сейчас в том числе.

От всей сцены несло наигранной картинностью. Оябун Эдогава-кай не был силён в теории, как старшая дочь, но с высоты опыта чувствовал: Ишикава в раздрае. Как говорит Моэко, у пациентки резко просела самооценка. Вот она и пытается набрать значимость в собственных глазах — перед следующими схватками за предвыборный ажиотаж.

— В том спорте, которым занимался я, ваше нынешнее состояние называется нокдауном, — он наклонился вперёд, нависая над гаджетом и наверняка занимая большую часть экрана с той стороны. — Вы сейчас пытаетесь сделать хорошую мину при плохой игре. Позвольте спросить откровенно, цель вашего визита?

— Я не у вас в гостях, — отреагировала звонящая на автомате, резко мотнув головой.

Волосы рассыпались по плечам.

— Хорошо. Цель вашего звонка? — Мая смотрел в переносицу и не мигал.

— Как дочь своей страны, я честно пытаюсь найти баланс. — Акисино легко поднялась, вернулась к смартфону и тоже заняла всё видимое пространство. — Однако вы не оставляете мне выбора. Высокая цель, к сожалению, может требовать жертв.

Он не перебивал.

— Если, чтобы остановить вас — зарвавшегося выскочку-уголовника — мне придётся пожертвовать кем-то ещё, я это сделаю. — В глазах без сомнения красивой молодой женщины заплескались кристаллы льда. — Даже в ущерб каким-нибудь очень важным вещам.

Поживший мужчина Миёси в эту секунду понял, зачем она звонит: совесть. Судьба Вана, которому рада Япония и не рады дома, уже решена, по крайней мере, так искренне считает Ишикава Рион.

Порядочным это решение не назовёшь, особенно с учётом того, что перед конкретным китайцем Родина уже однажды… выглядела не очень красиво.

Принцесса, примеривающая мысленно будущие лавры, это отлично понимает. И пытается оправдаться перед собой.

— Делайте, что хотите, — равнодушно сказал якудза. — Мне всё равно.

— Даже если при этом пострадает кто-то из близких вам? — Акисино наклонила голову к плечу.

— Пустые слова. И пожалуйста, сделайте мне одолжение, Ишикава-сан?

Она вопросительно изогнула бровь.

— Избавьте меня от любых ваших звонков в будущем, — именно что изобразил вежливые интонации Мая. — Особенно в такое время суток. Вы мне не друг, не родственник. С моей точки зрения вы не являетесь даже просто порядочным человеком — коему я бы мог помочь и незнакомому. Да и вообще… любой вызов от женщины вашего положения мужчине типа меня выглядит не ахти, согласны?

— Нелюбезно же вы меня встречаете, — хохотнула звонящая, на сей раз искренне.

Справилась с минутной слабостью, перевёл себе Миёси-старший.

— У вас есть ещё что-то ко мне? — он поднялся с намёком.

Она разорвала соединение, не прощаясь.

— И что это было? — Годзё-младший выглядел озадаченным, но не обескураженным.

— Это был её приговор одному человеку. Который она думала донести до меня в открытую, но в последний момент передумала.

— Китайцу, которого нужно забрать в Гонконге?

— Ему. И возможно, ещё кому-то с ним за компанию.

— Таким образом, сама не рвусь, — завершила Хину пересказ своей встречи с представителями Мацусита и министерства. — Но если ты мне вернёшь половину пакета, на пару месяцев могу подписаться.

С самого начала беседы к ним с матерью присоединился отец. На кухне квартиры, в которую въехали родители, стало тесновато.

— Почему пару?

— На этот финансовый год у меня свои планы. По-хорошему, Йокогама давно не просто крупная, а очень крупная. Зоны роста крайне ограничены и находятся уже скорее в области политики, не бизнеса.

— Ты же и от политики не отказываешься? — мать в своей обычной манере пробовала дочь на прочность сразу со всех сторон. — Папа Йоко-тян звонил, рассказал.

— Что именно? — глава регулярного менеджмента сочно зевнула, поскольку родительский дом (кое-каким этикетом можно смело пренебречь).

— Как ты вместе с людьми этих гангстеров в её кабинете беседовала с государственным чиновником.

— Мама всегда плохо переносила семью Миёси, — заметил нейтрально отец. — Кстати, а что, других вариантов не было?

Хину быстро прокрутила в голове услышанное. Кузина, пытаясь усидеть на всех стульях сразу, сама в колокола звонить не стала — ещё бы, показания армейца в случае обнародования в первую очередь врезали бы по нему самому.

Однако промолчать было бы не в духе сестрицы. Йошида «по секрету» поведала интересное своей матери, дальше дело техники. Мать главы двадцать четвёртого этажа славилась общительностью и полным отсутствием каких-либо секретов от кого-либо.

— Йоко-тян, видимо, на дальнейшую карьеру в Йокогаме наплевала, — заметила пловчиха вслух.

— Почему так думаешь? — отец, в отличие от жены, негативом не фонил и абсолютно искренне пытался привести своих женщин к общему знаменателю.

— Если она сказала тёте, та передала не только маме, — фыркнула спортсменка, косясь на мрачную родительницу. — Через сутки об этом сто двадцать три чата говорить будут. Утечка гарантирована.

— Не улавливаю, — поморщился Хьюга-средний. — Причём здесь карьера Йоко?

— Утечка из кабинета главы безопасности корпорации, — разжевала Хину. — У нас в верхах — все возможные виды кадровых и карьерных битв. Таким образом очков в глазах новых акционеров она не наберёт, а со старыми — с нами — давно горшки побила.

Пару секунд дружно помолчали.

— Мам. Что решаешь с акциями? На эксклюзив не претендую, просто хочу гарантировать свою долю, — спортсменка забросила в рот вишенку с блюдца и ещё раз зевнула. — Между нами: состариться в Йокогаме не планирую. Под джентльменское соглашение обещаю тебе этот пакет обратно вернуть сразу после распределения квартальной прибыли.

— Ты, что ли, хочешь обратно в акционеры на месяц⁈ — Хьюга-средний явно не поспевал за беседой.

— Ну да. Пройти кризис, вернуть котировки — а там и я им стану не нужна, и мне будет чем заняться.

— Я не отдам тебе акций. Более того, ты примешь предложение новых акционеров без условий. — Мать заговорила отрывисто, поскольку откровенно нервничала.

Хину повернулась к ней:

— Я тоже тебя очень люблю. Твой тезис услышала, но не понимаю подоплёки. Ты же отдаёшь себе отчёт, что я свободный человек? Не чья-то рабыня? Что за наезды голой попой на ёжика?

— Девочки, вот только не начинайте! — отец безошибочным чутьём определил грядущий скандал и попытался ввинтиться между традиционно непримиримыми представительницами прекрасного пола.

— Ты — моя родная дочь, — отчеканила Хьюга-старшая. — Если рассчитываешь и дальше считаться членом семьи, то засунешь себе сейчас свои амбиции сама знаешь куда и будешь меня слушать!

В глазах спортсменки разгорелся интерес:

— А тебе не кажется, что с этим разговором ты немножко опоздала? Лет эдак на пятнадцать?

В следующую секунду мать сорвалась на свою стандартную истерику (что для взвешенной Хину всегда было диким и как для японки, и как для личности):

— Ты!.. — она обличающе вытянула указательный палец в сторону дочери. — Знаешь, чего мне стоила в своё время твоя помолвка с Сузуки Сёго⁈ Ты это хоть раз оценила⁈ Ты в курсе, что он и Йоко прямо сейчас на горячих источниках, вдвоём⁈… Открой мессенджер, посмотри их совместную фотосессию! Вынырни хоть раз из своих ненужных дел!

— А-ха-х, Йоко-тян времени зря не теряет, — развеселилась глава регулярного менеджмента, пропуская мимо ушей «ненужные дела».

— Что ты имеешь в виду? — отец предсказуемо вцепился в последнюю фразу (не Такидзиро он далеко, увы, но какое-то чутьё тоже есть).

— Не мне обсуждать её нравственность либо безнравственность, — Хину покачала головой.

Она не стала упоминать ни имевшего место всё на том же двадцать четвёртом этаже полового акта между кузиной и своим тогдашним женихом; ни реверансов Йошиды в адрес вояки — который сперва свалился в бассейн Атлетики в одежде и обуви, а потом на допросе наговорил якудзе столько интересного. Про неконституционные и откровенно преступные приказы внутри своей структуры.

— Ты. Сделаешь. Всё. Как. Я. Сказала. — Мать пыталась гипнотизировать непреклонностью, у неё такое периодически проскакивало с другими.

— Ты меня с кем-то путаешь, — вежливо ответила Хьюга-младшая, поднимаясь. — Я — не ваши друзья. Со мной не прокатит. Счастливо оставаться.

— Откажешь им? — отец с грустным лицом пошел проводить.

Мать осталась за столом, её глаза метали молнии.

— Пап, если я с родными родителями не могу договориться, с чего мне верить на слово мудакам из Мацусита? — прямо пояснила дочь. — Да оно мне не шибко и нужно. Если честно, я в роли антикризисного СЕО — это офигеть какая благотворительность. С моей стороны Йокогаме. Если вам как акционерам оно не интересно… — спортсменка развела руками, глядя на мать.

— Может, мама отойдёт до утра, — неуверенно потупился родитель, который всегда был подкаблучником.

— Мне всё равно. Спокойной ночи. — Хину поцеловала доброго, но часто слабохарактерного отца, махнула рукой матери и пошла к лифту.

— Твоя АТЛЕТИКА из здания вылетит в таком случае быстрее тебя! — донеслось в спину от Хьюги-старшей.

Дочь, не оборачиваясь, подняла над плечом правую кисть и несколько раз прижала пальцы к ладони.

Ута как раз пила чай в кухонной зоне, плавно переходившей в прихожую, когда в двери номера постучали.

Она спрыгнула с высокого барного сиденья («Fiorile Stool»; натуральная кожа, латунь, дерево, идеальное сочетание классики и современности, бренд часто используется в отелях Азии такого класса), сделала два шага и открыла:

— Проходите.

— Благодарю. — На пороге появился секретарь посольства Японии, который предупреждал о своём приходе минут двадцать назад.

Решетников, старательно и бесшумно душивший подушку последние часы, даже не пошевелился во время звонка, несмотря на разрывающийся трелями телефон. Точнее, метис не издал ни звука — лишь оторвал от простыни кисть и перебрал пальцами в воздухе. Физиономия его даже виду не сделала, что от этой подушки собирается оторваться.

Ута истолковала мужскую пантомиму вполне определённо и на вызов соотечественников ответила сама.

— Проходите, — одетая в минималистичные шорты и плотнооблегающий топ, никакой неловкости перед гостем айтишница не испытывала.

Протопав мягкими тапочками по белому мрамору, явив мужскому взгляду упругие спортивные ягодицы и узкую талию, она без какой-либо неловкости запрыгнула на своё высокое сиденье обратно и с наслаждением вернулась к чаю:

— А-а-а, хорошо-то как… Не нужно снимать обувь! — последнее предупреждение запоздало; как и всякий другой японец на его месте, посольский уже шлёпал по чужим апартаментам ногами в носках (туфли остались у двери). — Прошу, — Уэки нейтрально указала на второй такой же «Fiorile Stool» рядом.

— Решетников-сан в порядке? — соотечественник зачем-то водрузил на барный стол небольшой портфель, который сжимал обеими руками.

— Угу. Спит вон за той дверью, — Ута ткнула большим пальцем за спину. — Если хотите, могу разбудить. Я хоть и проснулась раньше, но работала в другой комнате, его пока не тревожила.

— Серьёзные апартаменты, — дипломат огляделся. — Три спальни?

— Угу. И кухня-гостиная с прихожей.

— А для чего так много? — гость явно собирался говорить о другом, но, оказавшись внутри, против воли поймал ступор под влиянием роскоши.

— Это была смешная история, — Ута на сей раз не изображала малолетку (к чему?), однако знала, что утром и без косметики выглядит очень молодо. — Мы сперва с ним долго спорили, где остановиться…

— Ну, само место выбрано хорошо, — заметил соотечественник. — Просто вид заселения.

— … Во-первых, ваши в административном департаменте МИД выдали Такидзиро-куну такую котлету денег, что экономить было бы тупостью, — улыбка Уэки стала шире. — Во-вторых, он хотел, чтоб Ван испытал шок. В хорошем смысле слова.

— Вы его приведёте сюда? — догадался дипломат, тоже светлея лицом.

— Угу. После встречи его из тюрьмы — поход в местную миграционную службу, забрать его загранпаспорт.

— Помню.

— После этого визит в наше пристанище вполне логичен. Было мнение, что нашего китайского друга нужно удивить, — Ута снова ткнула пальцем в направлении спальни, где продолжал пускать лицом вниз сладкие пузыри Такидзиро. — Поэтому и спален несколько: место дорогое, у каждой комнаты — индивидуальный дизайн. Пусть человек, насидевшийся в коммунистической тюрьме, имеет, из чего выбрать. Глядишь, проникнется.

Видя, что визитёр откровенно смущается, айтишница сама набулькала ему в чашку весьма недешёвого чая:

— Пейте, лично заваривала, — она назвала сорт. — Не стесняйтесь, настаиваю на правах хозяйки. А я пока пойду его разбужу; вы же к нему пришли?

— Знаете, наверное, не надо будить, — задумчиво выдал посольский. — В принципе, вы вместе. Я и вам могу передать.

— Внимательно слежу за вашими руками. — Ута подмигнула дипломату.

Настроение было настолько отличным, что им хотелось делиться со всем миром.

— В связи с незапланированным крюком через Гонконг… — из портфеля соотечественника появился небольшой контейнер.

— Титан? — айтишница уточнила на автомате. — Ещё и, небось, герметичный? Классная штука.

— Откуда вы знаете⁈ — с лица гостя на мгновение спал официальный протокол.

— Я ж инженер. Какие инструкции?

— Тут виза в Японию и всё, чтобы Решетников-сан лично вклеил её Вану в паспорт. После того, как вы пройдёте контроль в особую зону Гонконга — до того светить нашей визой в китайском паспорте не нужно. Давайте покажу. — Из ящичка на свет появились ручной аппликатор с клеевым механизмом, пинцет, вакуумный захват. — Оно вот так работает…

— Не нужно, — Ута, насмешливо глядя на соотечественника, забрала прибамбасы и в мгновение ока на прилагавшемся для тренировок макете одну за другой налепила три имитации визы. — Годится?

— Занимались этим раньше? — изумлению посольского не было предела.

— Не-а.

— Как разобрались так быстро⁈

— Я же инженер, — повторила она весело. — Визу ему наклеим. Пожалуйста, не переживайте, всё будет хорошо. У вас такой вид, — айтишница доверительно наклонилась вперёд, — будто это вам ехать в Гонконг, а не нам. Расслабьтесь!

— Да, я очень нервничаю, — не стал отрицать визитёр. — Мы уже по своим каналам в курсе, что возможны осложнения. Хотя формально местным прицепиться не к чему.

— Мы тоже в курсе, еще из аэропортовского туалета. Повторяю: не парьтесь. Мы с Такидзиро-куном справимся. За этого вашего инженера можете не переживать, всё будет как надо.

За спиной раздался звук открывающиеся двери, из спальни появился протирающий глаза Решетников:

— О. Здравствуйте. Извините, не встретил лично — спал. — На логисте из одежды были доходящие почти до середины бедра свободные труселя и висящее на шее полотенце.

— В этом номере два санузла? — для чего-то спросил посольский, указывая на это полотенце рукой.

— Почему два⁈ Четыре по итогу: в каждой спальне — свой, плюс вот этот в гостиной. Правда, здесь джакузи нет, только душевая кабинка.