Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9

Глава 12

— Пожалуйста, оставайтесь на своих местах! Специальные процедуры, это ненадолго! Спасибо за понимание! — скомандовала пассажирам в микрофон старшая стюардесса рейса.

Одной ремарки по громкой связи хватило, чтобы пресечь малейшие движения даже обитателей бизнес-класса, не говоря об экономе.

— Хорошо, что мы японцы, — негромко заметила Ута по-английски, чтобы было понятно и Вану. — В других странах народ менее дисциплинирован. Кто-то бы уже рвался к выходу, плевать на распоряжение экипажа.

Решетников при последних словах айтишницы отчего-то оживился и тихонько заржал, прикрывая рот кулаком.

— Приносим извинения за доставленные неудобства! Спасибо, что выбрали JAPAN AIRLINES! — девица, скрытая от всех небольшой стойкой, в последний момент перевела взгляд на них и подмигнула персонально Уте.

Уэки подняла брови и уже начала было открывать рот, чтобы поинтересоваться причинами такого внимания. К своей скромной персоне, на которую раньше девица демонстративно не обращала внимания — когда корчила глазки и пускала слюни во время никак не неформального разговора с Решетниковым.

С чужим мужиком, если так подумать.

Через проход стремительной змеёй метнулась рука Такидзиро:

— Тс-с-с. Думаешь, только тебе весь мир троллить?

— Э-э-э!

— Отведай и сама собственных пирожков, — хихикал метис, удерживая её за предплечье. — А ведь классная девчонка! — его взгляд сфокусировался на работнице авиакомпании и наполнился чем-то странным. — И чего мне было не начать летать JAL лет на несколько раньше?..

— Когда ты был молод, она ещё не летала, — фыркнула айтишница. — Опять же, не факт что пересеклись бы когда-либо.

— … Не было бы никакой Такахаси Тики, — он не услышал спутницу, рассматривая нисколько не комплексующую сотрудницу экипажа.

— Побойся богов, престарелый стажёр, — сердито проворчала Уэки. — В нос дать? Тебе ли сейчас ныть и печалиться?

— Сейчас грех жалеть даже о своей тупости в прошлом, согласен, — Решетников встряхнулся, выныривая из неких загадочных грёз, в которые проваливался на ровном месте. — Но этого всего могло и не быть — до чего неконструктивной бывает акцентуация! Даже очень высокоорганизованного человека! — он огляделся по сторонам, словно попал в новое место. — Извиняюсь, накатило.

Такахаси — та бывшая, припомнила топ-менеджер. Коллега с логистического этажа, которая испарилась от него к общему начальнику, отменив свадьбу и прихватив совместные денежки (его денежки на самом деле).

— Хьюге расскажу! — В следующую секунду Ута дала волю необъяснимом женскому сердцу и без затей отвесила мужчине увесистый подзатыльник.

На глазах изумлённого бизнес-класса и, частично, пассажиров задней части салона — тех, которые могли видеть этот сектор сквозь неплотно задёрнутые шторы.

— Ой, ей как раз без проблем говори сколько хочешь, — легкомысленно отмахнулся логист, пытаясь сквозь открывающуюся дверь выхода рассмотреть что-то с той стороны борта, на земле или у здания терминала. — Если б не знать лично, по Хину-тян при близком знакомстве можно вообще подумать, что она не из этого века.

Ута сперва промолчала — крыть было нечем. Глава регулярного менеджмента перед поездкой более чем открыто дала понять, что некими деликатными моментами полигамии либо моногамии задеть её невозможно в принципе.

— Самооценка, которой можно позавидовать, — пробормотала Уэки самой себе. — Определённо завидую.

Решетников, вглядываясь в сторону трапа, уловил только последнюю фразу:

— Кому и на тему чего?

— Хьюге-младшей, говорю, завидую! На тему её шикарной самооценки!

— А-а-а.

В следующую секунду стоящие возле выхода члены экипажа посторонились. Глаза айтишницы полезли на лоб: первым вошёл немелкий чин Национальной полиции, в форме. За ним материализовался уже знакомый сотрудник МИД, работающий в токийском центральном аппарате — Ямаути Такамори, с ним встречались перед вылетом. Этот был учеником какого-то старого, уже почившего дипломата (единственного, кто в своё время из Посольства в Китае в мутном конфликте много лет назад занял сторону Решетникова).

Замыкала шествие пара на удивление вульгарно выглядящих девиц в офисных костюмах и светящихся жилетах с надписью «IMMIGRATION». Ну, как девиц. Тётки постарше самой Уэки, но ещё и не Такидзиро. Где-то между тридцатью и тридцатью пятью.

Типа Йошиды, в общем. Вечером в пятницу, после алкогольной вечеринки — самое оно. Особенно если мужик постарше и лет ему побольше.

Уте захотелось противным писклявым голосом спросить их на весь самолёт, «А вы замужем?». Затем мерзко похлопать длинными ресницами с наивной рожей и сделать это так, чтобы услышали (и увидели) не только здесь, в бизнесе, а и в задней части самолёта, за спиной.

— Чёт я конструктив утрачиваю, — заметила она вслух. — Какая-то фигня в голове. Мне следует собраться? Я тебе ещё нужна? Или уже всё по накатанной — поскольку мы дома — и могу расслабиться?

На запястье тут же сжалась лапа Решетникова, настроение улучшилось.

— Слушай. — Уту внезапно пронзила догадка, которая за долю секунды расставила сложную мозаику в голове не просто на свои места, а вообще.

Она заговорила жарко, торопливо, ни на что не обращая внимания:

— Знаешь, есть же ситуация? Мужик к фемине клеится серьёзно. Прям маниакально её завоёвывает, домогается, называй как хочешь. А как только засадит — его интерес к ней резко падает? — она выпалила на одном дыхании, поражённая такой очевидной эврикой в собственный адрес.

— Пожалуйста, не сейчас. — Проскрипел замогильным голосом Такидзиро. — Всеми богами молю, давай перенесём твои озарения хотя бы на час?

— Тьху ты. — Ута картинно хлопнула себя свободной рукой по лбу. — Точно. Сорян. — И с видом придурочной оптимистки начала улыбаться вошедшим, только что шею вперёд лебедем не вытянула.

На неё сразу вытаращились не только члены экипажа, а и сама высокая делегация (или как их там правильно назвать).

— Хотела сказать, что у меня в твою сторону, возможно, такие же поползновения, — она всё же продолжила, правда, чуть прикрутив громкость. — Надо, чтоб мне… меня… ты понял!.. — и проблемы нет! — Уэки победоносно сдула с пустой ладони виртуальную пылинку. — Чпок — и ага. Тютелька попала в тютельку. Готово.

— В Пекине вместе ночевали. Цитируя персонажа одного древнего нездешнего фильма, «чё тебе ещё надо⁈» — отмороженным тоном прокряхтел хафу. — Если твоим языком? Давай всё же не здесь, умоляю.

Ван у окна завертел головой, восхищённо вытаращился на японских чиновников, покосился в иллюминатор на светящееся здание терминала и, казалось, перестал дышать от предвкушения.

— Ладно уж. Помни мою доброту, — Ута великодушно щёлкнула пряжкой ремня безопасности. — Вы все к нам? — она поднялась из сиденья, сладко потянулась, не чинясь, влезла в свои непростые туфли.

В глазах чиновниц иммиграции отстранённость сменилась напряженной работой мысли — приятно.

— Уэки Ута, Решетников Такидзиро, Министерство иностранных дел Японии. — Айтишница гибким стремительным движением извлекла у спутника его паспорт из нагрудного кармана злополучной рубахи, проглядывавшей под не до конца застегнутым пиджаком от KENZO. — Сопровождаем гражданина КНР по имени Ван Бай Инь из Пекина для подачи заявления на статус беженца на территории Японии.

Топ-менеджер никого не эпатировала, просто плыла по течению: женское шестое чувство повело её привычной дорогой интуиции. Так сейчас правильно, хотя логические основания мозгам не видны.

Ван по-японски не понимал, но с головой дружил — видимо, не зря какой-то там великий академик у себя в Поднебесной. Увидав японские документы в левой руке Уэки, он аккуратно вложил свой паспорт в её правую.

— Извините, я впервые в такой ситуации, — Ута знала, что выглядит аппетитно и привлекательно, особенно для противоположного пола. — Пожалуйста, подскажите наши дальнейшие действия?

Из-за спины раздались тихие хлопки аплодирующего Решетникова.

Самолёт оказался запаркован не у телетрапа, а на удалённой стоянке. Внизу стоял служебный микроавтобус без пассажиров.

— Давайте проедем для соблюдения процедур, — Мидовец Ямаути почему-то демонстративно не обращал внимания на других госслужащих.

На китайский его никто не переводил, но вчерашний заключённый как-то ориентировался в обстановке, несмотря на языковой барьер. Они трое, четверо встречающих — места в салоне наземного транспорта хватило всем.

Вэн покатил по внутренней полосе к служебному входу в терминал, не через общий коридор.

Доставивший их из Пекина лайнер закрыл посадочную дверь, замигал огнями и направился к стае других самолётов, которых с залом вылетов / прилётов соединяли разной конфигурации рукава.

— Вас сразу направили на удалённую стоянку пятьсот девять R, ближе к служебной полосе, тут в принципе нет туристов. — Ямаути продолжил в автобусе. — В ожидании вас в аэропорту имел место небольшой ажиотаж, но сейчас всё улажено. Пожалуйста, не переживайте.

Дипломат, полицейский и иммиграция молча обменялись взглядами, далёкими от взаимной приязни.

— Мы были в воздухе, — мгновенно отморозился Такидзиро с придурковатым видом. — А что у вас случилось?

Ута еле удержалась от комментариев: разговор с руководством Эдогава-кай в полёте шёл с её компа. Она чудесно знала содержание и могла без труда угадать, какого рода ажиотаж произошёл. И кем он был организован.

Тёмно-серый Toyota HiAce проехал мимо парковок топливных машин, обогнул сетку и плавно остановился у служебного входа в терминал два-си, где по определению не бывает пассажиров с чемоданами.

— Пожалуйста, — одна из иммиграционных фемин распахнула дверь. — Добро пожаловать на территорию Японии.

— Спасибо за ваш звонок. — Ямаути подгадал момент, когда они ехали по длинному коридору на движущейся дорожке. — Ваш друг лично приехал в аэропорт и за какие-то минуты, гхм-кхм, можно сказать, всё устроил.

Полицейский и иммиграция были на несколько шагов впереди, о чём-то оживлённо общались и дипломата наверняка не слышали.

— У него всё в порядке? — живо поинтересовался Такидзиро.

— Насколько мне известно, более чем. Его, начальника их смены, — кивок на тёлок в жилетках, — сотрудника Управления Двора в наручниках через весь аэропорт вывели наружу. Каналы новостей и блогеров до сих пор кипят — все теряются в догадках.

Решетников нахмурился: видимо, у него было своё понимание того, что есть порядок.

— Миёси Мая был отпущен через три минуты сорок пять секунд после того, как за ними всеми захлопнулись двери полицейского управления, — продолжил мидовец громче.

Девицы стрельнули взглядами, на их лицах мелькнула тревога.

Полицейский, Ута была готова спорить, только повеселел.

— Расклад ясен. — Следом исполнился оптимизмом и хафу. — Стороны сделали свой выбор.

Начальник какого-то направления в центральном аппарате МВД в следующую секунду сделал немыслимое — для Японии. Он дружелюбно повернулся и прокомментировал чужой разговор, в котором не был участником:

— Миёси-сан, Почётный член Общественного Совета МВД, получил все причитающиеся ему в этой ситуации извинения от нас. К сожалению, за Управление Двора мы не отвечаем, но для него инцидент давно исчерпан.

— Две минуты перед ним извинялись? — сострила Уэки. — И тут же отпустили?

— Да, — омивари-сан не принял шутливого тона. — Пока их всех везли в управление, мы полностью разобрались в ситуации. Поговорили — он ушёл.

— Как так? — взгляд Такидзиро стал липким и цепким. — Если можно, подробности?

— Что значит как? Через уполномоченное подразделение Нацполиции мы без проволочек выгрузили видео из аэропорта, — «удивился» омивари-сан. — По горячим следам установили действительно зачинщика беспорядка — тому есть и свидетельские показания. В рабочей смене не все сотрудники затеяли нарушать закон, выгораживая начальство! Были и там честные граждане, чьи показания полностью совпали с видео.

Метис с нечитаемым лицом покачал головой.

— Полиция Токио предъявляет обвинения только тем участникам конфликта, которым это правомочно, — чуть более пафосно, чем смотрелось бы естественно, продекламировал правоохранитель. — И никогда не преследует невиновных.

Спектакль для девиц, сообразила айтишница. Они явно как сороки на хвостах понесут это всё дальше. Потом.

А вслух Ута сказала:

— Что будет тем двоим, которых задержали вместе с Миёси-старшим?

— Начальник смены — под внутренним следствием юстиции. Чиновник Канцелярии Императора задержан для административного суда и несколько дней будет отсутствовать на работе. — Лицо полицейского разгладилось, даже стало одухотворённым. — К сожалению, нам не удалось предъявить ему обвинения по статье о причинении телесных повреждений…

— Статья двести четыре Уголовного Кодекса Японии сорвалась, — проскрипел сбоку Такидзиро в качестве комментария. — Вижу.

Пользуясь возможностью, он уже во всю наяривал по смартфону всеми пятью пальцами и рылся, казалось, в десятке новостных лент одновременно.

— … но даже в более лёгком варианте содеянное не квалифицируется меньше чем обвинение в нападении, — омивари-сан имел вид древнего просветителя, несущего свет образования в тёмные народные массы полтора века назад.

— Статья двести восемь, — Решетников тут как тут что-то нашёл. — Прессцентр МВД объявил на официальной странице, — он поднял удивлённый взгляд. — Обвинение на этапе согласования!

Полицейский молча прикрыл глаза и задержал их в этом положении на долгие три секунды.

— Министр внутренних дел Мацуи-сан согласился с просьбой нашего министерства, — сбоку глухо заговорил дипломат Ямаути. — МИД и МВД в этой ситуации действуют солидарно.

Движущаяся дорожка окончилась, следующие полсотни метров предстояло топать ногами.

Девицы из эмиграции слишком старательно делали вид, что спокойны и в разговоре демонстративно не участвовали.

— Закон священен, — поддержал ремарку дипломата полицейский. — Мы вряд ли сможем доказать покушение на преступный сговор между двумя задержанными, начальник смены и вовсе выйдет сухим из воды, но…

— Не выйдет он никуда сухим, — пробормотала Уэки. — Китаец нихонго не знает, можете говорить нормально, — дальше она повысила громкость. — Мы все японцы и отлично понимаем, что как минимум должности он уже лишился. Не факт, что это — всё.

— Предоставление убежища нашим государством — слишком серьёзная тема, — сотрудник МВД неожиданно стал каким-то пронзительным. — Каждое такое решение не зря рассматривается индивидуально — это в итоге позиция всей нашей страны, не отдельного чиновника. Ею нельзя жонглировать, злоупотребляя сиюминутной властью на должности.

Все дружно посмотрели на Вана.

— Если МВД не может проконтролировать недобросовестных коллег из других государственных органов в режиме реального времени потому, что не имеет на то права, мы всегда будем защищать дух, а не букву закона, — одутловатый, с брюшком, омивари-сан чеканил слова так, как будто это на нём сейчас была рубаха, надетая на Решетникове под пиджаком. — Защита Японии для тех, кто в ней нуждается — не объект манипуляций либо торга!

Уэки согласилась, хотя и хотелось сострить что-нибудь на тему того, что парламентской трибуны рядом нет и пафос можно снизить.

— Пожалуйста, помогите понять, о чём вы сейчас разговариваете? — китайский учёный напомнил о себе по-английски, обращаясь почему-то к Уте.

Жилетки эмиграции этот язык тоже знали: девицы задрали брови, возмущённо отклячили вниз подбородки и всем видом затеяли намекать, что так делать не стоит.

Уэки отзеркалила им изумлённый взгляд, возмущённо фыркнула и добросовестно оттарабанила фабулу разговора по-английски.

— У меня проблемы? — напрягся Ван.

Очередная движущаяся дорожка как раз выкатила их к углу, за которым кипела жизнь.

— Нет. Вы в безопасности, — оказывается, и непростой полицейский чин тоже знал больше одного языка. — Я здесь, кроме прочего, в качестве независимого мониторинга Министерства внутренних дел. Вы имеете полное право на защиту на нашей земле.

— Вам ничто не угрожает, — синхронно добавил Такидзиро, чуть замедливший шаг при виде встречающей разномастной делегации.

— Что будет чиновнику вашей Императорской Канцелярии? — поинтересовался Ван, демонстрируя способность стремительно вникать даже через переводчика.

— Решает хоть и суд, — охотно затеял отвечать омивари-сан, — но квалификация обвинения — исключительно от нас, — он только что руки не потёр. — Статья двести восемь, Нападение. Серьёзных травм не было, поскольку потерпевший — очень серьёзный спортсмен.

Решетников весело хмыкнул.

— До двух лет лишения свободы, или штраф до трехсот тысяч йен, либо задержание до тридцати дней. — Чин МВД вещал на весь сектор терминала, не обращая внимания ни на своих коллег в форме, ни на три разрозненные группы в штатском, ни на других сотрудников эмиграции — все эти люди стояли перед стеклянным офисом, в котором, видимо, путём сложных сдержек и противовесов сейчас должны были оформить китайца.

— В реальности таким людям чаще даётся условный срок или административный штраф, особенно если это первый случай. — К беседе без спроса присоединилась Миёси Моэко, щеголяющая золотым значком «Весы правосудия» — официальной эмблемой японских адвокатов.

По-английски гангстерша говорила ужасно и с таким диким акцентом, что Ута тихонько позлорадствовала. Впрочем, она и сама недалеко ушла — это следовало самокритично признать.

Стоящая рядом с борёкудан девица, по виду напоминающая старшеклассницу, бодро затарахтела по-китайски — стала переводить якудзу Вану.

Странно, почему мелкая на адвокатшу так похожа?

— Хикару-тян! — громким шёпотом пропыхтел в ухо Решетников. — Младшая сестра Моэко-тян. Не знал, что она говорит на жонггуо.

— Фигурант затеял драку в кабинете начальника смены, — пожал плечами полицейский, будто бы нисколько не играя на публику — просто поддерживая саму собой начавшуюся беседу.

На самом деле, как раз-таки на публику и играя, топ-менеджер видела чётко.

— Ввиду уникальных обстоятельств, полицией Токио принято решение об аресте на стадии дознания — до предъявления обвинений.

Китаец то ли чуйку имел запредельную, то ли реально не испытывал неловкости (чего бояться вчерашнему заключённому). Он тоже поддержал разговор, через импровизированного переводчика:

— А сколько времени может провести в тюрьме чиновник Министерства Двора Японии в этом случае?

Кое-кто из присутствующих с мрачным выражением физиономии пару раз топнул подошвой в пол. Не изображая чечётку — намекая на эмоции.

— В полном соответствии с действующим законодательством, — рассыпался в любезностях омивари-сан в адрес иностранца. — Арест от десяти до двадцати трёх дней, повторюсь, на стадии дознания: ситуация непростая, нам нужно разобраться без помарок. Торопиться в ущерб качеству работы полиция Японии не будет. Категорически.

Мелкая копия Миёси Моэко (и их общего родителя) снова бойко перевела.

Хань оживился:

— А потом что ему будет?

— Дальше — либо освобождение, либо предъявление обвинений. — Чин МВД сделал неформальное лицо и якобы заговорил тише (на самом деле, конечно, место такое, что слышно везде).

— Мне кажется или вы сейчас защищаете меня? Вступая в конфронтацию со структурами вашей же страны? — Ван, несмотря на внешнюю хлипкость, шлангом не выглядел.

Уэки этот момент чётко отметила и про себя удивилась.

— Татикава вёл себя высокомерно и не признавал вину. Пытался искажать информацию несмотря на то, что был предупреждён о недопустимости лжи. — Полицейский источал такое искреннее возмущение, что на любом актёрском конкурсе взял бы первый приз с огромным отрывом. — Он вполне официально задержан по административному ордеру до двадцати трех дней — максимум досудебного ареста по японскому закону!

— Затем: либо будет выпущен без обвинений (если у Управления Двора получится «урегулировать»), либо обвинения полиции будут переданы в прокуратуру — но здесь вряд ли, — предельно честно высказала своё мнение адвокат Миёси. — По моему опыту: в реальности будет условный срок или штраф. Поверьте, в нашей стране это немало, всё равно как прилюдная порка на площади. Причём, с учётом деликатных обстоятельств, не только ему, а и его руководству. И тем, кто за этим стоит.

Ван что-то спросил.

Младшая сестра гангстерши замялась при переводе.

— Говори смело, — предложил малявке Решетников. — Здесь все свои.

Половина из десятка с лишним, судя по лицам, никакими своими отнюдь не являлась — по скромному мнению Уты. Однако, если анализировать беспристрастно, на что это влияет… Если МИД и МВД действуют совместно.

Итог можно считать свершившимся фактом. Такую коалицию в данной конкретной ситуации не перекашлять никому, как говорит один взрослый светловолосый нахал — Уэки в задумчивости по-детски почесала нос.

— Он спрашивает, кто ты, — покраснела младшая сестра, потупившись и подвигаясь к старшей.

— Я — ваш адвокат, — гангстерша нисколько не смутилась, глядя китайцу в глаза.

Физиономии одетых в штатское, как и кое-кого из иммиграции, стали более хмурыми.

— Служба иммиграции Японии не имеет права отказать вам во въезде в ваших персональных обстоятельствах, Ван-сан, — якудза заговорила громко и отчётливо.

Их-за ещё одного угла на импровизированный «перекрёсток» коридоров именно в этот момент выворачивали сразу четыре троицы людей, явно не случайных (и неочевидных своей ведомственной принадлежностью).

Пожалуй, ведомства у них разные — Ута профессионально проанализировала костюмы, туфли, аксессуары.

— Окончательное решение о предоставлении убежища, — продолжила борёкудан, как диктор с экрана телевизора, — за Судом Японии. И сейчас тот редкий случай, когда я, адвокат Моэко Миёси, могу стопроцентно предсказать судебное решение заранее.

— Вы пророк? — пошутил китаец спокойно, улыбаясь.

— В некоторой степени, — сисястая гангстерша поклонилась. — Слишком очевидные обстоятельства, слишком большой резонанс. Замолчать уже не удастся.

Там же, через какое-то время внутри офиса .

— И почему толпень не снаружи… — По просьбе пары штатских, представлявших на самом деле Управление Иммиграции, Ута добросовестно, ручкой по бумаге, излагала все события с момента встречи Вана под пекинской тюрьмой. — Эй, Моэко-тян, а что у нас здесь за следствие? Я с мидовским паспортом кажется ещё ничего натворить не успела.

Внутрь стеклянной комнаты набились три четверти «встречающей делегации».

— Резонансный случай. Член Общественного Совета МВД обвинил Управления Двора и Иммиграции в преступном сговоре. Сделал это официально. Утверждает, что был тому свидетелем. — Гангстерша стояла за их с Такидзиро спинами и хищным взглядом следила за двумя появляющимися на бумаге текстами. — Внутреннее расследование обеих организаций уже началось, были попытки сделать его негласным — засекретить.

— Вина обвиняемых не доказана! — резко бросил один из присутствующих из своего угла.

— Пожалуйста, не нужно вмешиваться в мою работу. — Якудза повернулась на каблуках, пересекла небольшое помещение и нависла над говорящим. — Вы меня хорошо слышите и понимаете?

— Или что? — спокойно поинтересовался тип в кимоно с пятью маленькими известными гербами. — У вас, адвокат-сан, есть какие-то полномочия в наш адрес?

— Или вы сейчас покинете это помещение, — безмятежно уведомил представителя Двора пузатенький полицейский, не поленившийся подняться по крутому трапу в салон самолёта полчаса тому. — В ваш, да и в любой другой адрес, — его голос снова стал проникновенным и слащавым до противной приторности, — есть полномочия у обычного и рядового патруля. Полиции Токио. Если вы будете мешать государственному делопроизводству и дальше — организую вам экскурсию на неделю-другую. Угадаете, куда?

Решетников на мгновение бросил ручку, оторвался от писанины и похлопал в ладоши.

— ЗАКОН ОДИН ДЛЯ ВСЕХ. — Чин МВД с необычной для своего возраста и габаритов резвостью навис надо оппонентом вслед за гангстершей. — Давно в общей камере не развлекались? Могу организовать.

— Вы отдаёте отчёт, с кем говорите? — тот подался назад.

— С одним из ста десяти миллионов граждан Японии. Точно таким же, как и все остальные люди, живущие в нашей стране. — Полицейский наклонился ниже.

Тип в кимоно впечатался спиной в стенку — было некуда двигаться дальше.