Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 9

Глава 18

Чуть-чуть раньше. За некоторое время.

Шэньжэньский залив. Пограничный пункт выезда в Гонконг.

Воздух в зале был сухим и чуть прохладным от работающих кондиционеров. Высокий потолок из белых панелей отражал гул шагов и голосов.

По центру тянулись ряды турникетов с электронными индикаторами — зелёными и красными. Над каждой кабиной висела табличка с иероглифами и английской подписью Exit Control.

В будках за стеклом — пограничники в сине-зелёной форме с тёмными погонами. На рукаве — шеврон с гербом КНР и золотыми иероглифами пограничной службы. У каждого на столе — два монитора: один с крупным изображением фотографии из документа, другой — с чёрно-зелёными таблицами данных.

— Чень ЖунАнь? — в отличие от предыдущих людей, именно на него пограничник поднял взгляд и переспросил по имени.

— Он самый, — генерал спокойно смотрел на чиновника, прикидывая, что иногда самые простые пути — реально самые короткие.

Попасть из Шэньжэня на ту сторону залива он мог двумя путями. Первый — с контрабандистами, нужные концы в силу рода занятий он знал. Второй — легальный, через пункт пропуска, сделав лицо ромбом, что он в итоге и выбрал.

Поездки из материкового Китая в Гонконг гражданину КНР технически сложнее, чем иностранцу, такой вот парадокс. Если иностранцу достаточно предъявить единственный документ (загранпаспорт), то у китайца список длиннее. Внутренний паспорт — раз (по нынешним временам — пластиковое удостоверение личности с чипом, но тем не менее). Аналогичный пластик, второй по счёту, называющийся «разрешением для поездок в Гонконг и Макао» — два.

Ключевое отличие от загранпаспорта: загранпаспорт КНР — для поездок в другие государства (США, Япония, Франция или куда денег хватит). «Разрешение» используется только для Гонконга и Макао.

Три: отметка в разрешении, на какой период данному гражданину разрешена поездка в «особые территории» (без отметки первые два пункта бесполезны). По аналогии с визами разрешение бывает недельное, двухнедельное, годовое, разовое, многоразовое.

Интересно, в каких-то ещё странах гражданам внутри собственного государства нужны отдельные документы-разрешения? В теоретическом страноведении генерал был не силён — не та специализация.

— У вас очень интересное «Разрешение», — вздохнул чиновник смежного ведомства ¹, ожидая прогрузки системы.

— И чем же оно вызвало ваш интерес? — ровно поинтересовался убегающий, которому пока не присвоили официального статуса беглеца. Впрочем, за этим дело не станет, вопрос весьма короткого времени. — Всё более чем законно, я знаю, о чём говорю.

— Оригинальность — в части выдавшей организации, — скупо улыбнулся пограничник.

Генерал про себя подумал: понятное дело. Этот и многие другие документы (хоть и водительские права) за годы службы у него скопились на самые разные случаи. Если внутренний паспорт был личным, то пластик разрешения, напротив, эмитирован самому себе в родной службе. Там же регулярно обновлялась и отметка — годовое многократное разрешение на посещение двух особых зон.

Годами пестуемая предусмотрительность только что пригодилась.

Вслух же Чень сказал:

— Такая работа, — и незаметно для остальных добавил на стойку служебное удостоверение действующего генерала МГБ плюс его же, но открытое на смартфоне в электронном виде.

Qr-кодом наружу, чтоб чиновник мог просканировать и убедиться, с кем имеет дело. Без давления, без претензий — исключительно для поддержания разговора.

— Хватит первой пары, — пограничник мазнул взглядом по полке и продолжил отстранённо работать с двумя пластиковыми карточками, игнорируя генеральские регалии.

— Что за затык? Почему так долго? — Чень лениво зевнул где-то через полминуты.

Не хотелось бы идти на прорыв. Оно и проблем радикально не решит, и вообще… Он незаметно огляделся. Нет, оснований дёргаться нет, спокойствие, только спокойствие.

Форму с надорванным рукавом он сменил на обычную одежду, сечку на лице обработал и заклеил пластырем. Стрижка дорогая и модельная, сдвинутые на лоб брендовые солнцезащитные очки стоят более тысячи юаней, внешний вид — респектабельный мужчина средних лет. Образ получился аккуратным, несмотря на физическое повреждение.

Кто б мог подумать, что на старости лет всерьёз выручит умение бить нехорошего человека кулаком в голову.

— Бывает минутная задержка в это время суток. Сейчас. — Пограничник повторно скользнул картой в сканер, скучающе глядя в монитор.

Две секунды. Три. На экране мелькнул зелёный символ, турникет щёлкнул замком.

— До свидания. — На смежника чиновник на прощание даже не посмотрел — смена только начинается, работы вот-вот будет масса, поскольку основной поток людей пойдёт где-то через час.

Чень прошёл на ту сторону, положил гражданские документы на стойку аналогичного чиновника Гонконга и оглянулся. Люди за спиной продолжали подходить к окошкам по одному, ни у кого сценарий не отличался от его собственного. Сначала пограничник брал внутренний паспорт, иногда делал быстрый взгляд на фото (основная сверка делается висящей на кронштейне камерой, а не ненадёжным человеческим глазом), затем пластиковая карта «Разрешения» шла в щель сканера.

В зале тихо щёлкали считыватели, звучали короткие электронные сигналы.

— Проходите. — Сотрудник на той стороне и сработал быстрее, и общался намного лаконичнее.

В принципе, логично. Гонконг — государство в государстве.

Чень вышел на улицу и с наслаждением потянулся: вот он, сладкий глоток свободы. Ничего ещё не кончено, но первый этап он, если старой спортивной терминологией, убедительно выиграл по очкам — переиграл на технике.

Хорошо, что не стал городить сложностей с «прорывами» по воде, подумал он. Хорошо быть, кроме прочего, опытным бюрократом и знать систему изнутри.

Сотрудники Комиссии, развив бурную деятельность по выведению его на чистую воду, как ни парадоксально, по сравнению с ним были в проигрышном положении. В процессуальным плане Комиссии не существует — во всяком случае, её нет в законе о правоохранительной деятельности, она не упоминается ни в одном из законов о силовых либо судебных организациях.

По факту является полунеформальным клубом, хоть и с очень высоким «адресом» базирования.

Да, у структуры Центрального Комитета хватает возможностей и любого иностранца одна двадцатая этих «несуществующих» ресурсов поразит до глубины души. Но проблема тех, с кем он подрался, в том, что для нейтрализации действующего генерала МГБ одного энтузиазма мало — нужны процессуальные рычаги, требующие времени.

Когда условные коллеги очень настойчиво предложили ему проехать для разговора, Чень спокойно попросил у них письменные основания — решение Суда Китайской Народной Республики либо приказ от своего прямого начальства: «Я не имею права по уставу подчиняться кому-либо ещё. Если это ваша просьба — отказываю, а если какие-либо официальные действия, пожалуйста, предъявите бумаги? На основании чего я должен всё бросать и по первому слову первых встречных незнакомцев куда-то бросаться? На основании ваших голословных устных заявлений ? » — дальше он добавил в голос металла. — «Вы отдаёте себе отчёт, с кем разговариваете⁈».

Как ни крути, любой генерал-лейтенант в Пекине — номенклатура уровня ЦК. Особенно если это — генерал МГБ.

По большому счёту, он им нисколько не соврал и оппоненты это отлично поняли. На последовавший за этим достаточно логичный, резкий, «внепроцессуальный» наезд более молодых сотрудников новоиспечённого органа поживший чуть дольше них генерал ответил тем же языком, благо, стати позволяли.

Это раньше, в далёкой молодости, парень по фамилии Чень, будучи ростом за сто восемьдесят, бился во втором среднем весе и в полутяже. А сегодня он весил здорово за сотню, держал форму и жира в его центнере с лишним было ой как немного.

Супертяж всегда есть супертяж, даже в этом возрасте.

Следующие шаги сотрудников Комиссии ему были понятны, как майский полдень. Получив по носу от крепкого ещё мужика за полтинник, они рванут к своему непосредственному руководству, причём лично, ногами — есть моменты, о которых нельзя докладывать по телефону. Ну или можно, но тогда тебе же хуже (начальство будет не разбираться, а вешать на тебя всех собак, по телефону иначе не бывает) — случай был как раз из такого разряда.

К своему высокому начальству (Чень очень неплохо предполагал режим дня пославшего этих бравых ребят) они тоже попадут не сразу — Китай. Пекин. Не какая-нибудь Голландия. В самом худшем для генерала сценарии несколько часов у него по-любому есть: пока чин Комиссии успокоится после доклада нерадивых сотрудников, пока всё обдумает, пока выберет оптимальную тактику.

Взвесив за и против, по-любому придёт к выводу, что нужно связываться с руководством МГБ: сама Комиссия пока имеет формальных прав арестовывать либо задерживать граждан ровно столько же, сколько медсестра из государственной клиники.

В родном Министерстве, несмотря на ажиотаж, никто лихорадочно торопиться не будет: пока перепроверят, пока отмотают события аэропорта и вылета Вана. Обязательно попытаются найти запрещённое в факте получения недавним заключённым загранпаспорта с помощью генерала (сразу можно утверждать: не найдут. Да, такое не принято, но это вовсе не равно «незаконно»).

В исключительно неблагоприятном для Ченя варианте в родной структуре Департамент внутренней безопасности с пробуксовкой мог рвануть с места. Те на судебные санкции и документы оглядываться не будут — у них как раз есть полномочия сперва действовать, потом согласовывать. Исключать такого нельзя, но пока ДВБ точно не раскачался — в этом случае сейчас не вышло бы пройти пункт пропуска в Гонконг.

Говоря цинично, не так много в Китае дверей, из которых пограничникам Министерства Общественной Безопасности могут спустить распоряжение не пустить действующего генерал-лейтенанта МГБ сюда, думал Чень, шагая по улице. Прожитые годы и опыт на такой должности тоже чего-то стоят — генерал отлично знал иерархию принятия решений во всех причастных ведомствах, равно как и скорость прохождения команд там же.

Первый раунд за ним, сколько-то часов Чень ЖунАнь выиграл.

— О чём они спорят? — живо поинтересовался Ван, пропустив начало экспрессии хозяйки Атлетики.

Весьма симпатичная, очень молодая и спортивная Глава регулярного менеджмента корпорации Йокогама, вопреки репутации воплощённой невозмутимости (Бай Инь успел выяснить), достаточно эмоционально что-то выговаривала неприятному типу в костюме, который заявился в её бассейн с лицом, будто пришёл к себе домой.

Причём эмоция у Хину Хьюги была всего одна (запомнить имя. Не забыть, что у них фамилия идёт первой) — брезгливость.

— Они не спорят, а обмениваются шпильками. Этот человек пришёл от федерации плавания, — добросовестно сообщила переводчица. — Хину накануне получила предложение стать антикризисным директором Йокогамы, но отказалась. Там было замешано государство, — юная японка немного смутилась, явно прикидывая, какие рассказывать детали.

— Если информация конфиденциальна, я не претендую! — тут же обозначил позицию вчерашний заключённый. — Любопытно, это да. Но не более того.

Собственное любопытство, как и прочие неконструктивные манифестации подсознания, Ван умел отлично обуздывать и ставить в стойло — за плечами была практика последних лет в тюрьме.

— Заинтересованные лица подключили административный ресурс. — Девочка что-то про себя прикинула и перестала подбирать слова. — Если простыми словами, они попытались наехать, а она достаточно жёстко предлагает хорошо подумать конкретно этому типу, на той ли он стороне. На правильной ли. И говорит, чтобы он это делал по пути наружу — прогоняет его.

— Думаю, ничего они от неё не добьются, — усмехнулся китаец, который очень хорошо понимал, сколько стоит конкретно эта недвижимость, принадлежащая девушке Такидзиро.

Да, ещё одной девушке Решетникова. Поначалу, когда в аэропорту начали пикироваться адвокат и айтишница, оно выглядело где-то занятно. Когда по приезду в небоскрёб уже хозяйка спорткомплекса встретила Решетникова более чем радушно, учёный озадачился: если опустить эвфемизмы и иносказания, спортсменка принимала друга как своя в доску жена — взгляд, лёгкая улыбка, искренние эмоции, которых не скрывала Хьюга (фамилия. Её имя — Хину, повторил про себя профессор).

Ещё и поцеловала при всех, в Японии вроде не принято. Или они тут все в западной струе, не в традиционной? Впрочем, до обычаев Страны Восходящего Солнца китайцу дела не было. Спасибо, что приютили, а постоянно увеличивающееся количество спутниц-дробь-подруг Такидзиро — их личное дело.

Очень компетентная и приятная в общении айтишница Уэки, с которой к этому времени возник нормальный рабочий контакт, моментально оказалась, что ли, в тени незаурядной спортсменки. Ужинали они все вместе, действительно в массажном салоне (тут это совсем не то, что дома) и Вана резанул червячок несоответствия: ему было грустно видеть, как такая умница, которая об электронике и медтехнике знает всё, буднично и между делом тянется к бутылке с алкоголем.

Старый профессор не стал садиться себе на руки, фигурально. Он среагировал. Не промолчал. Придержав девушку за запястье, пожилой китаец тихо по-английски пересказал ей собственные эмоции за последние годы. Потом предложил сравнить свой потенциал и её, а также активы на текущую минуту: Ута была явно из небедной семьи, да и сама зарабатывала более чем пристойно, причём в мировых масштабах.

«А у меня нет ничего и я тоже вынужден начинать жизнь с нуля, как и вы. В том числе — личную жизнь, мне скоро шестьдесят. Присоединиться к вам, что ли? Нальёте и мне? Или всё же попытаемся сейчас обсудить дела, а завтра на свежие головы разорвём всю работу? В хорошем смысле слова разорвём. Не знаю, правильно ли употребляю слово».

«Согласна. Слово неправильное, но я вас отлично понимаю», — вздохнула айтишница и от выпивки воздержалась.

— А что хочет федерация плавания от Главы регулярного менеджмента Йокогамы на словах? — неподдельно задумался Ван. — Как это может повлиять на решение хозяйки бассейна принимать либо не принимать мандат СЕО Йокогамы?

— Говорит, что пришёл официально уведомить о возможном снятии дотации. Вон, видите эту бумагу на скамейке?

— Да. Уведомление какое-то?

— Да.

Молодая якудза пересказала суть. Бассейн на верхних этажах, да в Японии, да в Токио — занятие не просто для миллионеров, а даже не для всех миллионеров. Такие объёмы воды и канализации, находясь на высоте сотен метров над землёй, обходятся в копеечку и с точки зрения транспортировки жидкости наверх (и вниз), и по причине подогрева: чем дольше путь, тем выше энергопотери, банальная физика.

Поскольку объект сертифицирован как олимпийский и регулярно принимает соревнования самого высокого уровня (не он один в Токио, но и он тоже), федерация плавания хорошую часть коммунальных расходов брала на себя.

До сегодняшнего дня. Взамен Хьюга, как наставник-методист национального масштаба, бесплатно содержит и оздоровительную реабилитацию для пенсионеров, и такие же бесплатные спортивные группы для школьников, и соревнования студентов принимает и готовит (снова за свой счёт), и многое-многое другое.

Эдакий взаимозачёт. Государство заинтересовано в конкретном спортивном объекте и в лице Федерации Плавания свой интерес к Атлетике поддерживает финансово. Если же дотацию срезать…

— Я не уверена, что спорткомплекс останется на уровне рентабельности, — бегло говорящая на жонггуо старшеклассница смотрелась донельзя занятно, рассуждая о финансовых проблемах многомиллионного бизнеса.

— А они теперь точно хотят не платить за неё? — уточнил китаец.

— Этот хлыщ откровенно обозначил: вопрос продления договора напрямую увязан с её согласием возглавить Йокогаму. Если Хину согласится — всё будет как раньше.

— А она ему на это что? — учёному стало по-настоящему интересно.

Если верить в бога, можно было бы увидеть его промысел даже в этом незначительном событии (Хьюга является одним из ближайших соратников Такидзиро, в том числе — партнёр в намечающемся бизнесе).

Проверять будущих партнёров в кризисе — один из лучших способов разобраться, с кем придётся работать, а у хозяйки спорткомплекса именно сейчас кризис. Да, с точки зрения Вана — мелкий и яйца выеденного не стоящий, но не для неё самой, судя по лицу.

Что такая девица, как Хьюга, с Федерацией разберётся в свою пользу, бывший академик ни секунды не сомневался. Любой бывший заключённый, не потерявший в тюрьме мозгов, потенциалы сторон в любом конфликте оценивает на автомате и очень редко ошибается.