Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 10

Глава 21 (ссылка на продолжение — в конце главы)

Ута очень внимательно следила за происходящим в комнате переговоров на пятьдесят девятом, хотя и не присутствовала там лично — возможности директора IT позволяют.

Хаяси-сама, с её точки зрения, разыграл спектакль как по нотам: сперва очень убедительно притворился выжившим из ума дурачком, один внешний вид которого чего стоит (привет, собственное любимое амплуа). Затем старик набычился и без паузы перешёл в контратаку — только чужие зубы и полетели, фигурально.

— Теперь этот планшет только списывать, аха-х, — профессиональный взгляд менеджера отметил второстепенную для других деталь — зарядивший по голове оппонента гаджет учредителя весело брызнул осколками в разные стороны. — Интересно, что дальше будет? — Айтишница отсалютовала зеркалу стаканом сока, покосившись на открытый мини-бар ниже. — Эдогава-кай навешают трендюлей этим пришлым мудакам под шумок или всё пойдёт по правилам?

Захотелось позвонить Йошиде Йоко — кузине Хину, возглавляющей безопасность Йокогамы, и торопливо поделиться: любые записи в IT уничтожат прямо сейчас, если вдруг обновлённая физзащита встанет за учредителя горой не только в переносном смысле. И если в результате действий корпоративной безопасности физически пострадают некоторые уволенные с позором коррупционеры.

— Нельзя, — остановила Уэки себя с сожалением через секунду — Юто-сама как раз обещал противнику публикацию пресловутых видео. — Ладно, живите, унылые мудаки.

На большом настенном экране её кабинета новая охрана небоскрёба добросовестно растаскивала конфликтующих в разные стороны, не давая буянить особо активным — недавним логистам (бывшим теперь уже) Номуре и Камамото.

Первый до последнего времени был начальником управления, где трудился Решетников, второй — шеф снабжения там же, именно его кресло занял сейчас формально Такидзиро.

— А ведь так и алкоголичкой можно стать, — задумчиво выдала топ-менеджер через секунду, анализируя собственные никак не конструктивные поползновения в сторону пузатых и квадратных бутылок на известной полочке кабинета. — Сперва бухаешь на радостях, потом — с горя, потом начинаешь закладывать для поддержки настроения, затем — по привычке. Не успеешь опомниться, как пристрастишься к этой гадости капитально и твоя жизнь не будет стоить ломаной йены.

— дед Хоноки как раз ставил точку в последнем абзаце локального противостояния.

Уэки повторно прислушалась к ощущениям и вновь повернулась к зеркалу:

— Ута-тян, девочка моя любимая, — разговор с отражением приобрёл нехарактерные в присутствии других задумчивые нотки. — А ведь тебя на бухло тянет гораздо сильнее, чем ты сама себе признаёшься! В твоём рабочем баре, на секунду, крепостью ниже двадцати шести градусов нет ничего. Разве что Baileys, но только ирландского виски со сливками сейчас и не хватало, — она посмотрела на остатки сока в стакане, выплеснула их в рот, направилась в санузел, имеющийся в каждом директорском кабинете.

Тщательно прополоскала рот соком, сплюнула в раковину и без жалости выбросила грязный стакан в мусорку, не став его мыть:

— Новая жизнь с этой минуты. Никакого алкоголя, никакого кофе в кабинете — пусть забирают кофемашину в комнату отдыха сотрудников.

Сказано — сделано. Менее чем через полминуты административно-хозяйственный департамент принял заявку на внутреннее перемещение одной единицы техники.

— Только вода и сок ближайший месяц, — она огляделась по сторонам, — по крайней мере, на рабочем месте. Ладно, чай ещё. И еда. Но ничего крепче чая, слово.

Ута, серьёзно настраиваясь на перемены, медленно кланялась, не сводя взгляда с собственной переносицы в зеркале, когда сбоку врезалась в стену дверь:

— Там такое!.. — в кабинет влетела Хонока. — Там дедушка!..

— В курсе. — Ута указала взглядом подруге за спину, на большой монитор. — Не шуми. Кофе хочешь? Если да, поторопись — сейчас придут и заберут кофемашину.

— О, у тебя и звук работает. — Финансистка проигнорировала предложение, без затей плюхнулась в чужое директорское кресло, цапнула пульт и выкрутила громкость почти на максимум. — Дедушка ничего мне не сказал, когда к ним пошёл! Что будет дальше? Охрана полицию вызывает. Можешь позвонить адвокатессе Миёси? У вас же с ней свои отношения?

— Можно подумать, в Токио мало других адвокатов, — не удержалась от шпильки хозяйка кабинета. — Либо адвокаты твоего деда хуже. Кстати, она и твой адвокат тоже, если ты забыла! Против Танигути, когда он нам обеим присунуть пытался.

— Забыла, — призналась финансистка. — О себе уже и забыла за всем этим бардаком. Адвокаты моего деда не хуже, но она лучше по политическим соображениям — от фамилии Миёси в юстиции сейчас всех трусит!

— Ну-у, есть мнение, что от личности адвоката в противостоянии первого основателя Йокогамы и этих клоунов из министерства, — кивок на экран, — сильно много зависить не будет.

— Ты не понимаешь, что такое конъюнктура⁈ Ты не видишь, о каких грязных суммах речь? — разогретая эмоционально, подруга завелась с полоборота. — Дедушка им на корню схему поломал, причём гласно и в эфире! Ты не понимаешь, что и за меньшие деньги?.. — Хонока недоговорила.

— Ты хотела сказать, происходили несчастные случаи? Успокойся. Твой дедушка всё просчитал, он туда не наобум сунулся, — вздохнула Уэки, затем рассказала о визите к старику в компании Такидзиро полчаса тому.

На лице финансистки самые разнообразные эмоции причудливо сменяли друг друга, подолгу не задерживаясь.

— Ты реально считаешь, что человек навроде Хаяси Юто может чего-то не контролировать в подобной ситуации? — айтишница хмуро кивнула на стену. — И вообще. Что у вас сегодня за мода семейная, то он, то ты в моём амплуа. Это я — нестабильная эмоционально истеричка и беспардонный маргинал!

— Но он мне ничего не сказал, — растерялась Хаяси-младшая.

— Может, потому и не сказал, что с его точки зрения это всё мелочи? С которыми он справится сам, потому что знает, как будет это делать? — Уэки помолчала, давая время на обдумывание. — И он как раз-таки не собирался впутывать тебя? Именно чтобы ты не лезла и не путала ему расклад? Своим неуёмным энтузиазмом?

— Мы бы на следующем плановом аудите эту схему всё равно сами вывели, — Хонока услышала аргумент и без разбега успокоилась, погружаясь в размышления.

Взгляд её рассеялся, пальцы обхватили подлокотники чужого кресла.

— А это когда случилось бы — если по плану? — ехидно поддела Ута.

Собеседница промолчала. Ясно, что не на этой неделе и даже не в этом месяце.

— К тому времени всё бы уже давно было потрачено и распилено, на квартал бы никто не стал растягивать. Есть мнение, что наше министерство может работать очень оперативно, когда нужно перечислить горящее бабло в собственный карман, — без обиняков заметила Уэки.

— В смысле?

— Ты думаешь, после следующих выборов хоть кто-то из руководства министерства, особенно сидящие на деньгах, на своих местах останутся?

— А-а-а. Тьфу ты. Да, конечно. В смысле, нет.

— Поэтому им сейчас нужно как можно скорее повыводить все фонды, до которых могут дотянуться — их последний шанс. Другой возможности у них не будет: уж на что я не специалист, но даже мне ясно, что нынешняя команда после выборов у власти (и на деньгах) останется очень вряд ли.

— И в масштабах всего кабинета, и в конкретно нашем секторе министерства. — Согласилась Хаяси.

Два топ-менеджера ещё пару секунд смотрели на экран, хлопая глазами. Затем смартфон главы IT завибрировал на столешнице, сверкая рваными вспышками в бесшумном режиме, будто габаритные огни самолёта.

Хонока, не глядя, подхватила не свой телефон двумя пальцами и бросила подруге.

— Эй!.. — Ута возмутилась, поскольку еле ухитрилась поймать. — Слушаю вас. — Номер был смутно знакомым, но вместо имени в списке контактов закодирован цифрой.

И кого это я так романтично записала в течение последней недели, напрягла мозги айтишница.

Что-то такое вертелось, но навскидку ускользало.

— Уэки-сан, здравствуйте. — Раздалось в поставленном на громкую динамике. — Это Огихара Даити, ваш знакомый из Пекина. Я сейчас в Токио.

— В курсе, — айтишница оживилась. — Такидзиро-кун упомянул, что вас отозвали обратно за помощь нам. — Она заблокировала микрофон. — Тот мидовец, который нас вёз на дипломатических номерах в аэропорт в Пекине! — прошипела она Хоноке, потом вернула звук. — Рада вас слышать! Вы по делу или просто поболтать?

— Уэки-сан, извините, что я как град на голову. Вы бы не могли меня выручить?

— Пха-ха-ха, смотря на какую тему. — Настроение рвануло и дальше вверх, возможно, от напрягшейся на ровном месте физиономии финансистки.

— Мне очень нужно переговорить с адвокатом Миёси Моэко-сан, точнее, связаться с её отцом через неё. Это рабочий вопрос — дело касается того человека, который сейчас путешествует по морю в нашу сторону. Он близкий друг Миёси Мая.

— Поняла, о ком вы! Можно без имён.

— Вы бы не могли посодействовать? Как с вашей адвокатом встретиться? Я её набирал на те номера, что есть в сети — без ответа.

— Она была в зоне неустойчивого приёма. А откуда вы знаете, что она мой адвокат? — Ута намотала на палец локон, ехидно глядя на впавшую в задумчивость Хоноку.

— Простите великодушно: нагло воспользовался служебным положением и через специальный допуск посмотрел в реестре — ваш с ней адвокатский договор зарегистрирован официально.

— Пха-ха-ха, Огихара-сан, да вы не только в Пекине отчаянный.

— Мне очень важно кое-что обсудить с Миёси Мая, срочно. Его сейчас вообще на связи нет, это по большому секрету. А его дочь, как возможный мостик — ваш непосредственный контакт. А с вами мы вроде как не чужие.

— С последним никто не спорит, друг Такидзиро-куна — наш друг. — Айтишница показала язык младшей Хаяси. — Насчёт Миёси Моэко не переживайте. Уж не знаю, насколько она на связи с родителем — вам же нужен он? — но в данный момент она банально едет на своей машине из провинции сюда; насколько мне известно, её телефон тупо разряжен, а зарядного шнура она с собой не взяла — забыла по запаре в бассейне, — не стала скрывать Ута. — Останавливаться, чтобы купить новый, не планирует — торопится вернуться в Йокогаму. Мы пока все здесь зависаем. Кроме прочего, ждём и её.

— Уэки-сан, а для меня места среди ожидающих не найдётся? Ещё раз простите за наглость.

— Куда ж вас деть. Подгребайте, я предупрежу охрану на входе в небоскрёб, вас ко мне проводят.

— Тогда простите мою наглость повторно. В идеале мне с ней нужно побеседовать в максимально защищённом помещении…

— ПОНЯЛА.

— … на всякий случай. И вы в аэропорту Шоуду предлагали, если что, не стесняться — обращаться в подобных случаях к вам, — на том конце провода явно улыбнулись. — Ибо далеко не всех собеседников есть смысл тащить в здание МИД, а у вас защита конфиденциальности — как в Казначействе.

— Вообще не вопрос. Где поговорить без лишних ушей, точно найдём — Йокогама большая.

— Еду!

— Жду. Если Миёси-сан задержится и будет позже — подождёте её у меня. Угол выделю, чаю налью.

— Спасибо! А на каком этаже трудится мой друг, работающий под вашим началом? — дипломат аккуратно уклонился от упоминания фамилии Решетникова.

— Он не у меня. Логистика, отдел снабжения, — Ута назвала номер этажа. — Хотите и его по пути зацепить?

— Да, он мне тоже нужен.

— А-ха-ха, он на работе вообще не появляется последнее время. А теперь и вы его оттуда утащите — он только пошёл хотя б изобразить, что трудится.

— Да? — Огихара замер.

— Его начальница попросила поиметь совесть и хотя бы срочняки позакрывать, — сдала с потрохами метиса. — Ла-адно, разрулим, если его к вам не отпустят. Едьте уже.

— РЕШЕТНИКОВ-САН, ПОЖАЛУЙСТА, ЗАЙДИТЕ КО МНЕ. — В первую секунду на родном логистическом этаже Йокогамы даже не сразу соображаю, что происходит.

Просьба начальства, в принципе, более чем ожидаема, однако обычно из своего стеклянного стакана под потолком через динамики на весь департамент приглашает Абэ Ао, заместитель директора.

Сейчас же голос явно не его, потому что женский — это Андо Аяка, моя непосредственная шеф, которая даже однажды была у меня в гостях. Без каких-либо результатов. Потому что дома мы застали вынесенную дверь и ограбленную квартиру — пришлось вызывать полицию, она технично откланялась.

Оглядываюсь, задираю голову вверх. В помещении Абэ прозрачные стены не закрыты, всё просматривается. Аяка одной рукой оперлась о стекло, второй призывно машет, будто раскручивает за ручку некий маховик на себя.

— Я тут, Андо-сан. — Переступаю через полминуты порог, поднявшись по лестнице, дверь открыта.

Пока неясно, разговор будет конфиденциальный или не очень. Если последнее — лучше не запирать. Не то чтобы я сильно держался за эту работу (особенно теперь), но приличия соблюдать стоит хотя бы ради тех, кто здесь после меня останется, если-когда я уволюсь.

Шефиня с нечитаемым лицом занимает кресло Абэ:

— Закройте, пожалуйста, двери, Решетников-сан. У нас серьёзный разговор.

Делаю как просят. На прозрачные стены-окна опускаются ролл-шторы, отрезая кабинет от остальной логистики и устанавливая полную конфиденциальность:

— Все будут думать, что я тебе сейчас пистон вставляю, — Аяка становится нормальной. — Прогульщик. Чаю хочешь?

— Только если с тобой за компанию.

— Ну так делай сам! Давай, заваривай! Ещё не хватало, чтобы за тобой руководство ухаживало.

— Абэ-сан иногда так делал, — ностальгически прикрываю глаза, ожидая, пока закипит электрочайник. — Кстати, где он?

— Я за него, — хмыкает шефиня. — Ты что, вообще от жизни оторвался? Почту не открываешь?

— Как? — на мгновение оборачиваюсь. — Я компьютера с собой не брал — по документам небоскрёба не покидал до этого утра потому что. Точнее, не по документам, а в соответствии с сигналом следящего браслета, который с меня только-только сняли.

— Хотел бы — проверял бы через телефон.

— Нечем крыть… ладно, держи правду: я через телефон и проверял, но только важное. Операционка, отчёты. Сортировка по папкам включена, на чтение рассылок не было времени — вот туда даже не глядел. Там всё равно один спам как правило.

— О твоей эпопее с браслетом в департаменте в курсе. От Безопасности пришло сегодня: в твой адрес досадно ошиблись, санкции министерства юстиции были наложены незаконно. Ситуация исправлена.

— Ничего себе, какая Йошида-сан стремительная, — уважительно качаю головой, заливая кипятком заварник. — В том смысле, что быстрая на расправу. В хорошем смысле.

— Стоп. Дай сюда. Не туда, вот подставка. Настоится — сама разолью. Всё, не маячь, падай. Моти будешь? А то у тебя вид голодный.

— С удовольствием. Есть охота — уши пухнут; с утра на ногах, а маковой росинки во рту не было. Так куда ты Абэ дела? Почему сидишь на его месте? Что происходит?

— Н-да уж. Что сказать, когда нечего говорить. Абэ-сан уже второй день как директор департамента, — снисходительно. — Он теперь на верхних этажах обретается, тут ему большей частью делать нечего.

— А куда второй Ирисава с должности директора департамента делся? — первый работает членом Наблюдательного Совета, они то ли родные братья между собой, то ли кузены.

Человек Хьюги-старшего, деда Хину.

— Ирисава-сан вспомнил о своих годах и скоропостижно покинул компанию — откланялся по всем правилам. Вышел в отставку по собственному желание

КУРСИВ

«…в связи с достижением предельного возраста, рационального на такой должности».

— Не буду спрашивать, не потому ли, что кое-какие интересные схемы сломались. И к компании сейчас столько внимания с разных сторон будет, что рыбку в мутной воде больше не словишь. Я об откатах.

— Где тебя только воспитывали, сын гайдзина, — морщится Аяка, отхлёбывая дымящийся напиток. — Нельзя так в Японии о начальстве, даже если ты прав: в преддверии грядущих трудностей мы, персонал Йокогамы, должны как никогда крепко сплотить ряды. Если кто-то самокритично согласен, что должности не соответствует — с его стороны только благородным является уйти, отказавшись от выходного пособия. Как он и сделал.

— Представляешь, сколько наворовал? — говорю негромко, придвигая к себе и её моти в коробочке. — Ты же не будешь?

— Нет, можешь кушать. Я на диете: стала на выходных платья мерить — в половину не влезла.

— Хм. А выглядишь супер, — нисколько не лукавлю.

— И тем не менее. Из-за этого повышения хоть гардероб обновляй, — тоскливо оглядывается по сторонам. — Министерские в здании, антикризисная комиссия в полный рост, в Совете Директоров скандалы один за другим.

— Не улавливаю связи с твоим гардеробом.

— Выглядеть надо на все сто все сто процентов времени! А знаешь, сколько это стоит?

— Смотря на кого равняться. Если Уэки Уту-сан взять, там только очки две с половиной сотни долларов тянут. Вторые. Солнцезащитные. Те, которые подешевле и которые ей не жалко разбить либо потерять. Потому что первые за восемь сотен перевалили.

— Почему ты всё время считаешь в долларах? Это же не чипсет и не оптический модуль, которые мы в Штатах закупаем?

— Профдеформация. Профессиональная привычка.

— Вы с Уэки-младшей уже и солнцезащитные очки вместе покупаете? — шефиня ровно смотрит через стол, не скрывая интереса. — А что скажет Директор Департамента Регулярного Менеджмента Хьюга Хину-сан? Йокогама — очень тесный мирок, кота в мешке не утаить.

— Во-первых, Хьюга Хину-сан всё и так отлично знает. Во-вторых, это не то, на что ты намекаешь. Точнее сказать, не совсем то, что ты подумала.

— А что здесь ещё может быть? — глаза начальницы исполняются многозначительным сарказмом. — Если не моё дело — говори в лоб, пойму и не обижусь. Даже не скажу никому.

— Оказались вместе в пекинском аэропорту Шоуду, Хьюга-сан в курсе, напоминаю.

— Ух ты. Такое возможно?

— Можешь спросить у неё сама… Везли из Китая в Японию важного человека. Там час времени до вылета был, заняться нечем, Уэки-сан и пошла по дьюти фри.

— Тебя она с собой потащила, чтобы ты сказал, какие очки на ней лучше сидят? Делала наивный вид и картинно хлопала длинными ресницами?

— Откуда знаешь? — удивления даже изображать не приходится.

— Всем ты хорош,

КУРСИВ

дохай, только в стильных женщинах так разбираться и не научился, — порция снисхождения вперемешку с лёгкой усталостью. — Я сейчас об Уэки, не о Хьюге. С последней ты как раз очень хорошо разобрался — судя по тому, что она в курсе вашего совместного вояжа с директором IT в Китай, а ты до сих пор жив-здоров.

— Не совсем я жив-здоров — не спал давно нормально. Не отдыхал, если в более широком смысле. Мозги местами до кипения напрягаются — в других местах, где как с тобой не побеседуешь.

— Это как?

— С тобой я сейчас расслабился и, если можно, включать соображалку не планирую. Говорю, что думаю, и не думаю, что говорю.

— Валяй. Чувствуй себя как дома, можешь расслабиться. Чужих здесь нет, твоих недоброжелателей тоже. Ещё моти будешь?

— Угу, извини, что эти съел. А что, у тебя и третья коробка есть?

— Да, я запасливая. На новой-то должности.