Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 10

Глава 18

Один полицейский полез в планшет — считывать qr-ы и смотреть документы по базам.

— Что случилось? — второй задумчиво глядел на ворочающееся под ногами тело.

Видимо, lexus последней модели и его нетривиальная хозяйка произвели необходимое впечатление.

— Это мой родной отец, звать Уэки Юо, — твёрдо ответила Ута. — Семейная размолвка.

В первую секунду было, конечно, желание надуть пузырь жвачки, громко его хлопнуть и поболтать указательным пальцем в правом ухе, как та героиня аниме. Но хватило сил сдержаться (приколоться можно потом, сейчас правоохранителям мозги есть смысл не засирать).

— Что случилось? — второй патрульный. — Это вы сама своего отца или?..

— Мой жених. Быстро вы прибежали, — кивнула она. — Думала, будет дольше. Я — начальник департамента IT корпорации Йокогама. Возможно, вы слышали о компании. — Ирония, переходящая в сарказм.

— Они даже тебя лично на видео видели, — хмыкнул хафу, обычно со служителями закона ведущий себя скромнее. — Тот знаменательный Совет Директоров, когда ты у него, — кивок в сторону родителя, — интересовалась, на что он тебя сменял. А пиарщики добросовестно транслировали видео на сайте корпорации.

— После того, как нас с Хонокой мудак Танигути чуть не… расцеловал навязчиво? — Ута припомнила эпизод, когда на расширенное совещание пришла, не до конца протрезвев после весёлой ночки.

На папашу она в данный момент уже не обижалась (долгие рефлексии — для слабых), просто выводы сделала ещё тогда. Если женщина не может положиться на мужчину, ей следует рассчитывать только на себя — аксиома; и не важно, тот мужчина тебе отец, брат либо муж.

— На ваш вопрос, что случилось, — топ-менеджер обняла себя двумя руками, перестраиваясь во взрослый образ. — Приехала в Надзор снимать со своего сотрудника браслет, надетый юстицией незаконно, — кивок на здание.

— Вижу, — парень с планшетом уже определенно нравился ей как специалисту — операции исполнял хоть и несложные, но скорость его работы с базами внушала. — Решение суда… адвокат… решение исполнено семь минут назад.

Омивари-сан многозначительно переглянулись. Видимо, из-за фамилии Миёси.

— Что дальше? — другой патрульный.

Топ-менеджер исполнила приставной шаг, подхватывая логиста под локоть:

— Выходим из здания, собираемся возвращаться на работу. С визгом тормозит машина отца…

— В неположенном месте, — демоном-искусителем подсказал Такидзиро. — Вон, стоит на проезжей части, блокирует проезд по полосе до сих пор.

— … да. Выскакивает из этой машины мой папа родный и без лишних разговоров бьёт меня по лицу, — порывисто вздохнула Ута. — На улице, вот на этом самом месте. Решетников-сан перехватил его руку в миллиметрах от моей физиономии, если бы не это, я б сейчас тоже кровью умывалась. — Она немного помолчала. — Я, конечно, понимаю, что батя где-то по морде получил, а сюда примчался на нервах. Но он мог бы хотя бы попытаться объяснить для начала, в чём де…

— СТОП. Так это не вы его так⁈

— Категорически нет, — хафу незаметно сжал пальцы на женском запястье и убедительно выпучил глаза, в принципе, нисколько не лукавя. — Что на нём уже было, когда он приехал: рассечение — лоб, средняя часть, — все в очередной раз дружно посмотрели под ноги на поверженное старшее поколение. — Сделано каким-то твёрдым предметом, керамика либо стекло. В месте рассечения предсказуемо образовалась гематома, оно ещё будет опухать дальше. Повторюсь, произошло до встречи с нами, всё это на нём уже было и мы понятия не имеем, откуда взялось.

— Хм.

— Ему какую-то посудину либо бутылку разбили об голову — бросили в лицо скорее всего. — Решетников, не стесняясь, наклонился, заглянул папеньке в физиономию и добавил. — Ориентировочно от сорока до шестидесяти пяти минут назад. А что случилось то однозначно не здесь, очень легко доказывается.

— Как вы это определили? — вспыхнул энтузиазмом сержант, которого она бы и к себе взяла, как минимум — на прогрузку массивов.

— ВЫ можете сделать экспертизу, — вежливо поклонился метис, не отвечая прямо на вопрос. — На случай, если будут претензии с его стороны (не хочу говорить «клевета»): в ране, в волосах, на коже остались микрочастицы этой керамики либо стекла. После инцидента он не умывался, всё на месте. В Токио отличные криминалисты, определят с полпинка, особенно если знать, что искать. Заявление делаю с учётом вашей работающей видеофиксации.

— Хм.

— Кстати! Кроме рассечения на лбу та бутылка ему сломала нос плюс по неврологии логичные нюансы! Сотрясение мозга, если по-простому.

— Откуда вы знаете, если случилось до вас?

— Стандартный протокол в любой травматологии же, — удивился логист. — При переломах носа отоларинголог-хирург делает редресацию, потом направляет пациента к невропатологу — сотрясение мозга подтверждается девять раз из десяти. Вам что, нос никогда не ломали, эй?

— Не случалось, — ровно ответил патрульный.

— Везёт… Этот человек, если что, в своём нынешнем клиническом состоянии за руль садиться не имел права: нарушения реакции, координации движений, ориентации в пространстве. Другое дело что в состоянии аффекта, конечно, точность решений не всег…

— Вау. Какой ты умный, Такидзиро-кун, — Ута наплевала на имидж и нетихо так присвистнула. — Так прикольно перенести акценты, аха-х.

Слуг закона она уже не опасалась — было видно, что против их пары патруль ничего не имеет. Опять же, что-то в персональном файле Решетникова у них прогрузилось (отсюда не видать деталей на экране) — видимо, его безукоризненное законопослушание в дополнительных доказательствах больше не нуждается.

— Что было дальше. — Такидзиро технично перехватил слово. — Уэки-сан который старший, не достав до дочери пощёчиной, попытался ударить меня ногой. Вон висят камеры ведомства, из которого вышли мы. А вон — ваше видеонаблюдение, уличная система дорожной полиции, получается, всё даже задублировано. Мои слова легко проверить.

— О, а вторых-то я и не заметила. Омивари-сан! — Ута отлепилась от спутника, одёрнула «резиновую» юбку и требовательно схватила ближайшего патрульного за пуговицу. — Вон на столбе висит самый лучший свидетель!

Все поддались женской харизме и проследили за маникюром на указательном пальце, задрав головы.

— Ваша родная полицейская уличная камера.

Все дружно и не в первый раз покосились вниз на Уэки-старшего.

— У меня нет претензий, — неожиданно прорезался с асфальта папаша, не сразу перетекая из положения лёжа в положение сидя.

Попытки примерно с третьей. Отец в итоге оперся ладонями об асфальт, помотал головой.

— Да и у нас сомнений уже нет, — омивари-сан не отрывались от экрана, старательно отслеживая трёхминутную ретроспекцию. — Инцидент исчерпан? — уточнили они у Уты как у стороны, вызывавшей полицию.

— Если он себя в руки взял, я на него заявлять не буду, — кивнула она осторожно. — Он просто как неадекват себя повёл. Я опасалась непредсказуемости: вон, дед Хьюги Хину-сан (она тоже из нашего совета директоров, а он — акционер) на неё вообще в суд подавать затевал. Потом оказалось, что он шизик, в том смысле что человек с психиатрическим диагнозом.

Отец хмуро посмотрел на дочь снизу вверх.

Ута сперва сделала идиотское лицо и наивно похлопала глазами, потом заявила родителю серьёзно:

— Ну а как ты хотел? Сперва ты рассчитываешься мной за косяк Танигути, точнее, пытаешься. Наладить контакт со своими новыми покровителями. Когда у тебя это не выгорает, ты сюда приносишься, как полоумный — хотя я тебя не звала. С кулаками бросаешься на ровном месте, словно тебя в жопу ужалили. Я просто не могу придумать, что ты выкинешь в следующую секунду; а когда я чего-то не понимаю, я этого боюсь. — Айтишница вздохнула. — Когда я чего-то боюсь, обязательно страхуюсь — поэтому полицию и вызвала.

— Уэки-сан в самом деле вёл себя так, будто по нём психиатрический стационар плачет, — ровно заметил Решетников. — Ничем не мотивированная агрессия, видео вы только что видели.

— Если у сторон нет претензий, мы уходим, — предложил старший патрульный, косясь на Уту.

— Если он уже угомонился, предъявлять не буду, — нахмурилась повторно айтишница.

— Нет претензий. — Уэки-старший, кряхтя, взделся на ноги и направился к машине.

— СТОП! Вы не можете в таком состоянии сесть за руль. — Путь загородил младший полицейский. — Если считаете иначе, я оформляю принудительное медицинское освидетельствование. Если у вас действительно сотрясение мозга, я не пущу ва…

— Не нужно ничего оформлять. Вы правы, я действительно нездоров. Как убрать машину с проезжей части, если меня за руль вы не пускаете? Поеду на такси, но как быть сейчас?

— Ключи, — пересилила себя дочь, протягивая раскрытую ладонь. — Запаркую вон там, вызовешь потом кого-нибудь, чтобы перегнали.

— Можешь рассказать, что у вас на побережье случилось? — на каком-то этапе, уже вырулив от юстиции, Ута всё же не сдержалась и перестала быть идеальной восточной женщиной, не задающей лишних вопросов.

— Рассказать могу, — без паузы кивнул Такидзиро.

— Почему до сих пор не сделал?

— Не хотел лишних втягивать — дело слегка тухлое.

В этом месте младшая Уэки искренне развеселилась:

— Ну вы молодцы! Какая трогательная заботливость. Моя ж ты радость!

— Не понял?

— Сперва ты к вертолёту Хаяси-сама принайтовываешь на виду у всего Токио мотоцикл на внешнюю подвеску…

— Какое на виду? Посадочная площадка возле небоскрёба, вокруг растительность — кусты по два метра. Кто там что видит? — тихо пробормотал хафу. — Да и не было иных вариантов.

— … затем с этим мотороллером вы, не чинясь, взлетаете, пха-ха-ха, — настроение стремительно шло вверх — больно уж картина была яркой. — Пилот, похоже, к центровке по вертикали не привык или не знаю как у них называется — чуть не ****ул прибамбасом по ресторану при взлёте. Затем ещё раз, чуть не повторил — уже по зданию Йокогамы, как здесь не ржать.

— Там порыв ветра был, он не виноват, — надулся метис.

— С этим чудесным прицепом вы набрали высоту и над Токио пошли к побережью, — безжалостно продолжила Ута. — Я, конечно, не думаю, что жители города только и делали, что в небо на вас таращились. Но сам факт. К вопросам конфиденциальности и незаметности.

— Вот ты язва. Может, киностудия какая-то кино снимала?

— Идём дальше. Возвращаешься ты один; достаточно быстро, к слову, — она не дала сбить себя с темы. — Мотоцикла снаружи больше нет, даже верёвочка с вертолёта больше не свисает, А-ХА-ХА-ХА-ХА! — а чё, вспоминать реально смешно.

Ну и лёгкое недоумение тогда имело место, по крайней мере, лично у неё. Но теперь — задним числом — можно живот надорвать.

Решетников, не сдержавшись, под влиянием описанной картины тоже скупо улыбнулся, хотя и пытался не показать.

— Сисястой гангстерши в вернувшемся вертолёте нет, хотя вылетал аппарат вроде как именно за ней,- ехидно напомнила Уэки.

— Не говори так о ней.

— Окей, но её всё равно внутри не было.

— Грузоподъёмность. Она не влезла.

— Зато вместо улетавших (и уезжавших по земле) в здание Йокогамы летательным аппаратом под конвоем одного нетривиального метиса прибыли два с половиной китайца, упорно пытающиеся вырваться. Я ничего не упускаю?

— Моэко поехала обратно на байке, говорю же, в салоне места не было.

— А может, ты просто боялся? Что хань начнут на высоте куролесить? — Ута не особо любила демонстрировать проницательность в принципе кому бы то ни было, даже между прочим.

Однако сейчас пришлось поневоле. К тому же, человек более чем не чужой, ладно (это частично примирило её с нелюбимым имиджем премудрой профессорши).

— Чуть вертолёт не разнесли, пока летели, — признался товарищ неожиданно. — И бить пару раз пришлось жёстко, и не только бить. Реально как на убой. Одного уже всерьёз думал додушить наглухо — хорошо, прилетели почти.

— Я умная, — констатировала айтишница. — Не только сексапильная и с**у хорошо.

— Ещё пилот на каком-то этапе заистерил: «Во что вы меня втягиваете! Что происходит! Я не гарантирую безопасность!».

— Н-да уж. Знаешь, как хрупкой и неравнодушной к тебе женщине, мне уже даже неудобно давить дальше, — Ута насмешливо покосилась в сторону пассажирского сиденья, благо, красный свет светофора и стоять ещё половину минуты.

— Когда это тебя останавливало? — огрызнулся товарищ.

— И ты снова прав, аха-х.

Немного помолчали.

Тронувшись на зелёный, она продолжила:

— В довершение предыдущих веселух. Этих двух с половиной китайцев (тот, что с поломанными ногами, идёт за половину) ты, не додумавшись ни до чего лучшего, тарабанишь в мой департамент. И, к-хм, как бы тут поделикатнее, незаконно лишаешь свободы.

Пленники, которых она приняла на правах хозяйки этажа, были без затей пристёгнуты к вмонтированным в бетон стеллажам наручниками, невесть где добытыми бойцами Эдогава-кай.

Само помещение было ну с очень ограниченным доступом — национальный концерн, кабминовские регламенты, даже полиции не всякий суд даст санкцию на проникновение именно сюда.

— Звучит в самом деле странно, — с глупым видом согласился спутник. — Особенно как тебя послушать.

— Я с удовольствием сменю точку зрения на любую другую! — не затянула с ответом топ-менеджер. — Скажи, что это шутка и розыгрыш! Пожалуйста. А то страшно жить, — шмыгнула носом, зная, что детские манифестации на любых мужиков действуют безотказно, даже на Решетникова.

— Если бы, — тот тоскливо покосился в боковое стекло.

— Как бы тут потактичнее, мой дорогой Такидзиро-кун, — с кошачьими интонациями мурлыкнула Ута через полминуты. — Я б с превеликим удовольствием изобразила идеальную и молчаливую японскую женщину, если бы вся эта херня не происходила в моём департаменте. И если бы этих китайских клоунов я не посадила под замок по твоей указке своими руками, — она на мгновение подняла ладони в воздух.

Lexus, идеальная машина Японии, даже не вильнул, двигаясь по прямой.

— Это был форс-мажор, — вяло попытался отбояриться хафу. — Сейчас приедем обратно (Хину-сан уже кого надо вызвонила) — будут инструкции, что дальше. И у тебя их заберут.

— Вот когда заберут, я слова больше не скажу, — припечатала Ута. — А пока я соучастница — немедленно рассказывай.

— Э-э-э. М-м-м.

— Внимательно слежу за ходом твоей мысли, любимый. Колись и начинай.

— Что начинать?

— Заливаться соловьём.

— Уверена? — плотную грусть во взгляде Решетникова можно было намазывать на круассан.

— Локтем по рёбрам дать? Рычаг хороший, локоть острый — тебе будет больно.

— НЕ НАДО! ТАМ ТРАВМА! Ай…

— Рассказывай, не доводи до греха.