Кратос 1

Под землей

На станции ни души, и свет приглушен — экономят. В полумраке колонны напоминают сталагмиты, и тень гравиплана скользит за нами по темно-красному полу. Ощущение жутковатое, чему виною наше нервное напряжение, а не внешняя обстановка.

Влетаем в туннель. Поезда не ходят, и не будут ходить еще часа три. Время есть. Поворачиваем налево. Здесь туннель должен подходить к подземному энергетическому комплексу, куда стекаются городские нечистоты. Здесь их подвергнут аннигиляции, превратят в излучение, а последнее в электроэнергию — самый простой и экономичный способ осветить город. Правда, комплекс в целях безопасности вынесен за городскую черту. Должно быть, за толщей земли, высоко над нами шумит лес. Мы южнее тюрьмы на пару километров.

Стены туннеля отражают свет из кабины, и он летит вместе с нами, скользя по стенам серебряным обручем.

Я вывешиваю в пространство карту подземных коммуникаций, одновременно посылая ее на устройства связи моих спутников, так, чтобы видели все.

— Здесь, — говорю я.

Вдали, прямо по курсу, на потолке туннеля расположен большой полупрозрачный диск, от которого отходят толстые кабели, напоминает гигантского паука, висящего вниз спинкой. Подстанция. Здесь подается электричество ко всей системе подземного транспорта: метро и скоростные пригородные поезда. Достаточно шарахнуть по этому диску из Иглы Тракля, и все встанет, по крайней мере, на несколько дней. Но надо ли это? Метаморфы совершенно независимы от метро, пострадают местные жители и никто больше.

Вот, если бы обесточить весь город…

В груди холодеет. Почему я не додумался до этого раньше? У нас под боком не только подстанция, здесь, в пятистах метрах — энергетическое сердце города — подземная аннигиляционная электростанция. Один выстрел из Иглы Тракля…

Надо тщательно отрегулировать ориентацию воронки, чтобы нас не спалило вместе с нею. И хорошо бы найти какой-нибудь рукав в туннеле, чтобы успеть нырнуть туда. До города не дойдет. Не зря станцию запихнули на такую глубину. Вместо нескольких туннелей и станции здесь будет гладкая сфера с оплавленными стенками. Насколько мощным может быть взрыв? В принципе, топлива для аннигиляции городских нечистот должно быть не так много…

Будем надеяться, что нас не вплавит в стену подземной полости вместе с гравипланом. И тогда мы получим не менее часа полной тьмы. Конечно, на Тессе есть другие электростанции, и они возьмут на себя нагрузку, но не думаю, что быстро.

Я вспомнил, что за похожий теракт сел в тюрьму столь любимый Артуром повстанческий вождь Анри Вальдо. Правда, он спалил космический лайнер вместе с пассажирами. И я понял, почему эта мысль пришла так поздно. Все мое существо, все мое имперство, давно ставшее второй натурой, костным мозгом моей души, яростно восставало против подобного метода решения вопроса. Не я строил — не мне взрывать. Террорист не лучше проклятого Вальдо!

Я сжал губы. Они враги. Не тессианцы, конечно. Метаморфы, отхватывающие от Кратоса кусок за куском, планету за планетой. И они у меня попляшут!

— Что с тобой? — спросила Юля и тем вернула меня к действительности.

— Задумался, — я не собирался пока посвящать ее в свой грандиозный план, все-таки она тессианка.

И открыл окно и подвел гравиплан вплотную к стене. Именно здесь канализационный коллектор подходит к туннелю ближе всего. Мы даже слышим шум воды.

Я вынул гамма-лазер и выставил мощность. На стене появилась сияющая нить расплавленной породы, и тонкая струйка жидкого камня заструилась куда-то вниз. Стало жарко. Я вытер пот со лба и начал снова, аккуратненько, слой за слоем снимая породу и освобождая нам проход. По дну туннеля загремели куски разрезанной скалы. С помощью Иглы Тракля было бы гораздо быстрее, но и опаснее. Здесь важна точность, и мы не можем отлететь от стены настолько далеко, чтобы нас не задело аннигиляционным излучением или гравитационной воронкой. А если заденет — нам конец.

Я посоветовал моим спутникам поменьше смотреть на ручейки рукотворной лавы. Иначе ослепнем.

Работа была закончена через полчаса. Мы вплыли в новый узкий туннель, длиной около трех метров, соединяющий туннель метро и канализационный коллектор. Стенки его получились почти такими же гладкими, как стены туннеля.

Коллектор на порядок уже туннеля метро, так что мы плывем, почти касаясь стен и зловонного потока под нами. Последнее гораздо опаснее: перед станцией в нечистоты добавляют растворитель, чтобы придать им однородность, и от этого вещества не поздоровится и металлопластику нашего гравиплана. Как бы машина не развалилась под нами.

— Зачем нам туда? — спросила Юля. — Тюрьма в другую сторону.

Впереди коллектор сужается, превращаясь в широкую трубу, поворачивающую куда-то вниз. Судя по карте, это не последний поворот, коллекторы закручиваются вокруг станции многоуровневой спиралью. Отсюда до энергетического центра остается метров пятьдесят. Ничем кроме Иглы Тракля это сооружение не возьмешь, разве что управляемой миниракетой с ядерной боеголовкой. Вся остальная взрывчатка разнесет только трубу. Умно построено, ничего не скажешь.

А Игла Тракля в частных руках — случай редкий. Если бы кто-нибудь узнал о Юлиной коллекции, хозяйку оной давно бы отправили в то заведение, постояльцев которого мы намерены освободить.

— Да, поворачиваем, — сказал я.

Теперь нужно найти боковой туннель, или хотя бы крутой поворот, чтобы скрыться от излучения.

Карта предоставляет такую возможность. До подходящего коллектора остается метров десять.

Когда мы оказались у развилки, я вынул Иглу Тракля и вызвал через устройство связи изображение будущей пространственно-временной воронки.

— Что ты делаешь? — спросила Юля.

Воронка подчинилась сигналам с Иглы и заняла нужное положение: нижний раструб направлен на станцию, верхний — в противоположную сторону под острым углом к вертикали. Надеюсь, здесь достаточно толстая земная кора и до магмы мы не доплавим. Не дай бог нам еще извержения новорожденного вулкана. Увы, для того, чтобы пробить пятьдесят метров скалы, минимальной мощности, на которой я работал в доме Алисы, явно мало. Здесь нужна мощность выше среднего. Так что велика вероятность пробить туннель до поверхности излучением верхней воронки. Но домов там нет. В худшем случае запалим лес.

— Нужно обесточить город, — наконец, сказал я.

Она тут же поняла. Взглянула на меня полными ужаса глазами.

— Ты с ума сошел!

Но я уже направил аннигилятор на станцию и нажал на спуск.

И тут же бросил гравиплан в ответвление коллектора.

Позади послышался гул, стены задрожали, и на них задрожал свет огней гравиплана.

Нас ускорило взрывной волной, и мы еле отвернули от стены, несмотря на боковой туннель.

Воздух раскалился и поплыл, обжигая легкие. Стало трудно дышать. Нательный крест нагрелся настолько, что я подумал: будет ожог.

По карте получалось, что мы уже под тюрьмой — надо искать выход наверх.

В изначально темном коллекторе невозможно понять, вырубили ли мы свет в городе.

Надо оставить машину и спешиться: вправо отходит более узкая труба, которая и должна привести нас к цели. Мы надели шахтерские каски с минифонариками и зажгли свет.

Дерьмо течет вонючей неоднородной массой. Отвратительно, зато не опасно. Здесь еще не добавлен растворитель. Я посмотрел на черные сапожки и коричневый с черными разводами комбинезон Юли и вспомнил историю о последнем платье Марии Стюарт. Оно было красным, в тон крови.

Мы залезли в узкую трубу и пошли, согнувшись в три погибели и держась за стены. К счастью, этот отрезок пути был недолгим. Перед нами возникла решетка, доходящая почти до пола и запертая намертво. Для гамма-лазера не препятствие. Я провел лучом по периметру и легко выдавил ее рукой. После решетки мы прошли шагов двадцать. Здесь в нашу трубу открывалась еще одна, диаметром сантиметров тридцать.

— Над нами тюремный подвал. Метрах в полутора, — сказал я.

И направил гамма-лазер на участок стены рядом с трубой.

— Давайте вместе!

Четыре гамма-лазера вырезали из стены аккуратный оплавленный конус. Он с плеском и грохотом упал к нашим ногам.

Работа шла легче и быстрее, чем в метро. Во-первых, стоя на твердой земле резать камень оказалось гораздо сподручнее, чем с борта гравиплана, и во-вторых, земля здесь гораздо податливее: не скальная порода, а глина. Мы управились минут за пятнадцать, и наши фонарики осветили бетонное основание тюрьмы.

Я вполз в получившийся узкий лаз и затаился, прислушиваясь: тишина. Выставил гамма-лазер на среднюю мощность и начал резать бетон, плита начала стремительно нагреваться. Появилось первое сквозное отверстие, не больше булавочной головки. Я обнаружил это по изменению работы гамма-лазера. Наверху темно, как в склепе.

Вскоре слой бетона стал настолько тонким, что я начал придерживать глыбу рукой. Ладонь жгло нещадно, плита была слишком раскалена. Пришлось переждать несколько минут.

Силу я использовать не решился, это все равно, что осветить прожектором весь отряд.

Наконец, плита подалась, я выдавил ее вверх, потом аккуратно спустил в лаз и передал Геннадию, а тот Бхишме. Кусок бетона мягко и почти беззвучно съехал на гору остальных обломков, загородивших трубу.

Я подтянулся на руках и оказался в подвале. Огонек фонарика заскользил по трубам канализации, водопровода и отопления и цветным кабелям.

Я склонился над лазом и махнул рукой остальным.

В подвале пусто. На потолке потухшие лампы, похожие на вытянутых медуз, матово поблескивали в свете фонариков. Значит, удалось. Электричество мы вырубили. Вопрос, насколько…

Из подвала ведет массивная металлическая дверь. Никаких признаков замка я не обнаружил, но после трехметровой толщи земли это уже не препятствие.

Я подумал, не стоит ли посмотреть здание на астральном плане. Нет! Они тогда сразу нас вычислят. Хватит пока тех сведений, что есть. Судя по карте, дверь ведет на нижний ярус тюрьмы. Здесь должны быть камеры.

Луч гамма-лазера на мгновение коснулся участка двери в районе предполагаемого замка, и она легко приоткрылась, на пару миллиметров, не больше.

Здесь свет есть. Лампы горят вполнакала и натужно мигают, норовя погаснуть. Ах, черт! Значит, в тюрьме есть автономный генератор. А по потолку коридора и в стенах — микроскопические бусинки видеокамер. Я их не вижу, естественно. Но знаю, что они есть. Им много мощности не надо, хватит и половинной. А значит, нас обнаружат тут же, как только мы окажемся в коридоре.

Свет становится совсем тусклым, гаснет, но тут же загорается.

Господи, помоги!

Ну, погасни ты хотя бы на пару секунд, мне хватит.

В конце коридора, за решеткой двери сидят за столиком два охранника и о чем-то спорят. Лица освещены круглой белой лампой над столом. Горит ярко и ровно. Вероятно, на аккумуляторах. Столик вполне в больничном стиле. Место дежурной медсестры на этаже в какой-нибудь клинике. Поверить в медицинское назначение сего учреждения мешает только решетка и биопрограммеры на поясе охранников. А так чистенько и не мрачно.

Лампы приобретают коричневый оттенок и, наконец, вырубаются. Приоткрываю дверь настолько, чтобы прошел ствол гамма-лазера и бью по светильникам. Плавится и трещит стеклопластик. Думаю, исчезновение сигнала от видеокамер при данных обстоятельствах никого не удивит: он у них и так блинькающий.

Луч скользит по потолку с бешеной скоростью, слишком быстро, чтобы позволить охранникам успеть встать. За мгновение до того, как он доходит до них, я понимаю, что это люди, не теосы, и на секунду жалею, что мы не взяли биопрограммеры, тогда можно было бы не убивать. Но это война!

Луч касается одного тюремщика, и он падает на каменный пол, потом другого. Пахнет горелой плотью.

— Сюда!

Мы врываемся в коридор. Замки на дверях камер заблокированы, и мы вскрываем их как консервные банки, с помощью гамма-лазеров. Распахиваем настежь. Камеры пусты. Свет фонариков выхватывает столы с ремнями для фиксации, металлические шкафы и прямоугольники стационарных биопрограммеров похожие на блоки ламп дневного света. Как это назвать? Камеры пыток? Лаборатории? Процедурные кабинеты? По крайней мере, заключенных здесь нет.

Мы проходим мимо трупов охранников, я бросаю короткий взгляд на сожженную одежду, ожоги и остановившиеся глаза, подбираю биопрограммеры и отдаю их моим монахам. Мне кажется, с этим оружием они справятся лучше.

— Чтобы только отключить человека, не убивая, нужно настроить так, — на ходу объясняю я.

И мы бросаемся дальше.

В другой части коридора — то же самое: ни одной камеры с заключенными. В общем-то, этого следовало ожидать от «гуманной» тессианской тюрьмы. Это же подвал. Разве можно держать людей в подвале!

Поднимаемся на следующий этаж, под ногами гулко стучат ступени. Здесь два поста, первый снимаем сразу, второй тюремщик успевает опомниться, и я уклоняюсь от луча биопрограммера.

Второго залпа не последовало. Юля выстрелила из-за моего плеча, и охранника не стало. Я положил второго. Гена и Бхишма бросились вскрывать камеры.

— Вы свободны! Выходите! — сказал я.

В коридор вывалила толпа изможденных, голодных, полусонных людей. Человек по двадцать в камерах три на четыре. Вонь и грязь. До теосов такого не было, не сомневаюсь. Тоже мне боги!

Ни Германа, ни Алисы среди заключенных нет.

— Наверное, выше, — говорит Юля.

Я киваю:

— Пошли!

Теперь приходится продираться через толпу, люди лениво и неохотно расступаются. Снова бросаемся на лестницу, на второй этаж.

Здесь нас встречают. Начинается перестрелка. Гена стонет и хватается за плечо. Я перебрасываю оружие в левую руку и легко касаюсь раны, зеленая энергия начинает течь из пальцев, мгновенно, без всякой подготовки. Все равно, нас заметили. Можно работать с Силой.

Гена удивлено смотрит на меня.

— Не болит? — спрашиваю, одновременно стреляя из биопрограммера.

— Нет.

И меня окутывает золотое сияние. Энергия Манипуры, чакры власти.

Здесь тоже люди. Люди охраняют людей. Они еще не подчиняются мне, но уже растеряны и парализованы. Они не могут поднять оружие и нажать на спуск. Гена и Бхишма стреляют из биопрограммеров. Я выставил мощность на несколько часов сна.

Вскрываем камеры. Та же вонь и скученность. Из второй двери вываливается похудевший и осунувшийся Герман.

— Доброе утро, Герман Маркович! — кричу я. — Не пора ли покинуть это место?

Он подходит, молча жмет мне руку.

— Где Алиса? — спрашиваю я.

— Не здесь. Ее увели куда-то в другую часть тюрьмы.

Одну женскую камеру мы уже обнаружили, но госпожи Штефански там не было.

— Герман Маркович, с вами сидели люди, которым можно доверить оружие?

— Да, пожалуй!

— У нас есть несколько лишних биопрограммеров. Раздайте.

Около десяти штук, считая оружие охранников с этого этажа. Но и то дело.

Тепло поднимается по позвоночнику, холодеют руки, и в золотом сиянии вокруг меня вспыхивают синие всполохи. Я ищу Алису. Да, она не здесь. Вообще в другом корпусе. Том, что светится фиолетовым. Что она делает в штабе? Допрос на высшем уровне?

— У всех конфисковали устройства связи? — спрашиваю я.

— Да, — за всех отвечает Герман.

— Где они могут быть?

— В тюрьмах обычно есть что-то вроде камеры хранения. Скорее всего…

Я хотел, было, их оставить, идти на поиски Алисы и громить штаб, но нет, без меня толпа превратится в стадо. Сейчас они идут за мной, как овечки, повинуясь энергии Манипуры, но стоит мне отлучиться, и будет хаос.

— Пойдем, Герман. Куда?

— Внизу. Скорее всего, на первом этаже или в подвале.

Неужели не заметили?

— Тогда потом, — говорю я. — Еще один этаж. Нельзя оставлять в тылу врага.

Теперь мы можем задавить числом. Этаж освобождаем молниеносно, но мне приходится восстанавливать троих людей, задетых лучом биопрограммера.

Все повторяется. Открываем камеры. Раздаем оружие.

Я окинул взором свою разношерстную армию. Интересно, по какому принципу теосы производили аресты? До них здесь не было и сотни заключенных. Теперь целая армия, около тысячи человек.

Я стараюсь прощупать всех, увидеть их души. В золотом сиянии бьются синие и фиолетовые сполохи, и люди смотрят на меня, как на живого бога. Теос! Не так уж не адекватно. Только я не с ними, не могу быть с теми, кто разрушает Кратос, кто ради своих непонятных целей пихает по двадцать человек в маленькие камеры и закрывает планеты, словно камеры тюрьмы.

В космопорте было много арестов. Космолетчики народ независимый и своенравный. Кому-то не понравилась регистрация, кто-то был слишком недоволен финансовыми потерями и хотел немедленно покинуть планету.

Я ищу этих людей. Мне нужны те, кто умеет обращаться с кораблями.

Выделяю человек пятнадцать, громко объявляю имена.

— Подойдите!

Они окружают меня.

Торговцы, транспортники, пленные офицеры, командиры побежденного тессианского флота.

— Возьмите людей, тех, кто захочет сопровождать вас, — говорю я. — И летите в космопорт. В пятистах метрах от тюрьмы — стоянка гравипланов. Генерал Митте, — я киваю Герману Марковичу, — будет координировать ваши действия. Надо захватить военный флот. Часть кораблей уже захвачено моими людьми.

Я преувеличиваю. От Артура и Витуса до сих пор нет вестей.

— Герман Маркович, ведите людей. Сначала вниз. Раздайте устройства связи.

Он кивает.

Добровольцы находятся быстро. То ли энергия Манипуры тому причиной, то ли всеобщее воодушевление, охватившее бывших заключенных.

— А ты? — спрашивает Герман Маркович.

— У меня еще есть дела, идите!

В моей армии остается на двести человек меньше.

— Нужно двадцать добровольцев, — говорю я. — Остальные могут идти на все четыре стороны.

Ко мне тут же шагают несколько человек.

— Что надо делать?

— На крыше лазерные установки, — говорю я. — Мы должны их захватить. Это опасно.

Добровольцев все равно больше, чем нужно. Я смотрю их души, я могу выбирать. Объявляю имена.

— Все, остальным лучше покинуть здание. И чем скорее, тем лучше. Здесь будет бой.

И вот мы снова поднимаемся наверх. Судя по схеме, лестница ведет на чердак. Именно оттуда управляют лазерными установками. На крыше есть еще Игла Тракля. Но, она на том корпусе, где штаб, что осложняет дело…

Здесь главное скорость, о какой-либо скрытности уже смешно говорить. Я выставляю гамма-лазер на полную мощность и вышибаю дверь, а потом стреляю в полутьму чердачного помещения. Мои люди врываются вслед за мной. И мы падаем на пол, потому что нас встречают выстрелами.

Я считал, что гарнизон здесь меньше. Встреченное нами сопротивление говорит о том, что к нашим врагам присоединилось подкрепление. Здесь основной пункт охраны Центра. На стене осколки монитора, панелей управления оружием нет. Значит, в следующем помещении. Ранено двое моих людей.

И тогда я беру Иглу Тракля и настраиваю воронку. Она должна пробить весь чердачный этаж и пробиться с двух сторон потоками излучения. Стреляю.

Только здесь, возле основания воронок, можно спастись. Надеюсь, что крыша выдержит.

Слышан низкий, почти инфернальный гул, потом свист, исчезающий на волнах ультразвука и треск одной из поддерживающих потолок колонн, сломавшейся у основания.

Я поднимаю голову. Чердак представляет собой открытый с двух сторон бетонный пенал, пустой, выжженный и продуваемый ветром. Местами крыша повреждена, и в проломы видны приближающиеся к тюрьме гравипланы, окруженные свечением, красным и золотым.

— Вставайте! — ору я. — К лазерным установкам.

От панелей управления не осталось ровно ничего, но обычно такое оружие имеет и ручной режим. Надо только подняться на крышу. И раньше, чем гравипланы теосов смогут сами накрыть нас огнем.

Я не досчитался пяти человек. Нас осталось восемнадцать, считая меня, Юлю и Геннадия.

Я разделил свою армию. Всего три установки. И по пять человек в каждом отряде.

Я кивнул на лазерную пушку, сияющую на фоне черного неба в ближайшем проломе крыши.

— Гена, справишься?

— Не беспокойся.

Относительно способностей Юли я не беспокоился и так.

— Ко второму орудию, — приказал я ей.

А сам бросился в дальний конец чердака — к третьему. Подтянулся на руках и оказался на крыше. За мною встали мои люди.

Гравипланы гражданские, на них может быть только ручное оружие, дальнобойность небольшая, но для надежности их хочется подпустить поближе.

Около тридцати гравипланов. Целая стая.

— Стреляйте! — приказал я через устройства связи.

И небо прорезали ослепительно-яркие лучи. Несколько гравипланов вспыхнули и начали падать. Остальные рассредоточились. Не так-то легко в них теперь попасть.

И тут я почувствовал угрозу с другой стороны. Обернулся. На соседней крыше в нашу сторону поворачиваются еще два станковых гамма-лазера и Игла Тракля. Ситуация, похоже, безвыходная. Я отчаянно прокручиваю в уме варианты.

У меня тоже Игла Тракля. Выстрелить! Немедленно!

Нет! Они будут раньше.

То, что произошло потом, было скорее результатом неведомого мне инстинкта, чем разумного действия.

Движение пушек почти прекратилось: ползут, как черепахи. Я сначала не понял, что происходит, и скомандовал своим людям:

— Ко мне! Быстро!

Они видимо слышат, но перемещаются еще медленнее пушек, словно вязнут в воздухе, вдруг превратившемся в плотную и липкую трясину, а я ничего не могу поделать.

Зато сияние вокруг меня стремительно светлеет и разрастается. Думаю, что со стороны это выглядит, как мгновенная ярчайшая вспышка. Замедлились не пушки и люди — замедлилось время, и оно не имеет ко мне никакого отношения.

Из моего сияния выстрелили белые шнуры энергии и, словно щупальца, потянулись к моим друзьям. Обхватили их, приподняли и потащили ко мне. Сияние осветило полкрыши и накрыло и их. И тогда произошло то, что случилось со мной в доме Алисы, и практически не было мною осознано, оставшись смутным воспоминанием, в которое и я сам верил не до конца. Я вместе с моими людьми, накрытыми свечением, исчез на крыше одного корпуса и появился на крыше соседнего, рядом с Иглой Тракля. И тогда прогремел выстрел, снося и выжигая все на пустой крыше, где мы стояли меньше мгновения назад.

Здесь тоже никого. Слишком открытое место, слишком хорошо простреливается.

Только мои люди лежат рядом, и с трудом поднимают головы, ошарашено глядя на меня.

— Все в порядке, — говорю я. — Вниз! На чердак!

Именно оттуда должна управляться Игла.

И снова замедляю время. Теперь я умею контролировать эту способность. Иначе мы не захватим орудия. Ими управляют теосы.

Все здесь кажется заполненным вязкой серой ватой. Ощущение как в доме Алисы. Местные хозяева пытаются заблокировать мою Силу. Только не выйдет. Слабо!

Останавливаемся перед дверью в чердачное помещение, и я снова делю свой отряд.

— Юля, Гена. Возьмите половину людей и останьтесь здесь. Если будет атака снизу, попытайтесь удержать лестницу.

Они кивают.

А иным зрением я вижу, как к корпусу приближаются гравипланы теосов.