Красная мантия

Глава 8 Базовое знание. (Р)

Неуклонно снижающееся число рядового жречества, как и качество поступающего материала, вынудило меня и Совет снизить требования и кратно увеличить количество отбираемых технотрэлов. Обряды и ритуалы обучения будут пересмотрены с целью повышения результативности применительно к сложившимся обстоятельствам.

Карус Вой, локум-фабрикатум мира-кузни Жао-Аркад

Мир-кузня Жао-Аркад, жилой сектор космического лифта храма-кузни Дуаргино Уо

Два месяца спустя

Если я не ошибаюсь, сегодня этому телу исполняется десять лет, и вот уже три с половиной года, как я живу в нём и в этом мире. Я пытаюсь куда-то двигаться, но не понимаю, становится лучше или хуже.

Моё новое обиталище — это каморка два метра в ширину и три метра в длину. В ней расположены две двухъярусные кровати с небольшими нишами в стенах[ 2] . Ещё есть плафон освещения. Ещё ни разу здесь я не видел солнечного света.

Когда все жильцы собираются внутри, становится очень тесно. Еда тут отвратительная, и порции маленькие даже по детским меркам. Но можно заслужить поощрение, например, как этот батончик. Вкус у него гораздо лучше, чем всё, что я ел до этого, за исключением витаминов. Не знаю, стоит ли мне считать его праздничным блюдом? Но что мне стоит, так это съесть его побыстрее. Скоро тут окажутся мои соседи, их голодные взгляды и урчащие животы не испортят мне аппетит, но батончик они могут банально отобрать.

Обус — откровенный перестарок, уже третий год здесь. Хотя, как до нас довели, этот этап обычно проходят за год. Остальные двое прибыли в одной со мной партии.

Обучение весьма тяжёлое. День начинается с подъёма и общей молитвы Богу-Машине и окружающим духам машины. Дальше идёт приём пищи в виде стакана питательного субстрата.

— Плоть слаба, и вам не стоит её стяжать, ибо машина вечна! — начинает одной и той же фразой лектор.

В лекциях нет системы, о чём он будет рассказывать, зависит только от него самого. Четыре часа лекций способны утомить кого угодно, но только не агентированного лектора. Сквозь свои динамики он бы вещал и вещал, делясь благостным знанием с теми, кто практически не способен его принять.

Дальше мы разбиваемся по группам и отправляемся на практическую часть, каждой группе соответствует своё направление. Моё — это рунный жрец. Я один из немногих, у кого уже есть приписка к учителю. Именно он и определил моё направление. Если на то будет его воля, то, получив ранг младшего послушника, я смогу вернуться к нему или же продолжу постигать знание до получения ранга старшего послушника. К сожалению, связи с учителем у меня не было.

Несмотря на то что электрожрецов тут почти не было, каждый служитель этой обители обладал ударным жезлом или посохом. Электроразряды, выпускаемые из них, помогали поддерживать почтительную тишину в залах, а также стимулировать тягу отстающих к знанию.

Для особо нерадивых или упёртых были плети. Пороли ими обычно публично, сразу после утренней молитвы. У меня была возможность убедиться в их силе на общих помывках раз в неделю. Тонкие белые полоски были на спинах ребят обоих полов.

Практическая часть состояла из повторения и отработки показанных учителем ритуалов. Он ходил между рядами и наблюдал за старательностью и чёткостью выполнения движений, раздавая разряды тем, кого считал недостаточно старательным. И мне перепадало достаточно часто. Эпизодически учитель останавливал всех и вызывал персонально. Тогда нужно было показать не только движение или порядок действий на макете, но и чётко произносить соответствующие молитвы и литании. Называл он лишь номер комнаты и места. Моим был 135.2, что значило: комната 135, верхняя полка сверху.

Чего мне только стоило заучивать ритуалы обращения к инфопланшету! Ведь отрабатывать мне их предполагалось на куске пластика, не имеющем даже настоящих кнопок. Мне казалось, что я могу переписать все их планшеты и когитаторы, вместе взятые, написать любую программу. Но вместо этого я должен был тыкать в кусок пластика, отрабатывая литании: включения, обращения, вызова, передачи, ввода, изменения регистра и сонм других. И не дай Омниссия мне ошибиться в порядке и последовательности.

Дальше шёл ещё один приём пищи, уже более обильный, но такой же отвратительный. Большая порция связывалась с тем, что хоть плоть и слаба, но дух наш содержится в ней, и чтобы поддерживать не только дух, но и обретённые знания, нам надлежит питаться, пока мы не сможем откинуть оковы плоти и пройти по пути Бога-Машины.

Всё это порой доводило меня до отрешённого исступления. И не меня одного, порой можно было встретить бессмысленно бродящих или стоящих на месте послушников, выполняющих одну им ведомую последовательность действий. И им любезно помогали при помощи благословенной электродвижущей силы.

Моей же отдушиной стало последнее занятие за день. Читальня была разделена на две половины. В первой, дальней от входа, учили читать. Большая же была предназначена для тех, кто уже освоил этот ритуал и способен был получить величайшую из наград — знание.

По бокам были расположены стеллажи, разделённые по основным направлениям рядового жречества. Внутри каждый стеллаж был разделён на сегменты, заполненные одинаковыми книгами. Хотя они скорее выглядели как тонкие брошюры, отпечатанные крупным шрифтом.

Несмотря на масштаб и визуально огромное количество доступной информации, по факту её было не так и много. Что меня удивило, ограничения по направлениям не было. Ты мог взять любую книгу, но на следующий вечер должен был её вернуть, за этим следили не строго, но если замечали, то наказание следовало незамедлительно. Я периодически брал брошюры по электрожречеству или трансмеханике и получал настоящее удовольствие, если получалось пробиться к настоящим знаниям сквозь молитвы и ритуалы.

Поначалу я пытался общаться с соседями по комнате, особенно с моим пополнением. Обсуждать молитвы и литании, как у них проходили занятия. Но постепенно соседи становились всё более замкнутыми и отрешёнными. Мой интерес к ним тоже угасал. Мы всё больше становились похожи на перестарка, которого интересовали лишь еда и сон. Всё меньше они задирались, когда я засиживался с включённым светом за очередной брошюрой. Вывести из этого состояния нас могли лишь неординарные события, такие, как порка до смерти ученика. Поговаривали, что он плюнул в лицо одному из наставников, нанеся оскорбление не только ему, но и тем знаниям, что он нёс. Другим стало происшествие в мыльне. Одна из девчонок вдруг стала натирать орган перестарку, доведя его до извержения. Оба получили плетей. Но примечательным стала последующая двухдневная лекция о том, как нужно смирять плоть. Перерывы были лишь на еду и молитву. Аугментированный глаз лектора быстро замечал тех, кто пытался заснуть.

В один из вечеров я сидел в кругу соучеников, наблюдая за испытаниями на ранг младшего послушника одного из безымянного кандидата 23.3. Несмотря на то что он старался говорить размеренно и уверенно, я подмечал ошибки. Он дважды спутал порядок слов, в конце же поменял их местами. Он мог считать, что всё сделал верно, что его ошибки неважны, но от этих небольших изменений терялся тот внутренний, глубинный смысл, который был там заложен. Я уже настолько втянулся, что каждое его неправильное действие отображалось у меня на лице. Каждая ошибка вызывала дискомфорт. Он не сдал. По телу кандидата прошёлся небольшой разряд, слегка встопорщив коротко остриженные волосы, и он обмяк. Заряд был очень болезненным, но чётко выверенным, его жизни не угрожающим.

— 135.2, — произнёс жрец.

Я встал и двинулся вперёд. Когда тебя вызывают, нужно выходить, это вбито в подкорку. Возможность подумать будет только после того, как лектор озвучит задание.

Я стоял перед аудиториями и был готов выполнять практическое задание, уже предвкушая вкус батончика во рту. Постепенно я начал осознавать, что людей передо мной многовато, да и место не то.

— 135.2, — начал жрец. — Был признан достойным и обрётшим крупицу знания. Все лекторы подтвердили истинность этого. — Мне на плечи опустили серую мантию из ткани. — Ступай, младший послушник, тебя ждёт ещё долгий путь к ЗНАНИЮ.

Это было ново, это было дико необычно. Я видел потрясение не только в себе, но и в глазах соучеников. Я не знаю, что принесёт оно им, но мне оно принесло пробуждение. Я как будто воспарил, вспомнил то, кем я был и из какого мира пришёл. Я выходил, окрылённый новыми эмоциями и впечатлениями.

Как это ни странно, но в кои-то веки ожидания меня не подвели. Или спустя четыре месяца беспрестанной муштры и психологической обработки я был готов довольствоваться малым.

Меня провели по узким тёмным коридорам в комплекс обширных помещений. В данный момент в них шёл учебный процесс. Сопровождающий подвёл к отдельно стоящему жрецу, обменялся данными между инфопланшетами и удалился, оставив нас наедине.

— Ко мне обращайся наставник Сулла. Запомнил?

Я кивнул.

— Буду наставлять тебя на пути Рунного Жреца. Все вопросы, оставшиеся после занятий, можно обращать ко мне. Ваши лекторы и практоры весьма заняты и не уделят вам времени больше положенного. Я отвечаю ещё и за них.

Он обвёл ряд в десяток дверей.

— Твой номер был 135.2. Забудь. Теперь ты 46.

Пройдя немного дальше, он ткнул пальцем в число над одной из дверей. Справа от входа было число 46. Числа меняются, логика остаётся прежней.

— Почему нас не называют по именам?

— Запомни, 46-й, имя, как и знание, нужно заслужить или найти самому. Иди за мной.

Дальше началась обзорная экскурсия. Сперва мы посетили общий молельный зал. Он был значительно меньше того, что я видел раньше. Дальше лекторский зал, который отличался не только размерами, но и большим количеством украшений. Вот следующее помещение было большим , это оказались мастерские и одновременно склад материалов для отработки практики.

Массивный техновидец, не отпуская своего топора и задействовав только манипулятор, проводил разборку какого-то узла. Дальше мы прошли в едальню, туалеты и душевые, всё так же общие, но уже разделённые небольшими перегородками. Дальше была библиотека и общий зал. К сожалению, в библиотеку меня не повели, сообщив, что с ней меня ознакомит лекс-механик.

Мои руки буквально чесались от желания всё потрогать, пощупать и испытать. Я устал от бутафории и хотел настоящих инструментов и механизмов. Да мне даже хотелось опробовать ту чушь, которой меня пичкали. А ещё в библиотеке я видел инфопланшеты и когитаторы, манящие меня зелёным светом своих экранов.

Мне выдали чип-ключ от комнаты и освободили до утра. Несмотря на всё своё возбуждение, я отключился, стоило лишь голове коснуться койки.

Проснулся я от того, что меня коснулись. Это был парень, я бы дал ему лет пятнадцать. Лицо его было совершенно непримечательным, если бы не большой шрам на скуле. Его рука, касающаяся моего плеча, была покрыта мелкими шрамами и ранками, часть из которых была свежей.

— Нам пора, вставай же. За опоздание накажут обоих.

Подойдя к двери, он приложил чёрный прямоугольник к ней, и та с щелчком приоткрылась на несколько сантиметров. Толкнув её, он вышел наружу, где уже кипела жизнь.

Не став испытывать судьбу, я направился за ним. Он же, засунув кисти рук в рукава балахона, повёл меня в молитвенный зал.

Молитвенный зал впечатлял. Несмотря на то что его всё ещё готовили к обряду общей молитвы.

Послушники зажигали свечи и благовония, расставляя их в строгом порядке, а также развешивали гобелены с символами Механикус и текстами универсальных законов. Иногда попадались особо значимые цитаты с указанием авторства. По мере выполнения заданий они становились на свои места, формируя четыре колонны по сорок послушников. Мы подошли к одной из них и заняли предпоследний ряд, практически закончив формирования нашей колонны. Впереди каждой колонны стояло по одному служителю. Две крайние правые возглавляли техновидцы. Дальше шла наша колонна. Последней же были лекс-механики. Благодаря прямолинейности построений в глаза бросались дыры в ней. Я же, стоя ровно и смотря прямо, косился на окружение.

Зал преобразился неимоверно. Ещё вчера он казался мне обычной коробкой с небольшим количеством фигурных украшений. Сейчас же зал навевал мрачную решительность и бодрость, готовность ринуться вперёд.

Заиграла музыка гимнов, и под спускающиеся сервочерепа колонны начали литанию. Это было сильно и ритмично. Голоса звучали ровно и размеренно, сливаясь в унисон и создавая ощущение работы механизма. Это было так, так… я даже не мог это описать. Мне просто хотелось соединиться с ними, чтобы и мой голос звучал так же, звучал вместе с ними, делился силой и энергий. Это было совершенно не похоже на то общее бормотание, которое мы практиковали раньше. Возможно, именно из-за этого наставники ни разу к нам тогда не присоединялись. Сейчас же их голос звучал в общем хоре.

— Что это было? Мне незнакома эта литания! Где я могу найти её текст? — начал сыпать я вопросами, когда послушники начали расходиться и убирать предметы культа. Тут же запахло дымом потушенных свечей и масляных лампадок.

— «Литания начинания». Она производит особый эффект, особенно здесь, выполняемая вместе.

Мы направились в едальню. Тут тоже было чему удивиться. На раздаче никто не стоял. Пища была в свободном доступе. Взяв по тарелке с ложкой и большие четырёхсотмиллилитровые стаканы, мы встали в очередь. Несмотря на показную неспешность, очередь двигалась очень споро. Дойдя до двух больших кастрюль, 47-й налил себе несколько черпаков из первой и набрал стакан чуть красноватой воды из второй. Я повторил за ним, и мы направились к столам. Вокруг была тишина, лишь редкий гул разговоров и стук ложек нарушал её.

— Запомни, спешишь, значит, опаздываешь, лишь размеренность — путь успевать. Старайся думать наперёд.

Мы заработали ложками. Было очень вкусно, это оказалось похоже на суп-пюре из цветной капусты. В этом мире я не пробовал ещё ничего вкуснее. Поначалу я даже не замечал, как на стук моей ложки начали оборачиваться соседи. Закончив, я перевёл взгляд на 47-го, а потом на кастрюлю. Он правильно понял моё замешательство.

— Можешь взять ещё.

Пытаясь не сорваться на бег, я проследовал к бадье и кинул в тарелку ещё два половника. Очереди уже не было, но в кастрюле оставалось ещё немало.

Дождавшись, пока я закончу с супом и напитком, отдававшим стандартными витаминами, 47-й продолжил:

— Мы не ограничены в пище, но помни: стяжательство плоти противно воле Механикус. Лекторы и практоры найдут способы напомнить тебе об этом.

— Каким образом?

— О-о-о, они разнообразны, но самый действенный — это отсечение.

— Отсечение чего? — не понял я.

— Ложно. Верно будет, КОГО. Отсекут тебя от нас, от культа, от знаний. И как долго это будет длиться, зависит только от тебя, — немного помолчав, он продолжил: — Перед сном я проведу тебя в библиотеку, там ты сможешь получить данные по нужным обрядам и литаниям. Насколько хорошо ты знаешь лекчио?

— Достаточно.

Читал я и вправду неплохо.

— Идём к лектору. Они никогда не ждут.

Небольшое примечание:

Технотрэл — самая низшая позиция в иерархии. Обычный человек, привлекаемый к работе на Механикус. Важно: трэл не может быть наёмным рабочим, ему не платят за работу, он ресурс.

Сервитор — немного более высокая позиция в иерархии. Несмотря на ограниченность их разума, они значительно продвинуты по пути Бога-Машины. Несмотря на частое заблуждение, большая часть сервиторов выращена искусственно. Как следствие, искра жизни сформирована частично, а плоть подвержена ускоренному распаду.

Кандидат — технотрэл, изъявивший желание, но часто принудительно отобранный в ряды жречества.

Младший послушник — кандидат, получивший достаточное образование для постоянного проживания на объектах Механикус. Отличительная черта — серый балахон

Старший послушник — младший послушник, прошедший гораздо более глубокое обучение. Он обладает минимальными навыками работы с механизмами и ремонта самых частых неисправностей. Также знаком с ручным инструментом своей направленности и умеет работать большей частью из них. Может быть отправлен на несложные поручения и с высокой долей вероятности справится с ними. Отличительная черта — красный кант из шестерни по периметру одеяний.

Ученик обладает практически полным набором знаний по своему направлению, хорошо управляется со всеми необходимыми для обрядов инструментами. Знаком со многими механизмами и способен работать с ними. Получает задачи, как и рядовое жречество. Находится под контролем и наблюдением, пока не накопит достаточно опыта и не будет введён в рядовое жречество.

ИИ — изуверский интеллект (он же искусственный интеллект). Абсолютный запрет на создание. Даже Тёмные Механикус таким не играются. Хотя уже построенные, да, совращали. Но тут тонка грань между сложными когитаторами, наделёнными духом машины и даже духами пустотных барж и других крупных кораблей. Они способны воспринимать голосовую речь, противиться и даже принимать ряд осознанных решений.