Красная мантия

Глава 14 Неожиданность (Р)

В которой герой знакомиться с девушкой и испытывает неожиданность.

Несмотря на позднее время, я сидел на койке один. Уже давно мы научились обходить ночную блокировку дверей. Да, это было запрещено, но я уже убедился, что тут, как и в моём мире, не все запреты абсолютные. На чём-то просто не стоит попадаться, а что-то достаточно не выпячивать — и у тебя всё будет хорошо, если нет других залётов.

Сегодняшний вечер был особенным — последним в этой обители. Завтра сразу после торжественного молебна большая часть старшаков наденет мантии с красным кантом и станут старшими послушниками. Большинство будет отправлено к их учителям, которых они ещё в глаза не видели. Только я знал, к кому буду направлен. Надеюсь, Райритус мог справиться с болезнью. Больно он плохо выглядел при нашем расставании.

Я сосредоточился на тексте в инфопланшете. Недавно я смог выудить информацию по работе с сервочерепами. Она была очень скупа, но я не терял надежды, что найду хотя бы крупицы нужных мне знаний. Мой второй трофей лежал завёрнутым в ткань в сумке. Так он не вызывал подозрений, ибо схожих инструментов было доступно много. Однако пытаться работать с ним я позволял себе только в схроне. Больно специфичен и заметен он был.

Грудь слегка обожгла жадность от того, что приходится оставить накопленное в схроне. Да, там не было ничего особо важного, но я уже привык, что мне не нужно тратиться на мелкие расходники. То, чего у меня не было, я часто мог выменять.

Похоже, эту обитель я покину только с честно утащенными ценностями, да простит меня Омниссия.

Невольно я перевёл взгляд на инфопланшет. Его корпус был новеньким и всё ещё пах пластиком. Но если бы кто-то внимательно присмотрелся к нему, то смог бы заметить, что экран толще и сильно затёрт. В корпусе новенького инфопланшета находился куда более старый аппарат. Он на порядок превосходил купленную мной подделку. Да, большую часть разъёмов мне пришлось оставить скрытыми в новом корпусе, их происхождение я бы не смог объяснить. И тем не менее я решился на перестановку лишь недавно, физически отключив добрую половину памяти устройств. Теперь лишь при разборке и полной диагностике его можно было отличить от улучшенного, но стандартного инфопланшета.

Стереть данные, которые я отключил, я не мог, как и прочитать их. Хитрый формат подразумевал только прямой доступ через нейронный интерфейс, которого у меня не было. К тому же вряд ли это единственная преграда. Но погрузочные ведомости меня не интересовали, да и оставшегося места было в избытке. Я за несколько дней наполнил инфопланшет интересной для меня информацией, тем самым получив персональную, хоть и небольшую библиотеку.

А вот с софтом были проблемы. Помимо ограничения по допуску, была ещё и проблема выбора. В последний год его стало столько, что даже Сулла ничего толком не подсказал. Да и стоит отметить, что его устраивал тот набор программ, который у него был. А купленные мною наобум несколько программ показали сильную разницу как в качестве, так и в подходах, что меня изрядно бесило. Оставалось надеяться и ждать, того, что последует за изменением моего статуса.

Я вернулся к чтению. Сервочерепа различались по назначению (личные, атрибуты культа, технические и боевые). Крайне важным считалось использование подходящего черепа. Некоторые жрецы отбирали кандидатов задолго до их смерти. Либо же совершивший подвиг мог удостоиться чести стать частью культа. Но были и общие нерушимые правила. Так, в ритуалах культа могли применяться только черепа жречества. Для технических достаточно было черепа послушника или ученика. Для боевых отбирались те, кто при жизни уже проявил доблесть и отвагу в сражениях. Имена бывших хозяев часто выбивались на черепах и обязательно прописывались во внутренней структуре, как и короткая история жизни. Всё это делало их индивидуальными, как бы позволяя и после смерти нести пользу культу. Выбор был крайне ответственным, поскольку дух владельца сливался с духом машины и сулил проблемы в случае неправильного выбора.

Наиболее частым было использование выносного кабеля или манипулятора. Технограв был более редким и требовал активной подзарядки от владельца. Упоминалось и об эфирной передаче энергии, но подробностей не было.

Военное применение ограничивалось лишь разведкой, визуальной или с помощью ауспеков. Объём не позволял запихнуть вооружение и одновременно достаточные по мощности технократы с батареями. К моему удивлению, визуальной составляющей порой уделялось больше внимания, чем технической.

Я был прерван тихо открывшейся дверью. Внутрь заглянула машиновидец.

— Кого-то потеряла? Через три кельи дальше по коридору 47-й и остальные, — тихо проговорил я.

— А что у них там? — был задан мне вопрос.

— Амасек, — ничуть не сомневаясь, заложил я их.

— А ты? — сказала эта особа, просачиваясь внутрь.

— А мне это неинтересно, — и правда, даже будь у меня потребность в выпивке, употреблять ту бурду, которые местные называли амасеком, было решительно невозможно. Понятия не имел, откуда они её достали, выменяли, купили или сами выгнали, но травиться решительно не хотел.

Она подошла и уселась рядом.

— Чего ты хочешь? — с неприязнью спросил я, разглядывая машиновидца.

Её капюшон был опущен, скулы особенно выделялись на овальном лице. Причёска у всех девочек была стандартной. Короткое каре и немного вздёрнутый нос придавали вид бойкий и задорный, как и глаза, в которых читался какой-то интерес. Её губы слегка подались в предвкушающей улыбке.

— Чего ты хочешь? — мой голос сбился на хрип, когда рука девушки прошлась по моему бедру.

Она явно это заметила и заулыбалась ещё сильнее, потянувшись ко мне. Сердце резко подскочило до ушей , а тело обуял жар. Я попытался остановить её, и рука упёрлась в небольшую мягкость под её мантией. Сердце пропустило удар, а тело забыло, как дышать, из-за чего я резко и глубоко вздохнул.

— Это приятно, — протянул её голос.

Мои губы накрыл жадный и умелый поцелуй. В голове зашумело. Она начала обнажать плечо, когда я резко встал.

— Зачем это тебе? — бросил я ещё один вопрос.

Соображалось тяжело, меня буквально трусило от вожделения и предвкушения. Но разум взрослого человека кое-как сопротивлялся всему тому, что в кровь выкидывал организм пубертатного периода.

— Ты мне нравишься! — на её лице появилось выражение растерянности и удивления.

«Вот так просто? — билось у меня в голове. — Пришла к незнакомцу — и вперёд?»

— Мы даже не знакомы! — кажется, я начал слегка успокаиваться.

Если это нормально для них, не значит, что это должно быть нормально для меня.

— Я тебе не нравлюсь? — задала она вопрос.

Эта беседа начала меня выводить из себя! Еврейские вопросы, женская логика. С каждым вздохом я раскачивал себя. Злость росла и росла во мне. Я был готов сорваться, но тут её лицо сменилось с робкой непонимающей улыбки на равнодушно-расчётливое. Живой человек в момент стал непроницаемой куклой. Моё удивление было столь сильным, что весь зарождающийся гнев вышел в резком выдохе. Мы ещё несколько минут смотрели друг другу в глаза. Не знаю, что она искала в моих, я же пытался понять ответ на последний свой вопрос.

Ничего больше не сказав, она накинула балахон на плечо и молча покинула мою келью. Я упал на кровать прямо поверх планшета. Меня ещё трусило, причём в ответ на несбывшееся ожидание организм ответил ещё большим выбросом гормонов. Я пытался понять, правильно ли поступил. Может, стоило поддаться, ведь ничего плохого бы не случилось. Периодически в закоулках попадались зажимающиеся пары. И наказывалось только публичное проявление влечения. Но всегда есть «но». И резкая смена эмоций визитёрши давила все сомнения на корню. Да, у тела есть потребности, их нужно удовлетворять. Но пусть это будет под моим контролем, ведь плоть слаба, а над плотью должен преобладать разум.

Так я и мучился в раздумьях в тщетных попытках уснуть.

Подъём застал меня бодрствующим. В шеренге помятых тел я потянулся в душевые. За прожитое здесь время распорядок и очерёдность въелись в подкорку. И даже тяжёлое состояние не стало поводом для очередей и простоев. Народ растягивался по душевым, туалетам, едальне, совершая привычный круговорот. Я же пытался выцепить взглядом вчерашнюю свою знакомую и не находил её.

Закончив с утренним моционом, все начали стягиваться в молельный зал. Впервые за время моего пребывания он уже был готов. Его вид уже приелся, но сразу бросились в глаза свежие свечи на всех подставках и два сервочерепа, зависших по краям помещения. По ключевым особенностям я узнал их. Сервочерепа были предназначены для снятия визуальной и аудиоинформации.

Как только построения были закончены, в зал вошёл магос Кал Аяр. Служба началась без неожиданностей. Как мы уже знали, всё действо будет в конце. Закончив литанию, магос повернулся к нам и спустя десяток ударов сердца разразился длинным бинарным писком. Это в корне отличалось от того, что было во время литаний. Я так и не смог понять, что это значило. Возможно, это была вдохновляющая речь или просто распоряжение. Технолингво смазалось в сплошную череду звуков с едва различимыми промежутками слов.

Наставники поочерёдно выходили и называли номера. Вызванный выходил вперёд, скидывал свой старый балахон в открытое отверстие в полу, получал новый с красным кантом шестерни и сразу же надевал его. И вот уже послушник гордо шёл обратно. Процедура выглядела весьма обыденно. Но и тех, кто должен был получить новые одеяния, было больше сотни.

Вот очередь дошла и до моей колонны. Меня наполнило предвкушение, которое сменилось непониманием, когда с нашей колонной закончили и переключились на другую. Мой номер так и не назвали. Меня наполняла растерянность, перемешанная со злостью. Многие из тех, кого вызвали, не раз обращались ко мне за помощью. Чем я их хуже? Сколько мне ещё придётся тут провести? Год, может, два? Вскоре это самокопание сменилось опустошённостью. Рунные жрецы сменялись лекс-механиками, дальше шли техновидцы, их было больше всего И я едва не пропустил свой номер.

Когда прозвучало заветное число 46, в центре уже стояло трое в линию. Я вышел и продолжил её, вскоре слева добавилось ещё четверо участников. Мы стояли лицом к колоннам послушников и чувствовали сотни взглядов, обращённых на нас. Они так же недоумевали, как и мы.

— Снять одеяния! — послышалась команда. Имелся в виду балахон.

Всё это напоминало публичные наказания за особо серьёзные проступки. Обычно виновник был один, реже двое. Но чем же я… «Ночная гостья, — в голове забилось, — вот же тварь, она, это всё она виновата».

Первые слова я не понял, вторые уже начал воспринимать. Когда объявляли третьего, я уже разобрался и успокоился. Но фраза, обращённая ко мне, всё равно резанула неправильностью и ошеломила.

— 46-й. Твой учитель — биокогитатор Варнис Лексис — дарует тебе имя Тиампер. Отныне ты ученик, прими свои одеяния.

Мне накинули балахон, который, кроме каймы, имел ещё и красную накидку на плечах. Стоявшие справа от меня были облачены так же.

Имена других учеников, как и их учителей, я пропустил. Из прострации я вышел, только когда все начали расходиться. Несмотря на то что залы скоро опустеют почти наполовину, занятия никто не отменял. У нас было время собраться. Я же пошёл искать Суллу.

— Должно быть, закралась ошибка, мой учитель Райритус! — задал вопрос я, когда Сулла освободился.

— Твоё утверждение ложно! Ошибок нет. Тебе нужно поспешить к учителю. Иначе прождёшь челнок более суток. Маршрут я тебе переслал, — наставник отвернулся.

Я знал его уже достаточно, чтобы понять. Он сказал всё, что собирался, и большего из него выжать не получится. Вероятнее всего, Райритус мёртв. Смерть среди рядового жречества — такая же рядовая вещь. Тяжело вздохнув, я отправился собираться.

Перед выходом из кельи я осмотрел себя. В массивные кожаные боты были заправлены штаны из грубой ткани красного цвета. Куртка с множеством карманов тоже была красной. Особо выделялся широкий пояс. С левой стороны висел инфопланшет, прямо на животе болталась кобура с лазганом, а правее закреплён изогнутый металлический прут. Помимо этого, было множество подсумков со стандартными инструментами. Через плечо я перекинул сумку со всякой мелочёвкой, на дне которой покоился сервочереп. Убедившись, что ничего не забыл, я накинул новый балахон. Он скрыл всё, что было на мне, кроме ботов.

— Пора в путь-дорогу, — высказал я свои мысли и решительно направился на выход.

Полосу карантина уже успели сдвинуть вперёд, теперь она находилась за грузовым доком. Мой же путь лежал к небольшой посадочной платформе, через которую я прибыл почти два года назад. Мне стоило поспешить, наставник всегда говорит по делу, и сутки ожидать на холодной платформе не хотелось.

Добрался я лишь с небольшим запасом по времени. На небольшой платформе стоял грузовой челнок с откинутой аппарелью. Груз уже выгрузили, но площадка была пуста. Зайдя в челнок, я направился к пилотам.

—Тиампер? — поинтересовался один из них?

Я кивнул с небольшой задержкой, что не преминул заметить второй.

— Как-то он не уверен, — со скепсисом протянул он.

— Только получил имя. До этого я был 46-й, — снизошёл до пояснения я.

— Шестерёнки, — утвердительно кивнул первый и продолжил: — Пристёгивайся, мы и так прорву времени тебя ждём.

Несмотря на его пренебрежительное отношение к культу, он забубнил литанию и защёлкал тумблерами. Не успел я сесть на откидное сидение, как аппарель уже закрылась и начался прогрев движков.

Стартовали мы резко и, кроме невесомости и подкатившего к горлу желудка, перелёт ничем не запомнился.

Лунный порт, был меньше грузового дока на орбите. Но сразу же, как открылась аппарель, меня ошеломило гомоном тысяч голосов, в нос ударило тёплым воздухом и запахом сгоревшего прометия от горячих двигателей. Сверившись с инфопланшетом, я двинулся сквозь толпу. Всё окружающее напоминало некий восточный базар, отчего я постоянно озирался, опасаясь настолько за свою жизнь, сколько за пожитки, доставшиеся тяжёлым трудом.

То и дело я ловил оценивающие взгляды, бросаемые на меня и мою фигуру. Они будто спрашивали, что ты там скрываешь под своим балахоном? Была мысль засветить лазган, но я её откинул. Лёгкая возможность им завладеть могла, наоборот, спровоцировать нападение. Я ещё слишком мало знал об окружающем меня мире и законах, царящих в нём.

Спустя полчаса блуждания по коридорам и переходам я подошёл к нужному месту. Пункт моего назначения находился за этой шлюзовой перегородкой, над которой находился манипулятор с сервочерепом.