ГЛАВА ПЯТАЯ

Хорошо отоспавшись, Катрин проснулась рано утром отдохнувшей, в ожидании чего-то приятного. Впервые за долгое время у нее впереди был целый субботний день, и она постарается использовать его наилучшим образом, как в доброе старое время — закружится в вихре удовольствий и станет общаться с приятными людьми. У нее давно уже не было такого желания; тем большее удовольствие она получит от этого дня, который она себе подарила. А за окном синело ясное небо; был чудесный день, какого она не могла припомнить за долгое время. И необычно теплый для октября. Накинув легкое кимоно, она вышла на веранду, бросая восторженные взгляды вокруг.

Нельзя сказать, что было тепло, но и не было намека на холод прошлой ночи, разрумянивший ей щеки, когда она шла с работы. Ни единой тучки на небе, только опавшие с вязов и кленов желтые и красные листья на траве и дорожках парка напоминали ей, что это не поздняя весна.

«Чудный день», — сказала про себя Катрин и поспешила в комнату, чтобы переодеться. Шелковое платье, которое хорошо смотрится с широкополой шляпой с шелковой розочкой на черно-белой полосатой ленте, весьма уместно надеть на открытие модной картинной галереи. После Рэдклиффа ее давняя подруга Эйлин Клэнси надолго исчезла из ее жизни. И вдруг по почте приходит небольшое, аккуратное извещение на тисненой бумаге, подпорченное чернильным отпечатком пальца Эйлин и ее беспорядочными каракулями на обратной стороне. Привет, Чандлер, хошь повидаться со мной до того, как я стану известной и перестану тебя узнавать?

После открытия (она очень рассчитывала, что ей удастся ненадолго затащить Эйлин в укромный уголок и поговорить о том, что произошло в их жизни за это время) она обещала отцу вместе позавтракать. Как всегда острил Чарльз, он подкупил ее хорошей едой терпеть его присутствие, — они, конечно, от души посмеются над этим явно несправедливым замечанием.

Она искусной рукой сделала макияж и долго расчесывала волосы, пока они не сделались блестящими. Потом надела шляпку, лихо сдвинув ее на ухо, взглянув в зеркало, состроила себе гримасу, прихватила жакет на случай, если вдруг похолодает, и пошла ловить лифт. И, ожидая его, думала о своем отце (в такие чудесные дни, как этот, ждать приходилось долго, и ей следовало бы догадаться, что половина жильцов будет завтракать не дома). Как обычно, Чарльз почти все лето провел на Лонг-Айленде, и, будучи, очень занята, она не смогла навестить его. В сентябре у нее выдалась пара свободных дней, но он с Ким был в это время в Германии — в круизе по Дунаю, осматривая замки и другие достопримечательности. Он позвонил два, нет, три раза после своего приезда, но им так и не удалось повидаться.

— Нам нужно почаще быть вместе, — пробормотала Катрин, и в этот момент лифт со скрипом остановился, и двери нехотя открылись. По крайней мере, они увидятся сегодня и пару часов поболтают, подшучивая друг над другом за великолепно приготовленной едой и чашечкой каппуччино.

Потом она пойдет на вечеринку — обычная встреча за коктейлем, которые она обычно пропускала. Но в данном случае это было неофициальное мероприятие, чтобы поздравить и пожелать счастливого пути ее подруге по юридическому колледжу Дженине Ван Гульден, которая наконец получила вожделенное место в Лос-Анджелесе. Катрин слышала, что несколько молодых людей сложились, чтобы купить ей доску для серфинга. Она вышла из лифта, улыбаясь при мысли о жутко неспортивной и плохо владеющей телом Ван Гульден с этой доской на море. А еще пытающейся втиснуть ее в чемодан…

Все еще улыбаясь, она вышла на улицу и стала ловить такси.

Она бы узнала Эйлин повсюду — даже если бы у нее не было чернильных пятен на руках и коротко подстриженных ногтей с ярким полуоблупившимся лаком. В колледже ей здорово доставалось из-за этих ее рук. Катрин подозревала, что на ней будет одна из старых блузок, которые она носила еще в колледже. Это была все та же жизнерадостная Эйлин. Она встретила Катрин бурными проявлениями радости, показывая ей написанные тушью рисунки, которые были действительно замечательны.

— Это моя вторая, то есть первая в Нью-Йорке выставка, — радостно щебетала она. — «Таймс» обещала прислать кого-нибудь для интервью, а может, это была какая-то другая газета, — с сомнением в голосе сказала она, проводя измазанной чернилами рукой по коротким встрепанным волосам.

Им все же удалось поболтать, хотя и не так долго, как они обе хотели.

— Можно встретиться позже, — сказала Эйлин, перехватив очередной взгляд Катрин на часы. Времени у нее оставалось ровно столько, чтобы успеть встретить отца у входа в ресторан, если, конечно, повезет с такси. — Или у нас с тобой будет как в анекдоте про пижонок, которые не могут найти друг для друга место в своем расписании?

Катрин рассмеялась и крепко обняла подругу.

— Ну, мы-то как-нибудь найдем. Позвони, если у тебя есть мой телефон. Или я позвоню, хорошо? Я так горжусь тобой, Клэнси!

— Ладно. Я и сама собой горжусь, — ответила Эйлин и тоже прижалась к Катрин. Потом отпустила ее и вперила в нее изучающий взгляд. — И тобой горжусь, Чандлер. То, что делаю я, требует простой решимости, а то, что делаешь ты, — мужества, и я не уверена, что оно у меня есть.

Катрин улыбнулась:

— К тебе придет рецензент из отдела искусства «Таймс», и ты считаешь, что у тебя нет мужества? У меня бы душа в пятки ушла, а ты!

Смех Эйлин все еще сопровождал ее, когда она вышла на улицу.


Она появилась у ресторана за несколько секунд до отца. Он улыбался, выйдя ей навстречу и беря ее руку в свои.

— Секунда в секунду!

Она наклонила голову, чтобы увидеть его лицо из-под широких полей шляпы, и улыбнулась в ответ.

— Если ты помнишь, теперь в моем лексиконе нет выражения «приходить поздно, как это принято в высшем обществе».

Они говорили в основном о Дунае, о Рейне и замках.

— В следующий раз думаю поехать в Штудгарт на Моцартовский фестиваль.

— Как, — сухо заметила Катрин, — ты планируешь свои поездки за четыре года вперед? Я слышала, что можно приобрести билеты именно через четыре года.

— Верно, но не на все путешествия, — ответил он. Официант принес кофе, и он сказал, взяв руку Катрин: —Это была чудесная поездка, Катрин. Жаль, что тебя там не было.

— Я знаю, — тихо промолвила она.

— Когда я видел что-нибудь интересное, я говорил Ким: Катрин следует это посмотреть или… — Он помедлил, пожал плечами и, отпустив ее руку, стал мешать ложечкой сахар в кофе.

— Достаточно было одной Ким, — с шутливым упреком сказала Катрин.

Чарльз рассмеялся, глядя на нее поверх чашки, но глаза его покаянно признали, что она права.

— Ты бы вся изнервничалась, пытаясь угнаться за нами… Приходи как-нибудь на днях, посмотришь фотографии. Ким, конечно, нужно было купить «кодак» для этой поездки.

— Это ты виноват, что купил ей маленький фотоаппарат, — весело парировала Катрин. — Но я, конечно, обязательно приду. В первый же свободный день, как сегодня.

Наступило молчание. Но, в отличие от прежних времен, оно не тяготило… Чарльз до сих пор не мог взять в толк, что побудило его дочь отказаться от перспективной работы в его фирме, которая бы когда-нибудь перешла в ее собственность, если бы дела пошли так, как он рассчитывал. Однако выглядела она значительно более удовлетворенной жизнью, чем когда работала у него в качестве наследницы. Правда, его беспокоило, что она слишком много работает, слишком мало ест и испытывает большую нервную нагрузку на работе. К тому же ей приходилось бывать в бедных кварталах и заходить в квартиры и дома, расположенные в местах, в которых лично он не отважился бы появиться даже на машине, закрыв при этом двери и окна.

Конечно, это просто отцовские переживания. Все хорошие отцы тревожатся за своего ребенка, даже без всякой на то причины. Или, наоборот, если ребенок сам в состоянии о себе позаботиться. Она была довольна, она делала то, что хотела, и у нее это хорошо получалось. Можно ли желать большего?

Он дождался, когда официант принес счет и скромно удалился, и только потом выложил свой сюрприз.

— Как ты смотришь на то, чтобы встретиться в канун Дня всех святых?

— В канун Дня всех святых? А какой это день недели?

— Не знаю. Какое это имеет значение? Приглашаю тебя на костюмированный бал.

— О, это было бы здорово! — воскликнула она после секундной паузы. — Не помню, когда я в последний раз была на костюмированном балу. Где это?

— Сейчас скажу. Помнишь Джона Бреннана?

— Конечно помню.

— Так вот, прием этот частично по случаю Дня всех святых. Если ты помнишь Бреннана, то должна знать, как он любит всякие маскарады. Но вообще-то это в честь Бриджит О’Доннел.

Катрин в восторге хлопнула в ладоши и посмотрела на отца:

— О, ты хочешь сказать, что она там будет?

Он утвердительно кивнул головой и рассмеялся, довольный произведенным впечатлением.

— Я говорил с Джоном на прошлой неделе, и он упоминал об этом вечере. Я знаю, что приглашены многие из твоей старой компании. Но когда он сказал, что придет Бриджит О’Доннел, я вспомнил, что ты рассказывала мне о ее книгах и какого ты высокого мнения о ней. — Он вдруг в замешательстве увидел, как улыбка погасла на ее лице. — Катрин, ты в порядке?

Она стряхнула с себя какие-то свои мысли, и улыбка снова вернулась к ней.

— Я в полном порядке, отец. Я… я просто думала об одном человеке, который познакомил меня с работами Бриджит.

Она уже несколько часов не вспоминала о Винсенте и чувствовала себя немного виноватой. Это ему ничего не даст, если она останется дома и будет хандрить. Он ее не поблагодарит за это. Жалко, что он не сможет познакомиться с Бриджит О’Доннел.

Она осознала, что Чарльз наблюдает за ней с видом отца, старающегося не вмешиваться в личную жизнь дочери.

— Для меня большая честь пойти с тобой, даже если там не будет Бриджит. Спасибо, папа, — сказала она с нежностью, слегка сжав его пальцы.

Поразмыслив, она пришла к выводу, что готовиться нужно начать уже сегодня.

— Я планировала устроить стирку после нашей встречи, но теперь думаю, что лучше заказать маскарадный костюм. Нужно ли нам быть героями какого-нибудь литературного произведения?

— А тебе хочется быть Скарлетт? Прошлой весной Ким достала мне костюм Роберта Ли. Почему бы не надеть его на это раз, как ты считаешь?

Он проводил ее до угла. Она решила пройтись пешком, вспомнив, что магазин был всего в нескольких кварталах отсюда, а каблуки не слишком высокие. Заметив, что он повернулся в ее сторону, сидя на заднем сиденье такси, она помахала ему рукой.

Нет, только не Скарлетт, твердо решила она, входя в магазин, который скорее напоминал сарай. Повсюду была развешана — одежда — по обеим сторонам окон и на прикрепленных к потолку вешалках. Так. Семнадцатидюймовые талии и семидесятидюймовые кринолины не для меня. А вот посмотрим, как быстро мне удастся выбраться отсюда, подумала она, взглянув на часы. День пролетал быстро, а надо было еще посетить Дженину, а перед этим заскочить домой и надеть что-нибудь потеплее, сменить обувь, не забыть жакет и, разумеется, празднично оформленную коробочку с золотым браслетиком и двумя брелоками — в форме яблока и пальмы. Пусть они будут напоминать о ней Дженине в Стране Лотоса. Во всяком случае, это более практичный подарок, чем доска для серфинга.


Понедельник был, как обычно, суматошный: Морено психовал, потому что один из свидетелей по делу о мафиозной группировке Чайна-тауна бесследно исчез, возможно даже утоплен в Ист-Ривер, а два других вдруг заявили, что никого не видели. Три адвоката, обступившие оператора процессора, говорили все разом, и бедная девушка не могла уразуметь, чего от нее хотят. Документы, которые она пыталась обработать и распечатать, прошли через муниципалитет еще в пятницу. Новенький факс опять вышел из строя, и женщина, которая божилась, что не верит во всякие новомодные штучки, озабоченно склонилась над ним и готова была заплакать оттого, что не могла прочесть какие-то данные. Катрин шла через весь этот бедлам и была почти уже у своего стола, когда Джо, высунувшись из своей комнаты, поманил ее.

— Есть дело, Рэдклифф. Не желаете ли пойти в федеральный суд и пообщаться с мафиози?

Примостившись на стуле для посетителей, она быстренько посчитала, сколько срочных дел у нее на столе.

— Я бы не прочь, но это холдингвудское дело…

— Я поручу его кому-нибудь другому, если вы поздно вернетесь. Мне надо быть у судьи Битти ровно в девять сорок пять, и это может затянуться на все утро. Черт! — Он провел рукой по волосам, еще больше разлохматив их. — Вы же знаете Битти. Это может занять весь день. Да, ничего не скажешь, черный понедельник.

— Тринадцатое, пятница, которая пришлась на понедельник, — с улыбкой поправила она.

Он обдумал сказанное и захохотал:

— Неплохо, неплохо. Но вернемся к федеральному суду дело Переса — Хека. От вас требуется немного: вы там будете в качестве наблюдателя на предварительном слушании. Я дам вам свои записи; они уже напечатаны, и вы легко их прочтете. Ну, а что нам надо, вы знаете.

Она кивнула:

— Предумышленное убийство.

— При отягчающих обстоятельствах, — дополнил он. — Генеральный прокурор полагает, что должен быть прецедент, так как эти ребятки ухитрились переправить целый самолет с кокаином, из-за чего все и началось. — Он смерил ее критическим взглядом. — Вы прекрасно справитесь. А теперь идите к себе, разгрузитесь, приходите сюда, и я провожу вас вниз, передам свои записи и прочее. Хорошо?

— Прекрасно. При условии, что освободите от Холлингвуда, — добавила она.

Джо снова захохотал:

— Высокие слова, Чандлер. Вы говорите, как юрист.

Она шла в федеральный суд со смешанными чувствами: у нее была не слишком-то большая практика в этой области, но с другой стороны, это хорошая возможность поднабраться опыта. К тому же, если у нее останется немного свободного времени, когда не нужно будет изучать записи Джо или кучу процедурных вопросов в делах, которые он ей сунул в лифте, она намеревалась заловить кого-нибудь, кто мог бы дать ей информацию о деле Алэна Таггерта: вынесли ли ему приговор, можно ли об этом узнать, имеется ли список свидетелей. Возможно, Лиза Кэмпбелл уже находилась в каком-нибудь безопасном месте. Одно это было стоящей информацией, особенно в связи с сообщениями в субботних вечерних газетах.

Нельзя сказать, что все газеты уделили этому главное внимание: просто три из них поместили маленькую заметку — и даже не на первой полосе. Только «Таймс» в своем воскресном выпуске опубликовала сообщение в рубрике «Искусство» на первой полосе и статью критика, рецензировавшего «Лебединое озеро» с ее участием на другой полосе.

«Балерина отменяет свои выступления в Линкольн-Центре» — и никакого объяснения со стороны Центра, дирекции труппы или кого-либо другого. И никто не мог связаться с Лизой Кэмпбелл, в том числе и Катрин, которая звонила в театр между дневным и вечерним спектаклями, а также разговаривала по телефону с человеком, который провел ее за кулисы. Тот был весьма осторожен: он не мог ничего сказать наверняка, кроме того, что в пятницу вечером Лиза присутствовала на обеде, и, по всей видимости, именно там ее видели в последний раз. Рецензент из «Таймс» расточал похвалы балерине, которую спешно выбрали танцевать Джульетту на субботнем спектакле, а в заключении отпустил несколько колких замечаний в адрес «некоей примадонны, которой, очевидно, пришлась не по вкусу нью-йоркская публика».

Если бы она заболела, газета наверняка сообщила бы об этом и в статье прозвучало бы сочувствие, а не злость. Нет, по всей вероятности, она просто исчезла, возможно, даже по собственной воле, чтобы не быть замешанной в судебном разбирательстве. И тут же Катрин подумала: где сейчас Коллин Леммингс и какое он имеет отношение ко всему этому.


День тянулся мучительно долго. Она совсем забыла, как медленно работает федеральный суд. К концу дня судья решил направить дело на дорасследование. Катрин вовсе не улыбалось сообщить Джо, что он не узнает о результатах дорасследования еще много дней, а может быть, и недель, в зависимости от того, как много у судьи подобных дел. Решив, что плохие новости она успеет сообщить попозже, она пошла добывать нужную ей информацию.

Она спросила охранника, сидящего за справочным столом, который отослал ее Наверх к телефонистке. Та, переговорив несколько минут по телефону, в свою очередь направила ее к секретарше, которая работала в комнате, разделенной на множество звуконепроницаемых перегородок. Секретарша повела ее по коридорам и сквозь лабиринт столов и оставила с человеком, лицо которого показалось ей знакомым. Он занимал одну из каморок без окон, выстроившихся вдоль стены. Он встал и протянул ей руку:

— Катрин Чандлер, верно? Мы вместе работали в отделе делопроизводства пару лет назад. Дэвид Бруковский, — добавил он, прежде чем она успела сказать, что помнит его лицо, но не фамилию.

— Да, конечно, — кивнула она и улыбнулась. — Я хорошо помню эти полтора дня.

Тогда она работала на фирму и была страшно не удовлетворена своей работой. Теперь она с содроганием вспомнила, как сама перешла в сектор делопроизводства. Чувство вины из-за того, что работает у отца без всякого энтузиазма, бросило ее в прямо противоположную область. Так она оказалась в крохотной жарко натопленной комнатке с Дэвидом Бруковским, лист за листом размножая четыре огромные коробки документов на шумном ксероксе, запивая все это мерзким кофе.

— И я тоже, — сказал он. — Но вы пришли сюда не для того, чтобы вспомнить старое доброе время, ведь так?

Катрин снова кивнула.

— Алэн Таггерт. Что вы можете рассказать о нем, то есть что вам разрешено рассказывать о нем?

Дэвид Бруковский перестал улыбаться. Он обдумывал ее слова.

— Немного. Только то, что мы как будто можем взять его на крючок. У нас есть много доказательств, что он продает оружие террористам Думаю, что мы также сможем доказать его причастность к взрыву в Мадриде, в результате которою были убиты американские военнослужащие. И тогда не будет иметь никакого значения, что он не является гражданином США. Если все пойдет как мы планируем, то нам удастся добиться его выдачи.

— А его жена будет вызвана в суд для дачи показаний?

Он внимательно посмотрел на нее:

— Лиза Кэмпбелл? А почему вы спрашиваете?

— Она моя знакомая, — ответила Катрин. — Она была здесь, а несколько дней назад исчезла. Я подумала, что…

— Что она у нас? Если бы это было так! — с чувством произнес он. — По нашим сведениям, она знает достаточно, чтобы его угробить. Но мы никак не можем выйти на нее. — Он пожал плечами. — Мы через ее знакомых балерин в Лондоне и здесь просили ей передать, что хотим побеседовать с ней. С самого первого момента, когда она сошла с трапа самолета две недели назад, при ней неотлучно находился один из приближенных к Таггерту молодчиков, так что никто не мог даже перемигнуться с ней.

Она на секунду закрыла глаза.

— Знаю. Я имела удовольствие. Думаете, она сбежала?

Он снова пожал плечами.

— У нас имеются противоречивые сведения: что она очень хочет дать показания, но слишком боится Таггерта, чтобы заговорить, что ей вообще ничего не известно. Что она безуспешно пытается с нами связаться, что она снова попала в лапы к Таггерту — добровольно либо как-то иначе. Чёрт. — Он вздохнул. — Послушайте, вы ведь ее подруга. Если она появится на горизонте, скажите, чтобы она хотя бы переговорила с нами. Все будет шито-крыто. Таггерт никогда не узнает.

Катрин ничего не сказала — просто кивнула головой. Бруковский прошел с ней через муравейник офисов и вывел в коридор. Было уже почти пять часов, и там было полно народу — разномастной публики, и все старались перекричать друг друга.

Он остановился у одного из залов заседаний и протянул руку. Катрин повернулась к нему, чтобы попрощаться:

— Спасибо за помощь. Я ценю… — Голос ее замер, и она стала пристально вглядываться через плечо Дэвида.

Бруковский повернулся и посмотрел туда же.

— Ничего особенного, — сказала она. — Показалось, что увидела знакомого.

Светлые волосы, широкие плечи, темно-синий костюм — вот все, что она успела рассмотреть, после чего голова исчезла за двумя массивными фигурами людей, облаченных в мантии федерального суда, у человека, шедшего за ними — теперь она хорошо его видела — были прилизанные волосы цвета соломы и синий блейзер, однако лицо незнакомое. Она выпустила руку Дэвида.

— Еще раз спасибо. Если будет возможность, передам ваши слова.

— Прекрасно. — И Дэвид уже проталкивался сквозь толпу, как семга, плывущая против течения, подумалось ей. Она повернулась в направлении людского потока и позволила ему вынести ее на улицу.


Недалеко от того места, где она стояла, за ней наблюдал Коллин Хеммингс в компании с адвокатом Алэна Таггерта — холеным, цветущего вида светловолосым мужчиной с выражением постоянной удовлетворенности на лице.

— Это… как вы сказали? Катрин Чандлер? — спросил Коллин.

Адвокат кивнул.

— Я часто встречаюсь с ее отцом и знаю ее в лицо. В свое время она работала на отца и должна была унаследовать его дело, но сейчас служит в окружной прокуратуре. — Наклонив голову набок, он внимательно посмотрел на своего более рослого собеседника. — А, почему вас это интересует?

— Да так, — небрежно ответил Коллин. — Мне показалось, что я встретил свою старую пассию, но я обознался.

Это была явная ложь, но адвокат проглотил ее с легкостью человека, привыкшего выслушивать полуправду от своих клиентов и большей частью не желающего слышать всю правду.

— Понятно, — сказал он и сразу забыл об этом. — Слушайте, я, конечно, попытаюсь еще что-нибудь разузнать для вас, но предупреждаю, что они держат это дело под колпаком, пока не удастся убедить большое жюри. Мой обычный источник пока не смогла добыть сведения по обычным каналам.

Коллин кивнул.

— Я понимаю, — сказал он бесстрастно.

Адвокат покрепче сжал свой кейс.

— Попросите, пожалуйста, мистера Таггерта позвонить мне сегодня на Лонг-Айленд.

Коллин опять согласно кивнул головой, и адвокат распрощался с ним. Коллин глядел ему вслед, сузив глаза, но видел не маленького широкоплечего человека в дорогом, сшитом на заказ костюме, а молодую, со вкусом одетую женщину с темными развевающимися волосами — Катрин Чандлер. По крайней мере, тут Лиза сказала правду. Но он проверил насчет Брукхилла и не обнаружил там никаких следов Катрин.

Он проверил всех людей и все места, где Лиза могла бы найти пристанище, но она просто испарилась, и мистер Таггерт был страшно им недоволен.

Эта Чандлер была не последней зацепкой, но на данный момент самой подходящей. И вполне возможно, что окружная прокуратура помогла федеральным органам спрятать жену мистера Таггерта. В ней с самого начала было что-то подозрительное. К тому же Лиза была отчаянной лгуньей.

Он взглянул на часы. Сейчас она для него потеряна, но завтра… А он-то пускался на всякие ухищрения, чтобы найти Катрин Чандлер — и вдруг она сама попала ему в руки. Он улыбнулся и пошел искать телефонный автомат.

Загрузка...