Красавица и чудовище

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Рождество выдалось странным: отец Катрин уехал во Флориду, большинство друзей отправились в Колорадо или в Европу кататься на лыжах. Она тихо отметила праздник с ближайшей подругой Дженни и ее молодым человеком, а на следующее утро отвезла Бриджит О’Доннел в аэропорт — та возвращалась в Ирландию. Шон О’Рейли умер за два дня до Рождества. Всего неделя миновала с тех пор, как начался процесс над Джеми Харландом, обвинявшимся в убийстве Майкла Макфи, похищении людей и угрозе оружием. Поздно ночью на балкон к Катрин пришел Винсент, и она подарила ему единственный подарок, от которого, она знала, он не откажется — толстый томик ирландских стихов, сказок и песен в кожаном переплете и еще экземпляр «300 дней», подписанный Бриджит.

Зима была холодной и суровой. Они редко встречались у нее на террасе, а входить в ее квартиру Винсент отказывался. Она знала, как опасается он перейти барьер, разделяющий их миры, а потому не настаивала. Зато они часто встречались в подвале ее дома или в верхних этажах подземного города. Иногда они часы напролет прогуливались по подземным переходам и узким туннелям, вырубленным в камне. Они много разговаривали, продолжая лучше узнавать друг друга.

Катрин не рассчитывала на то, что будет желанной гостьей в подземном городе, — она знала и вполне разделяла опасения Отца за безопасность жителей Подземелья. Нетрудно было представить, как отзовется Верхний мир на сенсационную новость, если узнает о ней.

Но весной ее отец, Чарльз Чандлер, внезапно скончался от удара, и тогда Катрин покинула свой мир, попросив убежища в мире Винсента. Он помог ей справиться с болью и чувством вины, лишь после этого девушка смогла вернуться Наверх. Жизнь в Подземелье изменила во многом ее представления об этом мире. Иначе стал относиться к ней и Отец. Катрин почувствовала, что теперь он в большей степени доверяет ей и принимает ее. Очевидно, Отец убедился в силе чувства Винсента, а также в том, что этой девушке можно верить. И все равно старик беспокоился за Винсента, считая, что эта любовь невозможна и обречена на трагический финал.

Винсент же так и не углубился в Наземный мир, за исключением тех редких случаев, когда тайком бродил по улицам. Ночь праздника всех святых, когда он осмелился появиться в мире людей в собственном обличье, была особенной, волшебной, несмотря на произошедшие тогда ужасные события. Катрин сомневалась, что подобное волшебство когда-либо повторится.

Вдруг она сообразила, что они с Винсентом знают друг друга почти два года. Два года миновало с того дня, когда он нашел полузамерзшее тело молодой женщины, брошенной в Центральном парке умирать. Винсент сжалился тогда над несчастной жертвой грубого насилия, отнес девушку в Подземелье и спас ей жизнь. Он придал ей сил, чтобы Катрин могла жить дальше. Во всяком случае, открыл и ней самой источник силы, о котором она и не подозревала.

Два года. В прошлом году они никак не отмечали годовщину. Катрин решила, что теперь пришло время. Они устроят себе праздник. И тогда, быть может, рухнет еще один барьер.

12 апреля. Яркие звезды светили не менее ярко, чем горящие окна деловых зданий, жилых домов, уличные фонари. Деревья в парке покрылись меленькими клейкими листочками. Несмотря на поздний час, людей на улице было довольно много — они вышли прогуляться, наслаждаясь теплым весенним вечером после зимнего ненастья. В парке горели фонари, освещая лучами белого света молодые деревья, отчего те делались похожими на какие-то сказочные растения. По улицам бегали обычные фанатки здоровья, но это как раз Катрин не удивляло — бегуны не переводились в любое время года и суток.

Она отошла от края террасы и вошла в квартиру, оставив дверь открытой. Разжечь камин оказалось, как всегда, не просто — пришлось держать длинный медный фитиль обеими руками. Но вот за решеткой закачалось пламя, отсветы которого пробежали по волосам и шелковому платью Катрин. Она поднесла к огню первую из белоснежных свечей, заранее собранных на каминной доске. Свечи в хрустальных подсвечниках зажигались одна за другой, отбрасывая радужные блики на стены. Катрин перенесла эти маленькие огоньки на стол, установленный прямо перед дверью на террасу. Посреди стола красовался стеклянный фонарь. Катрин постелила кружевную скатерть, которую так любила ее мать. В стеклянном фонаре горела толстая белая свеча; по полированному серебру посуды бегали блики. Фарфоровые чашки, хрустальные кубки и серебряное ведерко для льда тоже искрились огоньками. По потолку и стенам бегали зайчики отраженного света, наполняя комнату праздничным сиянием.

Тепло свечей еще больше разогрело разгоряченное лицо Катрин. Она выпрямилась и отнесла спички к камину, чтобы не разыскивать их потом, как это часто с ней случалось. Катрин привела в порядок длинное черное платье. Еще раз проверила прическу — сегодня волосы у нее были подняты вверх. Все было в полном порядке. Она обернулась — сильный порыв теплого ветра заставил пламя свечей заколебаться. В дверях балкона стоял Винсент, глядя на нее.

Он почти всегда появлялся бесшумно. Лишь изредка ей удавалось почувствовать его приближение, а он угадывал о ее близости всегда. Как обычно, при первом же взгляде на Винсента Катрин почувствовала, что ее кровь вспенивается, как шампанское. Прежде рассказы о счастье и любви были для нее все равно что описание цветовой гаммы для слепого. И вот она встретила единственного и главного мужчину своей жизни. Это и есть любовь, подумала Катрин и пересекла комнату, направляясь к террасе. Свет свечей, отблеск каминного пламени, два фонаря, которые Катрин заранее выставила на террасу, — все это сияние освещало лицо Винсента снизу, подчеркивая волевую линию скул и глубоко посаженные глаза. Катрин протянула руки, он сжал их в своих пальцах и, казалось, никогда не отпустит.

— Сегодня два года, — прошептала она.

Он смотрел ей в глаза, потом пожал руку. Она коснулась его щеки, обняла за плечо. Внезапно Катрин поняла, что не знает, как убедить его. Ах, если б только она смогла!

— Может быть… мы войдем внутрь? К огню? — улыбнулась она и посторонилась, чтобы он увидел стол, стоящий сразу за дверью. — Там тепло, — добавила она и ничего больше говорить не стала. Следующий шаг он должен сделать сам.

Винсент кинул на нее долгий взгляд, задумчиво осмотрел комнату, отвел глаза в сторону. Катрин затаила дыхание и стала ждать.

Винсент посмотрел на плитки пола. Как долго эта преграда между мирами стояла между ними. Никогда не мог бы он стать частью ее мира — его внешний вид исключал это. Кроме того, ее мир был ему просто непонятен. Нет, это невозможно! По своей воле он никогда бы не переступил этот порог. Два года прошло, и он ни разу не попытался это сделать. Но она сама попросила его — Катрин, которая никогда и ни о чем не просила. Винсент заколебался. Охотнее всего он отрицательно покачал бы головой и сделал шаг назад, но это было свыше его сил.

Катрин почувствовала, как его сопротивление слабеет. На ее лице вновь появилась улыбка. Глаза засияли теплотой. Она попятилась назад, шагнула в комнату, освобождая дорогу, словно он был самым обычным гостем.

Это движение высвободило его, избавило от последних колебаний. Если такая малость способна принести ей радость, зачем упрямиться? Винсент сделал шаг, другой, занес ногу, чтобы ступить в комнату — и тут зазвонил телефон. Он немедленно остановился, прикованный к месту. Катрин обернулась и беспомощно пожала плечами. Внутренне она вся кипела. Черт подери, черт подери, черт подери! Надо же было кому-то позвонить именно в этот миг! И так поздно!

Скорее всего, ошиблись номером, сказала она себе. Пусть говорят на автоответчик. Прозвучало ее короткое сообщение — номер телефона и предложение оставить послание, потом короткий гудок и пауза. Катрин думала, что звонивший повесит трубку, так всегда поступали ошибочно набравшие номер и ночные хулиганы. Ведь час был слишком поздний для делового звонка. Но внезапно в комнате раздался голос Дженни, исполненный тревоги:

— Катрин, Катрин, ты дома? Это Джени! Возьми трубку!

Подруга говорила так быстро, что слова едва можно было разобрать. Катрин оглянулась на Винсента, покачала головой с извиняющейся улыбкой и сняла трубку.

— Дженни, это я, что случилось?

— Катрин?

Последовала короткая напряженная пауза, словно Дженни пыталась справиться с волнением.

— Ты в порядке?

Катрин нахмурилась и еще раз оглянулась на Винсента. К ее удивлению, он не удалился назад, на террасу, как в прежние времена. Обычно он поступал именно так, словно звонивший мог каким-то образом увидеть его из телефонной трубки.

— Да, у меня все в порядке, а что?

— Не знаю, — пролепетала Джени. В голосе ее звучало сомнение. — Просто мне приснился очень странный сон. Про тебя.

Катрин постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучало раздражение. В конце концов, она хорошо знала, что это такое — просыпаться одной среди ночи после ужасного кошмара. А Дженни вечно снились какие-нибудь чудовищные сны. К тому же в этом был и комический аспект: полуночный звонок мог означать нечто гораздо худшее, чем очередной страшный сон Дженни. Катрин улыбнулась, надеясь, что подруга каким-то образом почувствует, как не вовремя она звонит.

— Ничего, ничего, — сказала она. — Все в порядке.

Снова посмотрела на Винсента. Он терпеливо ждал, и это помогло ей избавиться от раздражения.

— Ты уверена?

— Абсолютно, — ответила Катрин, стараясь интонацией передать свои чувства. — Дженни, не будь дурой, я не одна. Неужто ты не можешь сама сообразить?

Судя по всему, Дженни это в голову не приходило.

— А почему ты еще не спишь?

Катрин хихикнула.

— Спокойной ночи, Дженни, — сказала она и повесила трубку. Кошмарный сон подруги может подождать до завтра. Сегодня есть дела поважнее. Она направилась к Винсенту, протянув руки. Он стоял, и в его глазах не было и следа былой осторожности.

Движение по Пятой авеню заметно ослабело, но автобусы все еще ходили, и оконные стекла в окнах старого дома подрагивали. Свет в этот поздний час нигде уже не горел — даже на верхнем этаже, хотя там у подоконника сидел мужчина. Он притаился за оконным стеклом, держа в одной руке телескоп, а в другой — телефонную трубку.

Мужчина был настолько заурядного вида, что никто не задержал бы на нем взгляд дважды. На городских улицах он действительно казался невидимкой: среднего роста, короткие темно-русые волосы, худой, но не тощий. Мужчина был одет в шерстяную рубашку, коричневую куртку, на ногах — теннисные туфли. Кожа была болезненно бледной. Лишь глаза, если бы кто-нибудь захотел в них взглянуть, свидетельствовали, что это человек не вполне обычный. Во всяком случае, не вполне нормальный. Глаза были светло-карие, почти желтые. Во взгляде читалась неистовая сосредоточенность. Мужчина, затаив дыхание, рассматривал что-то в телескоп.

Прошел очередной автобус, и на кофейном столике зазвякали какие-то безделушки. Жена брата заставила всю квартиру дурацкой индейской керамикой. Мужчина не отрывался от окуляра. Кто этот здоровенный парень? Он видел его только со спины. Детина совершенно заслонил ее. Что он там делает? Он приходил и раньше — просто появлялся неведомо откуда, словно пользовался телекинезом, волшебством или чем-то в этом роде. А с каким лицом она его встречала? Мужчина злобно выругался, но тут высокий парень тронулся с места, и снова стала видна освещенная комната. Девушка разговаривала с кем-то по телефону, вид у нее был страдальческий.

Все-таки везучий он человек, ничего не скажешь. Ему всегда улыбалась удача. Например, брат Джон со своей квартирой. Из окон открывается великолепный вид, наблюдай сколько хочешь. А теперь в квартире он один, можно не прятаться, не отвечать на дурацкие вопросы, чем это он тут занимается… Брат с женой уехали в Мексику: Джон раскапывает разные старые горшки, а Дебби щелкает фотоаппаратом и записывает в блокнот всякую ерунду. Как мило со стороны Джона, что он предложил ему тут пожить. Конечно, дело не только в братской любви, совесть у братца нечиста. Джон всегда переживал, что его младший братишка получился таким проблемным. Именно так это называлось в их семье.

А, наплевать. Главное, что у него сейчас отличный наблюдательный пункт. Очень высоко, все как на ладони. Как раз то самое, что надо. И район подходящий. Не было бы никакого интереса рассматривать жителей трущоб где-нибудь в Квинсе или Бронксе. А здесь в его распоряжении чистенькая квартирка, хорошее питание, карманные деньги — и это не считая флотской пенсии, которая аккуратно приходит каждый месяц. Еще существеннее то, что у Джона есть отличный телескоп и бинокль. Уже на вторую ночь после переезда в квартиру Джона свершилось великое событие — он открыл ее.

Выяснить ее имя и номер телефона было нетрудно. Слава Богу, достаточно хороших знакомых. Через несколько часов он уже знал все, что нужно. Накопилась и еще кое-какая информация. Надо будет подумать, на что она может пригодиться. Мужчина взглянул на часы. Они запищали — сработал будильник. Мужчина улыбнулся, глядя, как Катрин Чандлер с телефонным аппаратом в руках идет назад, на террасу, к этому своему парню. У мужчины телефон тоже был наготове, он натянул провод до предела и поставил аппарат на столик возле самого балкона. Прижал трубку к уху и стал жать на кнопки. Пауза, щелчок, гудок. Еще один. Мужчина зажал трубку между двумя пальцами и снова стал смотреть в телескоп.

Когда зазвонил телефон, ее плечи вздрогнули. Она сказала что-то высокому парню — наверное, извинилась — и снова отправилась к телефону. Мужчина стиснул зубы, разглядывая соперника. Ну и шевелюра! Чертов хиппи! А чего стоит этот черный плащик! Кем себя воображает этот парень? Внимание подглядывающего переключилось на Катрин. Та сняла трубку после второго звонка. Мужчина немножко отошел в сторону, чтобы лучше видеть комнату и ее лицо. На губах соглядатая играла улыбка предвкушения. Сегодня ночью он сломает еще один барьер, разделяющий их двоих.

Черт бы подрал эту Дженни, сердито подумала Катрин. Она схватила трубку, не дожидаясь, пока сработает автоответчик.

— Алло!

— Катрин?

Она нахмурилась. Странный шепот с присвистом — неприятный, но смутно знакомый. Кто это?

— Да? — настороженно ответила она.

Ответом было молчание да ровный гул телефонной линии. Считаю до трех и вешаю трубку, подумала Катрин и загнула один палец: раз…

— А я тебя вижу, — сказал голос.

— Что? — беззвучно шевельнула губами Катрин.

Она оглянулась на террасу и убедилась, что, кроме Винсента, там никого нет. Снаружи лишь темное пятно Центрального парка, а за ним — дома, небоскребы, офисы. Там горели огни, но в ближних домах окна были погашены.

Леденящий голос снова зашелестел в ухе.

— Привет! — радостно сказал он.

Катрин замерла, боясь вздохнуть. Она вслушивалась в шуршание телефонной линии, разобрала звук чьего-то дыхания. Волосы от ужаса чуть не встали дыбом. Кто-то шпионит за ней! Она оглянулась на Винсента и испугалась еще сильнее. Он вопросительно посмотрел на нее.

— Да-да, — со значением сказал голос. — И его я тоже вижу.

Катрин бросила трубку, бегом пересекла комнату и схватила Винсента за края плаща.

— Немедленно уходи с балкона! За нами кто-то подглядывает!

Она разжала пальцы и толкнула Винсента в грудь.

Он отскочил в густую тень, и Катрин по инерции качнулась за ним следом. Винсент быстро оглядел ночной город. Катрин толкнула его еще раз.

— Винсент, встретимся внизу. Скорее уходи!

Она очень боялась за него, еще больше, чем за себя. Точнее, за его тайну. Он должен это понять. Винсент развернулся и моментально исчез. Катрин же бросилась назад в комнату, захлопнула дверь и закрыла ее за собой.

Она задернула занавески, задула свечи и, накинув коротенькое пальто верблюжьей шерсти, бросилась к двери, прихватив с собой ключ от подвала. Телефон зазвонил вновь. Этот звук показался ей оглушительным. Катрин ждала этого звонка, но тем не менее чуть не подпрыгнула на месте и вскрикнула, ударившись плечом о дверь.

— Открой занавески, Катрин, — пророкотал голос.

Ей показалось, что зловещий голос заполнил всю квартиру. Катрин бросилась к выходу, захлопнула за собой дверь и три раза повернула замок. Голос преследовал ее, не умолкая ни на миг: «Открой занавески, открой занавески!»

По ту сторону парка мужчина разглядывал темную террасу и задвинутые шторы. Теперь он ничего не видел.

— Открой занавески, Катрин, — потребовал он. Ответа не было.

Мужчина повесил трубку, откинулся назад, стараясь не стронуть телескоп с места, и задумался.

Ничего, она одумается. Рано или поздно она оценит его внимание и будет польщена. О, он хорошо понимает женщин! Но что это был за мужчина с ней сегодня? Что у него такое с лицом? Скорее всего, она не вполне нормальна, если соглашается принимать такое чудовищное создание.

Она должна понять, что заслуживает лучшего. Настоящего мужчину — вроде его самого. Он сделает все, чтобы она научилась себя уважать.

В подвале было еще холоднее, чем на террасе. Возможно, озноб шел из сердца, охваченного ужасом. Внизу, под землей, прошумел поезд метро. Там находился мир, вход в который Винсент приоткрыл ей два года назад.

Катрин заставила себя успокоиться и всмотреться во тьму. В углу пылало пламя старинной угольной печи. Никогда еще Катрин не чувствовала себя такой беспомощной и угнетенной. А вдруг шпион, подглядывавший за ее балконом, когда-нибудь обнаружит этот подвал?

Винсент стоял неподвижно, прислонившись к старой кирпичной стене.

— Как ты думаешь, кто это может быть? — в конце концов спросил он.

Катрин покачала головой. От резкого движения прическа рассыпалась, и заколки попадали на пол. Катрин провела рукой по волосам, распуская их по плечам.

— Кто-то звонил вчера по автоответчику, — сказала она. — Я не придала этому значения. Думала, просто кто-то шутит.

Вот почему сегодняшний голос показался ей знакомым!

Она уже не думала, что это хулиганство, Винсент отлично видел страх в ее глазах. Но она боялась не столько за себя, сколько за него. А он в этот миг тревожился только о ней. Мужчины, подглядывающие за женщинами, опасны. Из них получаются убийцы.

— Что мы будем делать? — спросила Катрин.

Винсент подумал, что в этой ситуации он совершенно бессилен, и пал духом. Ничем, кроме моральной поддержки, он ей помочь не мог. И потом, у него есть ответственность перед другими.

Катрин тоже вспомнила об этом. Она покачала головой и заговорила более ровным тоном:

— В полицию мы пойти не можем. Мы не знаем, что он успел разнюхать. Может быть, он делал фотографии. — Она вздохнула и с тревогой посмотрела на него. Провела рукой по волосам, вынимая последнюю заколку. — Винсент, на балкон приходить больше нельзя. А ведь это единственная часть моего мира, принадлежавшая нам обоим! — Внезапно она ощутила прилив ярости. — Я не позволю ему разрушить наше счастье!

В ответ Винсент молча коснулся ее руки. Сказать было нечего. А вскоре он ушел, вернулся в свой темный мир. Катрин, не в силах унять дрожь, повернула ключ в замке и отправилась назад, в квартиру, которая уже не казалась надежным и безопасным убежищем, как прежде.