Королевство поющих ветров

Глава 8

Фонари горели тускло-голубым, а огромные пушистые сугробы казались почти лиловыми. С неба медленно падал мелкий, искрящийся снег… В абсолютном безветрие ровный строй снежинок ложился белым налетом на крыши домов и ветви деревьев.

Я шла по расчищенному тротуару вдоль широкой дороги. Слева мелькали яркие витрины магазинов, справа, на другой стороне, темнел парк. Прохожих было мало, но домах горели почти все окна – рабочая предрождественская неделя наконец-то закончилась.

Электронный ключ сработал с первого раза. Войдя в подъезд, я отряхнула снег и сняла перчатки. Почтовый ящик был пуст, и это почему-то расстроило... Вызвав лифт, порывисто кивнула консьержке и, не дожидаясь ее ответа, нажала третью кнопку снизу. Двери медленно закрылись. …И открылись. Мать, уставшая и бледная, стояла в коридоре, ожидая объяснений.

-Нас задержали, - сказала я первое, что пришло в голову. - Я звонила, но было все время занято.

-Мы думали, что-то случилось, - она помогла снять пальто и сама повесила его на вешалку.

Несмотря на то, что вопрос о моем опоздании больше не поднимался, я чувствовала себя как-то неуютно. Помыв за собой посуду, я прошмыгнула в комнату и закрыла дверь. Мне исполнилось шестнадцать, я училась в выпускном классе гимназии, а по вечерам ходила на курсы для будущих студентов. Обычная жизнь. И что-то все-таки было не так: слишком серо, слишком правильно. Казалось, будто смотрю на мир как бы со стороны, как на кино, сопереживая, но не участвуя…

Смеясь, Молли вбежала в комнату и с силой захлопнула дверь. Импульсивная и несдержанная, младшая сестра искрилась радостью, подчас казавшейся неуместной и обжигающей. Не знаю почему, я искренне ей завидовала.

-Мама сказала спать! – важно сообщила девочка и, скинув кофту, швырнула ее за кровать.

Подавив готовое слететь с губ замечание, я натянула одеяло и раздраженно выключила бра.

Утром меня разбудил телефон. Звонила школьная приятельница, с которой я согласилась пройтись по магазинам и благополучно об этом забыла. В последнее время память стала часто меня подводить – сказывалась усталась и умственное напряжение. Злясь на себя за рассеянность, я наскоро расчесала непослушные рыжие кудри и, клятвенно пообещав матери не опоздать к обеду, выбежала на улицу. Кэт уже ждала на остановке, коротая время за чтением расклеенных на стекле объявлений. Высокая полноватая девушка с зачесанными в хвост пшеничными волосами и неожиданно изящными для такого телосложения чертами лица, она считалась одной из самых переспективных учениц, благодаря усидчивости и живому нраву.

-Привет, - я виновато улыбнулась, - куда пойдем?

-Как хотели, жаль, что ты проспала, придется теперь толкаться.

По заснеженным улицам туда-сюда сновали толпы людей. До Рождества оставалось всего неделя, и предпраздничный ажиотаж вошел в свою последнюю, пиковую стадию. С полок магазинов сметали все подряд, некоторый товар продавцы даже снимали с витрин.

Не выпуская моей руки, Кэт ныряла из одной стеклянной двери в другую. У нее был талант впустую тратить родительские деньги, и, в отличие от меня, привыкшей к разумной экономии, она получала от этого процесса почти физическое удовольствие.

Проведя полдня впустую, и при этом неимоверно устав, я, наконец, сумела сбежать от неугомонной подруги... Не хотелось нарушать слово и опоздывать к обеду: совместная трапеза по воскресеньям была нашей семейной традицией – в дом съезжались все родственники, включая девяностолетнего прадеда моего отца, который до сих пор продолжал читать лекции в местном институте и уверял, что спорт спасет мир.

Когда я подходила к дому, сердце болезненно сжалось. Стало тревожно и неуютно, захотелось вдруг убежать…

«Что со мной?» - удивленно подумала я, останавливаясь напротив светофора. Зеленый свет, блеснувший в железном кружке, оборвал мысли. Машинально я шагнула вперед.

Удар был настолько сильным, что меня подбросило в воздух. Там же, в полете, посчастливилось потерять сознание, так и не осознав до конца, что произошло и бесконечно удивляясь охватившей вдруг тело легкости…

Стоя на краю чудовищного обрыва, я заворожено смотрела вниз – обломки скал с такой высоты казались мелкой галькой, деревья походили на траву, а вены рек едва поблескивали тонкими ниточками. Услышав сзади тяжелый вздох, резко обернулась. Обхватив колени руками, и медленно раскачиваясь из стороны в сторону, под каменным навесом сидела пожилая женщина. В ее седых волосах, редкими ниточками поблескивали на солнце золотисто-рыжие пряди.

Нахмурившись, я попыталась вспомнить, как оказалась в незнакомом месте, но прошлое словно тонуло в тумане. Высокие крепостные стены, звук капающей воды, светофор, окна родного дома через дорогу… Понять чего-то в этом бессмысленном хороводе образов, было невозможно.

-Кто ты? – ее голос был хриплым и каким-то безжизненным.

Я пожала плечами и хотела уже ответить, когда вдруг заметила, что вопрос обращен не ко мне: от тени под навесом отделилась высокая фигура.

-Мама…

Вышедшая на свет девушка подошла ближе. Стало понято, что ни та, ни другая даже не замечают моего присутствия.

-Аури?

-Мы искали вас сорок дней, мама… В клане волнуются. Где мои сестра и брат?

-Он убил ее. И больше тебе не брат… – ненависть, с которой были произнесены эти слова, заставила сердце сжаться от холода.

-Что? – выражение ужаса на лице девушки на мгновенье привели женщину в чувство.

-Они провели обряд… На ее крови. Он убил ее… - выпрямившись, она вдруг вскинула голову к небу и зловеще улыбнулась. – Я прокляла своего сына и род – доколе он жив, ни одна из моих дочерей и дочерей моих дочерей не разродится младенцем мужеского пола… И пусть молния рассечет небо от края земли до края. – Женщина обернулась и махнула рукой куда-то в сторону. - Там, на камне… Прочтешь. Он будет стараться уничтожить саму память обо мне, я знаю. Не пытайся бороться, просто помни… Проклинаю каждый день, что носила его в утробе, каждую минуту его жизни! Это мое проклятье, моя расплата за предательство собственного народа…

Не прекращая говорить какие-то отрывочные фразы, она подошла к обрыву и полубезумным выражением лица посмотрела вниз.

-Дайна… Мама! Не надо! – девушка осторожно дотронулась до ее руки, но та раздраженно увернулась.

-Оставь! Я хочу страдать вечно! Как будет страдать он, как страдала она. Оставь!

Мне не удалось сдержать крика… Зажав ладонями рот и упав на колени, я не могла отвести взгляда от бьющегося о бесконечные уступы тела, пока оно не исчезло где-то далеко внизу. Борясь с подступившей тошнотой, изо всех сил зажмурилась и…

Вверх, верх, выше! Течение покачивало длинные волокна водорослей, заставляя стаи рыбок беспорядочно метаться между косыми лучами света. Воздуха оставалось все меньше, голова неприятно гудела. Желтые блики играли на поверхности воды, перебегая от волны к волне… Собрав последние силы, неимоверным усилием вынырнула пустоту и открыла глаза.

Белый потолок. Абсолютно ровный и чистый до боли в глазах… Некоторое время я лежала, вслушиваясь в чье-то хриплое дыхание, затем попыталась приподнять голову и, не удержавшись, застонала - все тело неожиданно пронзила острая боль. Все ли? Было странное чувство, будто ниже талии меня просто не существовало. От этого противного ощущения, захотелось скулить и выть от страха. Я не понимала, где нахожусь, и что происходит. Море было последним, что я помнила и, пожалуй, самым красивым.

-Лежите, я вызову врача! - раздался слева противный скрипучий голос.

Через минуту-другую надо мной появилось гладко выбритое мужское лицо. Доктор был такой же безупречный, как и белый потолок над нами.

-Вы в больнице, - пояснил мужчина, словно я еще могла сомневаться. - Вас сбила машина.

-Что с ногами? - из всего, что он мог сказать, интересовало только это.

Доктор замялся.

-Очень серьезные травмы, - уклончиво ответил он. - Мы сделали все возможное… Вам очень повезло.

-Я смогу ходить?

Стараясь не встречаться со мной взглядом, он отрицательно покачал головой.

-Мои родители знают? - я говорила спокойно, слишком спокойно.

-Нет…

-Почему?

-Взрыв.... Вы не дошли до дома… Это просто чудо.

Я растеряно моргнула, совершенно не понимая, что он имеет в виду. Наверное, после удара мозг не мог воспринимать причинно-следственные связи. Но доктор решил, что у меня шок и вколол успокоительное. Потом пришла психолог, тоже стала объяснять, как мне повезло. Потом снова укол… Наконец, я все-таки поняла, что случилось и тихо заплакала. Даже если бы в меня влили литр снотворного, оно бы не помогло. Как вообще человек мог выдержать такое?

Дни потекли так медленно, что казалось, время остановилось. Поскольку родных у меня не осталось, после больницы я попала в частный приют для инвалидов. Сказать, что там было плохо - это не сказать ничего. Впрочем, теперь мне было бы одинаково плохо везде. Жизнь кончилась, осталось только существование - бесцельное и мрачное. Я вкусила его сполна: год за годом, день за днем, час за часом. Унижение, боль, воспоминания…

-Эй, Джесс!

Полная женщина лет сорока неторопливо подошла и тяжело опустилась в потрепанное кожаное кресло.

-Тебе, наверное, уже сообщили, да?

-О чем?

Она недовольно поморщилась.

-Думала, не утерпят, ну да ладно. Завтра приедет твой дядя, мы навели справки, все проверили… Если дашь согласие, он оформит над тобой опеку.

-Вы шутите? – хотелось рассмеяться ей в лицо, но я сдержалась.

-Ничуть.

-Хотите сказать, что спустя пять лет, кто-то обо мне вспомнил?

-Джесс… Возьми себя в руки. Меня не интересует, почему он нашелся только сейчас. Мне вообще нет до тебя никакого дела, я должна была только предупредить. Если есть вопросы, реши их непосредственно с мистером Коупом.

-Как вы сказали?

-Коупом.

-Впервые слышу… - увидев, что она не смотрит, я вздохнула. – Впрочем, не важно. Спасибо, что сообщили.

Натянуто улыбнувшись, женщина кивнула, а затем решительно встала и ушла.

Был полдень вторника, когда он пришел, чтобы встретиться со мной и поговорить. Я поздоровалась, выслушала довольно скучную семейную легенду, объясняющую его внезапное появление, и поняла, что готова уехать отсюда с кем угодно и куда угодно.

-Есть нечто, что ты должна знать, - сказал дядя, садясь на лавочку и разворачивая к себе мое кресло.

Стало любопытно. Стараясь не смотреть на него, я все же отметила, что он чем-то похож на моего отца: высокий, светловолосый, с резкими, но довольно приятными чертами лица. Хотелось отбросить осторожность и просто радоваться возможности избавиться от ненужности и одиночества.

Улыбнувшись при виде нетерпения, которое отразилось на моем лице, мужчина достал из кармана тонкий кинжал и начертил в воздухе овал.

-Смотри внимательно…

Словно повинуясь его словам, края овала вдруг вспыхнули небесно-голубым сиянием и воздух наполнился горьковатым ароматом полыни. Это было очень красиво и страшно. Затаив дыхание, я не шевелилась, боясь спугнуть чудо, а потом… Воздух в мерцающей оболочке подернулся рябью и застыл.

Белые башни пронзали закатное небо. Сказочный яблоневый сад топил замок в розовом сиянии. Леса… Бескрайние просторы зеленых лесов и желтых, с цветочным вкраплениями, полей. Что-то давно забытое, шевельнулось в моей душе. Я точно знала, что уже видела это однажды и очень любила. То была какая-то другая жизнь, нечто настоящее, реальное, чудесное.

-Что это? - спросила я, с неохотой отрывая взгляд.

-Твой дом.

-Как туда попасть?

-Очень просто. У меня есть ключ, - он небрежно вынул из кармана круглый золотой медальон. - Одень его и сможешь вернуться. Не бойся, там ты будешь здорова и даже счастлива, если захочешь.

Дрожащей рукой, я взяла с его ладони сияющий круг. Свитый в кольцо дракон, смотрел на меня холодным рубиновым глазом. Внезапная боль огнем обожгла грудь. Расстегнув воротник, я достала тоненькую цепочку с серебряным крестиком, и удивленно нахмурилась, поскольку никогда его не замечала.

-Если хочешь попасть туда, - дядя указал на чудесную картину в сияющем овале. - Это придется снять.

Я нерешительно посмотрела на маленькое распятие и почувствовала, что не расстанусь с ним за что на свете. Стало страшно. Хотелось спросить, что происходит, но когда наши взгляды встретились, слова застыли в горле.

Он сидел, ласково улыбаясь, а я видела лишь сотни маленьких тел, разбросанных у его ног. Тысячи детей, совсем маленьких, новорожденных… Посреди них была лишь одна взрослая рыжеволосая девушка, так похожая на…

«Дайна!» - вспомнилось имя женщины из увиденного в невременье кошмара.

Швырнув прочь медальон, я загородила лицо руками и в ужасе закричала.

Миэль стоял надо мной бледный и сосредоточенный. Я жадно хватала ртом воздух, а крик все еще стоял в ушах. Ужас от пережитого и увиденного застилал сознание непроницаемой пеленой паники. Что это было? Сон или явь? Каждый миг прожитой жизни отпечатался в сознании так же отчетливо, как и собственное прошлое...

-Иди в комнату, Лирамель, - сдержанно сказал князь, рывком подняв меня с пола. - На сегодня все.

Не найдя в себе сил ответить, я спустилась вниз и побрела по коридору. Ноги все еще плохо слушались, и чтобы не упасть, приходилось держаться за стену. Было очень непривычно передвигаться без помощи инвалидного кресла и ощущасть власть над телом…

Толкнув дверь, я без сил упала на кровать. Меня била дрожь, каждая клеточка плоти налилась свинцом. Мучительно хотелось спать, но страх был сильнее: как только усталость закрывала веки, передо мной возникали жуткие картины. Казалось, из рук ускользает какая-то ниточка, что-то важно, непонятое… Та женщина на скале, мужчина, назвавшийся моим дядей, ужаснее видение, перекошенное от злости лицо Миэля… Могло ли все это быть как-то связанно или было рождено его черной властью?

Подложив под голову подушку, я устало бросила взгляд за окно. Садилось солнце, небо стремительно темнело, меняя алые краски на темно-синие. Следуя за уползающими к горизонту отблесками заката, зажигались звезды. Судя по всему, с момента, как я покинула комнату, прошло всего несколько минут, а для меня они стали годами… Закутавшись в одеяло, я сжала в ладони крестик и, не смыкая глаз, пролежала так до самого рассвета. Лишь когда тьма в комнате сменилась призрачной серостью, удалось, наконец, уснуть.

Разбудил меня резкий щелчок. В страхе сев на постели, я оглянулась на дверь. В комнате никого не было, а на столике стоял завтрак. С трудом поднявшись, заставила себя через силу проглотить терпкий горячий напиток и съесть ломтик мяса. Надо было жить, хотя после того видения, я стала сильно засомневаться в собственных силах. Никак не думала, что Миэль способен на подобные вещи. Как говорил Карл, было опасно недооценивать врагов. К сожалению, еще более опасным оказалось переоценить самое себя.

Князь зашел ровно в тот же час, что и накануне, и, с улыбкой спросив, как я провела ночь, увел за собой. И опять глоток воды, и небо, уходящее вдаль. Черный водоворот с шипением сомкнулся…

-Твой выбор! - послышался вдогонку зловещий бархатный шепот.

Стояло знойное лето, и солнце заливало белый город расплавленной медью. На бледно-голубом небе не было ни облачка, а ветер, казалось, застыл над полями, бросив невидимый якорь в высохшие колосья хлебов.

Подойдя к окну, я взглянула вниз. Издалека виднелась городская площадь и дорога, ведущая к воротам. Город находился в осаде больше месяца - остатки гарнизона из последних сил держали оборону. Помощи ждать было неоткуда. Бартайота давно лежала в руинах, все деревни были сожжены, а люди убиты. Миэль не брал пленных, они ему не требовались. Нам осталось не больше суток. Генерал Морлот уговаривал оставить город, но я отказалась. Бежать не имело смысла. Я пожинала плоды своего отказа - такова была его ужасная цена.

Кристиан тихо подошел сзади и, тронув за плечо, жестом попросил следовать за ним. Мы прошли в оббитый красным бархатом кабинет и заперли двери. Со стоном опустившись в кресло возле камина, брат машинально сжал свое предплечье - он был ранен еще на плато и рана до сих пор не зажила.

-У меня есть новости, - пояснил он и протянул письмо.

Я послушно развернула сложенный вчетверо лист и вздрогнула. Аккуратный, убористый почерк был знаком с детства.

«Что еще ему надо от нас?» - с болью подумала я, пробегая глазами первые строки. На глаза навернулись слезы злости и обиды.

-Не могу это читать, Кристиан! Расскажи своими словами.

Брат молча забрал письмо и покачал головой.

-Карл сообщает, что Совет с Параманом потерпели поражение. Они мертвы.

-Ожидаемо, - я провела рукой по глазам и закусила губу.

-Он предлагает помощь, - добавил брат и умоляюще взглянул на меня.

-Помощь? Какую же?

-Карл знает, как остановить Миэля.

Я нахмурилась, когда он произнес ненавистное имя, и инстинктивно положила руку на рукоять меча. Карл был последним человеком, кому бы я сейчас поверила, но все же…

-Его жизнь зависит от идола, которому он служит, - Кристиан отвернулся и задумчиво посмотрел на огонь. - Если бы ты примешь жребий, Миэль станет ему не нужен. Карл уверен в этом. Проклятье Морло должно быть исполнено, но если его исполнишь именно ты, у Королевства будет шанс.

-Нет.

-Я все понимаю, Ли, но ведь гибнут невинные люди! Войну необходимо остановить любой ценой. Если бы я мог это сделать, то сделал бы не задумываясь!

-Ты понимаешь, о чем просишь? - не поверила я.

-Да. Это единственный выход.

Не улице послышался шум и крики.

-Зло несет смерть! - обернувшись, сказала я брату. - Если стану жрицей, проклятье сбудется… Хочешь, чтобы моими руками был уничтожен наш род и эта земля? Или всерьез надеешься, что я смогу сопротивляться? С тьмой нельзя играть, Кристиан - это безумие!

-Нет, Лирамель, твое упрямство - это безумие. Если бы народ мог выбирать, он бы выбрал жизнь. Посмотри правде в глаза: Королевство пало, род Тара скоро перестанет существовать, как и все живое вокруг – Миэль не пощадят никого!

Я заколебалась. Искушение согласиться с ним было слишком велико. Одно мое слово и весь этот ужас мог закончиться, жизнь вернулась бы в привычную колею.

«Может быть, Карл все-таки прав?» - в смятении, подумала я и, сжав в ладони крестик, опустилась на колени. - «Господи, как же я могу? Как поступить? Верно ли ставить на одну чашу весов собственную душу и жизни тысяч людей?».

«Монарх един со своим народом», - раздался в душе тихий ответ, и перед мысленным взором разверзлась огненная пропасть. Посреди черного пламени стояла окутанная искрами женская фигура. Повернувшись, она вытянула вперед окровавленные по локоть руки и отчетливо произнесла моим голосом: «Ваффар!». Это было одно из самых страшный и древних заклятий правящего Ордена – слово разрушения.

Судорожно вздохнув, я взмахнула руками, отгоняя видение, и решительно обернулась к брату.

-Нет, Кристиан! Иногда смерть единственное, что можно выбрать. И, поверь, это не самое страшное.

Печальное лицо брата, мерцающие угли в камине и ровные черно-белые квадратики мраморного пола… Стены кабинета дрогнули, подернулись рябью, и, не успев испугаться, я снова увидела вечернее небо.

Миэль стоял надо мной и улыбался. Глубоко вздохнув, я с трудом встала на ноги, и с вызовом посмотрела ему в лицо.

-Лирамель, - он погрозил мне пальцем и прищурился, - вот ты, какая оказывается! С тобой будет нелегко...

-Ничего не выйдет, князь, - я упрямо сжала губы. Пусть радуется, теперь я знала, что он хочет со мной сделать.

-Посмотрим, дочь Лирдана, посмотрим! Я изучу тебя и подберу ключик - это не так сложно, как кажется, ибо мне не дана полная власть над тобой в эти дни!

Не переставая улыбаться, мужчина поднял левую руку и положил ее на мою голову. Я попыталась увернуться, но ноги словно вросли в камень. Как в кино, жизнь стала с огромной скоростью отматываться назад: дорогое прошлое таяло, бесследно исчезая во тьме… Взмахнув руками, я с криком оттолкнула его и навзнич упала в черное озеро...

Горы, небо, парящий в синеве ястреб… И ничего больше. Миэль забрал самое дорогое, что еще было у меня: память о счастье и надежду. Я закрыла глаза мокрыми ладонями и бессильно зарыдала.

Я боялась, очень боялась. Наверное, ни один человек в мире не боялся так темноты. Мрак давил со всех сторон, пытаясь раздавить и уничтожить. Я молилась, опасаясь остановиться даже на миг, а душа металась под куполом, который вот-вот мог треснуть от чьей-то невидимой злой воли.

Обычно к утру удавалось ненадолго заснуть. Солнце рассевало ночь по углам, изгоняя из комнаты живые тени, но рассвет уже не нес утешения. Я ждала князя и знала, что он непременно придет, чтобы снова мучить… Я была одна, никому до меня не было дела. И выхода тоже не было.

Миэль был жесток и любезен. Его сны, которые проживались, как целые жизни, с каждым разом становились все изощреннее и изощреннее. Он изучал мою душу вдоль и поперек, находил слабые места и наносил удар. Если бы у меня был выбор, я бы предпочла этим иллюзиям самую мучительную смерть.

Однажды, где-то на шестой день, в миг очередного пробуждения на холодных каменных плитах, мне явился белоснежный Ангел. Он стоял, заграждая меня прозрачными сияющими крылами от улыбающегося князя, и неотрывно смотрел на восток.

Увы, я уже не в силах была думать, чувствовать или радоваться - страх пронзил все уровни моего бытия. Говорят, в любви нет страха… Но моя вера была много ниже этого идеала. Все, что я делала, было исключительно по милости Божией. Она давалась не ради меня, а ради вверенного мне народа. И даже без прошлого, от которого остались лишь непонятные обрывки, я осталась собой и твердо понимала, что должна жить, пока не истечет время. Вокруг этой цели, строились все мысли и чувства.

Ночью седьмого дня ко мне в комнату тихо зашел Карл. Я узнала его по шагам и, перестав всхлипывать, постаралась дышать глубоко и ровно. Закрыв дверь, брат поставил свечу на стол и присел на край кровати. Я смутно помнила, что связана с этим человеком кровными узами, и на сердце отчего-то вдруг стало тепло.

-Уверен, ты не спишь, Лирамель… - мягко сказал мужчина и осторожно провел ладонью по моим волосам.

-Ночью опасно спать, - спустя несколько секунд ответила я, открыв глаза.

-С каких это пор?

-Наверное, всегда…

-Вернулись детские страхи?

-Не помню, - боль вдруг обхватила голову стальным обручем. Так было каждый раз, когда я пыталась заглянуть чуть дальше…

-Как так? - удивился брат и, взяв меня за подбородок, развернул к себе, чтобы поймать взгляд. - Да, ты не лжешь… Что же ты помнишь?

Взглянув на его спокойное строгое лицо, я вздохнула.

-Помню, как ехала по дороге. И битву далеко внизу. Еще была женщина, Дайна… Она погибла, упала. Вернее нет, она сама… И еще тот человек… - я помотала головой. – Наверное, это был сон. Или нет… Не знаю. Потом я очутилась здесь. Кажется, это было очень-очень давно, может, несколько лет назад. Когда-то я жила далеко отсюда и там был лес, и поле с цветами… Мне иногда снятся такие сны.

-А меня помнишь?

Я согласно кивнула.

-Да... Был, кажется, еще один, совсем как ты, только волосы у него были белые. И он был добр ко мне.

-А я - нет? - как-то печально спросил мужчина и отвел глаза.

Мне было неловко отвечать на этот вопрос, ведь он был предан тому, кто мучил меня, кого я боялась и днем и ночью.

-Послушай, Ли, - глухо откашлявшись, шепнул брат и, поддавшись вперед, осторожно обнял. – Возможно, я еще не все до конца понимаю, но уверен: единственным выходом сейчас будет отступиться - только так мы можем спасти Королевство. Такова наша судьба – твоя и моя.

-Отступиться? – я вздрогнула и слабо оттолкнула его. Сны, такие яркие, живые… В каждом из них князь предлагал тоже самое – раз за разом… Мне вдруг стало больно за этого человека, считающего, что он знает как лучше и правильнее. Прищурившись, я пристально взглянула на него и, не дав сказать очередную ложь, с жаром выпалила: - Отречься от Того, Кто один не оставил меня среди тьмы? От единственной надежды? Стать такой же, как Миэль, наполнившись жесткостью и мраком? Как я смогу спасти Королевство, последовав пророчеству, обещающему его уничтожить? Если тьма войдет в мою душу, ничто не сможет меня удержать!

-Пророчество твориться людьми, Лирамель, и не всегда может быть истолковано ими верно. Королевство перестанет существовать на картах, но оно останется, люди останутся! Войны нельзя допускать, гарнизонам не выстоять против армии князя. А ты… Иногда приходится делать выбор, не взирая на последствия и не думая о собственном спасении.

-Есть вещи, которыми нельзя поступаться. Я готова отдать жизнь, но не душу, потому что она не мое достояние. Монарх един со своим народом: уступив, я убью не только себя, но и всех, за кого отвечаю. Не верила, не верю и не поверю, что это единственный путь! С тьмой нельзя найти компромисс! Миэль - лжец!

Карл задумчиво хмыкнул и выпрямился.

-Надеялся, ты поймешь…

-Никогда. Прости… – едва слышно прошептала я, и, свернувшись калачиком, беззвучно заплакала. Мне не хотелось разочаровывать его, но иначе было нельзя.

-Прости, - ворчливо повторил мужчина и подоткнул одеяло. - Спи, мой упрямый и отчаянный ребенок. Миэль сегодня далеко отсюда.

Он взял меня за руку и, устроившись поудобнее, закрыл глаза.

«Почему он не приходил раньше»? – Думала я, постепенно засыпая. – «С ним так безопасно… Так хорошо».

На следующее утро, впервые за долгое время, я проснулась отдохнувшей и выспавшейся. Сквозь зарешеченное узкое окно, пробивались первые лучики света. На душе было удивительно спокойно.

В положенный час, как и всегда, Миэль, деликатно постучав, вошел в комнату. Я была одета и готова следовать за ним. Человек, наверное, способен привыкнуть ко всему, даже к унижению и боли.

-Привет тебе, Лирамель, - улыбнулся мужчина и закрыл за собой дверь. – Как спалось?

-Благодарю за заботу, князь.

Он смерил меня внимательным взглядом, и медленно двинулся вперед.

«Господи!» - мысленно взвыла я, чувствуя, что ноги стали ватными от страха.

Но Миэль только взял меня за руку и осторожно усадил на кровать.

-Не бойся, - успокоил он. – Я верну тебе память, чтобы ты смогла принять осознанное решение.

Его руки с силой сжали мою голову. Словно темное покрывало, спало с моей измученной души. Воспоминания разом вспыхнули в сознании, опалив неимоверным изумлением и болью. Я инстинктивно попыталась вывернуться, но не смогла даже пошевелиться - князь был чудовищно силен.

-Вот и все, - удовлетворенно заявил мужчина и нехотя отпрянул. - Даю три часа, чтобы еще раз все взвесить и обдумать. Срок нашего договора истекает через четыре дня, медлить более нельзя.

И он ушел, оставив меня наедине с тем, чем была на самом деле. Не в силах даже отвести взгляд от закрывшейся двери, я заставляла себя дышать. Выдох, вдох, выдох…

«Безумие, безумие…», - поверить в реальность не хватало ни воли, ни смелости.

От неимоверных усилий справиться с паникой, у меня, по-видимому, поднялась температура: голова слегка кружилась, а руки стали холодны как лед.

«Что ждет теперь? Что он намерен делать?» - лихорадочно думала я, сопоставляя все, что вспомнила и узнала. Четыре дня - не пара часов, а Миэль был не таким благородным, чтобы просто убить, после всех тех усилий, которые были приложены. Он вознамерился взять власть над моей душой, и был готов ради этого на все. Почему же я была так опасна для него? Я, которая и стоять то в его присутствии не могла, так велик был ужас!

Карл советовал покориться князю от имени всего Королевства. К счастью, мои духовные глаза были зорче. Я знала, что Миэль хочет сотворить со мной, и какой ценой он стал тем, кем являлся. Много веков князь продумывал свою месть и, наверное, предусмотрел все, кроме того, что в душе его последней жертвы будет гореть свет иной веры – та же ошибка, которую допустил Тарэм. Если бы я не попала в Большой мир, а росла в Замке, не думаю, что сменить один культ на другой, стало бы большой проблемой.

-Если я откажусь от его предложения, а потом не выдержу мук?… Потеряю душу, жизнь и шанс спасти Королевство… - как безумная шептала я, раскачиваясь из стороны в сторону. Выхода не было, чтобы не говорил Карл… Его не было… Не для меня.

Он вернулся, как и обещал - ровно через три часа. И нашел меня там же, где оставил. В его руках был поднос с двумя чашками кофе и печеньем. Молча протянув руку, князь помог мне встать и усадил за стол - его движения были отточенными и спокойными, словно он отыгрывал давно репетируемый спектакль.

-Нет смысла снова задавать вопрос, - сказал Миэль, допив свой кофе. - Я не скрою, что потерпел неудачу с твоим сознанием, но это скорее победа, а не поражение. Слово, данное Карлу исполнено. Твоя роль, какой задумал Морло, решил бы спор между нашими народами малой кровью. Меня это вполне устраивает. Других вариантов нет - проклятие должно быть выпущено на свободу. Ты упряма и умна, Лирамель, за тобой стоят силы чуждые мне... Я пытался действовать мягко и хитро - ты сопротивляешься. Увы, мне ничего не остается, кроме как применить иные способы. Это не угроза, лишь констатация факта. Итак, каков будет ответ?

Затаив дыхание, я почти не слушала его, ожидая лишь последних слов. Хотелось поскорее сбросить с плеч тяжелое бремя выбора.

-Нет, - от моего дыхания, кофе в чашке подернулось мелкой рябью и вновь тускло отразило потолок.

Миэль задумчиво кивнул.

-Это было ожидаемо, - сам себе сказал он, рассеянно проведя ладонью по волосам.

Я пожала плечами и встала. Знакомый холод и боль, словно пытаясь удержать на месте, сжали голову стальным обручем. Преодолев внутреннее сопротивление, я подняла руку и начертала на себе крестное знамение. Князь вздрогнул и недоуменно выгнул бровь, в глазах его вспыхнул опасный огонек.

-Даже это тебя не спасет, – его голос вдруг стал похож на тихое шипение, - я сокрушу все. И Карл мне поможет, потому что его долг перед народом сильнее голоса разума и любви к тебе.

Отвернувшись, я закрыла уши ладонями, чтобы не слышать его речей. Миэль умел запугивать, а Карл всегда являлся верным ключиком к моему сердцу...

Рассмеявшись, он подошел и с силой развернул меня к себе лицом.

-Я решил быть откровенным с тобой, хочешь ты этого или нет!

-Не надо…

Прочитав в моих глазах страх, мужчина до боли сжал мои плечи и встряхнул.

-Я расскажу тебе правду, маленькая принцесса, - его низкий голос заполнил собой весь мир снаружи и изнутри. – Слушай внимательно, потому что в твоих руках теперь судьба целого народа. Хочу, чтобы ты до конца осознала это и поняла, что не найдешь оправдания, когда будешь тонуть в реках пролитой крови.

Я зажмурилась, силясь вспомнить какую-нибудь молитву, и не смогла.

-В мире, где история течет по руслу высохшей реки, - начал Миэль, - жил был мальчик по имени Карл. Больше всего на свете он мечтал стать похожим на своего отца. Да только вот беда - отец его был принцем и наследником, а Карл всего лишь незаконнорожденным сыном. И все же, принц не оставлял надежды... Шли годы, мальчик рос и делал все, чтобы стать достойным мечты. И вот, однажды, на пороге дома, он нашел новорожденную девочку. С ней было письмо. Первое и последнее письмо от горячо любимого отца. Я читал его, потому что тот, кто перенес тебя в Большой мир, был моими руками и глазами.

«Я вручаю тебе жизнь сестры, сын мой, - писал король. – Как Главе рода, мне был открыт ее путь – она унаследует трон, и жизнь ее однажды спасет Королевство от гибели».

Как ты думаешь, Лирамель, легко ли было Карлу принять свою роль? Но он был не только сыном, но и принцем, а потому смирился. Я следил и радовался, потому что дни моего ожидания подходили к концу. А еще я видел силу и мудрость Тара в его глазах, и боялся. Но нельзя уже было изменить то, что совершилось. Ты стала королевой и вступила на путь пророчества. Карл понял это слишком поздно. А когда понял, решил исполнить волю отца, склонил передо мной колена. И совершилось великое падение. Никто еще не был столь опасен для меня и не имел подобной силы. Я провидел это, и потому не оставил ему выбора. Месть Морло, моего деда, должна свершиться. Только дитя Крови сможет сделать то, что желает владыка и повелитель этого мира. Ты уничтожишь тех, кто несет в себе чистую кровь Арматея, истинного потомка Тара Валлора. В обмен, я не пролью кровь твоего народа и передам Карлу корону. Ваши роли давно предопределены, и принц знал это так же хорошо, как и я. Не в его власти выбирать иной путь, однако ты такой властью обладаешь. Если скажешь «да», спасешь и себя и свою землю. Твое «нет», станет подписью на вашем смертном приговоре. Как уже сказал, в иной роли я не посмею оставить в живых ни тебя, ни того, кто даже на коленях, способен повернуть историю - Княжеству не нужны такие враги. А теперь, зная это, решай.

Меня трясло, сердце почти не билось от боли. Сложно было понять, лгал ли Миэль или говорил правду. Душа просто не могла вместить услышанного. Стиснув зубы, и едва удерживая готовый сорваться стон, я зажмурилась, чтобы остановить слезы.

«Не могу, не могу, не могу!» - мысленно закричала я, выдирая из памяти образ брата и разрывая его на мелкие куски, словно цветную фотографию. Мосты уверенности угрожающе распадались под ногами… Из всех сил сжав кулаки, я запретила себе чувствовать и думать. Я стала камнем, льдом, и пустотой. И тихо повторила:

-Нет.

Его лицо осталось совершенно бесстрастным.

-Карл! - выпрямившись, крикнул князь так, что содрогнулись стены.

Брат вошел, когда смолкло эхо. Уверенный и гордый, спокойный и невозмутимый – как всегда.

-Я сделал все, что мог, - с легкой ноткой раздражения, сказал Миэль, и кивнул на меня. - Она избрала другой путь. Возьми ее и возложи на жертвенник.

Я с ужасом смотрела, как второй раз бесшумно закрывается за его спиной тяжелая дверь. В ушах звучали последние слова… От страха, даже не заметила, как Карл подошел и встал рядом. Поймав, наконец, мой взгляд, брат молча размахнулся и дал пощечину с такой силой, что я упала и лишилась чувств.

Вставало солнце, прохладный ветерок скользил по лицу, слегка перебирая пряди у виска. Осторожно повернув голову, я посмотрела налево: горы, небо, молочная дымка где-то у самых вершин... Справа простиралась бесконечная степь.

«Снова сон?» - я попыталась приподняться и судорожно вздохнула: тело было намертво приклеено к камню. Похоже, Карл выполнил приказ князя. Меня лишили даже права умереть! Кристиану все еще требовалось время, и нужно было отвлечь Миэля от запада. Я должна была бороться за жизнь до последнего.

Вокруг стояла абсолютная тишина, только где-то под самыми облаками слышался одинокий плач ястреба. Он часто летал над крепостью, мы с ним были давно знакомы… Подумав еще немного, и вспомнив все известные факты, я окончательно смирилась с действительностью и попыталась уснуть – на это не требовалось много смелости и сил.

День промелькнул незаметно. Погода стояла теплая, и только под утро, становилось прохладно. Впрочем, уже через пару часов я почти молилась, чтобы на ясном небе, наконец, появились тучи, и пошел дождь. Язык распух от жажды и причинял боль. Даже кошмары, ставшие неотъемлемой частью снов, больше не тревожили – в забытьи я видела только еду и воду.

На рассвете второго дня пришел Карл. Окинув меня внимательным взглядом, он коснулся запястья и нащупал пульс. Минуту брат стоял, казалось, не дыша, затем кивнул и отступил.

-Не передумала? - без интонации спросил он.

Я покачала головой.

Мужчина равнодушно улыбнулся, а затем, взяв себя в руки, снова подошел и, откупорив небольшую кожаную флягу, осторожно напоил меня. Я закашлялась: все нутро обожгло, словно это была не вода, а крепкое вино. Впрочем, сейчас мне уже вряд ли удалось бы отличить одно от другого.

-У меня все затекло… - в моем голосе скользнула мольба: от привычки искать у него помощи, трудно было избавиться.

Карл пожал плечами. Понимая, что он вот-вот уйдет, я набралась мужества и спросила:

-Скажи, неужели ты присягнул ему только из-за власти?

Брат помедлил, словно решая что-то, а потом взглянул на меня и серьезно ответил:

-Было много причин, но я никогда не лгал тебе, и сейчас не буду… Все сложнее, чем кажется, Лия. По сути, мне пришлось лишь согласиться вернуть себе то, от чего добровольно отрекся много лет назад. Как и тогда, причины были весьма серьезными. И, поверь, поступить иначе я не мог. Не думай, что все это доставляет мне радость. Впрочем, ты, наверняка так не думаешь. – Он нахмурился, и, помолчав немного, добавил: – Если придется идти до конца, я не стану колебаться только из-за того, что князь причинит тебе больше мук.

Изо всех сил вжавшись затылком в камень, чтобы заглушить болью подступающие слезы, я закрыла глаза. Постояв еще с минуту, и так и не дождавшись ответа, Карл тихо ушел. Его шаги постепенно замирали в отдаление, пока не превратились в еле заметный шепот и не стихли совсем.

Параман оказался прав: «всяк человек – ложь», особенно там, где балом правила власть. Я с горечью задала себе вопрос и с горечью же призналась, что даже теперь любила своего брата. Любила и даже по-своему понимала…

С наступлением темноты, вновь удалось забыться сном. Вместе со слабостью, в душе росло безразличие к своей судьбе. Медленно и осторожно к моему каменному ложу приближалась смерть - времени оставалось все меньше и меньше. Понимая это, я молилась уже только о том, чтобы Кристиана ничего не задержало в пути, и он успел раньше, чем князь подпишет Тиру смертный приговор.

Ночью пошел дождь. Он смыл пот и грязь, и я пила холодну влагу, как ненормальная. Помню, тошнило, но я все равно пила и пила. Стало так хорошо, что казалось, будто летаю. А поутру взошло солнце. Я вновь воспаряла духом: Благодать, коснувшись души, исцелила застарелые раны и придала сил. На сердце стало светло и радостно – Господь укреплял меня перед последним испытанием.

Днем, еще до полудня, пожаловал Миэль в сопровождении той самой черной фигуры, которую я видела у его трона в первый день. Карл тоже был с ними, и выглядел непривычно бледным и взволнованным.

Ничего не говоря, князь подошел к жертвеннику и, наклонившись, внимательно взглянул мне в глаза.

«Привет тебе, мученица», - прозвучал в сознании знакомый низкий голос.

Я вздрогнула и поежилась. Это был грубый ход: напугать меня больше, чем была напугана, было не возможно, а гордости в моей душе давно не осталось. Поняв, что не дождется ответа, Миэль помрачнел и обернулся к своим спутникам.

-Призываю вас в свидетели. Я сам проведу обряд.

-Владыка? – Карл нахмурился, и хотел было возразить, но мужчина жестом остановил его.

-Оставь, друг. Я не так жесток, чтобы испытывать тебя.

Мрачно кивнув, брат поклонился.

Я посмотрела на Карла, мысленно прощаясь, но, встретившись с ним взглядом, поежилась: его серые глаза горели таким огнем, что казались черными – он все еще верил, что я передумаю.

-Я - Миэль, сын Мигталя Валлора из рода Тарина, призываю господина над своим господином! - громыхнул жуткий голос, и земля завибрировала, словно живая.

Сильные холодные ладони обхватили мою голову, и где-то в отдалении я услышала глухой рокот. Ледяной ужас зажал душу в тиски. Разум скорчился, сжался, и в кромешной тьме небытия скрестился с жестоким разумом князя.

Я была нагая во тьме - ни мыслей, ни памяти о прошлом. Я чувствовала и видела жуткие существа, кружащиеся вокруг. Они терзали меня, выворачивали душу наизнанку. Я не могла вспомнить ни одной молитвы, не могла закричать, отгородиться от них… Не было выхода, будущего, времени. Не было ничего, кроме Миэля и его ненависти. Это было хуже смерти - это были тысячи смертей в мгновение времени.

«Отрекись! Стань моей!» - шипели он, хохоча и завывая.

Я металась, не понимая, чего от меня хотят, и сходила с ума. Кто я, что я? Все утратило суть: позади была лишь пустота - я была рождена во тьме, я вросла в нее, и кроме нее не было ничего, потому что она была всем. Только мое имя теплилось в душе, как затухающая свечка:

«Ли-ра-мель… Ли-я… Лия», - мерцали среди хаоса знакомые буквы.

За именем дрожало короткое воспоминание – потянувшись к нему из последних сил, я почувствовала приятное тепло…

«С первым именем ты вписана в книгу великого Рода, со вторым – в книгу Жизни», - шепот доносился издалека, и я вдруг вспомнила, что это было именно так.

В ослепительной вспышке света на миг осветилось моя суть. Рванувшись в глубину кипящего ничто, я возопила краешком сознания к маленькому, светящемуся в сердце, пятнышку.

«Только бы дотянуться, только бы…»

-Сними с нее это! - послышался далекий голос.

«Да воскреснет Бог, и рассеются Его враги, и пусть бегут от Него все ненавидящие Его!» - в исступлении прокричала я, знакомые с детства строки и, тьма вокруг дрогнула. Оковы ужаса со звоном пали на землю и рассыпались в прах. Сделалась великая тишина… Синее небо и солнце, скатывающееся к западу – ястреб уже улетел...

Миэль тяжело поднялся, отряхнул с черного камзола грязь и, вынув из-за пояса белый кинжал, шагнул ко мне. Улыбка исчезла с его лица, оставив только злобу и ненависть. Он был теперь тем, чем я ощутила его во тьме – не человеком, чем-то средним, давно потерявшем облик.

-Прочь! Не смей! – раздался громкий окрик, но князь словно не услышал его.

В последнюю секунду, опередив время, Карл метнулся к жертвеннику и встал между нами. Лезвие вошло в его тело, как в масло… Я закричала, но брат, словно не заметив боли, оттолкнул Миэля и выхватил меч. Еще миг, и отцовский клинок и скрестился с искривленным ятаганом аллотар.

Они бились яростно, но не долго. Карл пытался оттеснить противника от каменной плиты, но силы были явно не равны. Споткнувшись, брат упал, но тут же откатился в сторону. Клинок Миэля на четверть вошел в землю в том месте, где секундой раньше была его жертва. Почти зарычав от досады, князь выпрямился и тяжело дыша, застыл. В его стеклянных глазах на миг потух гнев и всколыхнулось нечто похожее на изумление. Обернувшись на запад, он недоверчиво прислушался.

Далеко-далеко, едва уловимо в прохладном осеннем ветре, пели походные трубы. То была самая прекрасная музыка, которую я когда-либо слышала, потому что она несла надежду: Кристиан даже не подозревал, как вовремя он бросил свой вызов!

Забыв про Карла, князь поднял голову к небу и рассмеялся: зло, громко, самоуверенно… Брат со стоном попытался приподняться, и не смог - силы покинули его. Заметив это, Миэль метнул пламенный взгляд на неподвижно стоящую в стороне фигуру и коротко бросил:

-Прикончи его и возвращайся к людям, обойдете их с востока.

Тень шевельнулась и кивнула в мою сторону:

-А она? – раздался из-под капюшона глубокий женский голос.

-Оставь. Это подождет.

И, потеряв к нам всякий интерес, Миэль повернулся и ушел.

Резким движением женщина скинула плащ. Если когда-нибудь на свете существовали амазонки, то была их истинная дочь. Она была молода и обладала яростной, страстной, неукротимой красотой: ярко-рыжие волосы были туго стянуты в две длинные косы, изогнутые полумесяцем брови грозно сдвинуты, зеленые глаза горели ненавистью. Ни тени жалости не было на белом, холодном лице.

Сделав пару шагов, женщина подняла с земли нож и повернулась к Карлу. Я хотела закричать, но крик застрял в горле – меня словно парализовало. Никогда еще не доводилось чувствовать себя настолько беспомощной.

-Подожди, Дарита, выслушай… Именем Дайны! - прохрипел брат, выставив вперед руку.

-Что может сказать предатель? - надменно бросила она, отшвырнув ногой его меч, словно он был грязью. – Ты предал нас! Предал меня, дав обещание, которое не собирался выполнять! Я никогда не встречала такого ничтожества! Князь прав - ваш род пропитан гнилью и смрадом!

-Мы были когда-то единым народом, княгиня! - возразил Карл. - Нельзя жить в бесконечной ненависти. Разве твое сердце не горит жаждой мести за убиенных братьев и сестер, за твою Дэру? Разве ты забыла пророчество о Бонаре, которое сама мне поведала? Быть может, ярость и обида помутили твой разум? Посмотри, ведь он ничего не смог сделать! У него нет власти над дочерью Тара!

Девушка остановилась и недоверчиво оглянулась на меня.

-Хочешь сказать, эта девочка и есть Бонара, о которой поют по ночам наши женщины?

-Да.

-Тогда почему же ты привел ее к нему?

Карл слабо улыбнулся и покачал головой.

-Я слишком хорошо знал одни легенды и совсем не знал другие. В Королевстве было не известно о третьем пророчестве.

-Почему я должна тебе верить? - резко оборвала она, и пнула его ногой. – Ты сам говорил, что ее смерть предрешена от рождения! Или все дело в том, что владыка решил сам пролить кровь?

-Спроси, - со стоном кивнул на меня брат, - спроси, что было написано на клинке, с которым она ступила на эту землю…

Дарита подошла ко мне и вопросительно склонила голову.

-Говори.

Закрыв глаза, я попыталась вспомнить вереницу тонких рун. Карл считал это важным… Нужно было только верить, верить, верить!

-Матэл эль шан истаррэкот та навир бонара кайос мавэтор… - неуверенно произнесла я, повторяя слова, которые впервые прочитала Якиру в день своего Рождения.

Женщина вздрогнула и, повернувшись в ту сторону, куда ушел князь, несколько секунд стояла неподвижно. Потом вздохнула, наклонилась и решительно рассекла кинжалом связывающие меня веревки.

-Как молния поразит правящая тьму и объединит царство, - перевела она. - Ты заронила в меня сомнение и надежду. Но запомни, если это ложь, я найду и прикончу вас прежде, чем Миэль совершит свою кару.

-Она не умеет лгать, - тихо отозвался Карл.

Дарита помогла мне сесть и, оглядевшись, я, наконец, поняла, где нахожусь. Черная крепость была построена возле высокой скалы, поднимающейся из земли подобно гигантскому зубу с круглой площадкой-дуплом. В прилегающей к скале крепостной стене, зияла огромная арка. Поскольку я не заметила скалы, когда мы подъезжали к воротам, было очевидно, что она находилась с противоположной от дороги стороны.

-Если слова Дайн сбудутся, я уведу гарнизоны в горы. Клянусь! Чего бы это не стояло мне и моему народу. А пока можешь уходить – никто тебя не задержит. – Обернувшись, девушка еще раз взглянула на моего брата. - Прощай, принц Крови, сын Лирдана, пусть смерть судит тебя и за то, что ты успел совершить, и за то, что намеревался. Знай, я никогда не прощу и никогда не забуду!

И, взметнув косами, она резко развернулась, швырнула кинжал к моим ногам и ушла. Проводив ее взглядом, Карл задумчиво посмотрел на белое лезвие. Я снова ничего не поняла, но думать уже не было сил – события разворачивались слишком стремительно.

Маленький серебряный крестик, который когда-то подарил мне Марк, сиял на груди ярким белым светом. Наверное, именное его я видела во тьме.

С трудом сев, я брезгливо отбросила ошметки веревки и протерла глаза. Кровь колючей волной ударила в ноги, заставив поморщиться. Спрыгнув на влажную землю, шатаясь, подошла к брату и опустилась на колени.

-Ты можешь идти? - с надеждой спросила я, погладив его по щеке.

Он улыбнулся.

-Боюсь, что нет.

-Тогда я останусь.

-Нет, моя хорошая, нельзя. Ты ведь даже не знаешь, что сделала... А ведь я пытался! Но видение… И отец, его слова… Думал, в этом и была причина! Оказалось, нет. – Карл вдруг затих, нахмурился. – Уходи, Лирамель. Поверь, будь я на твоем месте, то не стал бы медлить.

-Ты жесток! – я всхлипнула и прижалась лбом к его груди. Кровь алой струей вплелась в серые пряди моих волос, окрасив их в бурый.

-Когда Миэль возглавит войско, - выдохнул Карл, - все живое парализует ужас. Совету и Параману не совладать с ним, только ты сможешь это остановить - ты и твоя вера. Я видел, понял… Прости меня, прости… Дарита сдержит слово. Если князя не станет, она уведет гарнизон в горы. Пошли к ней Кристиана… Я мог бы и раньше предположить, ведь у нас с ним одно лицо… Она видела, что мы разделим жизнь, поверила, думала избежать… Только его, слышишь? Только его! Это важно, она тоже поймет… Ему так не хватает ее огня…

Я замотала головой.

-Ты бредишь! Как я остановлю этого демона? И я не могу тебя бросить! Не смогу без тебя жить!

Он закашлялся и попытался меня оттолкнуть.

-Не время спорить, прекрати играть в благородство… На твоих плечах лежит судьба двух народов - неужели они должны погибнуть из-за одного лишь возгордившегося потомка Тара? Отбрось эмоции и дай разуму выбрать правильный путь… Просто делай, что должна, и не позволяй себе бояться. Возможно мы все же изменили это проклятое пророчество... Ты же уже смогла… - запнувшись, он вздрогнул и закрыл глаза.

Со страхом отпрянув, я схватила брата за руку и нащупала пульс. Сердце билось, но очень слабо.

Лихорадочно вспоминая нудные лекции, которые он читал мне длинными вечерами, я оторвала от подола широкую полосу ткани и туго, насколько хватило сил, перевязала рану. Это должно было хоть немного остановить кровотечение. Затем, поднявшись на ноги, еще раз огляделась.

«Не может быть, чтобы все это было на самом деле», - подумала я, вытирая о платье перепачканные кровью руки. – «Просто сон, кошмар… Такой же, как сотни других до него!»

-Господи, - подняв голову к небу, истерично закричала я, - Господи, помоги! Я сделаю все, что угодно! Пусть лучше я умру, пусть мне будет больно! Только спаси его! Он нужен мне, нужен моему народу!

Затопившее душу отчаяние было настолько велико, что голова уже плохо соображала. Я верила вопреки логики, разуму, чувствам - вопреки всему! И молитва моя была дерзка и почти безумна.

Прошла минута, другая… Ничего не происходило. Издалека доносились надрывные призывы труб, Карл, по-прежнему, не шевелился, и только ветер, играющий среди закатных облаков, пробегал по моим волосам.

-Что же делать? - снова спросила я вслух и, встав, нерешительно посмотрела на Карла.

Позади раздалось тихое ржание.

«Лошадь?» - не смотря на веру, я искренне удивилась.

Конь был белым как снег и очень красивым. Некогда было думать, откуда он взялся на вершине.

Подогнув передние копыта, белоснежный жеребец нагнулся и посмотрел на меня большими умными глазами.

-Спасибо, дружок, - поблагодарила я и, перекинув руку Карла через плечо, с трудом поднялась на ноги.

Медленно, словно привидение, конь брел по освященному факелами подземелью. Понимая, что лучше положиться на его интуицию, я отпустила поводья и покрепче обняла брата. Он был прав: бояться было бессмысленно, равно, как и пытаться повлиять на события. Оставалось с твердостью и честью принять то, к чему призывал долг, и приложить все силы, чтобы…

«Господи, мой Господи, как же я сумею совершить это?» - отчаяние упорно пробивалось наружу, разрушая иллюзию преграду смирения и спокойствия.

Дневной свет казался слишком ярким после гнетущего полумрака. Затравленно озираясь по сторонам, я изо всех сил сжимала рукоять отцовского меча, молясь, чтобы обещание Дариты не оказалось злой шуткой. К счастью, оставшиеся в крепости воины действительно нас не остановили, видимо приказам княгини здесь доверяли. Я до сих пор не могла понять, кем же была эта рыжеволосая женщина для Миэля и почему носила тот же титул что и он сам. Неужели у темного князя имелась супруга? Хотя обращался он к ней скорее как к подданной, да и в тронном зале она занимала явно подчиненное положение. Как бы ни было, я была благодарна Дари за то, что в решающую минуту, она сумела прислушаться к словам Карла и побороть свою ненависть.

Через два часа мы достигли широкого плато, пестревшего редкими лоскутками палаток и формой четырех гарнизонов Королевства. Чудо ли то было? Наверное, да. Чудом было все, происходящее в последние дни, но привыкнуть к этому все равно не получалось.

Заметив небольшой отряд, спешно выехавший навстречу, я спешилась и стала ждать.

-Спасибо тебе, дружок, - погладив белого коня по шелковой гриве, сказала я. – Не знаю чей ты, но надеюсь, когда-нибудь сумею отблагодарить твоего хозяина за эту милость.

Животное фыркнуло.

-Ты похожь на первый зимний снег… Такой же белоснежный и легкий. Буду назвать тебя Снежок – не слишком благородно, но…

В карих, обрамленных длинными ресницами глазах, плясали смешинки. Казалось, лошадь действительно меня понимает. Намотав на руку повод, я медленно пошла вперед, с интересом вглядываясь в лица приближающихся всадников. Мое внезапное возвращение, судя по всему, не вызывало у них никакой радости - только страх и недоумение.

«Ах да, конечно…», - мрачно подумала я, усмехнувшись, - «Совет, Параман… Герцог вполне может пожалеть, что опустил тогда меч. Да и Тарэм, без сомнения, будет в ярости».

Никто ни о чем не спрашивал, никто не смел поднять на меня глаз. Воины, мимо которых мы ехали по лагерю, оставляли свои дела и провожали процессию хмурыми взглядами. Люди выглядели уставшими и напуганными.

Остановившись возле большой палатки с развевающимся над ней стягом целителя, я приказала отнести Карла внутрь, и, чуть помедлив, на всякий случай, зашла следом.

Моврон, один из тех, кого брат обучал премудростям медицины и его личный помощник, уже хлопотал вокруг наставника, озабоченно что-то приговаривая. Увидев меня, он коротко поклонился и заверил, что сделает все возможное. Сомневаться в его искренности не приходилось и все же, пришлось сделать над собой усилие, чтобы покинуть этот импровизированный госпиталь… Я понимала, что ничем не смогу помочь.

Кристиан, нетерпеливо расхаживая возле своего жеребца, уже ждал снаружи. Ободряюще улыбнувшись в ответ на его встревоженный взгляд, я быстро сказала:

-Все в порядке, не волнуйся.

-Мне доложили, что и Карл здесь?

-Он тяжело ранен, Моврон сейчас с ним.

-Как это случилось? - в голосе брата скользнуло напряжение.

Воспоминания, пользуясь минутной слабостью, яростно хлынули в сознание. Застонав, я сжала виски и несколько раз глубоко вздохнула. Сейчас нельзя было поддаваться чувствам. Если брат выживет, его некому будет оправдать – мне вряд ли удастся уцелеть в грядущей бойне.

-Он принял на себя мою смерть! – громко объявила я и окинула столпившихся вокруг офицеров долгим взглядом. - Помешать исполнению проклятия Морло - в этом была его миссия.

Мужчины радостно зашептались, передавая друг другу новость - теперь можно было не беспокоиться о чести Карла и сплетнях Тарэма относительно моей роли. Все встало на свои места и обещанная когда-то, в минуту душевной скорби, надежда – исполнилась.

Отведя меня в сторону, Кристиан в общих словах описал обстановку. Пока все складывалось в нашу пользу. Своим внезапным нападением, он и Лафаст вынудили аллотар разделиться. Часть вражеских войск оказалась отрезана, и в данный момент Параман обходил долину с левого края, чтобы при атаке не дать Миэлю отступить к горам. Советники, на мое счастье, тоже отбыли с Горготским гарнизоном. Надо отдать должное, несмотря на опасность, жрецы не побоялись исполнить свой долг. Впрочем, Карл говорил, что Совет не представляет для князя никакой угрозы. Я придерживалась того же мнения, слишком абсурно было бы верить, что столь похожие друг на друга силы смогут противостоять друг другу.

-Пусть принесут мой меч и корону, - сказала я брату, вручая отцовский клинок. - Возьми, Кристиан, Карл хотел бы этого. И отец, думаю, тоже.

Мужчина нерешительно протянул руку и забрал семейную реликвию, было видно, что ему не по себе.

Воины принесли нам воды и холодного мяса. Наскоро подкрепившись, я умылась, но пить не стала. После вчерашнего ливня, от воды до сих пор мутило. Затем, кое-как расчесав волосы, надела корону и пристегнула к поясу ножны. Якир, преподнес не простой дар… И вряд ли он подозревал, какую роль этот древний клинок сыграет в моей судьбе. Впрочем, теперь это было не важно.

На небе собирались тучи. Огромной фиолетово-черной стеной с севера приближалась гроза. Оседлав Снежка, я неспешной рысью послала его туда, где, по словам Кристиана, нам предстояло встретиться с неприятелем. При моем приближении, солдаты и офицеры низко кланялись и спешили отойти в сторону. Совет все-таки хорошо вдолбил в людские головы суеверия... И все же, пока я оставалась королевой, ни Тарэм, никто кто бы то ни было еще, не смели оспаривать закон. Чем дальше вилась линия судьба, тем толще она становилась. Теперь это была уже не узкая тропинка, с которой меня можно было столкнуть, а широкая, проложенная древними словами пророчества, дорога.

Издалека донесся низкий рев огромного горна, и земля словно покачнулась. Неистово заржав, лошади вокруг встали на дыбы. Сметая все на своем пути, по земле неслась волна ужаса. Началась паника: воины пытались успокоить обезумевших животных, кто-то зажимал уши; некоторые падали, не в силах сопротивляться злой воле; несколько человек с воплем бежали прочь. Я успела увидеть страх, застывший в глазах людей, и узнала его. Да, Карл предупреждал об этом, именно так Морло принес когда-то смерть на поля Аммона-Рэта. Миэль был достойным наследником своего деда.

Вспомнив слова древних баллад, я тяжело вздохнула.

«Что ж, история повторяется… Только итог ее, надеюсь, будет другим», - успокаивающе похлопывая Снежка по холке, я обернулась в поисках Кристиана. Заметив мой взгляд, брат в очередной раз осадил коня и, подъехав, встал рядом.

-Что происходит? - крикнул он, стараясь перекрыть шум.

-Миэль! - я указала на запад и, развернувшись, наклонилась к нему. - Помни, Кристиан, ты должен быть готов отправиться к княгине! Правый фланг аллотар ждет к северу от плато. Дарита дала слово соблюсти нейтралитет, если жрец Дракона падет. И еще: вы не будете преследовать ни их, ни тех, кто сложит оружие. Ни сейчас, ни потом. Такова моя воля.

Лицо брата перекосилось болью, быстро схватив поводья Снежка, он намотал их на руку.

-Даже не думай! Посмотри на себя! Меня не было тогда на скале, но теперь я рядом и не позволю наделать глупостей. Карл бы не позволил!

Я ласково взяла его руку и, поцеловав, разжала.

-Карл сказал, что это единственный шанс. Совет не сможет противостоять Миэлю. Зло не может уничтожить зло. И ты не волен мешать - это мой выбор и долг.

Сказав так, я достала из-под ворота крестик и позволила белому сиянию озарить лицо. Лошадь Кристиана мгновенно успокоилась и, фыркнув, ткнулась мордой в бок Снежка. Мужина нахмурился, потом перекрестился и, коротко кивнув, поскакал прочь. Он понял. Глубоко вздохнув, я пустила коня следом. Последний человек, который мог отговорить меня от безумного шага к смерти, не посмел этого сделать…

«Наверное», - с грустью подумала я, - «такова, действительно, моя судьба»…

Миэль был совсем близко. Его люли застыли черно-желтой линией, растянувшись по всему плато. Их было тысячи, но и нас теперь собралось не меньше. Война... Если бы это было в моей власти, она никогда бы не пришла на берега Королевства...

Выехав на передовую линию, я повернулась лицом к войскам и, высоко подняв свой меч, крикнула:

-Эннфар!1 - древнее слово разнеслось над стальными шлемами, звеня в ушах и сердцах. Над полем, внезапно, повисла тишина. Даже лошади, и те, казалось, успокоились.

Выждав секунд десять, я расправила плечи и, перейдя на обычный язык, начала свою речь.

-Мужи Королевства! Братья, отцы и сыновья моего народа! Сегодня многим из нас предстоит стать частью легенд. Нам выпало не легкое бремя и великая честь. Мы не можем проиграть. И не проиграем, потому что на нашей стороне правда! Изгоните страх из сердец, ибо страх сковывает волю. Вспомните тех, кого вы оставили дома - они надеются и ждут. Знайте, побеждает не тот, кто сильней, а тот, чье сердце горит любовью! Верьте мне, как наши предки верили королю Арматею и не бойтесь древней тьмы - свет ныне сокрушит ее!

Не дав себе испугаться, я развернула Снежка и, пришпорив, белым вихрем понеслась вперед.

Небо совсем потемнело. Воздух был чист и прозрачен, земля черна, а горы белели на фоне фиолетовых туч. Ветер усилился, и вдалеке уже гремел гром. Я шла на смерть, это было безумие, но безумие осознанное, ибо никто кроме меня не мог сделать того, что должно – теперь это стало очевидно. Миэля требовалось остановить. Смогу ли я? Как? Ответов на эти вопросы не существовало, да и задавать их было поздно и некому.

«Скоро все закончиться», - повторяла я, с раздражением обрывая ненужные мысли. Впервые лгать себе получалось так самозабвенно.

-Прощай, Карл, прощай, Кристиан… Прощай Параман, и ты, Якир… Я помню о тебе, как и обещала. Прощай мой Марк - несбывшаяся жизнь, наивная мечта, краткое мое счастье. Да хранит вас всех Господь! - глотая слезы, я целовала на скаку белую гриву Снежка - он один из всех остался в этот час рядом.

-Я пожру тебя! – словно в ответ раздался над полем зловещий клекот, и яркая вспышка первой молнии рассекла небо от края до края.

«Нет!» - мысленно ответила я, увидев его огромную фигуру. – «Ты не имеешь власти надо мной! И никогда не имел!»

Миэль истерично захохотал, когда гром потряс землю. Это была не просто гроза… Меч, отражая бесконечные вспышки, белым пламенем горел в моей руке, а крест сиял на груди, как упавшая с неба звезда. Князь стоял посреди поля огромной мраморной статуей: спокойно и величественно. Он не боялся. Видимо, за столько веков, окончательно поверил в свое бессмертие. Я не была столь смела, но даже страх уже не мог меня остановить.

Снежок застыл как вкопанный и, спрыгнув на землю, я стала лицом к лицу со своею погибелью. В его глазах, были холод и тьма - и ничего человеческого. Мы больше не сказали ни слова, только сталь пронзительно запела, рассекая воздух между сердцами. Кем я была перед ним? Никем. Я молилась, чтобы меч не сломался от его ударов, и чувствовала, как мои трещат кости. Даже мысли не успевали рождаться в сознании, так силен был ужас. Каждый удар сердца, тело ловило с жадностью, словно зная, что он может стать последним.

Миэль не давал ни секунды, ни шанса, но я была уже за той гранью, где страх, боль и здравый смысл имели какое-либо значение. Осталась лишь непоколебимая вера в то, что там, где кончаются человеческие силы, начинает действовать Божественная Благодать. Не ради меня, нет! Ради тех, кто шел следом, ради их жизней… Я делала то, что могла и ждала, зналя, что моя молитва будет услышана, и не сомневалась, потому что Карл это обещал. И в тот самый миг, когда я сама стала осязаемой надеждой, Миэль оступился. Он, рожденный в другой эре, мудрый и сильный, как древние скалы, просто споткнулся о землю, которую мучил столько веков. Если бы я не ждала этого, то просто бы не среагировала. Но я ждала, знала, и, выбросив вперед клинок, пронзила его в самое сердце.

Со злобной ухмылкой, словно не заметив смертельной раны, князь застыл на месте и высоко поднял свой изогнутый меч - сталь была на половину в крови. С изумлением опустив взгляд, я увидела, как по белому платью расплывается огромное алое пятно.

Миэль ждал. Секунды вязко текли по пульсу, в глазах постепенно темнело. Холод и слабость, медленно подползали к ногам... Пошатнувшись, я упала на колени, и вздрогнула от его смеха. Клинок, подаренный Якиром равнодушно продолжал отражать ослепительные вспышки молний. Скользнув взглядом по горящим рунам на его лезвии, я закусила губу и пыталась сосредоточиться. Нельзя было сдаваться, слишком много теперь зависело от моего выбора. Где-то там, за спиной тысячи людей не смели выдохнуть, видя, как решается их судьба, и уже теряя надежду.

Судорожно вздохнув, я резко отклонилась в сторону и рубанула наискосок по незащищенным ногам князя. Смех оборвался. Совсем рядом, со свистом разорвав воздух, в землю вонзился окровавленный ятаган.

Миэль упал, как подрубленное дерево. Я видела, как выскользнул клинок из его рук, как со стоном он встал на четвереньки и попытался отползти в сторону. Секунды обернулись безвременьем. Замер гром и тучи над головой, застыл ветер, и тысячи тысяч сердец по обе стороны от нас. Из последних сил, собрав всю веру и волю в кулак, я поднялась и занесла руку…

Я не успела закрыть глаз, не успела осознать или испугаться. Его шея хрустнула, а тело обмякло. От отвращения, меня чуть не стошнило. Только что живая плоть почернела и, рассыпалась в прах, оставив на влажной земле гладкие серые кости. Отвернувшись, я оперлась на меч. Две армии медленно сходились. Полоса мира, на которой еще стояли мои ноги, становилась все уже и уже... Заплакав, я мысленно сказала ввысь «спасибо» и упала на колени. Не посрамились мои надежды, все было кончено.

Я не поняла, как очутилась на спине, лицом к небу. Холод усилился, а вместе с ним пришла боль. Я с тоской смотрела на бурлящие свинцом тучи и чувствовала себя маленькой и жалкой. Не хотелось умирать, не теперь…

Что-то белое нависло надо мной, заслонив свет. Узнав Снежка, я улыбнулась и закрыла глаза. Сон обещал избавление от боли и тревог, сопротивляться боьше не было сил.

«Кто ты?» - шепотом спросила я во тьму.

«Меня зовут Лия» - шагнув в круг света, женщина осторожно взяла меня за руку.

«Это конец?» - в моем голосе скользнула робкая надежда.

«Нет. Но самое страшное уже позади. Тебе предстоит еще долгий путь, это была всего лишь развилка…»

«А мой брат?»

«У вас одна судьба, ваши пути равны».

Ее контур дрогнул и стал расплываться.

«Подожди!» - закричала я, боясь снова остаться в одиночестве.

«Тебе пора…» - женщина улыбнулась и склонила голову на бок. - «Не бойся, дитя, я не оставляю род Валлора, ты не случайно носишь мое имя».

Подняв руку, она начертила в воздухе крест и растворилась. Качнувшись, я почувствовала, что падаю. Короткая вспышка света, запах моря и раскаленного песка…

Пятна света перед глазами медленно соединились и превратились в лицо Карла. Его лоб блестел от мелких капелек пота, брови были напряженно сдвинуты к переносице.

-Зажим и тампон, - сквозь зубы бросил он и, не отрывая взгляда, протянул руку. - Пульс какой? Моврон? Проклятье! Кристиан, нашатырь! Да не ей - мне!

-Ты сейчас упадешь!

-Тише... Еще тампон.

-Пусть Моврон закончит, пусти его.

-Заткнись! - отрезал Карл и болезненно поморщился.

Похоже, никто не замечал, что я пришла в себя. Зато сердце мое успокоилось: Кристиан был жив, Карл тоже. Они оба стояли рядом. Это было уже большее, на что смела надеяться.

-Все, можешь зашивать, - спустя какое-то время едва выдохнул брат и его лицо сразу исчезло.

Испугавшись, я застонала, и чьи-то холодные руки тут же бережно легли на мои глаза. Удар сердца и темнота вновь поглотила разум, сомкнувшись над головой уже знакомыми теплыми волнами.