Корм вампира (СИ)

Глава 50

****

Пацан был нагл, зол и голоден.

Три основных состояния его "тушки" вот уже долгие семь месяцев.

И, если сейчас его не спасет чудо — это будут его последние состояния в жизни.

Лежащий поодаль Младший блаженно щурился, наблюдая, как щенки кружатся вокруг человеческого детеныша, вооруженного копьем и большим ножом. Один из самых глупых и торопливых щенков уже остывает в сотне метров от места проходящей схватки — природа сама выбраковывает, сама и заботится.

Очередной щенок сделал вид, что собирается прыгнуть, но, в последний момент прижался к земле.

Прыгнул его сосед слева и завизжал, напоровшись на уверенно подставленное копьё — человеческий детеныш на уловку не повелся и в выводке стало на одного волчонка меньше.

Волчица, попыталась было встать на защиту своего выводка, и даже оскалила клыки, только, прилетевшая от вожака плюха, сбила ее с ног, предупреждая и наказывая, одновременно.

Младших стало много.

Очень много.

Сытая и простая жизнь быстро превратила "волчат" в слабых и изнеженных.

И теперь стая за это платит кровавую цену.

Сперва пришлось драться со сворой пришлых, планировавших на одной наглости согнать бывалых хозяев с их облюбованной территории. Потом, как-то внезапно, оказалось, что благословенный климат не столь уж и прекрасен — раз в пять лет по степям и лесам гулял ледяной ад, собирая своей холодной рукой щедрую жертву со всех, кто не озаботился теплой берлогой, солидным запасом подкожного жира или просто — солидным запасом.

Живущие в деревнях и "нелегальных поселениях" людишки, оказались столь черствы и не благодарны, что предпочли дать отпор замерзшим и оголодавшим Младшим, подняв их на вилы.

Летом прошлого года стаю Малликца ждало еще одно неприятное известие — люди стали охотится на Младших, скармливая их мясо диким зверям, а шкуры натягивая на деревянные каркасы, для выделки.

Пришлось срочно уходить глубже в лес и точить зубы, обучая молодняк.

Увы, первая же вылазка в поселок, возникший на берегу лесной реки, едва не стала последней для всей стаи — странный дым, со сладковатым запахом и легкой кислинкой, на ходу превращал Младшего в звериной форме, в глупого человека, не способного ни укусить толком, ни прыгнуть.

Рыбаки, вооружившись баграми и веслами, отвели душу, поприветствовав давних врагов полновесными ударами по пустым головам.

Тех, кто выжил, сноровисто запутали в сети и посадили на кожаные ошейники, а тех, кто не выжил — свалили на дно лодки, вывезли на центр реки и, привязав к рукам-лапам камни, притопили, на радость речным обитателям.

Малликц едва успел увести всех пятерых волчиц и десяток самых послушных, "старшаков".

Жаль только, что "старший" и "послушный", чаще всего не означает — "умный".

Сейчас в стае три десятка детенышей.

Теперь — два с половиной.

Человек отмахнулся копьем от неосторожно близко подошедшего щенка, сделал кувырок назад и длинный нож пронзил очередного зеваку, замершего на месте, вместо того, чтобы продолжать танец смерти.

Вожак вскочил на все свои четыре лапы, надеясь, что вот сейчас-то его волчата сделают последний виток и красная, горячая кровь появится на их клыках, в первый раз, означая крещение кровью…

Вместо последнего витка, волчата подались назад, а человеческий детеныш, стукнув тупым концом копья самого неторопливого, пробежал десяток метров, вырвавшись из кольца серых тел и, по-обезьяньи ловко вскарабкался на верхушку камня, показав оттуда волчатам вполне человеческий жест, рубанув кулаком правой руки, по бицепсу левой.

Эти самые пять метров от земли дадут ему слабый шанс отдохнуть и перевести дух. А, может быть, и дождаться помощи, если волчата не придумают что-то новое.

Вновь встала рядом такирра, ткнулась тяжелым лбом в плечо своему вожаку, подталкивая прекратить это безобразие.

Малликц повернул голову, открыл пасть и небо для него поменялось местами с землей. Тяжелая голова, покатилась под ноги волчицы, обдавая ее горячей, черной кровью.

Короткий рык-команда и вот волчье семейство уносит лапы прочь от страшного розового света, отделившего голову вожака от его тела.

Мальчишка на камне тревожно всматривается в зеркало портала из которого совершенно никто не торопится выходить или выпрыгивать.

Он нагл, зол и голоден…

…- … Все, как Вы и рассчитывали, Мудрейший. — "Скиллис" сидел напротив своего Учителя, прислушиваясь к своим ощущениям. — Люди теснят Младших. Люди…

— Люди сделали выбор. — Джаулин улыбнулся. — Люди всегда делают выбор. Ты, вот, тоже сделал выбор. И я — сделал выбор. Только, люди очень редко делают свой выбор пользуясь головой, чаще — поддаваясь эмоциям, веяниям и пустым словам. А я — сделал выбор осознанно, принимая в ученики — шпиона… И, только радуюсь, сделанному выбору. Сиди, не дергайся… Саймон Синтраэль Джаулин…

— Почему? — Саймон откинулся на спинку кресла, ожидая воли учителя.

— Чтобы стать сильнее — надо постоянно учиться. — Джаулин совершенно по-человечески почесал макушку и улыбнулся. — Мы больше трех тысячелетий только и делали, что жили прошлым. Пели старые песни. Учили старые стихи. Наш венец творения — "Младшие". Наше лучшее оружие — заклятья времен "Изгнания". А твой брат прекрасно использует и наше оружие, и наши медальоны… И дочь у него, еще та оторва будет, вот увидишь! А вот сыночек… Ну, да это еще звезды мерцают, что там с ним будет, с его сыном. Удивлен?

— Теперь — нет. — Саймон потянулся за обычным стаканом, в котором плескалась красная жидкость. — Вы изменили мир, уйдя из него, прихватив волшебство и магию. А теперь — все это возвращаете…

— Дурак. И не лечишься… — Джаулин тяжело вздохнул. — Нечего нам возвращать. Мир — изменился. Изменился руками людей, их мыслями и мечтами. Мечты вампи… Эльфа, просты: власть, свобода и богатство. Звезды нужны нам лишь для того, чтобы привлекать к себе самок! Ваши "управдомы"…

— Наши "управдомы"… — Саймон сжал кулаки. — Страшнее вас! Вы никогда бы не смогли вернуться, без…

— Ты прав. — Эльф отвернулся в сторону окна, за которым вновь бушевала непогода, сотрясая ударами стену залы. — Вы так привыкли быть кормом для "высших сил". Творец, уходя, оставил три слова. "Любовь". "Мечта". "Поиск". Кстати, ты нашел, того аватару?

Саймон едва не подавился напитком, от такой перемены темы и замотал головой, признавая собственное поражение.

— Что? Неужто братец так и не поделился информацией? — "Мудрейший" откровенно издевался над своим учеником, давая тому понять, что обо всех их "шпионских играх" осведомлен в полной мере. — Ай-яй-яй… Такой человек бродит где-то, совсем рядом, а его и не подозревают!

— Почему "Младшие" перестали влиять на приборы? — Ученик задал вопрос учителю и замер, ожидая ответ.

— Они мутируют. — Джаэллинэлин отвернулся от окна, в котором, несмотря на штормовую черноту, полыхало розовое зарево. — Слишком много человечество изменило в природе. "Мирный атом", "Генные модификации", наркотики… А "Младшие" — больше звери, чем люди. Старейшинам бы мозгов вовремя вложить, так ведь они принялись уничтожать местных оборотней, вместо того, чтобы договориться! А один оборотень из людей, стоит десятка из Младших. Ведь он — разумный, а не зверь.

— Значит, лет через десять… — Саймон качнул головой, указывая на свисающую с потолка хрустальную люстру.

— Через пять. — Старый эльф грустно улыбнулся. — Если найдутся те, кто взвалит на себя все проблемы, связанные с восстановлением инфраструктуры.

— А что станет с Вами? И… С Нами? — "Скиллис" вернул на стол, так и не тронутый напиток. — Война?

— "…Кровавый конфликт — это, скорее, хорошее прикрытие для того, чтобы отмывать, воровать деньги, а также класть взятки себе в карман…" — "Мудрейший" продекламировал хорошо известное высказывание, отбивая такт ладонью по подлокотнику. — Вот, мой ученик. Среди людей много умных. Дураков — мало. Только они расставлены так, что встречаются на каждом шагу…

… Кто бы не называл эти сады "райскими", Кайте они не нравились. Бывший ангел скучала по своему ярму подчинения, болтаясь по новому миру и пиная камушки. Научные изыскания прискучили, люди продолжали таращиться на нее, кто-то с восторгом, а кто-то и с ненавистью, вспоминая все эти "карающие мечи" в руках божественных игрушек.

"Феечка", при виде Кайты начинала ругаться, разбрызгивая вокруг себя мириады белых и сиреневых искр, оставляющих очень болезненные язвочки, заживающие несколько дней. Анна-Марина, в отличии от отца, особой любовью к божественным скрижалям не пылала, предпочитая не молиться, а делать дело.

Профессора, время от времени, звали на совещания по разным вопросам, но ангел — это не бог, и, уж тем более не все ведающий Творец, создавший все сущее, а обычная марионетка, пользующаяся тем, что в нее вложили. Пара молоденьких лаборанток, по трезвому размышлению самой Кайты, превосходили ее по всем параметрам — как физическим, так и умственным.

Вот и приходилось болтаться по строящемуся поселку, в перерывах между экспедициями и пинать камушки. Пару раз Кайта поминала имя божье всуе, как это делали почти все люди и получила искреннее удовольствие, сравнимое, пожалуй, что, с оргазмом. Непонятное слово "свобода", тяжелое, давящее на плечи и стесняющее дыхание, стало вырисовываться в новом свете. Теперь ангел поняла, отчего все ее хозяева так боятся людей. Бывшие хозяева. А люди, вот они, самые настоящие и живые. И без божественной длани занимающиеся своими делами, любовью, рожающие детей и флиртующие.

Местное божество, встреченное Кайтой пару раз, лишь грозило ей пальцем, предпочитая заниматься своими делами, а не сочинять для внезапно появившихся незнакомцев, правила и ограничения. Да и вообще, местные "жители" предпочитали иметь дело с теми, кто ближе к природе, типа Вродека.

"И Бен бы им очень понравился". — Кайта уселась под навесом и взмахом подозвала хозяйку заведения — хромую Малю, к науке не способную, к походам не пригодную, зато готовящую самую лучшую сдобу и варящую самый лучшие кофе.

— Ждешь погоды? — Маля, ко всем своим "неспособностям" и "неповторимостям", имела и еще одну черту — лезла не в свое дело. — Ну, жди. Жди.

— Чай и пяток булочек. — Кайта расстроилась — из окна заведения на нее уставился молодой дух, зажавший под мышкой блестящую ступку, с торчащим из нее пестиком, которым он что-то в ней растирал, чуть прикусив кончик языка, от сосредоточенности. — Новенький?

— Расширяюсь! — Маля многозначительно подняла указательный палец к небу и заразительно рассмеялась, возвращая Кайте хорошее настроение. — Что-нибудь новое будет?

Зная, что подруга от нее не отстанет, бывший ангел откинулась на плетеную спинку кресла и задумчиво почесала затылок, прикидывая, что же она может рассказать безнаказанно.

Получалось, что рассказывать можно что угодно — нынешняя экспедиция, кроме десятка новых цветов, годящихся на специи, так ничего и не приобрела, ставя точку в пятилетнем плане исследований этого континента. Целого, континента! А значит, пришло время для, давно тоскующих от безделья, экранопланов.

— Травки мне Байгон уже принес! — Маля, пока Кайта соображала, успела принести поднос с литровым чайником, двумя белоснежными чашками и полным блюдом булочек, испускающих такой аромат, что даже дух за оконным переплетом сглотнул слюну и исчез на мгновение, для того, чтобы появиться у окна с булкой в зубах. — Не все, правда. Только шесть. Остальные Нэйл прижал к груди и не выпустил. Пообещал, что будет прорыв!

"Сплетница" Маля вонзила белоснежные зубы в булочку и расплылась в довольной улыбке.

Кайта поспешила последовать ее примеру — риск остаться без сдобы был вполне серьезен: тонкая, как тростинка, Маля, отличалась завидным аппетитом, а по ее фигуре сложно было сказать, что на кухне ей помогают три дочери, а две близняшки двух лет от роду, рожденные уже здесь, вовсю бегают под присмотром няньки и одного из младших духов, которые души не чают в детях. И в выпечке Мали.

— Всё, Маля. Эту сторонку мы облазали. — Кайта отставила в сторону полупустую чашку и вытерла пальцы о салфетку. — Нашли место еще под пару городов, для тех, кто захочет жить в них. Ну, а нет… Места свободного много… Я себе озеро приглядела, буду на пенсии сидеть и закатами любоваться. Или рыбку ловить!

Обе рассмеялись, представив, как Кайта, весом в семьдесят кило будет ловить рыбку… Учитывая, что самые "маленькие" экземпляры в их реке весили больше сотни и спокойно тянули вверх по течению связку из трех плотов, словно бы и не замечая "лишнего" веса. Особой неприятностью был тот факт, что в пищу рыба не годилась — запах оставался после любой обработки — раз, и найти желудок, который бы смог переварить резину рыбьего мяса, так и не удалось — два.

Рыболовов на планете ждала крупная неприятность. Как и охотников — привычной дичи, пригодной в пищу, не нашлось. А гонять по полям, по лесам, в погоне за мифическим "съедобным зайцем", Анна-Марина запретила в первый же год.

А теперь и надобность в такой погоне отстала — приведенные с Земли стада прекрасно устроились на новом месте, радуя своей плодовитостью и быстрым набором веса.

Именно благодаря появлению лошадей и коров, люди узнали о существовании "младших духов", любопытных, трудолюбивых и вечно смешливых.

— Думаешь, Марина разрешит… — Маля замялась, боясь озвучить свой вопрос.

— Разрешит что? Перебраться за океан? — Кайта отрицательно покачала головой. — Ни за что. Да и к чему? Нам еще лет двадцать этот континент осваивать. А позволять неизвестно кому, заселяться на соседнем… Я бы тоже поостереглась. Сама помнишь, к чему доброта уже привела!

История об оставленных на планете-карантине переселенцах, решивших, что двадцать автоматов дают им право называться "господами", давно ходила по городку. Ее не комментировали и не забывали. Хромота Мали — подтверждение той истории. И слава Анны-Марины, как хладнокровной и жестокой убийце — тоже оттуда.

— А ведь он мне и вправду понравился! — Маля шмыгнула носом.

— А потом приставил нож к горлу… — Кайта пожала плечами. — Лучше они там, чем все мы — здесь.

— Но, равноправие…

— Маля, ты повторяешься. — Ангел тихонько рыкнула на подружку, прекрасно представляя, что будет дальше, если она сейчас эти слезливые воспоминания, не остановит. — Лучше, расскажи, что там твои близняшки еще учудили!

— Уже рассказали? — Хозяйка кафе расцвела, мгновенно забыв о событиях трехлетней давности.

— Пожаловались! — Уточнила Кайта.

— Все совсем не так было! — Маля отодвинула от себя блюдо с выпечкой. — На самом деле, все началось с того, что Руза увидела розовый отсвет на вершине Барлинга, а Олив…

… - Кровь эльфа холодна и безвкусна. Тело эльфа не имеет запаха, а мясом эльфа брезгуют даже шакалы. Все меняется лишь тогда, когда эльф получает свежую кровь. Его разум становится быстр, тело — горячим, а кровь блестит искрами силы. Чем чище кровь жертвы — тем больше сил. В прошлые годы, встречались экземпляры, чья кровь поддерживала силы эльфиек все время беременности и родов. Нынче подобных уже и нет… — Ольга отложила в сторону тяжелый манускрипт и разогнула затекшую от долгого сидения, спину. — Влад… Ты уверен, что эта… "Макулатура", чего-то действительно стоит? Влад?

— Я сплю, моя прекрасная Хозяйка! — Влад потянулся на узком диванчике, приспособленном только под нахождение на нем одной-единственной, персоны. Очень худой, надо сказать, персоны. Чем Влад и пользовался, валяясь и набираясь сил перед новым укусом. — Ваш прекрасный голос баюкает мою душу, смежает веки и яркий мир Морфея…

— Болтун! — Ольга намотала на палец вырвавшийся из прически локон и вздохнула. — Нас здесь точно не найдут? Не то, чтобы я сильно боялась… Но, "Младшие", в последнее время совсем вышли из-под контроля, возомнив о себе бог знает, что!

— Здесь нет Младших. — Влад мягко перетек из положения "лежа" в положение "сидя" и потянулся, сладко зевнув. — Здесь вообще никого нет, кроме нас с тобой, моя Владетельница. И не будет еще дней пять.

От неосторожного движения, порез на его плече разошелся, и струйка красной крови потекла по руке, напоминая, что проход им дался совсем не "легко и просто", а подземелья этого славного монастыря, совсем не приспособлены для тех, кто не знает всех их секретов.

Ольга облизнула вылезшие иглы клыков — запах крови Влада кружил голову сильнее "экстази" и "героина", что она успела попробовать, обслуживая на вечеринках "золотых мальчиков и девочек".

Совсем недавно, она скормила щенку Младшего последнего из тех, кто с ней забавлялся, проверяя на прочность, нежность и ласку.

— Останови кровь. — Хрипло попросила Ольга, поражаясь собственной силе воли. — Или я за себя не отвечаю!

Влад любовался возбуждением свой Владелицы, провоцируя ее на действия.

— Ну, все! — Ольга черной тенью сорвалась со своего места за тяжелым, каменным столом, легко сдвинув его в сторону. Клыки впились в горячую кожу мужчины и такая сладкая кровь живого человека, хлынула внутрь, сводя с ума и наполняя силой.

"Два глотка! Только два глотка!" — Дала себе обещание обращенная, вновь восхищаясь собственной волей. — Только… Раз! И… Два!"

Ольга отстранилась и в следующее мгновение два сплетенных тела покатились по узенькому дивану, воочию давая узреть смысл слов "было бы желание"!

— Зачем тебе нужны эти… — Ольга повертела пальчиком в воздухе, подбирая подходящее название для разложенных на столе, фолиантов. — Книги? Да еще и с такими трудностями?

Влад подмигнул своей владелице и широко улыбнулся, давая понять, что вот такая у него прихоть, хоть ты его топором бей, хоть кислотой заливай: Хочу и точка!

Да и трудности эти, трудностями были исключительно для Ольги — все ловушки, словно были настроены специально под ей подобных и не обращали ни малейшего внимания на Влада. Порез на плече человек заработал прикрыв Хозяйку от двух клинков, внезапно выскочивших из дверного косяка комнаты, в которой они теперь и куковали, ожидая, когда сбросится пятисуточный таймер и можно будет открыть дверь без риска задохнуться от ядовитого газа, быть укушенными ядовитыми гадами или просто-напросто напороться на отравленные неведомым ядом, пики-лезвия многочисленных орудий убийств, что вываливались из стен, срывались с потолка и выскакивали из пола, резко сократив количество сопровождающих свою Хозяйку, слуг.

Узнай Ольга, что ее любимчик специально сокращал поголовье скота, чтобы остаться с ней в комнате тет-а-тет, наверняка бы начала задавать вопросы, с особым женским пристрастием, от которого ни один живой мужчина, ни разу, не ушел живым и невредимым. Только игра на грани фола, легкий голод и одуряющий запах такой близкой и доступной пищи, держали обращенную вне возможности задавать вопросы.

— Мне продолжать? — Ольга, забралась в кресло с ногами и притянула к себе книгу, от которой оторвалась на "перекусить".

— Не эту. — Влад капризно изогнул бровь, неосознанно скопировав жест самой Ольги. — Давай ту, зеленую…

Ольга, узнав саму себя, закашлялась и погрозила еде нахмуренной бровью.

Зеленая книжка, о которой говорил Влад, оказалась лежащей в аккурат по центру стола, и девушке пришлось придерживать рубашку с оторванными пуговицами, наклонятся и тянуть на себя тяжеленный том, упрямо цепляющийся за все, что можно было зацепиться.

Влад наблюдал за борьбой из-под полуприкрытых век, откинувшись на спинку дивана и крепко сжав кулаки.

Здесь, в подвалах некогда самого святого места на земле, на глубине, приближающейся к километру в комнатах, больше похожих на миниатюрные атомные убежища на десяток персон, отделанных старинными коврами, прячущими за собой все новинки технологий человечества, хранились далеко не обычные книги. И оберегали их от человеческого взора и нескромной руки не расписанные клоуны или натасканные собаки, как наверху, а оборонительные системы такого уровня, что некоторые прогрессивные страны отдали бы в рабство половину своих жителей, лишь бы получить хоть один-единственный экземпляр.

Некоторые, так и делали, забывая, что неизвестная технология совершенно точно не гарантия быстрой и легкой победы.

Спуская по извилистым коридорам, Влад видел…

Много что он видел, неустанно радуясь, что Ольга настолько не любопытна, что совершенно игнорирует вот эту серебристую стену с черно-белым крестом и десятком круглых окошек. Или замершее в формалине двухметровое существо, тонкокостное, серокожее и с огромными, черными глазами, в которых отражается искренний испуг и проклятье всем, кто проходит рядом.

И ящики, с готическим шрифтом, рассохшиеся от времени, с торчащими наружу, ажурными кусками янтаря.

И книги. Тысячи и тысячи томов, спрятанных в спецшкафах, недоступных влаге, грызунам и самому времени. Пергаменты. Инкунабулы, кодексы, манускрипты, фолианты… То, что считается утерянным, пропавшим, сгоревшим…

"Зеленая книга" упиралась, но силы были слишком не равны — обращенная, сытая, довольная и больше подумывающая о продолжении упоительного вида спорта, чем о чтении очередного, занудного тома, писанного, на теперь уже совершенно точно, дохлом языке, вернулась в кресло, поправила распахнувшуюся рубашку, пахнущую кровью ее любовника и раскрыла обложку.

— Тыр… Ай! — Тонкая игла, выскользнувшая из титульной страницы, вонзилась в ее палец, и, обломившись у самого кончика, исчезла. Густая кровь обращенной, пока еще пульсирующая по ее венам и артериям, разгоряченная недавней пляской тел, капнула на пергамент, расплываясь извилистой кляксой.

Вспыхнули звездной синевой, украшенные причудливыми завитушками, буквы и выстроились в четкие ряды, ровные настолько, что становилось понятно — вряд ли человеческая рука нанесла их на этот пергамент!

— Власть Творца, да не коснется творений его! Власть Раба, да примет искупление! Власть… — Голос Ольги, читавшей "с листа" больше не был женским. Да и сама обращенная, человеком больше не была — пустая оболочка, совсем недавно симпатичная, теперь была лишь придатком книги. — Предающий — предаст. Проклинающий — проклянет. Слабый — сгинет, не оставив следа своего, семени своего, рода своего…

Влад с облегчением вздохнул и потянулся. Такая длинная дорога, что привела его сюда, в подземелья Ватикана, наконец-то завершена. Книга будет прочитана устами слуги изгнанного и вернувшегося, как и говорилось в предсказании.

— Новые и Старые, танец звезд прервавшие, явившие свои облики, свои знаки, наполнившие сосуды песком знаний, влагой милосердия и ветром, что крылья расправляет. — Ольга перелистнула страницу, дождалась, когда игла нанесет свой новый укол и буквы вновь полыхнут огнем, стирая пустые человеческие чернила святых книг. — Новый шаг, дистанция и уважение. Смятение и воровство. Шаг за шагом. Лишь ложь — шаг назад. Лишь зависть — общая болезнь. Лишь трусость — общая могила. Обман…

По мере чтения, преображалась комната, расцвечиваясь тонкими зигзагами беззвучных молний, полыхал ворохом радужных искр, на полу ковер. Истлела и осыпалась — рубашка без пуговиц, обнажая мраморной тело бывшей обращенной, холодное, выпитое до дна книгой.

Дважды, Влад, пересиливая себя, опускал ноги на пол и, превозмогая боль от разрядов, подходил к слабеющей и теряющей белизну, Ольге, "подкармливая" ее своей кровью, принуждая дочитать книгу до конца, снять то проклятье, что повисло давным-давно, когда очередной человек предпочел стереть написанное, и недрогнувшей рукой вписать на страницах книги вечности, свои собственные мысли.

Был ростовщик, отметились на ее страницах и лжец, и убийца. Пятнал ее белизну сластолюбец, скряга попытался вырвать листы и продать по одному, выдавая за чудодейственное лекарство.

— Две крови. Два чувства. Два мира… — "Ольга" захлопнула книгу и отпустила ее, совершенно точно зная, что на стол та, больше не вернется. — Один Творец. И мы — Дети его. Остальные — ложь, что плодится ради корма лжи…

— Творец не нуждается в молитвах, постах и покаянии — он создал этот мир и владеет им по праву Творца. Все иные — лишь Иные, к Творцу отношения не имеющие, вечно голодные и алчущие пропитания любой ценой… — Кресло под обращенной рассыпалось в прах, а тело рассыпалось на лучи, взмыло к потолку, отразилось от его купола и вернулось, собираясь в нечто новое, освещенное странным розовым светом, льющимся от двери…

— … Как же так?! — Расстроился седой азиат, глядя, как в тине бьются рыбки. — Как же…

Дно озера вздыбилось, разбрасывая во все стороны камни, липкую и вонючую тину, смешанную с пометом бакланов и серебристые рыбьи тушки, блестящие и бесконечно мертвые.

Сине-фиолетовый пузырь показал свои крутые бока, по которым скатывались последние гости со дна бывшего озера и замер, подрагивая, словно набираясь сил или принюхиваясь к ароматам, готовясь сделать очередной шаг наружу.

Или спрятаться, если мир будет не готов принять его в свои объятия.

— Мир не стоит на месте, мастер Тай. Даже если вы пытаетесь засунуть его под купол, обложить ватой и запретить думать, он все равно найдет себе на жопу приключений! — Аркан, со вздохом, повертел в руках пачку сигарет и убрал ее обратно в нагрудный карман разгрузки. — Особенно если вы попытаетесь его засунуть под купол. Все купола имеют свойство рушиться в самый неподходящий момент.

— Знакомые интонации… — И Тай Сибатси погрозил пузырю сухоньким кулаком и принялся отряхиваться от прилетевшего мусора. — Вернулись, бродяги?

— Пока, только я. — Бен шмыгнул носом. — Думал, здесь будет многолюднее.

Старый японец предпочел пожать плечами, чем констатировать и без того очевидный факт — на берегу озера ютилось пяток домиков, из которых два теперь зияли выбитыми окнами и проломленными крышами. Судя по тому, что вокруг них никто не суетился, хозяева домиков либо просто отсутствовали, либо отсутствовали вовсе.

— Чаем напоишь? — "Стекло" дождался, когда мастер отряхнется и напомнил о своем присутствии. — С этими, как их… Сухофруктами!

— А что, Олег не скоро появится?

— Он теперь птица вольная… Фиг найдешь, где всплывет, где приземлится…

— Опять сцепились… — Понятливо кивнул головой, мастер Сибатси, отчего-то радуясь, что сегодня утром сбрил свою седую бороду, отращиваемую вот уже три года. — Хуже детей малых…

— Ничего мы не сцепились. — Морпех зевнул. — Лучше скажи, ты почему вместе со всеми не ушел? Там же, сейчас, спокойная жизнь началась. А тут… И Младшие шалят.

— Одну Родину я уже покинул. — Японец помрачнел. — А вторую… Не настолько я стар, чтобы искать спокойной жизни. Да и должен же хоть кто-то оставаться здесь, чтобы Ты, мой юный друг, смог связаться с теми, кто решил уйти!

— Офицер разведки и на пенсии — офицер разведки… — Бен одобрительно хлопнул японца по плечу. — Не правда ли, господин Такаяма?

— Правда.

Сине-фиолетовый пузырь вновь содрогнулся и стал больше, вырастая вверх и вширь, своими стенками, словно ковшом бульдозера, сдвигая мокрую землю, возводя бастионы и грязевые торосы.

— Был я однажды на Лох-Нессе… — Аркан достал и прикурил-таки сигарету, наплевав на недовольно поморщившегося, собеседника. — Несси там, конечно, давно ветром сдуло. Или кто старушку динамитом приголубил, в погоне за сенсацией, не суть важно… Но, вот таких пузырей там я не видел — однозначно! В болоте, по соседству, все больше зеленые, да вонючие — жуть просто! А брызги… Один шар лопается, а метра на три брызжет!

— Это ты сейчас к чему ведешь?! — Японец искренне заблудился в сложных ассоциациях морпеха, искренне подозревая, что тот над ним просто издевается, переняв привычку от своего напарника.

Нет, Олег, конечно, славный малый. Уважительный. Иногда даже внимательный и спокойный. Пока его "не понесет по кочкам", как он сам любил говорить.

— К тому я это говорю, что пузырь высотой метров двадцать будет… — Бен прищурился, оценивая расстояние. — А до нас… Метров сто пятьдесят, сто семьдесят…

— Сто сорок пять, — совершенно автоматически прикинул мастер, по привычке пытаясь схватиться за бороду и погладить ее.

— Вот! И продолжает расти! — Морпех толкнул собеседника локтем. — Я ведь к чему веду… Вода из озера — вся — куда пропала, правильно?

Мастер кивнул, соглашаясь с утверждением.

— А озеро было два км длиной, в широкой части метров семьсот и глубиной, метров десять, было?

— Средняя — семь метров. Мелкое озеро.

— Так, к чему я веду-то… — Бен выдохнул клуб сизого дыма, бросил окурок на землю и старательного его затоптал, для верности нагребая на бычок кучку земли. — И вся эта вода куда-то ухнула… А пузырь, значит, все пухнет и пухнет. И, когда он лопнет…

— До нас точно долетит! — Мастер Сибатси вздрогнул, когда такая простая мысль пришла ему в голову. — Надо предупредить…

— Теперь уже поздно… — Аркан ткнул пальцем в сторону пузыря, выросшего, в приличных размеров холм, и теперь, на глазах у наблюдателей, покрывающегося серебристой сеточкой трещин. — Теперь нужен совсем другой план…