Корм вампира (СИ)

Глава 44

****

— … Проверил? Старый пердун… — Семен протянул своему старому другу чистый носовой платок. — Утрись…

— Можно подумать, ты у нас, пердун молодой! — Игнатич платок проигнорировал, предпочтя засунуть в нос плотно скрученные ватные тампоны, а лицо вытереть обычными влажными салфетками. — На два года меня старше, между прочим!

— Между прочим… — Безопасник, успокоившись, принялся рассматривать творящийся в комнате разгром. — Между прочим, тебе русским по-черному сказали: "наблюдать"! Наблюдать, Игнатич, наблюдать! Не "форсировать", не "проверять" — только — наблюдать!

— Я, твоему ведомству, давно не подчиняюсь! — Колошко, закончив оттираться, заозирался в поисках мусорной корзины, в которую можно было выбросить окровавленные салфетки. — Наблюдать… А вдруг, и впрямь — аватара?!

— Чья? — Махрсан задал вопрос таким тоном, словно из него всю душу вынимали, пока он произносил эти три несчастных звука. — Чья, Игнатич?

— Откуда я знаю… — Дернув плечом, огрызнулся медик. — Ну, не восточного пантеона — точно. Может наша, из местных?

— Алексей Игнатьевич… На старость лет мозги потекли? Какие "наши"? Какие — "местные"? Ты что буровишь-то?

— Что думаю. — Признался полковник. — Верить хочется, Семен. В сказку, в чудо. В Емелю и Сивку-Бурку… Помнишь, как мы сюда шли? Летели, как на крыльях! "Закрытый город", "рабочая электростанция", "передовые предприятия"! А на поверку? Оборудование — лохматых семидесятых. Замкнутый цикл — разрушен временем. "Запасы готовой продукции" — не существуют. Все фикция. Вранье. Потемкинские деревни… Правдой оказалось только то, о чем никто и не знал — эта самая база… Полностью функционирующая, в отличии от всего города.

Колошко наклонился, словно увидел в мусоре золотую монетку.

— Ничего мы тут не найдем, Семен Григорьевич… А этот скотина, на "слезку" не реагирует. — Профессор выудил из мусора горлышко бутылки, украшенное массивным вензелем — виноградной лозой. — И заначка долой…

Через мгновение, оба друга от души смеялись, вытирая слезы и сбрасывая накопившуюся усталость и страх.

— На "слезку" не реагирует… — Безопасник качал головой. — Скотина… "Протухла", значит, твоя "слезка"… Или хранил неправильно — в бутылке! А туда же — Аватара! Аватара! Зови проштрафившихся, пусть порядок наводят… Нечего им лежаки задницами протирать, пусть общественнополезным трудом занимаются!

— Так не могу, позвать-то… — Сквозь смех, развел руками Игнатич. — Селектор-то, тю-тю!

— В коридор выйди… — Предложил Махрсан, уже подозревая что-то не правильное. — Покричи, в конце-концов!

— Так и в коридор выйти не могу — ручка, входная, тоже — тю-тю, а без нее… — Полковник, враз растеряв "смешинку", прикоснулся к своему носу, тяжело вздохнул и закончил: — А помещение, звукоизолированное…

— Н-да… — Безопасник сладко зевнул, потянулся и, легко взяв с места, хэкнул, встретившись плечом с недрогнувшей от удара дверью.

Сполз вниз, держась за отбитое плечо и снова широко улыбаясь: — Блин… Она же внутрь открывается!

Через десяток минут, изрядно вспомнив матерных слов, исцарапавшись и переругавшись на несколько раз, оба "начальника экспедиции" оказались на свободе.

К их стыду, дверь им открыл парнишка-посыльный, отправленный с кухни с полным разносом еды.

Приятели, предупредив молодого, что они с ним сделают, буде тот будет болтать, отдали должное принесенному обеду, устроившись прямо на полу, больше походящему на поле боя, чем на пол, еще совсем недавно сверкавший стерильной чистотой.

Все было в их жизни неоднократно.

Жизнь вообще любит бегать по кругу, подпинывая перед собой старую клячу по прозвищу "История", бодро топчущую останки тех, кто не успел уклониться от встречи с ее острыми копытами. Чем больше круг, тем меньше свидетелей произошедшего. Чем меньше свидетелей — тем больше обвинителей. Чем больше обвинителей — тем больше лжи…

Жизни не нужна правда. Жизни нужна сказка!

Только вот теперь сказки совсем не те.

— Жаль, "конина" приказала долго жить. — Безопасник отправил в рот пару веточек укропа, нанизывая на вилку картофелину в мундире. — И картошка — старая…

— К этой картошке, да водочки, да с сальцом… — Закатил глаза Игнатич. — Ничего ты не понимаешь, Семен, в колбасных шкурках… И хлеба. Черного. Душистого, да с солью, крупной…

— А к борщу — пампушки… С чесноком… — Поддержал друга Махрсан. — И сметану, чтобы ложка стояла…

… О том, что Олег снова во что-то ввязался, Бен почувствовал сразу.

Один раз он уже оставил напарника ради того, что посчитал любовью.

Вышло все не так, как в Голливудских фильмах. И любовь оказалась не любовью. И радости особой, от обладания женщиной, еще недавно бывшей не много ни мало — ангелом, тоже не случилось.

А вот осознание того, что Олег вечно оказывается именно "в том месте и в то время" — стало совершенно неоспоримым фактом. В дополнении к факту первому, был еще и факт второй — сколько бы ни выпадало на их головы неприятностей, на пару они решались намного быстрей и безболезненней. Словно нечто или некто, вело толстяка самым странным путем, извилистым, ныряющим на дно оврагов и теряющимся в переходах пещер, но, тем не менее, идти рядом с ним было намного безопаснее, чем даже под охраной роты морпехов!

Синяки и шишки сыпались, разумеется, но… Пока напарник шел рядом, Аркан был совершенно уверен в одном: какая бы задница не приключилась, они точно с ней справятся.

В Траннуике, на целый месяц, ему показалось, что — все! Дальше бежать не надо. Путь окончен и все пришло в норму.

Не пришло. Все развалилось, как распадается карточный домик под порывом сквозняка, стоило постучаться в ворота беде.

И снова — вытащил всех Олег, умудрившийся найти общий язык с искином.

"Чудеса!" — Бен завалился на свой лежак, краем уха прислушиваясь к переговорам двух "дрободятлов", как называла парней, девушка Валия, сидящая сейчас в комнате напротив и отчего-то пялящаяся на него, Аркана, особо злобно.

— А я говорю — взрыв был! — Никитос размахивал руками, вышагивая по своей клетке-камере. — Штукатарку сбило, селектор — вдребезги. Мебель в щепу… Какая там драка, точно тебе говорю — взрыв!

— Штукатурку… — Поправил приятеля, Толик.

— Чего? — Никитос замер, с занесенной ногой. — А, ну да — шкутатаркой… Разве я не так сказал?

— Все ты так сказал… — Рыжов сел на своем ложе, хрустнул суставами. — Только вот, запаха нет. Огня не было. Стены осыпались пятнами, словно по ним кто-то, чьей-то головой долбал. Тяжелой и твердой.

— Ага… А кровь — только в одном месте! — Никитос погрозил приятелю пальцем. — Где тело упало!

— Там не потеки. Там — капли. — Толик почесал лоб. — Так из носа капает, понимаешь? Когда по нему, смачно так, залепишь.

— Это мог быть и взрыв. — Вступилась за Никитоса, девушка. — Светошумовая граната, слыхал?

— Мебель — вдребезги! — В один голос выпалили оба "дундука" и привычно заржали, радуясь собственному дуэту, успевшему уже всем надоесть.

Валия хотела задать пару наводящих вопросов, но, глядя на веселящихся парней, махнула рукой — все равно, в этот момент, кроме себя, любимых, парни никого не видели и не слышали.

Была у нее надежда на то, что вот-вот явится Олег и все расскажет. Все свежие новости. Свежие сплетни и слухи. Все, что хоть немного отвлечет от занудного сидения и лежания в комнатушке, где об уединении можно было только мечтать.

Самой себе девушка никак не могла признаться, что нужен ей голос этого толстяка, удивительная манера, интонации и странная правильность ударений и отсутствие всяческих "оканий и аканий", которых она наслушалась за все это время, пока шпионила за кровососами, ползала на брюхе прячась от них или выслеживая, сопровождая очередную группу юных разведчиков и взрослых диверсантов.

" Если закрыть глаза и просто вслушаться в его голос, можно с легкостью представить себя в ресторане старого мира. Или на лесной поляне. В любом месте!" — Валия уселась на пол и принялась делать разминочный комплекс, равномерно и неторопливо, как учили ее родители, как показывал инструктор. — "Кот-баюн…"

От простого к сложному. От плавного — к резкому. От медленного — к быстрому.

Аркан смотрел на тренировочный комплекс и чувствовал, как отвисает челюсть, все ниже и ниже, грозясь в самом скором времени встретится с полом, пробив и его собственную грудь, и деревянный лежак.

Часть упражнений он видел в исполнении Олега — на гибкость и скорость. Часть — показывал сам, когда толстяк упорно сгонял жир, гоняя по острову с мешком камней за спиной. О существовании третьей же части — только слышал. Ну и разок, краем глаза, приметил, как разминался памятный ему офицер — инструктор ЦРУ, пугавший бесстрашных негритянских вождей одним своим поворотом головы, без малейшей попытки снять свои зеркальные очки. И вот теперь — такое зрелище!

Пластичная фигурка девушки, умудрялась изогнуться так, что любые мысли об эротичности или сексуальности терялись, зато оставалась точная уверенность, что и из этого положения будет нанесен удар. Короткий, точный, максимально незаметный и максимально эффективный. Никакой зрелищности… Но, как же она эффектно смотрится в глазах того, кто постиг искусство убивать ближнего своего, превратив его в работу!

Бен расслышал, как его сосед слева, со странным именем Нитикос, шмыгнул носом и… Замолчал.

Его приятель, лишенный столь дивного зрелища, попытался привлечь к себе внимание, но уткнулся взглядом в поднятый кулак морпеха, понятливо кивнул и вернулся к себе на лежак, расстроенно морщась. Видимо догадался, что чего-то ему сейчас не досталось.

Бен отмечал для себя каждый переход от приема к приему, примеряя на свой рост и массу. Получалось, что из всего, пока что увиденного, использовать он сможет немного — не хватит подготовки — раз, возраст тоже даст о себе знать — два и рост с массой — три. А вот Олегу, уже вполне освоившему две трети, все будет "впору". С массой, проблемы будут… Только вот не у него, а у того, кто попадется под удар… А удар Олега, в полную силу, Бен видел своими глазами и значение фразы "забью зубы в живот, до самой задницы" — наблюдал воочию.

Зная, что Олегу свойственно занижать собственные силы, Аркан вечно подшучивал над напарником. Вот только, самому набраться смелости и схватить пробегающего Младшего за хвост, чтобы с разворота, с воплем: "А теперь — Горбатый!", садануть того о ствол дерева — нахальства не хватало. Хотя и реакции, да и силушки, пока еще водилось в избытке. Только вот то, что у Олега выглядело комичным действием, на самом деле было жестоко и страшно.

Олег не переходил грань между садизмом и необходимой жестокостью, не получал удовольствия от убийства — он убивал. Убивал точно так же, как сейчас двигалась эта девочка — быстро и эффективно, не делая лишних движений. Любой предмет, в любой момент боя оказывался оружием — согнутая ветка, трухлявый гриб, каменная стена, горсть листьев или песка — миг и — все. Бой окончен.

Масса, умноженная на скорость. Гибкость — умноженная на знание законов физики.

Бен не сводил глаз с девушки, вспоминая, как толстяк, с матами, в одиночку, перекантовывал неподъемный контейнер.

Вверх.

А потом, дождавшись, когда их преследователи устроятся у подножия горы — спустил его содержимое вниз, бросив, вдогонку, обычную гранату.

Ахнуло так, что спускаться пришлось по другой стороне холма, унося ноги от лесного пожара и едкой химической вони.

Что было в контейнере?

Олег, в ответ, лишь развел руками и сказал, слегка смущаясь: "Так, экспромт…"

— Ошишеть… — Восхищенно прошептал Никитос, упершись носом между прутьев решетки. — Просто… Ошишеть!

— Уши береги! — Толик попытался предостеречь своего друга от необдуманного движения, но опоздал буквально на мгновение.

Никитос, увы, к кошачьим не относился и правило "голова пролезет, значит и кот пройдет" было написано точно не про него.

Голова застряла между прутьев, вызывая одновременно и смех, и злость.

Смех у всех, кто видел данное чудо. Злость у начальства и того техника с болгаркой, которому этот самый прут пришлось пилить дважды — сверху и снизу, освобождая пустую, любопытную тыкву из стальных объятий решетки…

К сожалению, Аркану, кроме ошеломительного снопа искр и не видно-то было.

А вот Валия забилась на лежак и закусив кончик одеяла и вовсю веселилась, наблюдая за мучениями своего ученика…

— … Мы предлагаем, выпустить всех Младших! — Старейшина рода Элорда выпятил вперед подбородок, давая понять, что совет Старейшин закончил свое длинное заседание и, озвученное им предложение — панацея от всех бед, на этом континенте. — Отпустить тагрисс, наложив запрет охоты в охраняемых договором, городах… За пять — семь лет все поселения, не имеющие охранных чар, будут уничтожены, оставляя в нашу пользу благодатные земли.

— Способ, проверенный… — Остальные Старейшины расплылись в улыбках, вспоминая континент, еще недавно называвшийся Австралия. Изголодавшееся поголовье Младших, спущенное на нем с поводка, вырезало население за неполных три года. Освободив урановые рудники от человеческого поголовья, две семьи, владевшие этим толи маленьким континентом, толи большим островом, замерли в недоумении, не понимая, зачем они это сделали.

Аборигены спокойно продолжали жить в гармонии с природой, орудуя бумерангами с всевозрастающей ловкостью. Младшие, наткнувшиеся на местного жителя, быстро превращались в хорошо выделанные шкуры. Новообращенные, "запущенные" в качестве пятой колонны, возвращались голодными, злыми и очень уставшими. Сами эльфы отнюдь не рисковали отправится в путешествие, даже в сопровождении Младших — слишком был велик риск увидеть, как в коврики сперва превращаются твои слуги, а потом и твоя собственная шкура оказывается натянутой на каркас барабана.

Новозеландцы, до одури любящие свои острова, ирландцы и шотландцы, привычные к тяготам, климату и тяжелому характеру своей бывшей "владелицы", замечательно приспособились и к новым хозяевам, внешне соглашаясь со всем, но продолжая жить по своим собственным правилам и законам.

Ирландцев, правда, попытались пробовать на прочность…

Больше глупых не было.

"Вон их сколько!" — Одернул себя Мудрейший, всматриваясь в лица Старейшин родов. — "Слишком много молодых, торопливых, раздосадованных. И — глупых!"

Огромный зал, уставленные в три ряда обыкновенными стульями, на которых расположились представители семейств — на последнем ряду, общин — на втором и Родов, на первом. У стены, на небольшом помосте, удобное кресло, с высокой спинкой, за которой, сейчас, прячется его новый ученик, ожидающий любой, даже самой малозаметной команды.

Окон нет. Только одна дверь и неудобные стулья, чтобы зады чесались, пока решаются бесконечные вопросы.

"Решения надо принимать быстро!" — Надпись над входом в старинный зал совещаний, расположенный совершенно непонятно в каком измерении.

"Решения надо принимать верно!" — Надпись над выходом.

Джаулин откинулся на спинку своего кресла и, прикрыв рот правой рукой, словно зевая от скуки, поинтересовался у притаившегося за троном ученика: "Что скажешь?"

— Одна такирра, в два-три года, в зависимости от качества охотничьих угодий, приносит до семи щенков. — Саймон едва слышно пошевелился, устраиваясь на ученической подстилке поудобнее. — Будем считать по максимуму — семь. За семь-десять лет организм такирры износится настолько, что рожать она будет ослабленных, а то и мертвых. Слабости будут передаваться по наследству, множится и Младшие, за пару поколений, станут обычными собаками, по своей сути. Зачистив часть территории, младшие начнут дохнуть от голода и слабости, плодя эпидемии и устраивая бойни, за самые лакомые куски — то есть, через те же два поколения мы получим совершенно неуправляемую массу, совершенно спокойно рвущую горло любому, кто окажется настолько слаб, что не сможет защититься. Людей же, такое решение, сделает только сильнее…

"Достаточно!" — Джаулин положил обе руки на подлокотники кресла, давая понять, что мнение ученика услышано наравне с мнением Старейшин.

Зал притих, пряча в карманы руки и заставляя тела напрячься — время откровения…

— Я утверждаю решение совета Старейшин! — Джаулин встал со своего места. — Совет принял решение. Исполните принятое решение!

Молодые старейшины, торопливые старейшины, глупые старейшины — расправили плечи и вытащили руки из карманов, оставляя в покое лежащие там предметы.

Бунт не понадобился.

Мудрейший, несмотря на то, что взял в ученики новообращенного, остался верен своему народу и законам своего народа.

Он выслушал обе стороны и принял решение, которое так необходимо его народу, открывая новый путь развития, раздвигая горизонты и…

Все, с трудом оторвали свои пятые точки от деревянных сидений и неторопливо поплыли к выходу, переговариваясь и гордясь самими собой.

Мир не перевернулся оттого, что за троном встал ученик, которого никто не ждал. Что же, даже "Отброшенный" имеет право почувствовать себя значимой фигурой. Тем более что подходы к этому "Скиллису" есть, и никто не помешает избавиться от него, любым доступным способом.

Едва за последним из совета закрылась входная дверь, Мудрейший со стоном рухнул обратно в кресло, вытягивая ноги и сдергивая с них магией, тяжелые, черные сапоги с золотой вышивкой и меховой оторочкой.

— Жмут, проклятые… — Пошевелив пальцами, маг с наслаждением сунул ноги в простые сандалии, без пятки и носков, принесенные добросовестным учеником, без малейшего напоминания. — Удивлен?

— Решение Мудрейшего — неоспоримо! — Секретарь склонил голову, пряча блестящие от злости, глаза. — Вы заметили ошибку, которой не заметил я, учитель…

— Выпрямись. — Джаулин, не чувствуя на ногах тяжелейших церемониальных сапог, на глазах добрел, превращаясь именно в то существо, которое и стоило называть "Мудрейшим". — Тагриссы начнут дохнуть уже через пять лет. Люди объединятся за три, и прокатятся волной, устанавливая новые границы и сметая со своего пути торопливых и глупых. Через десять, пятнадцать лет состав заседающих в этой комнате эльфов претерпит значительные изменения. Скорее всего, появятся на нем, представители и твоего вида.

— А если люди не справятся? — Саймон Синтраэль Джаулин уселся прямо на грязный пол зала, рядом с креслом учителя, успокаиваясь и внимательно слушая Мудрейшего. — Если не найдут в себе сил собраться вместе и дать отпор? Решат, как на соседнем континенте, уйти вовсе, оставляя нам…

— Саймон Синтраэль Джаулин! — На плечи молодого новообращенного словно опустился неподъемный груз, пригибая его к земле, едва не размазывая по камню тонким слоем. — Ты мой ученик, так не будь подобен тем, кто только что вышел отсюда довольным… Люди страшные существа. Вы учитесь. Чего не можете придумать — воруете и приспосабливаете к себе. Иногда — криво и косо, с жертвами, но своего вы добиваетесь. Вы плодитесь чуть медленнее чем Младшие, но вас столько, что Младшим надо сорок лет бесконтрольного воспроизводства, чтобы…

— Вы ждете войну! — Догадался новообращенный, вскакивая от избытка чувств на ноги. — Поэтому и утвердили такое глупое решение — люди начнут учиться убивать Младших, переходя от них, на нас, новообращенных. А потом — и на вас…

— Дурак! — Джаулин недовольно дернулся — будь его воля, уже сейчас глупый человечишко летел бы, выламывая массивные створки дверей, своей пустой головой. — Война уже идет. Только за последний год мы лишились…

Маг оборвал самого себя на полуслове.

Странная мысль, обычные слова, едва не сорвавшиеся с его языка в запале злости, стронули с места маленький камушек, который покатившись вниз по склону, стал началом новой лавины.

— Свободен! — Джаулин махнул рукой, прогоняя своего ученика. — Сделай так, чтобы я тебя пару-тройку дней не видел. Возьми выходной, сходи в город и сними себе… Комнату, на пару ночей!

Хоть и был Джаулин старым циником, но вот не поворачивался у него язык сказать простую фразу: "сними проститутку".

— Вон!

С легким хлопком исчез серебристый шар, уносящий его ученика в неведомый город.

"Пусть подумает…" — Мудрейший открыл портал в свой любимый кабинет. — "Да и мне, подумать надо…"

— … Привет, капитан… — Напротив Марата возник худой и лысый парень и без приглашения уселся за стол, сдергивая салфетку и кладя ее себе на колени. — Давно ждешь? Прости, Владелица оголодала, пришлось подкормить бедняжку…

— Избавь меня, от этих подробностей. — Марату не нравился этот человек. Он его раздражал своим странным характером, тяжелым взглядом и привычкой бить посуду, сразу после еды. Иногда даже о голову неудачно подошедшего официанта или просто — запулив в стену или грохнув об пол так, чтобы во все стороны брызнули острые осколки фарфора или стекла. Больше всего доставалось кружкам и чашкам, словно он вымещал на них всю свою злобу. Что ни говори, а у каждого свои фобии… А еще — перемены настроений. Демонстративные, словно у избалованной блондинки, в одной из прочитанных в детстве, книг.

Теперь таких нет.

Ни книг, ни блондинок.

А Влад — есть. Вот он, сидит напротив и осторожно листает меню, так и не сняв свои тонкие перчатки, без которых Марат его ни разу не видел.

— Шашлык, красное вино, гранатовый сок, салат из печени. — Влад захлопнул меню и протянул его официантке.

— Тоже самое. — Марат меню не открывал, просто повторил заказ "вечного донора", доверяя опыту и чутью того, кто давно прописан во все базы, как "единственный и… Единственный". — Кормят-то тут как?

— У Ольги лучше. — Влад улыбнулся. — Не хочешь примкнуть? Подружка Ольги безмерно любит… "Безразмерных мужчин"…

Марат отрицательно покачал головой.

— Зря. Мне скучно одному… — Влад капризно сложил губы "куриной жопкой". — Вокруг все такие… Восхищенные, до глубины души! Даже матом послать некого.

Официантка, ловко балансируя подносом, принялась выставлять на стол принесенные тарелки и столовые приборы, аккуратно подстилая салфетки и улыбаясь во все 32 зуба.

Не будь у нее на шее легкой голубой ленточки, никто бы и не понятия не имел, что перед ними ходит основное блюдо сегодняшнего вечера, которое с радостью отдаст свою жизнь за очередной укус Хозяина.

"Поцелуй эльфа" сродни с "русской рулеткой", отличающей от "американской" только тем, что у наших соседей за океаном ОСТАВЛЯЮТ один патрон в барабане револьвера, а у нас — ВЫНИМАЮТ один патрон.

Через пару часов, эта улыбающаяся рыжая красотка может стать лишь бледным воспоминанием, лежащим на шелковых простынях отдельного кабинета.

— Счет. — Девушка положила алую книжечку рядом с рукой Влада. — Хозяин просил рассчитаться сразу. И за ужин, и за посуду.

— Ольга рассчитается! — Влад достал из книжки тонкую бумажку, вытащил из кармана своего легкого пиджака ручку и оставил на чеке автограф. — Еще что-то?

— Госпожа Стефания очень Вас любила. — Официантка с бейджиком "Маарриинна" на груди, чуть наклонилась к Владу, словно желая что-то шепнуть мужчине на ушко. — Вам от нее привет!

Сверкнула тонкая игла, угрожая оборвать, не только не успевший начаться очень важный разговор и жизнь Влада в придачу, но и жизнь самого Марата, ведь случись переполох, ему придется отвечать на множество вопросов, самым основным, из которых будет самый простой: отчего на его шее, повязанной черным шейным платком, нет ни единого следа укуса?

Влад оказался быстрее.

Игла воткнулась в им подставленную руку, а уже через миг, Марат помогал заворачивать за спину злобно пыхтящей официантки, руки, одновременно крутя головой во все стороны в поисках службы безопасности ресторана.

"Кавалерия", по привычке, опоздала, получив с рук на руки связанную собственным фартуком девушку и очень "лестный" комментарий в свою собственную сторону об умении действовать в экстремальной ситуации.

Спорить с Владом никто не стал — характер этого донора и его привычку бить посуду об голову персонала, в качестве выражения своих, крайне негативных, чувств, знали в ресторане не понаслышке.

— Приятного аппетита! — Влад, худой и с блестящими после легких физических упражнений глазами, вернулся за стол. — Вино рекомендую. А сок здесь так себе. Суррогат.

Обедали мужчины в молчании — дела подождут, пока насытятся желудки. Самое главное — не переусердствовать в их наполнении, а иначе придет сладостная дрема и нажмет на сонную кнопку, находящуюся где-то внутри живота, каждого из нас.

Салат сменился шашлыком, с пылу, с жару, восхитительно шкворчащим на шампурах, а не вяло возлежащим на тарелках, присыпанным луковыми колечками и залитым толстым слоем кетчупа, как это делают нынче в особомодных ресторанчиках, забывая, что шашлык еда свободы, чистого воздуха и приятной компании, а не порционные кусочки собачьей пищи.

— Вино и вправду, не плохое. А сок, совершенно точно — г! — Марат отодвинул от себя квадратную тарелку с двумя пустыми шампурами. — А шашлык, можно было и лучше сделать.

— Спешка… — Пожал плечами Влад. — И вино, и шашлык — все надо как можно быстрее сделать, чтобы как можно быстрее продать. Каждый вертится, как умеет. Кто-то кормит, а кто-то отдыхает. Хоть пару дней отдыха, хочешь?

— Не откажусь. — Марат улыбнулся. — Только, кто же мне его даст и куда спрятаться так, чтобы совершенно точно отдохнуть, без лишних глаз! Может, поделишься таким местом?

— А что, твой Бердюгинск перестал удовлетворять своих жителей? — Ответил вопросом на вопрос Влад, скручивая простенькую вилку в странное подобие дерева с распростертыми ветвями-зубьями, которые он тут же стал отламывать по одному.

— Барабинск. — Поправил Марат, наблюдая за расправой над столовым прибором. — Маловат и тесноват, становится…

— Будет еще теснее! — Пообещал худой, откладывая бренные останки вилки и берясь за ложку. — Мне тут, Хозяйка, условие поставила, чтобы я — без охраны — от города "с печатью" ни на шаг не отходил. Вот оно как, представляешь! Говорит, шалят тут у вас, на дорогах, хоть Младших с поводка спускай, представляешь? Одно радует, обещала свозить меня на море, которое Черное, а то ваша хваленая Балтика — такой помет… Воняет паленым, гнилью и неубранным говном.

Влад превратил ложку в две половинки, скрутил их между собой и довольно хмыкнул.

— Чего звал-то? Или есть что на продажу?

— На обмен. — Сразу расставил точки над "Ё" спецназовец, переходя из состояния послеобеденной дремоты в состояние бурной деятельности. — Стандартный набор — запалы, детонаторы и сама… "Масса"… Два десятка килограмм. На два амулета, сам знаешь, какие. Ну и подзарядка, пять штук.

— А что ваш? Совсем мышей не ловит? — Влад вертел в руках тарелку, прикидывая, как ее будет удачней гробнуть — об пол или проверить ее аэродинамику?

— Не ловит. — Марат развел руками. — Кормит. Мышей кормит, червей, кормит…

— Недолго музыка играла. — Цикнул зубом Влад и отправил тарелку в полет. — Аэродинамика оставляет желать лучшего…

Тяжелая тарелка долетела до стены, ткнулась в нее своим углом и разлетелась на белоснежные осколки со звуком взорвавшейся гранаты.

Следом, в полет к стене отправились бокал и стакан, прибавляя звона, осколков и испуганных взглядов.

— Об отпуске, хорошо подумай! — Влад встал из-за стола. — А в остальном — договорились…