Комбриг. Путь к славе

Глава 21

… — Слушаем вас, товарищ Шапошников.

Начальник Генерального штаба РККА за последние трое суток постарел лет на пять. По крайней мере, внешний вид осунувшегося, с запавшими глазами и какого-то потухшего командарма создаёт именно такое впечатление:

— Наступление в Восточной Пруссии… Мы не добились успеха, товарищи.

Было видно, что Борису Михайловичу очень непросто даётся доклад — но собравшиеся в кабинете Сталина напряженно замерли в ожидании его продолжении… Так что Шапошникову пришлось развивать свою мысль:

— Несмотря на ограниченные запасы времени немцы успели в достаточной мере подготовиться к обороне. Так, предполье было сильно заминированно, а передовые позиции окутаны спиралью Бруно в несколько рядов… Хотя именно передовые позиции защищали лишь пулемётчики, расчёты миномётов и ПТО. Главным образом они выигрывали время и мешали создать проходы в рядах проволочных заграждений. После чего беспрепятственно эвакуировались на грузовых машинах и тягачах прежде, чем окопы были заняты…

Слелав короткую паузу в ожидании возможных вопросов, командарм окинул присутствиющих тяжёлым от внутренних переживаний взглядом — и не дождавшись их, продолжил:

— На второй, основной линии обороны немцы массово использовали в качестве противотанковых зенитные орудия калибра 88 миллиметров. Они проявили себя в этом качестве ещё в Испании — а сейчас выбивали наши танки на дистанции в два с лишним километра. Никакой возможности подвести бронетехнику вплотную к траншеям наши командиры не увидели… А все попытки маневрировать и обойти очаги обороны немцев блокировались действиями германской авиации. Наконец, когда сосредоточение наших войск, пытающихся прорваться сквозь вторую линию германской обороны достигло критической массы, немцы массово бросили в бой до тысячи бомбардировщиков… Они сосредоточили львиную долю их именно в Восточной Пруссии, в значительной мере ослабив остальные участки фронта.

На сей раз хозяин кабинета, заговоривший совершенно без акцента (что для знающих его людей было показателем предельной взвинченности вождя), негромко спросил:

— А как же три резервных полка истребительной авиации, товарищ Шапошников? Мы перебросили их на северо-запад, чтобы прикрыть наступающие войска — разве не так? Вы добились также перевода в состав Белорусского фронта всех ветеранов воздушных боев в Испании и на Халхин-Гол. А наша разведка (тут последовал кивок в сторону Берии и сидящего рядом с ним тридцатидвухлетнего комдива Проскурова) сообщила вам расположение германских аэродромов в Пруссии… Все верно, товарищ Шапошников? Вы ведь хотели организовать ночные налёты на вражеские аэродромы?

Нальник Генерального штаба РККА твёрдо кивнул, со скрытой неприязнью мазнув взглядом по Проскурову — талантливому лётчику, оказавшемуся совершенно не на своём месте. Стремительный взлёт по карьерной лестнице неприлично молодому комдиву дали рекорды перелётов на ТБ-3 и успешное выполнение боевых задач в Испании… За что старший лейтенант (!) Проскуров был два года назад (!) вполне заслуженно награжден «Золотой Звездой».

Но последующий стремительный взлёт с одной стороны, вынес Ивана Ио́сифовича на самую верхушку командования РККА — а с другой, талантливый пилот-бомбардировщик по какой-то совершенно невнятной причине стал главой Разведывательного управления. Не являясь ни разведчком, ни управленцем по сути своей; фактически, это был серьезнейший просчёт хозяина кабинета… Но вслух об этом вождю мог сказать разве что Берия — да и то в личной беседе. К слову сказать, карту расположения немецких аэродромов предоставило 5-е отделение Особого отдела ГУГБ НКВД… После секундой паузы Шапошников продолжил доклад:

— Все верно, товарищ Сталин. Но германские аэродромы в Восточной Пруссии были серьёзно прикрыты артиллерией ПВО, это во-первых. А во-вторых, немцы держали там лишь истребители — причем звено дежурных «мессершмиттов» постоянно висело в воздухе… Бомбардировочная же авиация была размещена на полевых — вернее сказать, вновь постороенных аэродромах со свежими бетонными полосами, чьё местоположение нам было неизвестно. Кроме того…

Шапошников с трудом прочистил севшее вдруг горло:

— Кроме того, наше командование было вынуждено воспользоваться именно польскими аэродромами для размещения собственной авиации. В силу осенней распутицы размещать их на полевых мы уже не могли… Соответственно, немцы знали их местоположение — и перед началом масштабного авиаудара, враг также совершил штурмовку трех аэродромов подскока. Часть нашей истребительной авиации была уничтожена прямо на земле… Кроме того, немцы повредили взлетно-посадочные полосы. Все это привело к тому, что в момент массированных бомбовых ударов люфтваффе наши истребительные полки не смогли обеспечить должного воздушного прикрытия войскам на земле…

Последовала продолжительная пауза — за время которой на спине Шапошникова, внешне сохраняющего невозмутимость, вдруг выступил пот, расползающийся мокрым пятном по кителю… Наконец, Сталин озвучил очередной вопрос:

— Что же наша артиллерия ПВО? Как показали себя автоматические пушки, переданные нам литовцами?

Шапошников упрямо вскинул подбородок:

— Артиллерии ПВО по-прежнему не хватает ни в войсках, ни для прикрытия аэродромов. А семьдесят орудий, что уже успели передать литовцы, пусть и были переданы в войска — но толком освоить пушку не успели. Где-то, впрочем, они неплохо проявили себя — где расторопные командиры позаботились сформировать расчёты из наиболее толковых бойцов. А где-то их вообще… Не использовали.

Сталин смежил веки, пытаясь бороться с охватившим его бешенством. А это было ой как непросто! С учётом горского темперамента и в целом, изношенности нервной системы уже немолодого вождя… Но винить Шапошникова было глупо — Борис Михайлович не раз поднимал вопрос про недостатки и нехватку артиллерии ПВО, и разумные шаги для преодоления дифицита зениток УЖЕ предприняты. Вот только неизбежно опоздали с ними… Кое-как подавив внезапно подступившую к горлу волну гнева, вождь сдавленно рявкнул:

— Наказать! За головотяпство командиров наказать!

Климент Ворошилов аж вздрогнул при этих словах хозяина… кабинета. Но чуть выпустив пар, Иосиф Виссарионович уже немного пришёл в себя:

— Докладывайте дальше, товарищ Шапошников. Что у нас касательно второго удара?

Немного оживившись, начальник Генерального штаба рапортовал уже куда бодрее — даже глаза его загорелись:

— Комбриг Фотченков приказ выполнил. 24-я лтбр нанесла успешный удар по германским позициям, когда вражеская пехота сумела лишь наметить единственную линию обороны. Немцы ещё не успели оборудовать её в инженерном отношение, не успели подготовить второго оборонительного эшелона. Ну, если не считать выведенные в резерв, на доукомплектование «лёгкие» дивизии — сборная бронегруппа которых нанесла встречный контрудар по бригаде Фотченкова.

Сталин достал свою неизменную трубку, постучав по столу мундштуком:

— И каковы результаты встречного столкновения?

— Положительные, товарищ Сталин. Несмотря на внезапный артиллерийский налёт, корректируемый немецким разведчиком с воздуха, Фотченков сумел перегруппировать свои танки — и подготовить засаду для врага. Германская бронегруппа была целиком уничтожена, а резервов у немцев в данном районе итак немного… В прорыв вслед за 24-й лтбр уже вошла кавалерийская дивизия Шарабурко, а следом заходит и кавкорпус Белова.

На губах Иосифа Виссарионовича заиграла отдалённая тень улыбки — а в речи вновь прорезался пока ещё едва уловимый акцент:

— Ну ведь можэм же, когда хотим — да, товарищ Шапошников? Можэт, пора бы ужэ Пэтру Сэмёновичу расти? Как считаете, готов ли он принять дивизию, товарищ командарм?

Начальник Генерального штаба РККА неопределённо повёл плечами:

— Условно говоря то соединение, что именуется сейчас «24-й лтбр», на самом деле тянет на сводную бронекавалерийскую группу… А если выполнить все просьбы Фотченкова по её укомплектованию, получится соединение, близкое по штату германской танковой дивизии «Кемпф». Впрочем, сейчас, после боев, танков в бригаде осталось на усиленный батальон, кавалерийский полк также требует пополнения. Ну и…

Тут Шапошников ненадолго замялся — после чего тихо продолжил:

— Комбриг снова ранен, товарищ Сталин. Все время боевых операций он принимал личное участие в бою; сейчас контужен, да и осколком крепко досталось.

Вождь в раздражении швырнул об стол пустую трубку, возмущенно заругавшись на грузинском. И лишь выпустив пар, Иосиф Виссарионович вновь перешёл на русский:

— Личным приказом запрещаю этому упрямцу принимать в бою личное участие! Нет, это же надо, а…

Проскуров невольно улыбнулся, слушая едва ли не восхищенные возмущения хозяина кабинета — чем тут же привлёк его внимание:

— Вы, товарищ комдив, также хотите вернуться в кабину СБ и лично летать на боевые задания? Может, вам стало тесно и неуютно в Главном военном совете? Что скажите, Иван Ио́сифович⁈

Резко побледневший Проскуров пружинисто выпрямился:

— Как прикажете, товарищ Сталин!

Вождь немного помолчал, внимательно, словно впервые разглядывая начальника Главного разведывательного управления РККА, после чего скрипуче произнес:

— Садитесь, товарищ… Я прикажу вам выполнять свои должностные обязанности так, чтобы к нашей разведке не было вопросов… Например, вопросов о том, где немцы развернули свою бомбардировочную авиацию в Восточной Пруссии — и где же находятся их вновь построенные аэродромы? И почему они успели заложить бетонные взлетные площадки, а мы нет! Хороший вопрос, товарищ Шапошников?

— Так точно, товарищ Сталин.

Хозяин кабинета невольно усмехнулся тому, как ловко ответил на щекотливый вопрос кадровый военный — но не стал развивать претензии. Вместо этого он дал указание:

— Если обстановка на фронте позволяет вывести конно-механизированную группу Фотченкова в тыл, на переформирование — то выводите, товарищ Шапошников. Думаю, стоит рассмотреть вопрос о её официальном переименовании из лёгкой бригады с официальным изменением штатов… Например, добавить роту тяжёлых танков Кировского завода — и удовлетворить, наконец, просьбу комбрига о выделении ему самоходно-артиллерийских установок.

— И зениток на базе грузовых машин?

— И зениток на базе грузовых машин, если у Фотченкова их ещё нет… Пусть сам накрывает немцев ударами тяжёлой артиллерии — и сбивает германских разведчиков в небе.

Шапошников согласно кивнул, затем уточнил:

— О присвоение звания комдива Петру Семёновичу вопрос уже… решён?

Сталин ответил не сразу, бросив на невольно съежившегося Проскурова ещё один внимательный, задумчивый взгляд:

— Нам пока что хватает молодых и горячих комдивов, лично рвущихся в бой — но не желающих выполнять свои прямые управленческие обязанности… Нет, доверим товарищу комбригу Первую конно-механизированную дивизию в составе РККА — и посмотрим, как они проявят себя на фронте. А пока… Пока поздравьте Петра Семёновича орденом «Боевого Красного Знамени» за успешное выполнение поставленных задач. Вы не против, товарищ Мехлис?

Вопрос вождя застал начальника Главного политического управления врасплох — и поднявшись со стула, Лев Захарович неуверенно ответил:

— Никак нет, товарищ Сталин. Не против…

Берия подал трубку хозяину кабинета — и тот поднял её в руке, указав мундштуком на Мехлиса:

— Вот! Вот и вы не против, товарищ армейский комиссар… Каковы наши дальнейшие планы, товарищ Шапошников? Будем развивать успех товарища Фотченкова?

— Так точно, товарищ Сталин! Повторюсь, наступление по германским тылам уже развивает кавалерийская дивизия Шарабурко с полнокровным танковым батальоном в составе, а в прорыв уже втягивается корпус Белова. Павел Алексеевич продемонстрировал исключительные способности в предыдущих боях — как во время успешного контрудара, так и в обороне, и в отступлении… Я уверен в комбриге — как и в том, что он способен быстро дойти до Равы-Русской, разрезая линия снабжения в немецких тылах.

Сталин утвердительно кивнул, после чего негромко добавил:

— А вот товарищ Белов совершенно точно перерос звание комбрига…

— Вас понял, товарищ Сталин. Приказ о присвоении Павлу Алексеевичу очередного воинского звания «комдив» будет подготовлено уже сегодня.

Вождь вновь утвердительно кивнул — после чего обратился к присутствующему в кабинете новому лицу: энергичному и очень жетскому командиру, прославившемуся в недавних боях… Впрочем, звезда его победы успела уже немного потускнеть:

— Товарищ комкор, вы ведь лично знаете комдива Белова?

Героргий Константинович Жуков пружинисто выпрямился, продемонстрировав выправку, ничем не уступающую выправке начальника Генерального штаба (между прочим, кадрового офицера Русский императорской армии — и выпускника царской академии Генштаба!):

— Так точно, товарищ Сталин. Павла знаю ещё по совместной службе в инспекции кавалерии. Толковый, грамотный и решительный командир. До Равы-Русской дойдёт, не сомневаюсь.

— А вы, товарищ Жуков? Дойдёте?

И ещё один утвердительный и энергичный кивок — но вот серые глаза героя Халхин-Гол ярко, хищно блеснули стальным:

— Так точно, товарищ Сталин!

Вождь ещё раз смерил комкора внимательным взглядом из-под прищуренных глаз — после чего обратился к Шапошникову:

— Борис Михайлович, доведите до товарища Жукова боевую задачу.

Начальник Генерального штаба согласно кивнул — и обратился к своему подчиненному:

— Георгий Константинович, ваш корпус перебрасывается под Хелм, вторым эшелоном Шепетовской армейской группы. Она должна прорвать оборону немцев на данном участке — после чего передаст вам из резерва 14-ю тяжелую танковую бригаду. С успевшими закончить переброску частями вы должны нанести удар в направлении Равы-Русской, навстречу Белову… В то время наши пехотные части свяжут немцев фронтальными боями. В случае успеха германский фронт на южном участке просто рухнет… И да, сейчас все мощности железных дорог СССР работают на вашу армейскую группу.

Георгий Константинович согласно кивнул, мододцевато ответив:

— Так точно, товарищ командарм! Приказ будет выполнен в точности и в срок.

Иосиф Виссарионович вновь смерил взглядом буквально источающего уверенность в себе и своих силах Жукова. Он хотел было напомнить про личную ответственность комкора за данные им обязательства — но передумал. Георгий Константинович уже проявил себя как деятельный, энергичный и умный командир. Так пусть его ведёт в бой азарт и честолюбие, нежели страх…

— Присаживаетесь, товарищ Жуков — в ногах, как известно, правды нет… Товарищ Берия, а что у нас с литовцами, румынами, финнами? Каковы их планы?

Ответы уставшего не менее Шапошникова наркома, чьи глаза также запали от бессонницы, были односложны:

— Литовцы выжидают. Пока не наметится коренной перелом и немцы не потерпят поражения в Восточной Пруссии, в войну не вступят… Главное, чтобы Германия не восприняла военные приготовления Литвы как повод начать боевые действия уже сейчас — заодно подбив на войну и прочих Прибалтийских «тигров». Абвер и дипломаты, к слову, уже наводят мосты к правительствам Латвии и Эстонии…

Сделав короткую паузу, Лаврений Павлович коротко добавил:

— Противодействуем. Но считаю возможным рассмотреть также вариант ввода наших войск на территорию Прибалтики.

Сталин, быстро обдумав слова наркома, согласно кивнул:

— Продолжай, Лаврентий.

— Антонеску уже объявил мобилизацию. Но фактически он вынужден бороться с бывшими политическими союзниками — пронацистской «железной гвардией». Последние после прихода к власти устроили в стране такой террор по отношению к евреям и интеллегенции, против своих бывших политических противников, что оттолкнули от себя народ. Кроме того, цены пошли в рост — и румынский кондукэтор сейчас пытается дистанцироваться от местных нацистов… А последние уже готовят путч. И возможность войны с СССР только подогревает имеющиеся противоречия румын… Кроме того, ещё неизвестно, кого поддержат немцы. А ведь их танки уже вошли в Румынию, следуя к нефтяным месторождениям.

Сделав короткую паузу, Берия продолжил:

— Но в любом случае ни румыны, ни вошедшие в страну части вермахта не представляют сейчас реальной угрозы. В том числе в силу своей малочисленности… А мы со своей стороны всячески помогаем румынским коммуннистам — включая и поставки оружия для уличных боев с «железной гвардией». Уверен, что в ближайшие недели в Румынии крепко полыхет! И пока у нас есть время и окно возможностей, чтобы не отвлекать на румынскую границу действующую армию — но укрепить её мобилизованными частями.

Вновь кивок вождя — и короткий вопрос:

— Финны?

Берия невесело усмехнулся:

— Торгуются. Однозначно лишь то, что без военной помощи Германии они не способны самостоятельно вести успешные наступательные действия… Против нас. Нет, пока что финны пробуют выторговать для себя по максимуму — но при этом держат руку на пульсе Польской кампании. Мобилизация не объявлена — а в случае крупного успеха РККА на фронте финны вряд ли её и объявят.

Сталин немного помолчал, осмысляя оперативную разведывательную информацию, полученную от наркома — после чего задумчиво, негромко протянул:

— Значит, тереть все зависит от наступления Белова и Жукова…