Комбриг. Путь к славе

Глава 9

…Зачерпнув последнюю ложку сладковатой молочно-рисовой каши и отправив в рот уцелевший кусочек сочной, парной котлетки, я блаженно откинулся на подставленную под спину подушку. Как же хорошо!

Мне, как тяжело раненому (все-таки тяжело) санитары приносят еду прямо в палату — хотя, как кажется, я вполне уже могу добраться до столовой самостоятельно. Но раз уж приносят, заботятся — что же, мне людей обидеть⁈ Стараются ведь… Никогда не думал, однако, что в советских госпиталях так вкусно кормят.

Впрочем, госпиталь армейский — а к обеспечению РККА в Союзе относились серьезно. Это в 60-х что-то сломается — с должностей командиров взводов, рот и батальонов уйдет (или уйдут!) большинство фронтовиков, плюс начнется призыв зеков, расцветет «дедовщина». И все посыплется… Армия станет пугалом для призывников — а для офицеров на первое место выйдут выбритые на шее «кантики», чистые подшивы на подворотничках и выровненные по ниточке кровати.

Да, останутся еще части с вменяемыми командирами, где пацанов будут всерьез учить военному делу — а после 1979-го появятся «афганские» подразделения, и там уже придется реально воевать! Но общий уровень боевой подготовки Советской армии после 60-х очень сильно упадет…

Но в тех же 50-х молодежь в армию еще рвалась — и не только потому, что по всем понятиям пацан должен был отслужить, чтобы считаться полноценным мужиком. Ведь если не служил — больной значит, неполноценный и недееспособный? За таких-то и девки замуж не особо-то хотели идти… А еще в армии кор-ми-ли. Сытно кормили! У меня родственник по материнской линии служил в 50-х — уходил в войска метр с кепкой (сто пятьдесят с небольшим сантиметров), а вернулся метр семьдесят с лишним.

Вот и в госпитале кормят на совесть — вкусные молочные каши, бутерброды с маслом и колбасой (а колбаса-то копченая ведь натурально дымком пахнет!), сочные котлетки из смеси говядины и свинины — ну, или хотя бы сала… На утро какао с молоком, в обед же густой яблочный сок — жить можно!

И ведь не для одного меня так расстарались — еда в госпитале для всех одинакова. Ну, разве что мне в борщ лишнюю ложку сметаны бахнут…

— Тук-тук. Петр Семенович, к вам можно?

— Да-да…

Я ответил утвердительно, хотя голос вошедшего в палату командира мне незнаком — но вот после я буквально обмер, узнав в вошедшем комдиве Николая Федоровича Ватутина! Еще довольно молодого и подтянутого, с внимательным твердым взглядом и зачесанным набок чубом — он совсем не похож на самого себя в звании генерала армии из 40-х. А ведь большинство фотографий Ватутина сделаны именно в этот период… Но видел я также его фотокарточку образца 1937-го года — и смело могу сказать, что за эти два года гениальный штабист (и не менее гениальный командующий фронтом) практически не изменился.

А я просто обмер, обмер, видя перед собой живую легенду! Именно Ватутин остановил продвижение немцев под Воронежем и удержал город, именно войска Ватутина первыми начали контрнаступление под Сталинградом — и именно Ватутин вместе с Жуковым разработают план «преднамеренной обороны» на Курской дуге, где советские войска обескровят ударные части вермахта, пытавшиеся наступать!

И уже после неотвратимо погонят немцев на запад…

Впрочем, более всего известен Николай Федорович по Киевской наступательной операции — ведь тогда он всухую переиграл германский генералитет! В ноябре 1943-го Ватутин сумел скрытно вывести основные силы РККА с глухо блокированного немцами Букринского плацдарма — и нанес сокрушительный удар с Лютежского плацдарма, считавшегося до того вспомогательным…

Что удивительно, хваленый абвер раз за разом проспал и концентрацию советских войск под Москвой, перед контрнаступлением — и еще более серьезное сосредоточение советских войск под Сталинградом. А ход Ватутина с переброской сил с одного Днепровского плацдарма на другой на самом-то деле был довольно очевиден — и возможно, наиболее толковые немецкие генералы поступили бы на его месте точно также.

Однако немцы предпочли недооценить русских полководцев — за что и поплатились… А действия Ватутина в ходе Киевской наступательной операции германский оценил генштаб очень высоко, удостоив Николая Федоровича прозвищем «Гроссмейстер»! Тем более трагична смерть генерала армии, не успевшего даже получить заслуженное маршальское звание… Его уход, связанный с тяжелым ранением, стал тяжелейшей утратой для Красной Армии. Но стоит также отметить, что, попав в засаду украинских националистов, генерал мужественно вступил в бой — возглавив в перестрелке подчиненных ему штабных офицеров.

Ситуация, удивительно похожая на мое собственное столкновение во Львове с «мазепинцами». Их пока так называют — в честь одного из самых знаменитых, но отнюдь не единственного предателя…

И вот теперь тот самый «Гроссмейстер» пожал мне руку, после чего с легкой ободряющей улыбкой сел на самый краешек моей кровати — вежливо, с самым искренним участием поинтересовавшись:

— Как ваше здоровье, Петр Семенович?

— Иду на поправку, товарищ комдив!

Ватутин вновь улыбнулся — но, мазнув взглядом по пустой тарелке, с тщательно замаскированной тревогой в голосе уточнил:

— Пока еще кушаете в палате?

— Да что вы, Николай Федорович! Это меня просто разбаловали — а так я в столовую вполне уже могу сходить…

Легкий кивок — и следующий наводящий вопрос:

— Каковы прогнозы врачей? Через недельку встанете на ноги?

Уже поняв, куда ветер дует, я с легкой неуверенностью ответил:

— Думаю, вернуться в строй через неделю будет уже возможно… Николай Федорович, скажите честно — обстановка на фронте не соответствует тому, что пишут в газетах?

Комдив опустил голову, невесело усмехнувшись — после чего задумчиво посмотрел в мою сторону, не спеша отвечать. Наконец, приняв какое-то внутреннее решение, он заговорил:

— Ну почему же не соответствует? Комбриг Белов разбил 2-ю горно-пехотную дивизию из состава 22-го армейского корпуса и один из танковых полков 5-й дивизии панцерваффе — после чего занял Брониславское нефтяное месторождение. Теперь, правда, его приходится оборонять — с запада подошел второй танковый полк 5-й танковой дивизии. А его наступление поддерживает 28-я пехотная дивизия и сводный батальон уцелевших эсесовцев из моторизованного полка «Германия»… Причем последние получили на вооружение трофейные польские танки, 7ТР — по сути это «Виккерсы», похожие на наши Т-26. Белов держится крепко, у него еще достаточно боевых машин из состава 26-й и 23-й танковых бригад — но и к немцам идут подкрепления из состава 14-й армии. Кроме того, фюрер вынудил словаков объявить нам войну — так что в перспективе Белову придется схватиться и со словацким «Бернолаком».

— Понятно. Значит, в прошлом году за чехословаков готовились воевать, а в этом они уже сами объявляют нам войну! Вот ведь… Братья-славяне! Но разве их боевая ценность так велика?

Комдив неопределенно пожал плечами:

— Неплохо вооруженные дивизии кадровой армии с офицерами, прошедшими Германскую… Всего пятьдесят тысяч человек. Впрочем, направят они на фронт одну, самое большое, две дивизии. Но и это ведь несколько тысяч вражеских солдат, что будут стрелять в наших бойцов! А что войну объявили — так разве есть сейчас у словаков какой выход? Добровольно сдали страну — теперь вынуждены плясать под дудку фюрера…

Мне осталось только неопределенно пожать плечами — а между тем, Ватутин продолжил знакомить меня с реальной боевой обстановкой:

— 5-ю легкотанковую бригаду Катукова и остатки 1-й моторизованной стрелковой бригады пока спешно пополняем резервами — они сейчас стоят во втором эшелоне… Вместе с 99-й стрелковой.

На мгновение прервавшись, комдив глухо продолжил:

— А вот подо Львовом упорные встречные бои. Немцы удивительно быстро ремонтируют свои машины в ремротах, прямо на месте — есть у них чему поучиться, однозначно есть… Белов одну такую перехватил — а там и тягачи, и силовые установки, и краны, и ремонтные «летучки»! Так что часть панцеров 2-й танковой и 4-й легкой — что лишь недавно подбили ваши экипажи, товарищ комбриг! — уже вновь воюют с нашими бойцами. Да еще 18-му армейскому на помощь подошла 8-я пехотная дивизия вермахта… Потому я дал приказ остановить наступление, вывел 4-й кавалерийский корпус в резерв. Измотаем фрицев в обороне — а, обескровив, ударим в лоб 10-й тяжелой танковой! Красноказачьи же дивизии бросим в прорыв — пусть развивают успех.

Я не сразу понял, почему «красноказачьи» — и только потом где-то на задворках памяти всплыло, что 4-й кавалерийский вплоть до 1938-го именовался 1-й конным корпусом Червонного казачества…

— Это что касается нас. На центральном участке фронта комдив Чуйков, получив резервы, выбил немцев из Березы-Картузской — но у Кобрина немцы ввели в бой панцеры 3-й танковой дивизии и часть отремонтированных машин 10-й танковой. В обороне враг очень крепок — в то время как у Чуйкова танков уже не осталось, а в 23-м стрелковом корпусе их изначально не было. Командующий немцами генерал Гудериан очень умело маневрирует резервами, используя Кобрин как транспортную развязку — не позволяя группе Чуйкова соединиться с 23-м стрелковым… К сожалению, Василий Иванович, что называется, сделал свой ход — получив подкрепления. Но вскоре получит подкрепления из-под Варшавы Гудериан — и тогда, чувствую, придется нам откатиться к самой границе.

Прервавшись на мгновение, Николай Федорович негромко воскликнул:

— Совсем забыл! Под Белосток немцы перебросили дивизию панцерваффе «Кемпф» — поспела она как раз к тому моменту, когда 15-й танковый корпус комкора Болдина разбил пехотную бригаду «Лётцен» и занял город. Встречное танковое сражение развернулось западнее Белостока — но немцев крепко поддерживает авиация, «лаптежники» сбрасывают свои бомбы с пикирования со снайперской точностью…

В палате повисло тягостное, какое-то неудобное молчание — так что я решился задать беспокоящий с самого начала разговора вопрос:

— Во вчерашнем выпуске «Красной звезды» прочел, что наша кавалерийская группировка вступила на землю Восточной Пруссии — и, прорвав оборону немецких пограничников, двинулась к Летцену. Но в новом выпуске от 28-го числа об этом ударе нет ни слова.

Николай Федорович недовольно дернул щекой:

— А говорить-то и нечего. Пехотную бригаду ландвера, что должна была прикрыть границу, немцы давно уже ввели в наступление — но у них остались бронепоезда «защиты линий», и те замедлили продвижение боевой группы. В Восточной Пруссии еще перед Первой мировой настроили рокадных железных дорог для удобства маневрирования на случай русского вторжения… Вот по ним два бронепоезда как раз активно маневрируют — подлетят поближе к вырвавшимся вперед кавалеристам и обстреляют колонну из пушек и пулеметов! А пока наши развернут собственные орудия, немцы уже назад откатились, вышли из-под ответного огня… Кроме того, враг заранее сформировал пару батальонов ландвера из числа ветеранов германской — как только наши войска приблизились к Сувалкам. А с началом наступления фрицы спешно перебросили к Летцену также и сводный полк моряков из Пиллау…

Сделав короткую паузу, Ватутин продолжил:

— Конечно, ландвер, моряки и легкие бронепоезда не смогли бы остановить полнокровную кавалерийскую дивизию и два батальона «быстрых танков»! Но сегодня немцы перебросили из-под Варшавы значительное число освободившихся бомбардировщиков… И после массированного удара с воздуха 36-я кавалерийская более не может вести наступательные действия — а 7-й дали приказ не отход. Такого мощного налета командование ВВС не ожидало — и толком прикрыть конно-механизированную группу имеющимися истребителями наши не смогли.

Мы вновь немного помолчали, думая каждый о своем — но, кажется, я уловил самую суть:

— Значит, Николай Федорович, бомберы из-под Варшавы «освободились»?

Комдив нехотя кивнул:

— Да. Сегодня Варшава капитулировала… Не сумев добиться полного превосходства в воздухе боях с нашими «ястребками», немцы решили дожимать польскую столицу. Ведь мало того, что Варшава сковала значительные силы врага — так она еще и плечо всех поставок увеличивала едва ли не вдвое! Как никак, крупнейший дорожный узел в самом центре Польши… Но оставив на фронте истребительную авиацию, немцы перебросили к Варшаве свыше пятисот бомбардировщиков — и массированные налеты вкупе с обстрелами двух тысяч тяжелых орудий вынудили гарнизон капитулировать.

Немного помолчав, Ватутин с горечью в голосе добавил:

— Последствия падения польской столицы мы теперь только начинаем ощущать. И усиление ударов с воздуха — это только первая ласточка… Теперь под Белосток двинулся 1-й корпус 3-й армии, а на помощь Гудериану 26-й армейский. На юг немцы развернули 16-й моторизованный корпус в составе двух танковых дивизий — а первую легкую уже начали перебрасывать в Румынию.

— В Румынию?

Короткий, утвердительный кивок:

— Да. После отречения Кароля генерал Антонеску возглавил националистическое правительство Румынии в качестве премьер-министра. Требования советской стороны о соблюдение нейтрального статуса и запрете транзитного пропуска сквозь страну немецких войск румыны твердо отвергли… А уже сегодня Антонеску подписал Тройственный пакт и дал согласие на ввод вермахта под предлогом защиты нефтяных месторождений.

Комдив тяжело вздохнул:

— Румынам ведь до Одессы ведь рукой подать — а еще с территории Румынии можно нанести фланговый удар в тыл Украинскому фронту. Какими паршивыми бы ни были румынские солдаты — но их кавалерия-рошиоры вкупе с танкистами и моторизованной пехотой вермахта натворят дел! А наша граница с Румынией пока прикрыта лишь погранцами…

— Да и румынская нефть обеспечит немцев едва ли не иссекаемыми запасами топлива, верно? Николай Федорович, правильно ли я понимаю, что мою бригаду перенацелят на юг?

Ватутин утвердительно смежил веки и легко улыбнулся:

— Правильно, Петр Семенович. Формируется еще одна армейская группа из состава 24-лтбр и 5-й кавалерийской Шарабурко. Вас будут спешно пополнять танками и личным составом — а помимо того, командование перебросит на границу две стрелковые дивизии с Кавказа. Возможно, общее руководство мне придется взять на себя… Скажите, товарищ комбриг, есть у вас какие соображения, пожелания, просьбы?

Я едва ли на койке не подпрыгнул:

— Так точно, товарищ комдив! Прежде всего, нужно обсудить штаты. Недопустимо, чтобы моя танковая бригада осталась без своевременного подвоза топлива, как подо Львовом! А также без собственного зенитного прикрытия, без приданной бригаде пехоты — и гаубичной артиллерии. Сами по себе на одних танках мы много не навоюем — по крайней мере, против немцев.

Прервавшись на мгновение, я быстро закончил:

— Да! И пехота мне нужна моторизованная, на грузовиках.

Комдив обескуражено покачал головой:

— Петр Семенович, ну и запросы у вас! Право слово… Начнем с последнего — грузовых машин у нас дефицит, а вместо пехоты вас поддержат всадники Шарабурко.

Я отрицательно покачал головой, твердо ответив:

— Не пойдет. У Шарабурко должны быть свои задачи, у танкистов свои. Вы только что очень правильно говорили, что танкисты наносят главный удар, прорывают вражескую оборону — а в прорыв идет кавалерия… В 5-й кавалерийской ведь будет свой танковый батальон, так? Вот в таком случае, выделите в мою бригаду хотя бы один кавалерийский полк, что будет именно мне подчиняться. И если не дивизион, то хотя бы полнокровную батарею гаубиц — и грузовые машины под них! Возьмите польские трофеи, если наших не хватает.

Немного подумав, Ватутин коротко отозвался:

— Добро.

Но если Николай Федорович думал, что отделался, то он явно ошибся!

— Кроме того, на каждый танковый батальон мне нужна хотя бы одна батарея мобильных зениток. Пусть три машины с пушками в кузовах — и еще одна с крупнокалиберным пулеметом.

У комдива аж глаза расширились от моей наглости — но я прервал его вопрос жестом руки:

— 29К! Зенитная моторизованная установка на шасси ЯГ-10. Что им в Московском военном округе делать, если их создали именно для того, чтобы сопровождать танковые колонны? Запросите их для войсковых испытаний, в конце-то концов… Сами же понимаете, что на территории Румынии продвижение наших ударных частей постараются остановить ударами с воздуха! И тогда повторится как в Пруссии — когда одними только бомберами нас и задавят… А что касается крупнокалиберных пулеметов на зенитных станках — то это вещь крайне необходимая. Счетверенные «Максимы» винтовочного калибра против германских бомберов оказались неэффективны — а вот крупнокалиберные польские «Гочкисы» против «лаптежников» воевали нормально. Можно трофеи использовать, можно запросить четыре отечественных «ДШК» на бригаду — разве я о многом прошу?

Ватутин вымученно улыбнулся:

— А вам палец в рот не клади, Петр Семенович!

— Ну а как еще быть-то, Николай Федорович⁈ У немцев вон, и ремонтные роты в составе танковых частей, и собственная моторизованная пехота, и зенитное прикрытие — и тяжелая артиллерия, в конце-то концов! Сами же говорите, что у врага нужно учиться.

Комдив протянул мне руку с легкой, но ободряющей улыбкой:

— Все верно, товарищ комбриг. Ну что, за неделю-то в строй вернетесь?

Я согласно кивнул — но руку Ватутина не отпустил:

— Если даже полуторки выделите под «ДШК», то помимо пулеметного расчета в кабину можно посадить и минометчиков — хоть с батальонными «восьмидесятками», хоть с полковыми. У них-то калибр посолиднее, сто двадцать миллиметров! У германской камфгруппы во Львове минометы были — оружие нам необходимое… Зато вы по результатам боев в Румынии сможете честно сказать, что обкатали в условиях боевых действий новое тактическое соединение РККА — танковую дивизию.

Тут я уже широко улыбнулся во все тридцать два зуба:

— И последнее, Николай Федорович. Слышал я краем уха, что на Харьковском заводе новый танк делают — а по результатам боев за Львов я даже конструктору писал, Михаилу Кошкину. Но как бы попробовать этот танк в деле, а? Пусть мне выделят опытный образец — но обязательно с радиостанцией! И чтобы лобовой броневой лист побольше, чем на БТ-7… Обкатаем машину в настоящем деле — ведь всем польза!

Судя по красноречивому взгляду Ватутина и ставшим очень жестким рукопожатием, он очень пожалел, что задал мне вопрос о моих пожеланиях и соображениях…

Блог с картами 👉 https://author.today/post/713192