КОМ-6 (Казачий Особый Механизированный, часть 6)

25. ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ХЛОПОТЫ

ЕЩЁ ВСТРЕЧА

Никакого ленивого отдыха, как вы могли бы себе представить, у нас не получилось. Не-ет, Иван со своей стороны сделал всё, что мог. До начала учебного года оставалась неделя (а первое сентября нынче приходилось на пятницу). Так вот на пять дней — по двадцать девятое августа включительно — мой новый начальник щедрой рукой предоставил мне пятидневный отпуск. В себя прийти после фронта, так сказать. Но все эти дни я пробегал как савраска.

Итак — сначала, как оно вышло.

После того как мы с Соколом прокатились по территории строящегося училища, я подвёз его обратно к зданию управления и решил к Виталию заглянуть. Подумал: поди, у главного почтмейстера тоже неплохая связь междугородняя есть, попытаюсь-ка ещё раз Серафиме позвонить. Не успел войти в вестибюль, а навстречу — кто бы мог подумать! — Денис Панкратов! И кричит, главное:

— О! На ловца и зверь бежит! — а за ним ещё человек восемь толпой валят и все плотоядно так на меня улыбаются, чисто каннибалы. Ну мне почему-то так показалось. Может, потому что у них рожи были больно загорелые у всех? Одни глаза и зубы сверкают, почти как у нигров!

Панкратову я, конечно, руку с радостью пожал, остальных оглядел внимательно:

— Слушаю, господа.

— Так мы же тебя ищем! — воскликнул Денис. — Специально заходили к господину Чернову, он же твой зять, в курсе всех твоих перемещений.

— Ну да.

— И хорошо, что зашли, поскольку первоначально имели намерение дать телеграмму князьям Багратионам-Уральским и двинуть с докладом на Дальний Восток. А тут новость! Илья Алексеевич вернулся! И даже из усадьбы в город приехал. Какая удача, что мы не разминулись!

Привлечённый нашими громкими воплями, подошёл дежурный по почтамту, узнал меня, тотчас по внутреннему телефону позвонил Виталию. И тот, конечно же, незамедлительно пригласил нас в кабинет для совещаний, радушно встретив всю компанию при входе на второй этаж:

— Добрый день, господа! Илья Алексеич, ваша светлость, — после присвоения титула при чужих он ко мне стал подчёркнуто вежливо обращаться. — мне сказали, вам необходимо провести беседу. Так что ж вы в вестибюле? Там посторонние глазеть будут. Проходите в наш кабинет, располагайтесь!

Господа геологические изыскатели (а это были представители экспедиции, направленной на обследование железнорудного месторождения) обрадовались, что в кабинете есть обширный стол, на котором тут же начали раскладывать свои бумаги и разворачивать карты. И от чая-кофея не отказались. А я слегка оттеснил зятя в сторонку и попросил:

— А мне бы, пока господа готовятся, в Новосибирск позвонить?

— Пошли ко мне! — закивал он. — В тишине позвонишь.

Как я номер набирал — сердце в груди бу́хало. Дома? Не дома? Получится ли поговорить? Однако не успело прозвучать и трёх гудков, как в трубке послышался взволнованный голос Серафимы:

— Я слушаю!

— Симочка… — у меня что-то аж в горле перехватило.

— Илюша! Илюшенька! — она вдруг заплакала. — А я как вчера узнала, что ты звонил, так расстроилась… С утра боюсь от телефона отойти!

Мне безумно хотелось слышать её голос, и всё казалось, что я сейчас дотянусь через пространство, обниму! И столько всего нужно было сказать друг другу!

— Лапочка моя, не плачь, всё хорошо! Скоро вместе будем.

— Да как же скоро, Илюша, когда дом Ване с Машей только строить начали?

— И что с того? Они рядом друг с другом хотят быть или хоромы им нужны? У нас с тобой большой дом, у Хагена тоже уже достроен, у родителей сколько места — неужели мы друзей не примем? В тесноте да не в обиде.

— Правда, Илюша! Я сегодня же предложу! Маша рада будет!

И Серафима с новым воодушевлением принялась рассказывать мне всякие новости — о детях, о домашних мелочах, о друзьях… Разговор у нас выходил сумбурный, перескакивающий с пятого на десятое, и мы были безумно рады, что ещё несколько дней — и мы будем рядом.

Несчастен в этой ситуации оказывался разве что ректор, у которого уходило сразу два преподавателя.

— Да и то он поначалу только расстроился, — рассказывала Серафима. — И весьма быстро утешился, когда узнал, что музыкально-техническое отделение также будет переведено в Иркутское специальное училище. Зачем мы ему, если учеников не будет?

Из рассказов выходило, что девчонки дружно готовились к переезду и мысленно уже сидели на чемоданах. Все, кроме Сонечки, которую чуть не силком отправили на какой-то Черноморский курорт. Вот тут мне стало тревожно:

— Погоди, то есть Петя…

— Петя в госпитале, — Серафима горько вздохнула. — Илюша, Петя очень плох. Сонечка дважды была у него, и…

— Ну⁈

— Ей стало так дурно, так что она… — Серафима помялась, — едва не потеряла ребёнка. Еле спасли. Вот Соню и отослали к морю, иначе она всё пойдёт прогуляться — а ноги сами к госпиталю несут. Матушка Гуриели с ней лично поехала, а то Соня всё порывалась сбежать.

Эх, Петя… Вот уж горе горькое…

— Обещают, что прогноз благоприятен. Но терапия долгая. Нужно набраться терпения.

— Съездить бы к нему.

— Не выйдет. После того случая его перевели куда-то и никому не сообщают адрес. Да и вызнаешь — не пустят.

— Ах, жаль…

Мы поговорили ещё — и тут я вспомнил, что меня же геологи ждут!

— Любимая моя, я тебе вечером ещё позвоню, часов в девять. Закажу соединение. Жди.

— Обязательно!

Я тут же позвонил Афоне, выяснил, что в сторону Новосибирска завтра идут аж два наших дирижабля: в восемь утра грузовой и в одиннадцать скорый из новых курьерских.

— На одиннадцать для меня зарезервируй местечко, — я подумал. — С возможностью, если что взять второго пассажира. Или двух.

— Сделаю!

— Обратно когда возможность будет?

— Из Новосиба? Дай глянуть…

Выписал я себе аж четыре варианта обратных рейсов, сразу заявку оставил Виталию на междугороднее соединение на девять вечера. К геологам вышел, неудержимо улыбаясь.

— Хорошие новости, ваша светлость? — проницательно спросил меня старший группы.

— Весьма. Я надеюсь, вы меня также не разочаруете.

— И вы правы! Наши изыскания привели к выводам, превышающим все наши первоначальные ожидания…

И как пошёл чесать! Вокруг подскакивали остальные члены экспедиции и демонстрировали мне разные сводные таблицы, графики, диаграммы и прочую мишуру. Что делать? Кивал с умным видом. Хотя всё, что уловил — это что требуется моя подпись под планом работ. А! И хорошо бы ещё своим хозяйским глазом на место будущего промышленного городка посмотреть.

Тут я понял, что не до конца перестроился ещё на мирный лад, не отошёл от боевых реалий. Вот что мне мешало у Сокола номер его служебного телефона спросить? Не подумал даже! Мог ведь отсюда позвонить. А придётся снова ноги бить. Как говорится, дурная голова ногам покоя не даёт.

— Послушайте, господа, вы сегодня обедали?

Геологи несколько сбились с мысли и переглянулись меж собой:

— Нет ещё, ваша светлость, — ответил старший.

— Так отправляйтесь в ресторацию «Сытый барин», это через дорогу на углу, увидите вывеску. Считайте, что я вас пригласил. А я через некоторое время подойду.

Выпроводил геологов, сам опять пошёл к Ивану.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ РАЗВИВАЕТ БУРНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

— Коршун! — удивился он. — Никак, забыл что?

— Ходить люблю, — усмехнулся я. — Пиши давай мне свой номер и будь готов: завтра я за нашими барышнями в Новосибирск еду.

— Да погоди, я ещё квартиры приличной не нашёл! А казённая в таком, брат, виде, что стыдно туда жену приводить. Да ещё с ребёнком!

— А ты сам-то где живёшь?

— А что я? Там и живу. Голые стены да койка, после армейской палатки даже ничего. Столоваться дома нужды нет, рестораций полно. За бельём прачка приходит.

— По-холостяцки, в общем?

— Типа того.

— Ну так слушай. У моих родителей ты дом видел. Мой поболее будет. Да Хаген нынче достроился. Откажетесь у нас гостить — обидите, так и знай. А детям там наоборот вольготно будет. Свежий воздух, красота. И имей в виду, я Серафиме уже сказал. Девяносто пять процентов, что она сейчас как раз до Маши добежала, и они обсуждают переезд.

Иван откинулся в кресле, покрутив головой:

— Ну Коршун! Вот это я понимаю — быстрота и натиск! Такую карту как женская солидарность мне бить нечем.

— Значит, едем к нам сегодня же! Комнаты посмотришь, перевезёшь своё барахло.

Заодно маман с батей обрадуем. Этого я вслух не сказал, но был уверен на сто процентов — обрадуются до умопомрачения. У кого ещё великий князь гостить будет, а? То-то.

Упомянутый великий князь смотрел на меня и расплывался во всю ширь.

— Наконец-то чувствую движение жизни! Или нет, как там Фридрих сказал?

— Бурление бытия.

— Точно, оно! Когда едем-то?

— Так вот, в «Сытом барине» геологи мои сидят, обедают. Переговорю — да можно двигать.

— Так пойдём и мы пообедаем, что ли? Как раз время! — Иван поднялся.

Его неловкие движения вызывали у меня досаду. Обязательно надо с Айко переговорить. Может, у японской лисы найдётся способ отращивать потерянную ногу, не вырывая сокола из жизни? А то для него это смерти подобно.

Народу в «Сытом барине» сидело довольно много — это и понятно, время обеденное.

— Которые наши? — деловито спросил Иван.

— А вон те, самые громкие. Одичали в тайге, поди.

— Да уж не больше, чем мы на фронте! Пошли! — Он бодро устремился к хохочущим геологам. — Господа, приветствую! Позвольте к вам присоединиться?

Сидящие за столом с любопытством на него уставились — и на увешанный наградами китель, и на полковничьи погоны. И только Панкратов сразу подскочил:

— Господа! Позвольте вам представить великого князя Ивана Кирилловича!

Тут уж завскакивали все, и даже за соседними столиками.

— Денис, ну полно! — Иван слегка покраснел, прижимая к сердцу руки и раскланиваясь во все стороны: — Прошу вас, господа, садитесь!

Геологи живо потеснились, освобождая нам места, официанты уже притащили приборы и подсовывали книжечки с меню.

— Прошу простить меня за причинённое беспокойство, — Иван лучезарно улыбался слегка стеснённым геологам. — Позвольте в компенсацию принять на себя расходы за сегодняшний обед?

— Поздно, батенька, — усмехнулся я. — За обед уже плачу я.

— И тут он меня обошёл! — захохотал Сокол и щёлкнул пальцами официанту: — Тогда вина! Милейший, подайте винную карту и запишите на мой счёт!

— Я не буду, мне за руль.

— Ну, бука же ты! Господину Коршунову — вашего лучшего лимонада! А нам… — последовало несколько названий, официант уверил, что «сию минуту» — и не обманул. Вина и бокалы появились со страшной скоростью. Впрочем, как и мой лимонад.

— Будем знакомы, господа! — провозгласил Сокол и принялся с энтузиазмом чокаться.

После третьего бокала господа геологи снова расслабились, зашумели, и мне уже не трудно было убедить их, что погостить в деревенской усадьбе у герцога Коршунова — отличная затея! Так, во всяком случае, мне будет проще их собрать, когда мы соберёмся на севера. А случится это буквально на днях.

— А банька у вас есть? — спросил вдруг Иван.

— Конечно!

— Ну всё, господа! Где ещё вы найдёте столь великолепные условия⁈

— Тебе бы рекламным агентом быть, — усмехнулся я.

Сокол мгновенно посмурнел.

— Чего ты? — я спросил тихо, и он также тихо ответил:

— Не хватает мне Петьки. Переживаю. Доклады через третьи руки из госпиталя достаю. Каждый день…

— Плохо? — догадался я.

— Состояние стабильно плохое. Говорят: скажите спасибо, что «стабильно», а то было ведь «критически». — Он словно через силу улыбнулся: — Ладно. Обещают прогресс. Но не быстрый. А я молюсь, брат. Никогда столько не молился… — Он вдруг довольно резко встал и объявил во всеуслышанье: — Господа! Я прошу выпить за здравие нашего друга Петра, который находится в госпитале в тяжёлом состоянии. И… вспомнить его в вашем обращении к Богу… по мере сил… Официант! «Крымского заката» всему заведению, за мой счёт!

ВОТ УЖ ТАБОР ТАК ТАБОР

Потом мы вызвали десятиместный омнибус, в который уместились слегка разомлевшие геологи, и отправили его по адресу в Карлук. А мы с Иваном на моей «Победе» помчали к нему на квартиру.

— Да-а-а уж, — пробормотал я, оглядывая жилище, которое, похоже, года три назад кто-то спешно покинул, а после никто в нём и не жил, — запустение, иначе не назовёшь.

— Это, брат, я уже бригаду уборщиков вызывал. Они самую паутину по углам собрали да выкинули хлам, бумаги какие-то валялись. Помыли тут, — Сокол усмехнулся: Сквозь окна хоть улицу стало видать. А то глянешь — не понять, то ли день, то ли вечер.

Да уж. Но мытьём не исправить полинялость обоев и общее унылое настроение казённых комнат.

— Барахла-то много? — пустой коридор откликался эхом.

— Да какое там! Пара чемоданов.

— Бери да поехали. Толку тут стоять?

— И правда! — Иван живо захлопнул раззявленный чемодан, застегнул замки. — А второй там в коридоре стоит. Он с тёплыми вещами, я его и не открывал ещё.

— Ну и поехали.

Мы даже успели нагнать омнибус с геологами, только-только сворачивающий на Карлук. Не знаю, кто уж успел заметить наше приближение, но на двор успели высыпать все. И ворота настежь распахнули, чтоб въезжать удобно.

— Иван Кириллович! — всплеснула руками маманя, завидев великого князя.

— Евдокия Максимовна! Алексей Аркадьевич! — Сокол, не чинясь, матушку мою обнял, бате руку пожал, потом Хагену, — Приветствую! — потом Фридриху: — Рад видеть! — С прочими дамами (в лице лис и помощницы Фроси) раскланялся.

Из омнибуса выбрались геологи. Им я, как положено, представил всех присутствующих. На принце Фридрихе в наряде дворника и с метлой их, кажется, слегка переклинило. Только Панкратов всё улыбался. И когда он последним входил в дом, я спросил:

— Что? Как твои товарищи?

— Ничего, привыкнут. Я тоже поначалу обалдевал. А потом понял: где ты, там всё время что-то необычное происходит. Так что — нормально.

Вечером я смог связаться с Серафимой. Обрадовал, чтоб завтра меня к вечеру ждали. Да не одного, а с Хагеном и даже с Иваном. Великий князь заявил, что раз пошла такая петрушка, без него — никуда! А то, дескать, все приключения мимо великокняжеского носа проплывут. Я хотел ему сказать, чтобы так уж не настраивался на интересности. Приключения — они сами тебя находят. А когда ты вот так специально надеешься на них выскочить — фигу тебе с маслом. Но не стал разочаровывать. Уж такой Иван довольный был, как ребёнок в ожидании новогоднего подарка. Пусть.

Посреди ночи нас разбудил страшный грохот.

Все повылетали во двор в исподнем — кто в чём спал. А там Хотару посреди двора сидит — сама чумазая, словно её в угле вазюкали, волосы торчком, хвостик ёршиком, глахёнками — луп-луп.

Маманя (моя) как увидела её, только фыркнула:

— Я ж вам говорила: туда нельзя. Предупредила ведь, чтоб носы свои любопытные не совали. Скажи спасибо, что жива осталась.

Да-а уж. Есть у матушки сарайчик специальный. Там шибко сильные травки-порошки хранятся. Завела она его, как с монастырём Марка Печерского работать начала. Их же схимники приезжали, специальную защиту поставили — чтоб никто кроме мамани туда войти не мог. А Хотару день терпела, два терпела, а на третий не выдержала.

Мелкая лиса шмыгнула носом и посмотрела на мать, которая стояла рядом — белоснежная такая, руки под грудью сложены.

— А что ты хотела? — строго сказала мать. — Тебя предупреждали. Благодари за науку и пошли, мыть тебя будем.

Вот такие у нас пироги с котятами, ядрёна колупайка.

Хулиганский набросочек на тему Хотару, сунувшей свой нос куда не след здесь:

https://author.today/art/191857