КОМ-6 (Казачий Особый Механизированный, часть 6)

11. НАШЕГО ПОЛКУ ПРИБЫЛО

ТО ЛИ В СВИНАРИ, ТО ЛИ В КОНЮХИ…

Я заглянул в палатку. Принц и его принцесса сидели на своей кровати, как два оловянных солдатика — экие деревянные всё-таки, аж смотреть тяжко.

— Фридрих, пойдём-ка выйдем! И ты, Хаген, с нами давай, он же понимает хорошо если слово через три. Толмачом будешь.

— Яволь, Илья Алексеич.

Сели втроём за наш обеденный стол. Принц глазками так подозрительно: на меня, на Хагена. Почуял что-то. Ну, томить не будем.

— Переводи, Хаген. Я думаю, Фридрих, тебе не надо объяснять, что фронт и даже прифронтовая полоса — место для молодожёнов так себе.

Хаген принялся переводить (и переводил дальше туда-сюда, не буду писать об этом постоянно).

Принц осторожно кивнул.

— И перед нами встаёт вопрос: куда тебя девать? Откровенно сказать, мне ты и даром не сдался. В Новосибирске ты точно не нужен, жене морока, да и лишнюю суету вокруг Великой княжны создавать. Так что остаётся один вариант: отправить вас с Эльзой в моё, так сказать, родовое гнездо — на попечение моим родителям, в деревню Карлук Иркутской губернии.

Фридрих снова кивнул, и даже, кажется, с радостью.

— Только сразу предупрежу: житьё у нас простое, как в Новом завете написано: «кто не работает — тот и не ешь». С Эльзой твоей всё понятно. Женских забот по дому всегда полно. Опять же, травки мамане помогать собирать — занятие полезное. Остаётся вопрос с тобой. Папаша твой, германский кайзер, жалуя мне герцогство, потребовал, чтоб тебя пахать заставляли в хвост и в гриву. Откровенно говоря, он настаивал, чтоб тебя в свинопасы определили. Правда, свиней у нас не пасут. Но свинарник есть.

Фридрих вытаращил глаза:

— О, майн Готт! Так и сказал⁈

— Мне что, клятву чести принести?

— Нет-нет, этого не требуется… — принц до того растерялся, что начал судорожно теребить ворот рубашки. — Но… но я же ничего не понимаю в свиньях!

— И это всё, что тебя смущает?

— Но… — принц нахмурился, — э-э-э… свиньи — это же, определённым образом, ценный сельскохозяйственный ресурс? Я, своими неумелыми действиями, могу нанести имуществу урон, так?

Я подпёр щёку:

— И больше тебя ничего не останавливает, да? То есть, ты хотел бы научиться?

Фридрих открыл рот и снова закрыл. Открыл. Закрыл.

Долго он так, как рыбка, будет?

Посмотрим.

— Господин герцог, — ох ты ж! — а я мог бы причинять вам пользу каким-то более близким мне способом.

— Хм. Пользу, говоришь, причинять? А чему ты обучен?

Принц оживился и начал бодро перечислять.

— Принц говорит, что его основной специальностью была военная логистика, — перевёл Хаген.

— Это что ещё за зверь?

— Если развернуть, то обеспечение армии в мирное и военное время необходимыми материально-техническими ресурсами: обмундированием, военным снаряжением, боеприпасами, продуктами питания, медикаментами, лазаретами, полевой кухней. Это и планирование, и контроль перемещения и хранения всего вышеперечисленного.

— Работа службы тыла, получается?

— В целом — да. Комплексно. — Принц начал разливаться соловьём, оседлав явно любимого конька, и Хаген едва за ним успевал: — Подбор подходящего транспорта, маршрутов и складов, расчёт времени доставки и затрат, контроль за соблюдением сроков и условий хранения, ведение отчётов и транспортной документации…

— Так, стоп-стоп! Я понял! — я смотрел на приободрившегося Фридриха и думал, что новое предприятие во глубине Сибирских руд обязательно потребует привлечения подобного специалиста. А зачем искать, если вот он, передо мной сидит? — Я готов рассмотреть предоставления Фридриху должности… как бишь? Логиста? Ну вот. Компания у нас, конечно, не военная, а сугубо гражданская, но суть работы от этого мало изменится. НО! Десяти страниц словаря для этого очень и очень мало, Фридрих, ты согласен?

Принц отчаянно закивал:

— Я-я! Ихь бин больше учить! Больше болтать русскому язык!

— Вот! Иди русский учи, не то придётся со свинюшками общаться. Им всё равно. Как подходящая оказия будет — переправим вас под Иркутск.

Следующая неделька у меня выдалась — просто цирк с конями! Для начала Святогор оказался исключительно прав. Айко, даже если клялась всеми богами, что «больше так не будет», через полчаса напрочь забывала все свои намерения и начинала сочинять новую каверзу. Впрочем, ей и сочинять-то особо не приходилось, из неё прям пёр этот шкодливый фонтан.

Третьего дня, к примеру, она решила подстраховаться и спрятала заранее все ремни. Просыпаемся — ремней нет. Ни у кого! Растолкала их где только могла, как белочка орехи. Но тут, как специально, появился папа и на эти самые орехи ей отсыпал. Ещё щедрее, чем в первый раз.

Пушкин, слушая доносящиеся звуки экзекуции, аж поёжился:

— Не слишком он люто с ней, а? Девчонка всё-таки…

Но Святогор услышал. И усаживаясь с нами чай пить, сказал:

— Вы, ребятки, девку мою с собой не равняйте. Она ж лиса! Волшебная! Регенерация у них такая — вам и не снилось! Её, чтоб как следует обидеть, саблей поперёк рубануть надо.

— Так она, получается, и хвосты — того? Отрастит? — осознал вдруг я.

— Отрастит, — кивнул Святогор, — только не так быстро. Там, всё-таки, не столько физическое воздействие, сколько магический поединок был. И повреждения в основном её волшебной природе нанесены. Так что в уровнях она просела, — из-за кустов появилась Айко, губёшки надутые, глаза мокрые, подошла, положила перед нами на стол пучок наших ремней и юркнула в палатку. Святогор проводил её суровым взглядом: — Но лет за пять — отрастит.

— Ого! За пять лет! — присвистнул Пушкин.

— Для четвёртого-пятого хвоста — это игрушки! У них иногда на второй времени больше уходит.

Грех было не воспользоваться случаем, и я поспешил проверить свою догадку:

— Верно я полагаю, что на каждый следующий хвост лисе нужно больше времени и усилий?

— Коне-ечно! Спасибо, — Святогор принял у Эльзы чашку с чаем. — Первый появляется, когда дар пробивается, как у нас же, лет в двенадцать-тринадцать. Лисичка тогда совсем малосильная. А дальше — как пойдёт. Кто быстрее, кто медленнее. Айко вот до пяти хвостов за полторы сотни лет добралась. Талантливая девочка. Балованная только…

Конечно, Айко этот разговор слушала — немудрящее дело, сквозь стенку палатки подслушать. Мотала на ус или нет — неизвестно, но шкодить не перестала. Получала за это она и от папаши, и от меня. Самое забавное, могла ведь сопротивляться, но принимала наказание, словно так и надо. Всё-таки, есть у неё какой-то внутренний табель о рангах, и я в нем занимаю не последнее место…

ВОПРОСЫ ТЕХНИЧЕСКИЕ

О чём я за всей суетой рассказать забыл, так это о «Кайзере». Понятное дело, сдали мы его. Аккурат после того, как государь наш Андрей Фёдорович заявил, что такового шагохода у него в наличии нет, на следующий день и сдали. Потому что — ну зачем нам, в самом деле, этакая громадина? Пусть лучше наши Кулибины его под микроскопами рассмотрят, новинки германские выудят. Зато всем хорошая денежка перепала, даже Хаген остался доволен, хотя, по-моему, до сих пор о «Кайзере» жалел.

Пантеру нашу потихоньку восстанавливали. Сильно быстро не выходило никак, несмотря даже на то, что Швец и Пушкин пропадали на ремонтной базе с утра до вечера. Конечно, проставиться техникам пришлось, не без этого. Да я и не собирался жмотиться! Они прям молодцы. Привести к порядку настолько повреждённый шагоход — это дорогого стоит.

Самое забавное, что теперь «Пантера» стала полосатой, прям как настоящая кошка. Те дыры рубленые от огненных мечей технари заварили — вот и стал СБШ полосатым. Только вот пушки Рябушинского восстановить не удалось. Погибло оружие смертью храбрых. Вместо них мне с разбитого «Ратника» гранатомёт с ленточным питанием присобачили. Тоже неплохо, особенно по лёгким шагоходам да по пехоте.

И в этот раз шёл я из ремонтного бокса довольный и весёлый. Только веселье мне сразу же попортили. Какой-то гад припарковал «Святогора» впритык к нашей палатке! Что, вот именно тут приспичило? Другого места не нашлось? Он щас своими лапами таких дыр в земле наделает, что или закапывать, или спотыкаться кажный раз! Ща я кому-то устрою! Герцог я или погулять вышел?

— И кто это тут такой умный? А? — Пришлось орать, поскольку люки-то у «Святогора» закрыты, не услышат меня. — Эй! В «Святогоре»! Ау!

— И не зачем так голосить, Коршун! Нету там никого, — из нашей палатки выглянул Серго и сразу по своей привычке полез обниматься, — все тут, одного тебя ждём!

— И кто же эти все? — протянул я, входя в палатку, прекрасно зная, кого я тут увижу. Великолепная княжеская троица. Мда, по количеству «Их светлостев» на квадратный метр наше брезентовое убежище сейчас легко переплёвывало любой бальный зал! — Явились — не запылились! Что, испугались, что без вас тут всю войну перевоюем? Рад, страшно рад вас видеть!

Оно, конечно, сначала я был обстоятельно обхлопан, обнят и даже где-то временами расцелован. А потом Сокол сел на ящик и, хлопнув себя по коленям, с расстановкой выдал:

— Коршун. Ты. Обязан. Написать. Для. Потомков. Как. Ты. Это. Делаешь!

— Чего делаю? Внятней спрашивай, твое высочество.

— Про вот этих двоих, — он картинно повёл рукой в сторону сидевших на раскладной кровати Фридриха и Эльзы, — ты мне рассказал. Ладно. Спишем на твою феноменальную удачу и специфические навыки Свадебного Коршуна.

При этой фразе Фридрих недоумённо уставился на меня и, словно гимназист, поднял руку — видимо, с просьбой задать вопрос.

Иван, игнорируя его, ткнул пальцем в сидящую в углу Айко:

— Но вот это? Вот это ты как мне объяснишь? Лиса? Серьёзно?

— Нам Хаген рассказал, она дочь Святогора! — подхватил Петя. — И не того, на котором мы приехали, а настоящего! Как? Как ты это делаешь?

— Поделись, э? — задушевно попросил Серго.

— Не знаю! — Я прижал руку к сердцу. — Честное слово — не знаю! Если б знал, спецом сам бы это делать перестал. Братцы, я сам нахожусь в состоянии перманентного обалдевания. Мне таких подарков и даром не надо!

Айко тихо фыркнула и отвернулась. Делает вид, что обиделась. Ну и пусть её. Она за последнюю неделю весь мозх мне вынесла шуточками своими. Кажный день по попе получает, а остановиться не может. Иногда ей за день от отца прилетит, а потом от меня — и всё равно никакого удержу нету.

— Коршун, — Иван горестно вздохнул, — тебе говорили, что ты скрытный и коварный?

— Ой уж коварный… О! А давай её к тебе в экипаж пропишем? Щедрый подарок!

— Хорошая идея! — сразу обрадовался Хаген. — Возьмите, а⁈

— Не-не-не! — зачастил Петя. — Мы все женаты, а эти самые лисы… Слава у них дурная!

— Опередил ты меня, Петенька, — сплёл руки на груди Багратион. — Мне такую монстру в машину — не надо!

— Сами вы монстры! — не выдержала лиса. — Илья, чего они меня обижают? Я же ничего им не сделала…

— Пока не сделала! — многозначительно подала голос Эльза, а Фридрих согласно закивал.

Японка надула губки и вновь отвернулась.

— Между прочим, время обед! — дипломатично улыбнулась Эльза. — Я ставить чай!

— А мы сходим, получим горячей пищи, — Хаген кивнул Фридриху, — а на ваш вопрос я по дороге отвечу. — И оба ушли.

— Сурово ты с ним! — переглянулись князюшки.

— Чтоб не расслаблялся. Ему ещё свинарём работать.

Надо было видеть их лица!

— Да шучу я, шучу! Правда, папаша евоный именно на том настаивал, но мы принцу лучшее применение нашли. Язык только пусть подучит.

После обеда, который, пока погоды позволяли, происходил на свежем воздухе, Иван подпёр щёку рукой и задумчиво оглядел палатку, стол, утоптанную площадку, дорожки меж кустов… и выдал глубокую мысль:

— Коршун, а чего вы так все ютитесь? В одной палатке? Фридрих семейный. Лиса — хоть и лиса, однако ж девушка… Пошли к каптенармусу, будем выбивать улучшение условий жизни! А то приехал великолепный я — и что? Мне вместе с лисой спать? — Он помолчал. — Опасаюсь!

Айко, хлюпающаяся с послеобеденной посудой (такая у неё теперь постоянная обязанность была — посуду мыть) опять фыркнула. Иван посмотрел на неё сурово:

— Не тебя, лиса, боюсь, а чтоб слухи дурные не поползли!

Японка выпендрёжно покрутила носиком:

— Ну и зря вы слухов больше, чем меня, боитесь…

— Всё возможно. Но спать с тобой в одной палатке всё равно не буду! — Он решительно встал: — Всё! Пошли!

До полевого склада мы дотопали «чисто в княжеской» компании. И пока шли, эти три шалопая мне наперебой жаловались — затюкал их, значицца, серый и размеренный семейный быт. Ни вздохнуть, ни охнуть! Сплошные ути-пути!

Где-то я уже эти песни слышал. От папани, кажись.

Витгенштейн разорялся больше всех:

— И главное, ты вон герцог, а воюешь! Дашков — князь, и тоже тут. А мы там сидим. Обидно!

— Петя, да я герцог без году неделя! — попытался отбрехаться я.

— А не важно! Важен принцип! Шагоход у дойчей спёр? Спёр! Принца умыкнул? Умыкнул! Лису себе завёл! И всё в одну каску! Нечестно! А я? А мы? Я, между прочим, на боевом факультете учился! Отличник! А она мне: «Петя, лучше папе с бумагами помоги!» — неожиданно закончил Витгенштейн.

— Достала уже эта жизнь до печёнок! — поддержал его Багратион. — А всё ты виноват!

— Коне-е-ечно, во всем вините Илью, он же самый виноватый в России-матушке! Ты мне лучше скажи, как там с земелькой моей дела?

— Так быстро ничего не делается. Спецы уже там, но геологическая экспедиция — это минимум месяц работы. Карты нарисуй, горнорудные все эти моменты. Потом — где городок в сопровождение руднику ставить? Опять же, шахтным способом или открытый рудник? Там полно вопросов.

Ладно, значит, подождём.

Меня всегда поражала лёгкость, с которой каптенармусы противостоят запросам лиц любого ранга. Может, они бы с лёгкостью и царю-батюшке отказали? Кто знает. Мне кажется, что наш Ефимыч бы смог. Во всяком случае, сопротивлялся он до последнего, пока я не пригрозил, что разрешу лисе в его складе обретаться. Жить, значицца. Сразу и на экипаж «Святогора» просторная палатка нашлась, и маленькая — для кицунэ. Да ещё и брезентовый навес прорезиненный побольше нашего — нас теперь много, хотелось бы, чтобы за трапезой солнце не жарило и дождик не мочил.

— А на принца немчуринского не дам! — твёрдо упёрся Ефимыч. — Я слыхал, его не сегодня-завтра в тыл отправят, так что перебьётся дойч пару дней, не скиснет.

Ну, хоть так.

Устроились мы удобно, большие палатки поставили рядком, с другого бока от нашей — лисья. Навес растянули, чтоб площадку перед входом не мочило, честь по чести благоустроились — красота.

А через два дня тот большой грузовик, что привёз «Святогора», отправлялся обратно на запад, и вместе с ним отправлялись Фридрих и Эльза, не слишком тяжко обременённые некоторым количеством пожитков, которые эти восторженные влюблённые догадались прихватить с собой в «Кайзер». Я смотрел на них и думал, что большая любовь — это прекрасно, но о земном бы тоже не худо думать. Ну хотя бы пока вы здесь, на грешной земле находитесь. Так что, пожалуй, не буду я сильно разбегаться и чрезмерно их опекать. Пусть попробуют на свои кровно заработанные обживаться.

С этими мыслями я летел в Иркутск.

Между прочим, подписывайтесь на авторов, чтобы видеть наши новинки!