КОМ-6 (Казачий Особый Механизированный, часть 6)

17. «КАЙДЗЮ»

А ВОТ И ОНИ

Прорубание на капитанский мостик напоминало плохой сон. Когда всякая жуть снится, а проснуться не можешь. Матросы в слабоосвещенных коридорах метались нам на перехват. И из оружия были или предметы обихода — там табуретки какие, или, если это были вроде как офицеры — короткие кривые мечи. И или я взмахом когтей превращал очередного японца в кровавые лоскуты, или лиса без затей отрывала им головы. Прям лапами.

И ни одного мага! На что они надеялись? Крови было — натурально, как в том поезде африканском. Да как бы не побольше! Но, во-первых, мы вас сюда не звали. И кто к нам с чем, тот от того и того! А во-вторых, там, на поле, бились мои друзья! И я эту монстру железную здоровенную изнутри прогрызу!

Очередной поворот, короткая лестница — и мы с Айко оказались перед расходящимися в две стороны коридорами с обеих сторон доносились отрывистые команды.

— Ты — направо, я — налево! — крикнула лиса и метнулась в левый коридор. — Я быстро!

Так и я быстро! Я кинулся направо и вывалился в большое помещение. Первое большое на нашем пути!

На меня разом обернулись два десятка переливающихся магическими щитами богато одетых японцев. Один, в самом щедро расшитом золотом мундире, с огромными эполетами и россыпью звёзд-орденов, что-то коротко рявкнул по-японски.

Генерал, наверное?

Возможно. И даже вероятно. Какая-то подозрительно знакомая рожа… Впрочем, обдумывать эту мысль было некогда, и я отмахнулся от неё, как от надоедливой мошки.

— А невежливо говорить, коли твой собеседник не понимает язык! — я прибавил в голос звериного рыка и перекинулся в медведя. Благо, помещение позволяло . — Всем МОЛЧА-А-А-АТЬ! РУКИ ВВЕРХ!!!

В ответ ближайший ко мне офицер попытался ударить меня своей странноватой саблей, с которой одновременно сорвалась молния. Сабля увязла в щитах, молния стекла по шкуре, а вот его щиты я пробил на раз, распластав грудину на несколько кусков. Кровь — вместе с клочками лёгких, осколками костей и смятыми наградами — брызнула веером, окропив нарядные офицерские мундиры. Тело рухнуло к стене с приборами, продолжая булькать и рефлекторно скрести пальцами.

— Ну!!! Кто ещё хочет с голой железякой супротив медвежьей лапы выйти⁈

Японцы дружно вытаращили глаза и вздёрнули вверх руки. Вперёд как бы сам собой (хотя и видно было, что идти ему совсем не хочется) вытолкался куда более скромно выглядящий парень в круглых очочках.

— Я могу переводить, — он нервно поправил металлическую оправу.

— Переводчик — это хорошо. Скажи им: «Кайдзю» захвачен! — Я свирепо оглядел командную рубку и для верности ещё раз от души рыкнул. — Моя команда заканчивает зачистку! Пусть они сдаются, или я их тут всех на гуляш пущу!

Переводчик зачастил. Но до чего ж агрессивно звучит язык! Уж не на этой ли почве япы с дойчами стакну́лись?

Переводчик поклонился офицерам и деревянно повернулся ко мне:

— Господин медведь, каковы гарантии?

— Гарантии? — усмехнулся я. — Никаких гарантий! Всё, что я могу вам обещать — что вы останетесь живы до момента передачи вас русскому командованию. Всех, кто не согласен, — я повёл кистью, расправляя и снова собирая когти в подобие мощного клевца, — прошу приготовиться к вскрытию.

Переводчик снова тихо переговорил со своими:

— Господин медведь, генерал Сиро Ямада готов отдать приказ сложить оружие, если вы позволите командованию совершить сеппуку согласно ритуальным правилам.

Я выпрямился во весь рост, почти достав головой до потолка этой командной рубки. Генералы смотрели на меня, как загипнотизированные. Переводчик бормотал ещё что-то про честь воинов…

Что ж, про сеппуку я от Витгенштейна тоже слышал. Пол продолжал слегка вздрагивать — тяжёлая артиллерия не прекращала работать.

— Скажи — мне плевать, что они с собой сделают. Немедленная остановка «Кайдзю» и прекращение огня.

Переводчик забормотал. Генерал набычился, сильно став похожим на жабу и что-то буркнул. Один из офицеров коротко поклонился и подошёл к пульту управления. Отрывисто крикнул в одну из трубок. Потом во вторую. И шагающий линкор стал медленно замедляться. Дрожь корпуса прекратилась.

И тут я заметил, как поверх моего щита побежали зеленоватые пятна, как в тот день, когда нас посетили ниндзя…

Пык!

В рубку вкатилась дымовушка, и тела японских офицеров начали падать на пол, как спелые груши.

Айко, густо забрызганная кровью по пояс, и чуть менее густо — от пояса и до макушки, вошла в рубку, хищно поглядывая по сторонам.

— Я обещал, что не буду препятствовать делать сеппуку.

Она покивала, высоко подняв бровки и сложив губки бантиком:

— Обещал — выполняй! Не препятствуй. Но я-то ничего не обещала, — она усмехнулась, неприятно напомнив мне нашу первую встречу в ущелье. — Посиди, я сама их свяжу. Твоё командование должно заинтересоваться такими шишками!

Она споро начала стаскивать в одну горку японское оружие, а обобранных вязать и укладывать рядком. И с какой лёгкостью она грузных дядек ворочала — это ж моё почтение! Во силища, даром что на вид девчонка.

Перевернув лицом вверх того нарядного генерала, она довольно вскрикнула:

— Илья! Позволь представить тебе Сиро Ямаду, второго генерала Великой Армии вторжения!

Так вот почему он мне знакомым показался!

— Айко, а ты молодец! — Она недоумённо взглянула на меня. — Он же здорово похож на твой рисунок! Только у этого глаза сильней навыпучку.

— Я старалась! — мило улыбнулась она. Сама в кровище вся, ядрёна колупайка…

— Так, старательная ты наша, если ты закончила, то давай, приведи мне в чувство вон того шкета, — я ткнул пальцем в переводчика.

— А зачем?

— За надом! Приказ начальства не обсуждается.

— Интересно же, — собралась надуться она.

— Он тут всё должен знать. Выясним, есть ли у них громкоговорители или ещё какая система связи. Сирены там, может. Флаги.

— Флаги точно должны быть! — вскинулась Айко.

— И как их выбросить?

— Не знаю…

— Вот и буди.

СДАЧА

Переводчик пришёл в себя и принялся озираться по сторонам, не обращая внимания на стянутые верёвками руки. Увидел Айко, залопотал по-своему.

— Именно, госпожа Айко, — ответила она по-русски, — ты не ошибся, голубчик. Но будем вежливы и станем говорить на том языке, который мы понимаем все трое. Сейчас я, видишь ли, немного занята, — в этот момент она деловито стягивала руки очередному генералу, — так что ответь господину Илье на все вопросы, которые он захочет задать. Правдиво ответь. Ты же не хочешь, чтобы мне вдруг пришло в голову тобой поиграть?

Переводчик страшно побледнел и вытянулся передо мной, выпучив глаза:

— Готов ответить на все вопросы!

— Эт ты молодец, — похвалил я. — Рассказывай давай, какая тут у вас сигнальная система для связи с мелочью, что под ногами топчется?

— Для оповещения о появлении нового сигнала используется ревун, одновременно с ним вывешиваются флаги.

— И как это делается?

— Вот, пожалуйста, господин, — переводчик коротко поклонился и указал на противоположную стену: — вон тот пульт! Большая жёлтая кнопка — ревун. А рычажки — флаги. Одновременно можно подать до трёх сигналов.

— Ну пошли, разберёмся.

В глазах пестрело от красок — над каждом рычажке висел соответствующий ему флажок. Поразительным оказалось, что набор флагов у японцев был практически такой же, как и у нас, а значения — все другие. Да уж, без переводчика мы бы нагородили.

— Значицца так. Давай, жми ревуна и выбрасывай: «стоп машинам», «прекратить огонь» и белый. И без дураков мне. А то заставлю свои же потроха жрать.

Подошла лиса и молча остановилась рядом, улыбаясь. И её он, по-моему, боялся гораздо сильнее, чем меня.

Переводчик громко сглотнул и выполнил требуемое.

Ну и ревун у них был — что надо! По размеру «Кайдзю», прямо скажем. Насколько нас прикрывали бронированные стены и мощные стёкла — так всё равно сюда пробило.

Я смотрел на дрожащую руку переводчика. Флажок в повторяющихся косых жёлто-красных полосах — всем стоять. Косой чёрный крест на голубом фоне — прекратить огонь. И белый без пометок — это как у всех, сдача. Сражение проиграно.

— Вот и славно. Сядь вон туда, будешь жить. Айко, ты пленных-то малехо в себя приведи, а то головой скорбные никакому начальству они станут не интересны.

— Ага, я живо!

— Только этого парня тоже к стулу привяжи, что ли, а то больно рожа у него безумная сделалась, не нравится мне. Дёрнет ещё за что-нибудь, в мечтах уйти красиво.

— Сядь прямее! — велела лиса переводчику и живо примотала его к спинке стула. И бантик позади завязала. Откуда она только эти верёвки берёт?

Командирскую рубку окружало полукольцо бронированных окон. Сквозь них, хоть и с некоторыми искажениями, было видно, как постепенно останавливается бой, как замирают одна за другой японские машины, и из их распахивающихся люков выбрасываются белые тряпицы, вылетает личное оружие.

Но некоторые в горячке боя не видели и не слышали ничего, продолжали бежать, стрелять, рубиться… Я нахмурился и сходил ещё раз нажал на ревуна, подержал как следует. Вернулся к наблюдению. Ну, почти всех проняло.

Единственное, вон там, в бывшем уже изломанном лесочке, целой кучей толкутся. Никак, на одного нашего наседают? А вокруг порублено-то сколько! Не разберёшь — и наши, и японцы! Цельные горы громоздятся! Судя по суетливой ажитации япов, которые так и не услышали сигнал, наш ещё сопротивлялся, и они во что бы то ни стало стремились его добить. Со всех сторон бежали уже русские шагоходы — но успеют ли⁈ Я вцепился в приборную панель, не замечая, что когти оставляют в ней глубокие борозды:

— Айко! Ещё раз ревуна нажми!!!

— Ага! — она ткнула кнопку и подбежала ко мне. — А кто там? Ой, это же «Пантера»⁈ Наша «Пантера»⁈

Да, взгляд мой был так примагничен к сражающейся группе, что я не заметил, как со стороны подскочила «Пантера» и наотмашь рубанула ближнего к ней «Досана», отсекая манипулятор, круша кабину…

С другой стороны подлетел «Архангел» и снёс ещё одного, и в открывшемся просвете я увидел «Святогора». Соколовского «Святогора»! Его великокняжеский герб ни с каким перепутать невозможно! «Святогор» лишился одной опоры, но стоял, оперевшись обрубком о большой валун — такое, пожалуй, только с Ивановой ловкостью было возможно. Кабина его была расколота, магический щит над ней дрожал и едва держался.

— Айко!

— Я туда! — воскликнули мы хором.

— Как хочешь, а парни должны выжить!

Со всех сторон подоспели ещё шагоходы, и сражающаяся группа оказалась скрыта за их спинами.

Понятно, что япов сейчас размотают в лоскуты. Но останутся ли живы мои друзья?

Я обернулся к офицерам, окинул завозившийся ряд тяжёлым взглядом. Кивнул переводчику:

— Переводи. Слушайте, вы. Мой друг, который, возможно, умирает сейчас там на поле, немного рассказал мне о ваших обычаях. Вы считаете себя выше всех других наций. И при этом в своей жестокости изощрены так, что на наш русский взгляд это отдаёт дикостью и средневековьем…

В глазах японцев появились искорки надменности.

— Ну-ну, смотрите на меня так, — мрачно усмехнулся я. — Если хоть один из моих друзей умрёт, я найду каждого из вас. Где бы вы ни были на тот момент. И кто бы вам что ни обещал. Я сделаю с вами то, что полагается делать с худшим врагом в вашей традиции. Выколю вам глаза. Отрежу нос… язык… отрублю руки по локоть и ноги по колено. Но сделаю так, чтобы вы остались живы. И вы будете жить вот так. Как это у вас называется — «свиньёй». Если хоть один из них умрёт.

Я отвернулся и отошёл к окну. В помещении отчётливо запахло сортиром.

Место сражения «Святогора» по-прежнему было скрыто множеством теснящихся машин. Но я не мог не смотреть…

Время от времени я бросал взгляд на обширное поле боя — под наблюдением наших из японских машин выходили разоружённые экипажи, усаживались на землю группами, и после проверки машины препровождались к месту скопления пленных — там их толклось уже приличное количество, а вокруг заградительным кольцом стояли «Алёши».

Поглядывал на японцев. Психованная нация, как ни крути, не поймёшь, чего от них ждать.

Но внимание моё неизменно возвращалось к скоплению техники вокруг «Святогора» Сокола.

«Пантеры» тоже не было видно.

НОВОСТИ ХОРОШИЕ И ОЧЕНЬ ХОРОШИЕ

В томительном ожидании прошло около четверти часа. Затем друг за другом начали происходить самые разнообразные события.

Для начала — это я видел сквозь бронестёкла — на «Кайдзю», прям на верхнюю палубу, открылся портал. Большой, с ворота, словно к нам на усадьбу. Только какой-то подрагивающий, неровный. Видимо, не император ставил. В портал колонной повалила толпа канцелярских вперемешку с полицейскими чинами и солдатами.

Примчалась Айко — глаза по плошке.

— Ну что⁈

— Всё было плохо, но я сделала, что смогла. Потом открылся портал, там были какие-то жен…

— Они жить будут?!!

— Сказали, будут. Забрали их куда-то, я же говорю.

Японские генералы обрадовались не меньше меня. Приободрились, сели вдоль стеночки попрямее.

Линкор гудел от наполнивших его шагов и голосов. Я подумал, что дальнейшее от нас с Айко уже совсем не зависит и слегка расслабился. Ждём. Просто ждём.

Ещё полчаса я сидел в командной рубке в окружении связанных японцев. Лиса ходила и с любопытством совала нос во всякие приборы и рычаги, благо их было вагон и маленькая тележка. Что забавно, руки предусмотрительно держала за спиной. По ходу, даже сама себе не доверяла. Ходит, головой крутит, от интересу аж хвосты подол приподымают, дёргаются. Чисто собачка какая.

Сначала ворвались солдаты-морпехи. «Руки вверх!» кричат. Ага. Лейтенантик, разглядев диспозицию: связанные японцы, девушка в кроваво-белом платье и окровавленный белый медведь, цыкнул зубом, пробормотал: «Звиняйте!» — и, оставив двух морпехов у двери, убежал. Вот им щас делов-то, я совсем не завидую! Пока всю эту стальную громадину не обыщут, пока всех японцев в плен возьмут, это ж сколько времени и мороки? Потом пришёл какой-то незнакомый генерал, отдал мне честь(!) и почтительно поинтересовался, что я буду делать с захваченным трофейным шагоходом и пленниками?

Я поначалу даже не понял, о чём он. А потом до меня ка-ак дошло! Япону мать её итить, «Кайдзю»!!!

— Пленников всех забирайте. Они нам даром не надоть! Вот этот, — я ткнул в переводчика, — по-русски разумеет. Вот этот — генерал. Остальные не знаю.

Генерал оглядел диспозицию. Потом переступил кровавые останки. А сапоги-то в крови! Кажись, пока шёл по коридорам, запачкался.

— Простите, а это вы их всех, там? — обратившись почему-то к Айко, он сделал рукой неопределённый жест вниз. Пришлось отвечать.

— Ага. Мы.

До меня дошло, что я сижу всё ещё облике. Снял его. Коротко кивнул:

— Илья Коршунов, герцог Топлерский, сотник Сводного Дальневосточного механизированного отряда.

Генерал аж вздрогнул.

— Ваша светлость, простите. Слухи о волшебной лисе были, а вот о…

— Да неважно. Шагоход «Кайдзю» имею желание…

Сперва хотел сказать: продать стране. Прикинул его стоимость: а ну как скажут мне, что в казне и деньжищ-то таких не водится? Забирай, скажут, себе да делай с ним, что хошь. И куда я его? Сколь он жрёт дизеля-то, не считая магических усилителей??? Да команду, поди, надо триста человек?

А генералу, кажись, поплохело от ожидания. И тут мне пришла в голову светлая мысль!

— Желаю оформить как выплату за предоставленную государем ссуду на развитие железодобывающего и сталеплавильного предприятия!

Кто молодец, а?