Колонист

Глава 24

— Вот и он, — сказал я.

— Вот и он, — эхом повторила Илени.

Да, ошибиться было трудно. В пляшущем свете чадящих факелов нефритовый саркофаг словно оживал от игры теней. И на его крышке был изображен стриго в боевой морфе со всеми мельчайшими подробностями.

— Отойди, — предупредила меня Илени и подозвала своих сопровождающих. — Ну-ка, взяли!

Четверо стриго приняли боевую морфу, отчего в камере стало тесно, затем подцепили когтями крышку саркофага и легко опустили ее на пол.

В саркофаге лежала старая седая стриго, словно спящая. Время было не властно над ее телом. Впрочем, только время ли? Над ее головой неярко светилась россыпь разноцветных точек — генератор стазиса еще работал, и исправно.

— Позаботилась о своей нетленности, — сказала Илени и, запустив руку в саркофаг, достала свой посох, тоже словно бы сделанный из светящегося изнутри зеленого нефрита.

Она взяла его в руки, закрыла глаза и неожиданно вздрогнула. Постояв так секунд тридцать, она медленно подняла веки, и в зрачках ее горел красный огонь.

— Все получилось? — спросил я.

— Да, — помедлила с ответом она. — Теперь вся память Ардани у меня. Но посох не дам.

— Да я его и в руки не возьму, — сказал я. — Даже и желания нет.

В магическом зрении он светился тревожным красным светом. Может, я и совладал бы с ним, но зачем он мне? Тем более, не исключено, что эта живая вещь уничтожила бы меня — мощь Древних была слишком велика.

— И правильно, — сказала она. — Это мой посох, посох Тьмы. И вместе с твоим посохом Света он образует единство Равновесия.

— Это ты узнала от него? — спросил я.

— Да. Как ты и предполагал, он сделан на полтыщи лет позже, тоже из материала Древних. И знания в нем, как я предполагаю, немного другие — Мать Ардани постаралась.

— Не будем больше тревожить ее покой, — кивнул я.

Илени согласно кивнула, и стриго поставили крышку саркофага на место. Хлопок крышки, однако, привел в себя шамана, который от такого зрелища вскрикнул и засучил ногами, пытаясь отползти в угол камеры.

— О, человечишка очнулся, — с усмешкой сказала Илени. — Сейчас мы его допросим и узнаем, как отсюда выбраться. Ну что, поговорим?

Судя по выпученным глазам шамана, он не склонен был к душевной беседе.

— Фу, обосрался! — с чувством сказала Илени. — Ну как так можно?

— Он стриго никогда в боевой морфе не видел, — сказал я.

— Но это не мешало ему хорошо жить, вкусно есть и потрошить своих соплеменников во славу Ардани. Так?

Жрец так и не произнес ни слова, лишь продолжал пучить глаза.

— Ты меня понимаешь, чучело? — наклонилась над ним Илени. — А если так? Теперь понимаешь?

Она перешла на язык стриго, который представлял из себя смесь шипений, тресков, щелчков и гортанных порыкиваний. Я прекрасно его понимал в силу своих приобретенных умений, да и мог попробовать вести короткую беседу. А вот шаман, похоже, не понимал.

— Не мучай его. Он никогда не слышал Ночную речь, — сказал я. — Лучше я его считаю.

— А как же твое человеколюбие? — насмешливо спросила она.

— Оно кончается, когда я вижу упоротого маньяка-потрошителя. Так что дай мне...

Снаружи раздался крик, за ним еще один. Я выглянул в окно этого домика на крыше. Факелы внизу внезапно засуетились, затем крики начали раздаваться по всей деревне.

— Похоже, наш план провалился, — сказал я. — Теперь покинуть незаметно этот бордель не удастся.

— Ну так давай, специалист по бегству из борделей, излагай новый. Я вижу, что у тебя есть что-то на уме.

— Есть. Пошли пару своих ребят к выходу из храма. И побыстрее, пока вон те сюда не прорвались, — я показал большим пальцем за спину, в каменное окошко.

Там уже собиралась представительная делегация с дрекольем, собирающаяся лезть вверх по каменным лестницам, вырезанным снаружи храма.

— И скажи им — по возможности ничего не предпринимать, и не убивать почем зря, только за дело.

Илени прострекотала приказ, и двое стриго, еще остававшиеся в боевой морфе, ссыпались по лестнице.

— Что теперь?

— А теперь — нас ждет народ, — я накинул на себя морок и стал вылитой копией Супау.

Пошарив в своем ранце, я нашел золотую маску главного жреца той секты и напялил ее на себя.

— На крышу! — бросил я ей. — И прими боевую морфу!

Пока Илени оборачивалась монстром, я вылез через проем, ведущий на крышу. К жертвеннику, с которого главжрец по праздникам бросал расчлененку в толпу благодарных зрителей. Ну а теперь — обещанное шоу «Голос»!

Я окутался серебристым сиянием, раскинул руки в сторону и сплел Вопль Банши. Многоголосый резонирующий рев пронесся над собиравшимися в толпу активистами, и на несколько секунд все стихло. Ничего, это было вступление, на разогрев. Я сплел в левой ладони Грозовое Облако, и в нее эффектно потек сияющий шнур Силы. Долго держать я ее не стал, а бросил в кучку местных, прибив парочку. Правильно, реноме Супау надо поддерживать, а то народ расслабится, с Санта Клаусом путать будет.

Рядом со мной раздался такой рев, что мой Вопль Банши пошел нервно покурить в сторонке. Я повернул голову. Ну Илени тоже зажигает. Окутавшись зеленым свечением, она подняла вверх посох, и яркий шар зеленого огня, слетев с ее посоха, рванулся вверх и устремился в темное грозовое небо.

Народ внизу выдохнул и, рухнув на колени, забормотал какую-то речевку вроде «Мир, труд, май».

— Долго же ты, — бросил я Илени.

Впрочем, при всем желании ответить мне она вряд ли сможет, в боевой морфе человеческая речь дается с большим трудом. А вот речь стриго...

— Громче! — проорала она голосом сонара, нащупавшего подлодку, и зеленый шар на этот раз приземлился в толпе, рванув как заправский файрбол.

Народ подобрался, дисциплинировался и уже было слышно ритмичное бормотание «Мать! Мать! Мать!»

— Громче! — заорала Илени и взмахнула посохом.

Ну тут уже как заправские демонстранты туземцы начали скандировать «Мать!» громко и с чувством.

Илени удовлетворенно кивнула шипастой головой.

— Пойдем, — проскрипела мне она.

Я согласно кивнул, и полез обратно в гробницу.

— И все-таки ты был прав, когда не стал их уничтожать, — Илени посасывала матэ из калебасы. — Теперь у меня есть еще свое заморское королевство с более чем тысячей душ подданных.

Она проводила взглядом кланяющихся индейцев, проходящих мимо нас чуть ли не бегом.

Мы сидели под плетеным навесом в центре деревни в плетеных же креслах, наслаждаясь бодрящей прохладой. Если бы не антураж, можно подумать, что сидишь в уличном кафе с девушкой, наслаждаясь редкими минутами отдыха. Только у всех девушек, с которыми я когда-либо встречался, не было таких впечатляющих способностей. Впрочем, иногда в монстров они превращались весьма успешно, даже не отращивая клыков и когтей.

— Я знаю, — согласился я. — Вот поэтому иногда не стоит принимать опрометчивые решения. Стоит ли деревня дохлых рабов хоть чего-нибудь? А ты теперь — их королева. Помнят они Ардани, помнят.

— Помнят. И Супау тоже, — сузила она глаза. — Я так понимаю, что ты также здесь обзавелся недвижимостью?

— Почему бы и нет, — сказал я. — Иногда нужно иметь загородную дачу. Чтобы отдохнуть на природе, поохотиться на разную дичь...

— Ладно, не буду вторгаться в твои охотничьи угодья, — сказала Илени. — Тем более, что мы теперь союзники. Причем теснее, чем другие союзники — основа другая.

Она тронула свой посох, прислоненный к стулу.

— Что теперь будешь делать? — спросил я.

— Теперь? Я особо планов не строила. Сначала я налажу дела здесь. Королева я их или нет?

— Только отмени человеческие жертвоприношения.

— Естественно отменю, — фыркнула она. — И отнюдь не из-за человеколюбия. Нечего по пустякам переводить ресурс. Мне эти их маньячные кровопускания нахрен не нужны, а вот здоровые рабы с крепким потомством — да. Ты же в курсе, что они приносили в жертву самых лучших?

— Тебе, о великая королева стриго, — сыронизировал я.

— Да, я такая, — потянулась она в кресле. — Особенно этим доволен был верховный жрец. Удовлетворял свою злобу на жизнь. Оставили без яиц в детстве, вот и красивых полноценных людей в жертву и приносил.

Она посмотрела в сторону, где на копье красовалась голова жреца, оторванная мощным ударом лапы стриго.

— Зато теперь мне гадить не сможет, и проводить политику якобы от моего имени, — она отсалютовала голове калебасой. — Мне конкуренты во власти не нужны.

— Ты же не будешь вечно здесь торчать, — сказал я.

— О, конечно же нет. Сюда я посажу наместника, а сама вернусь в Стригол. У меня там ба-альшие планы, — зловеще сказала она.

— Переворот? — хмыкнул я. — Зная тебя...

— Ты меня знаешь пару дней, и то не всю, — сказала она двусмысленно. Но да, допустим, не переворот, а укрепление власти гнезда Хлонаайн. В результате которого кто-то лишится головы, а кто-то станет матриархом гнезда Хлонаайн и Великой Матерью народа стриго.

— Как я и сказал, — хмыкнул я. — Только у тебя это вышло как у прирожденного политика, слишком витиевато. За твои планы!

Я поднял калебасу, салютуя ей.

— Не этой травяной мочой отмечать такие планы, — поморщилась она. — С нее можно только обмочиться, постоянно бегать за хижину.

— Ну местную пульке пробовать не рекомендую. Гонять будет еще больше. А мескаль они еще не придумали.

— Что такое мескаль? — навострила уши Илени.

— Самогонка из кактусовой браги. Забористая хрень...

— Подскажешь это местным — укушу. Больно, — мрачно пообещала она. — Не хватало мне здесь пропойц.

— Все, все, — шутливо запротестовал я. — Не буду. Тем более сам почти не употребляю.

— Ничего, будешь в Стриголе — угощу тебя нашим лучшим красным вином. От него точно не откажешься.

— Надеюсь, красным не от крови?

— Болван, — сморщилась она. — От винограда.

— Вы еще виноделием занимаетесь? — вытаращил глаза я.

— Мы много чем занимаемся, — сказала она. — Климат позволяет. Не все же на Кембрии — пустыня. Есть очень даже приятные зоны.

— Даже странно. Стриго должны бояться солнца...

— Это ваши святоши так говорят. На самом деле, конечно, солнце для нас вредно, наша кожа не приспособлена к свету этой звезды. Но тем не менее, мы не сгораем как свечи, как указано в ваших невежественных книгах. И Святого Круга не боимся, хоть обвешайся ими.

— Интересные вы существа, — сказал я.

— Очень, — подтвердила она. — И закрытые. Правда от тебя закрываться бесполезно — Ярсгар знал про нас все, а у тебя его память. Так что будь ты врагом народа стриго...

— Сама знаешь, что это не так. Ярсгар готовил Паладинов к отражению других угроз. В основном от эльфаров.

— Мерзкие бледные слизняки, — сказала гневно Илени. — Твари, каких поискать.

— Сталкивалась?

— Нет еще, но мечтаю. Когда-то стриго были рабами эльфаров, и с тех пор у нас с ними крутая любовь. Хороший эльфар — дохлый эльфар. Когда-нибудь я украшу себя ожерельем из их длинных ушей.

Ого, какая, однако, ненависть! Почти картинная. Зато это мне на руку. Похоже, я нашел союзников там, где не ожидал.

— Еще столкнешься, — пообещал я.

— А что, есть варианты? — спросила она с интересом.

— Для ушастых — только один. Тебе на ожерелье. Эти твари лишили меня дома, родных и родины. Так что...

— Если что — я в деле.

— Поимею в виду, — сказал я.

— А ты что собрался делать, когда вернешься? — перевела она тему.

— Жить, как и раньше, — сказал я. — Понемногу отстраивать новый дом, обустраиваться, сейчас вот жду ребенка.

— Ого! Ну ты молодец, времени зря не теряешь, — расхохоталась она. — Ай да человечек! Дети — это хорошо, человеческие младенцы очень вкусны... Шучу я, шучу, не хватайся за меч!

— Ну и шуточки у тебя! — злобно выдохнул я.

— Тебе под стать, -и она, словно девчонка, дразнясь, высунула язык. — Ладно, извини.

— Больше так не шути.

— Не буду. Орк попутал.

— Кстати, не странно? Что-то я поблизости ни одного орочьего поселения не видел. А нас они одолели. Точнее, мы их.

— Они как тараканы, — махнула она рукой. — Тем более они были исконными нашими врагами. Но ты прав, поблизости орков нет. Либо местные перевели на обивку для диванов, либо они тут просто не селятся. Кочевые племена.

— В любом случае, я не страдаю от их отсутствия.

— И я тоже. Кстати, когда собираешься в путь?

— Путь? Какой путь? Домой, что ли? Ну я пока не знаю, не думала. Неделька, может пару. Пока порядок здесь не наведу и не надоест.

— Вот блин, — ругнулся я.

— А что такое?

— Да мне домой надо, — сказал я.

— В любой момент, как только пожелаешь. Хотя мог бы и остаться, вон подданные уже и на охоту пошли. Мясо будет, и даже с кровью, — облизнулась она розовым язычком. — Праздник по поводу возвращения королевы после многосотлетнего отсутствия. Оставайся!

— Да я бы и рад, но обратно добираться пешком... А ждут меня три дня, из которых второй истекает сегодня.

— Расслабься, — махнула она рукой. — Сегодня остаешься на праздник, а вечером можешь уехать.

— В смысле — уехать? — не понял я. — Что-то я у индейцев здесь вьючных животных не видел.

— Эх ты, — она посмотрела на меня, как на деревенщину. — На стриго.

— Что???

— То самое, — подтвердила она. — Прикажу одному из Клыков обернуться в морфу, и отвезти тебя, как на скакуне.

— Ни...чего себе!

— Нет, ну понятно, что никто из стриго не даст себя оседлать добровольно, но ради тебя, так уж и быть, мы сделаем исключение. Все-таки ты свой, — она мне подмигнула.

— Спасибо, — поблагодарил я ее вполне искренне. — Тогда остаюсь на твою коронацию.

— И будешь весьма почетным гостем. И даже не в качестве блюда, — хихикнула она. — Представь, как это поднимет мой престиж в глазах подданных? Сам Супау, пожиратель душ и демон ночи, почетный гость королевы? Я вхожу во вкус.

— Вот так всегда, — вздохнул я. — Все к твоей выгоде,

— А то, — подмигнула мне она. — Я такая.

— Это уж точно, — снова вздохнул я.

— Сейчас рабам прикажу еще подать матэ...

Вот тут уже я скорчил кислую мину. Травяной чай грозил политься из ушей.

— Тогда скажи уж пульке принести. Больше я этого настоя не вынесу...

Коронация прошла успешно, с песнями и плясками подданных. Илени сидела на специально изготовленном для нее плетеном троне в боевой морфе, как и положено королеве. Я сидел справа от нее, как особо почетный гость, но в мороке Супау и нацепив золотую маску. Короновал ее вновь выбранный дежурный жрец, который все время боялся, что его съедят, как предшественника. А корона была интересная, и нашлась она в гробнице Ардани. Хорошо, что Лорий с Марсом пояснили мне, что тонкий ободок из какой-то композитной керамики — ментоусилитель для управления вспомогательными машинами вроде мусороуборщика. Но выглядел он достаточно загадочно, и на вытянувшийся зубастый череп Илени подошел хорошо.

Дальше пошли нехитрые песни и пляски, здравицы, глиняные горшки с пульке и веселый народ славил королеву и пел осанну до утра. По крайней мере так перевел мне Марс, который смог расшифровать местный диалект, попавший теперь в мою копилку языков.

Я же ждал отбытия на окраине деревни. Наконец, появилась Илени в своей нормальной человеческой морфе.

— Все. Готов? — спросила она.

— Да.

— Ну тогда до свидания, — сказала она, и погладила мою щеку. — Береги себя, человечек, и помни о своем обещании.

— Обязательно, — заверил ее я.

— Вот, возьми, — она передала мне странного вида золотую пластинку, больше похожую на брелок для гостиничных ключей.

— Что это? — я повертел бирку в руках.

— Знак дома Хлонаайн. Если вдруг тебе доведется встретить стриго, или ты окажешься в Стриголе, только покажи ее — и к тебе отнесутся, как к равному. И почетному гостю.

— Обязательно. Спасибо!

— До скорого! — и Илени, видимо, не любившая долгих прощаний, исчезла в темноте.

А мой скакун уже был готов. Черт, я и забыл, какими огромными могут быть вампиры в боевой морфе. Я взгромоздился на спину моего «скакуна», взялся за шипы... Эпическая картина — демон ночи Супау отбывает на стриго в свои владения. Если это видит кто-то из местных крестьян, то эта байка будет передаваться из поколения в поколение, обрастая все новыми и новыми подробностями.

Мой «скакун», не дожидаясь команды «Но!» рванул с места, и мы углубились в джунгли.