Колхоз князя Пушкина

Глава 3

Итак, что мы имеем. А имеем мы относительно большой участок земли на берегу Яузы, который необходимо застроить производственными цехами. Если в Велье я мог положиться на своего управляющего и крестьян, то каким образом поступить в Москве я пока не знаю.

— Наймите управляющего на свою Московскую землю, как в Велье и пусть он решает Ваши вопросы, — подала мысль Лариса. — Выкупите, например, Савву Морозова у помещика Рюмина, и пусть он поднимает Ваше хозяйство за хорошую зарплату.

— И где мне Рюмина искать? Кстати, кто это такой вообще?

— Гаврила Васильевич Рюмин. Статский советник, крупный помещик, миллионер. Владелец земель в Московском и Богородском уезде, — поделился своими знаниями Виктор Иванович. — Во время войны пожертвовал почти миллион рублей на армию и хорошо знаком с ныне правящим Императором.

— Может ещё и адресок имеется, по которому проживает этот миллионщик?

— Его усадьба в деревне Кучино Московского уезда. Она в пятнадцати верстах от Рогожской заставы, — подсказал Иваныч. — Только зачем Вам самому кого-то искать? Наймите стряпчего и пусть он ищет да выкупает Вам людей, если те в крепости.

Ну, началось в колхозе лето. Того найди, этого выкупи. В пору кадровое агентство открывать и «охотников за головами» нанимать. Впрочем, если я в Санкт-Петербурге смог юриста найти, то, что мне мешает в Москве подобрать стряпчего?

Кстати, о юристах. Благодаря Бетанкуру с некоторого времени имеется связь между столицей и Златоглавой. Может, стоит попробовать вызвать барона Розенкампфа? Всё же он был директором Высшего Училища Правоведения — вдруг его ученики и в Москве имеются.

Так с подачи Густава Андреевича я в одной из маклерских конторок Новотроицкого подворья нашёл его бывшего ученика Василия Сергеевича Кононова, который и согласился на постоянной основе стать моим поверенным в Москве.

— Планов у меня громадье и без работы Вы не останетесь, — заверил я своего новоиспечённого сотрудника за столом Троицкого трактира, в котором по обычаю собирались купцы, чтобы за рюмкой чая решить свои вопросы, заключить сделку и «ударить по рукам». — И вот моё первое Вам поручение.

С этими словами я протянул Василию Сергеевичу лист бумаги, на котором записал всё, что знал о Савве Морозове и, заметив вопросительный взгляд визави, пустился в пояснения:

— Савва Васильевич Морозов, семидесятого года рождения. Крестьянин из старообрядцев. В деревне Зуево Богородского уезда имеет ткацкую мастерскую. С ним-то я и хочу встретиться, а в случае, если удастся его заинтересовать, то и выкупить вместе с семьёй.

— В Богородском уезде несколько крупных помещиков, — заметил стряпчий. — Известно кому принадлежит крестьянин? Не то, чтобы я сам не могу выяснить такие подробности, но дело решилось бы намного быстрее.

— Никакого секрета нет, — кивнул я на замечание. — Морозов в крепости у Рюмина Гавриилы Васильевича. Бывший винный откупщик из Рязани, а ныне статский советник. Не знаю, где он останавливается в Москве, но в Московском уезде в деревне Купчино, что на Владимирской дороге, имеет усадьбу.

— Слышал о таком, и едва ли помещик зимой находится в деревне, если у него в Рязани имеется свой дом, — сделал справедливое замечание Василий Сергеевич. — Что делать в случае, если мои догадки верны?

— Свяжетесь со мной, и мы с вами слетаем на самолёте в Рязань, — ответил я и сразу же пояснил. — Возможно, вы уже знаете, что я являюсь изобретателем и владельцем нового транспортного средства позволяющего перемещаться по воздуху со скоростью более ста вёрст в час. К примеру, после Крещения я из Псковской губернии добрался до Москвы всего за шесть часов. Сколько от Первопрестольной до Рязани? Меньше двухсот вёрст? Уверяю вас, что при ясной погоде доберёмся до неё часа за полтора.

Услышав мои комментарии, стряпчий поперхнулся расстегаем и закашлялся. Пришлось встать из-за стола и похлопать его по спине.

— Запейте чаем, — посоветовал я, когда Василий Сергеевич перестал дохать. — И попробуйте запеченного осетра. В этом заведении он чудо, как славно получается.

— И как мне с вами связаться, когда я привезу крестьянина в Москву? — поинтересовался стряпчий. — Где вы остановились?

Хм, а вот это мне уже нравится. Человек уже уверен, что сможет доставить Морозова в Златоглавую. Иначе вопрос был бы построен несколько иначе и вместо «когда» прозвучало б «если».

— На данный момент я остановился в Лефортовской части у купчихи Минаевой, но связь со мной можно будет держать посредством специального артефакта. Кстати, благодаря перлу связи я связался с директором Вашей Альма-матер бароном Розенкампфом. Он-то вас мне и порекомендовал, а заодно просил при случае передать вам привет и самые наилучшие пожелания.

— Насколько я знаю, Густав Андреевич ныне в столице в одной из государственных комиссий заседает, — следуя моему совету, вилкой потянулся стряпчий к рыбе, что лежала на огромном блюде посреди стола. — Я слышал о ваших артефактах, но не догадывался, что с их помощью можно из Москвы общаться с Санкт-Петербургом.

— Ваш учитель и правда сейчас возглавляет Комиссию Составления Законов, а артефакт связи позволяет мне разговаривать даже со своим управляющим в Велье, что находится в Псковской губернии. Кстати, Василий Сергеевич, прежде, чем мы перейдём к более предметному разговору об артефактах, я должен задать вам нескромный вопрос — Вы сами умеете ими пользоваться? И если способны, то, на каком уровне?

— Свет и Движение легко даются, — отставил пустую тарелку стряпчий и промокнул полотенцем губы. — Да и пара перлов имеется. Пусть и слабенькие, но в случае необходимости и подсветить дорогу себе могу и воздушным кулаком какому-нибудь лиходею в лоб заеду. Москва, знаете ли, город неспокойный.

С этими словами собеседник развернул на пальцах правой руки два перстня, в каждый из которых было инкрустировано по крохотному перлу.

— Значит и артефакт связи вам будет несложно освоить, — заметил я. — Он как раз основан на ветвях Движения и Света. Доедайте и проедем в Лефортово в дом купчихи Минаевой, где я сформирую необходимые для связи перлы.

Рассчитавшись в трактире, мы погрузились в сани, любезно предоставленные мне Екатериной Матвеевной, и отправились к ней домой. По пути я поделился с Василием Сергеевичем некоторыми планами на приобретённые земли и к удивлению узнал, что по весне Яуза изрядно выходит из берегов. То что весеннее половодье нельзя отменить — это аксиома, но покупая участок я и знать не знал, что именно он затапливается больше всего после ледохода. Видимо этот фактор, наряду с большим количеством свободных земель, и не позволял баронессе Ренне на протяжении многих лет выгодно продать свои владения. Чувствую, что летом придётся вдоль своего берега поднимать стенку, чтобы не подвергать риску будущие строения.

В принципе, я не думаю, что в процессе берегоукрепления могут возникнуть какие-то проблемы. Нужно будет только по большой воде подогнать три-четыре баржи с песком, а когда Яуза обмелеет выстроить стенку из импровизированного стекла.

Долго я думал, где лучше провести встречу с Саввой Васильевичем и пришёл к выводу, что один из трактиров Рогожской Ямской слободы самый оптимальный вариант.

Во-первых, в ресторацию Морозова просто-напросто не пустят из-за статуса, который выдаёт его внешний вид, начиная от одежды и заканчивая бородатым лицом.

Ну, а во-вторых, Рогожская часть издревле была облюбована староверами и можно смело утверждать, что этот район Москвы является их вотчиной. Где ещё может чувствовать себя уверенно старообрядец, как не на территории своих единоверцев. К тому же, Морозов здесь хорошо известен, поскольку именно через Рогожскую заставу он приходил в первопрестольную со своим товаром и тут же сбывал большую его часть.

После простого, но сытного обеда, состоящего из солонины с хреном и квасом, щей с говядиной, жареной картошки да пшённой каши с мёдом, я и начал вербовку своего будущего топ-менеджера.

Предложить крестьянину я мог только свободу и деньги, а потому и посулил Савве Васильевичу выкуп всей его семьи из крепости и последующий контракт с ним на три года с окладом в три тысячи. В случае, если моё ткацкое хозяйство начнёт приносить прибыль в двести пятьдесят тысяч рублей в год, то Морозову обещалась десяти процентная доля предприятия, которая вырастет до двадцати процентов при доходе свыше миллиона. От него же мне для начала требуется налаженное текстильное производство в Велье, а затем и на берегу Яузы.

Из истории известно, что Морозов с частью семьи в двадцать первом году выкупился у Гаврилы Васильевича Разумова за семнадцать тысяч рублей ассигнациями. Вот только мало кто знает, что эти деньги он занял у староверов, и младшего сына Тимофея смог выкупить за немалые деньги только спустя два года после того, как сам обрёл свободу.

— У меня сейчас в Зуево больше двадцати крестьян ткань ткут и красят, — пригладил свою бороду Савва Васильевич. — Если я к Вам, Ваше Сияство, в управленцы пойду, то, как с мастерской и работниками быть?

— Оставь на хозяйстве Елисея и пусть он руководит твоей мастерской, — предложил я вариант, самый оптимальный на мой взгляд. — Он ведь у тебя старший и ему в этом году уже двадцать будет — пусть начинает управлять семейным делом. Вспомни себя, как в двадцать лет с пятью золотыми рублями в кармане своё дело начинал с производства шёлковых лент, нанки и плиса на единственном станке. А у Елисея задел будет и твои советы. К тому же у тебя Захар подрастает — глядишь, через пару лет сыновья тебя переплюнут и расширят производство, а то и вовсе свои мануфактуры откроют.

На самом деле Елисей Саввич отделится от своего отца только в тридцать седьмом году и откроет в селе Никольском собственную красильную фабрику, а Захару достанется небольшая красильная и отбеливающая фабрика в Богородске, которую его родитель откроет в тридцатом году.

— Откуда, Ваше Сияство, Вы столько знаете обо мне и моей семье? — не укрылись от Морозова мои знания о его прежней жизни, что его насторожило.

— Привычка такая, — пожал я плечами. — По мере возможностей стараюсь заранее как можно больше узнать о будущих работниках.

— Неожиданно для меня Ваше предложение. Нужно с семьёй и людьми посоветоваться, — подытожил нашу беседу Савва Васильевич.

— Конечно, нужно, — согласился я. — Я ещё на некоторое время задержусь в Москве, так что буду ждать твоего ответа в доме купчихи Минаевой, что в Лефортовской части.

— Знакомая фамилия, — кивнул Морозов. — У неё ещё своя ситценабивная мануфактура в Преображенской слободе имеется.

— Всё верно. И мануфактура эта нуждается в значительной модернизации. По крайней мере, нужно снести деревянные сараи, где нынче ткани обрабатывают, и построить каменные или бетонные помещения. Ну и станки с красящими цилиндрами поставить, чтобы не манерами рисунок выбивать.

— Знаете, как привилегию, выданную Веберу обойти? — выказал удивление Савва Васильевич, приподняв одну бровь.

— Конечно знаю, — кивнул я в ответ. — Примкнёшь ко мне и тоже узнаешь, а то и привод для подобных станков получишь в своё пользование после окончания контракта.

— Сложно это всё для моего понимания, Ваше Сияство, — в очередной раз пригладил свою бороду Морозов. — Мы, старообрядцы, больше на вере договора заключаем. Я ведь даже читать и писать не умею, а вы мне про контракт говорите. Как я его подписывать буду, если перо никогда в жизни не держал?

— Крестик поставишь, — чуть не рассмеялся я в ответ. — Если понадобится, я тебе личного учителя найму, чтобы он тебя грамоте обучал.

Письмо от Императрицы-матери мне пришло курьером — фельдъегерем.

Приглашение во Дворец.

Не часто такие приглашения достаются частным лицам, даже если они изрядны в титулах.

Обычно обратное бывает — князья про возможность визита заранее испрашивают, и не одну неделю ждут ответа.

Честно признаться, после самолётных покатушек двух наследников государя и его флигель — адъютанта я первым делом визит в Александру Первому предусматривал, или к Аракчееву, представляя себе их главной и самой опасной силой Империи, которые мне строго помашут пальцем и наложат запрет на такие легкомысленные забавы.

Но что-то пошло не так. Императрица-мать свой интерес проявила. И словно наложила вето для всех остальных.

Разговор с Императрицей у нас состоялся в Малом Зале Кремлёвского дворца.

Что могу сказать. Паркет достойный. Клавесин впечатляет размерами. Канделябры позолочены все. Люстра, свечей на пятьдесят, если не больше. На стенах и под потолком росписи, порой красивые, как по мне.

Четыре фрейлины. Две из них вполне себе, хоть и изрядно постарше меня в моём нынешнем теле, а остальные… М-м-м — ну, может чуть моложе Императрицы.

— Я подарила один экземпляр ваших Сказок Сперанскому. Пензенскому губернатору, которому по случаю пришлось попасть в Москву, — сообщила мне Мария Фёдоровна.

— Граф Сперанский? — наморщил я лоб, пытаясь вспоминать что-то про человека с довольно знакомой фамилией.

— Не был он графом, — довольно сурово обрезала Императрица-матьмои попытки, — А вот чиновничий сан у него велик, как и умом он не обижен, — пусть и через силу, но признала она способности губернатора, с которым была не слишком дружна, — Хорошо он о твоих Сказках отозвался. Сказал, что всю ночь читал и готов ходатайствовать перед Министерством Просвещения, чтобы их выпустили за государственный счёт и включили в обязательную школьную программу.

— Польщён, Ваше Величество.

— Вот только картинки надо будет оставить. Для детворы они важны. Отдельную притягательную силу имеют.

Я лишь кивнул в ответ, так как тут без комментариев.

— И что, даже не спросите, какая вам с того польза будет?

— Нет. Не спрошу, — помотал я головой.

— Ну да, для вас эти гонорары всего лишь мелочь.

— Так я с вас пример беру, Ваше Величество. В образование вкладываюсь. Вот у себя в Велье школу открываю. Пока на пятьдесят — шестьдесят учеников. Уже учителей начал приглашать и кроликов с курами закупил.

— А их-то зачем? — не смогла сдержать улыбки Императрица-мать от явной несуразности услышанного.

— А чтобы крестьяне сами детишек в школу выпроваживали, а не держали в домах. Подкармливать буду.

— Тогда вам придётся школу побольше строить, — одобрила государыня мою инициативу.

— И построю. Мне грамотных работников сильно не хватает.

— Я слышала, вас собираются полностью от податей освободить, — осторожно начала Мария Фёдоровна.

— От податей — да, но на наши договорённости это же не влияет, — улыбнулся я в ответ, и отметил, что государыня едва заметно выдохнула.

Похоже, что она услышала то, ради чего меня вызывала.

Так-то очень немало от меня в её фонд перепадает. Но и мне грех жаловаться. Такого союзника при дворе завести дорогого стоит.

— Кстати, а что вы Светлейшему князю Николаю такого наговорили, что он жаждет с государем пообщаться?

— Попросту рассказал про лён и его роль в экономике страны.

— Тогда у Николая бесполезные хлопоты, — поморщилась Императрица, — Александру попросту неинтересно будет его слушать.

— Смотря как Светлейший подаст свой вопрос.

— А как его можно подать?

— Льняные ткани вдвое прочней хлопковых. А на пошив армейской формы казне приходится выделять просто громадные суммы, которых так не хватает на другие армейские нужды. Лён поможет их сократить, кроме того, он наш, выращивается под боком и всегда рядом, чего никак нельзя сказать о хлопке. Случись война и хлопок может оказаться для армии недоступен.

— Разве льняное полотно не дороже хлопкового выходит? — заинтересованно протянула Мария Фёдоровна, и даже глаз прищурила, явно пытаясь что-то припомнить.

— Пока так оно и есть, но те же англичане, вырабатывающие ткани из льна, только увеличивают своё производство и конкуренции от хлопка не опасаются. Всё дело в оборудовании. Сейчас двум промышленникам выданы вредительские лицензии, но уже очень скоро я сумею обойти их условия.

— Как я поняла, сами вы с государем на эту тему говорить не собираетесь? — глянула она на меня с вопросом.

— Отчего же. Ваше Величество, когда мне будет, чем похвастаться, я имею ввиду практические результаты, обязательно похвастаюсь. Но на словах, которые ничем не подкреплены — увольте, не стану. Проще один раз прилететь на самолёте, чем целый месяц убеждать неверующих в том, что он есть и летает.

— Ох, слетала бы я с вами, но честно признаюсь — высоты боюсь до слабости в коленках, — довольно игриво заулыбалась Императрица, приняв мою аналогию, — Была пара случаев, когда я на колокольню по молодости взбиралась. Потом кое-как спускалась, и то после перерыва, во время которого вниз боялась смотреть.

— К счастью, вашим сыновьям такое не передалось. Страха высоты никто из них не проявил. Наоборот. С заметным интересом любовались Москвой.

— Но ваш самолёт… Это же опасно?

— Безопасней, чем преследовать галопом лису на охоте, Ваше Величество. Но правило полёта нужно соблюдать незыблемо, а этому предшествует довольно длительное обучение.

— То есть, если Константину всё-таки вздумается летать…

— То будет куда проще, если он займёт место пассажира, а управлять самолётом станет опытный и хорошо обученный лётчик, — продолжил я её мысль, — Не обязательно же Светлейшему князю сидеть на облучке, с вожжами в руках, если он надумает куда-то поехать.

— Учиться он никогда не любил, — подтвердила государыня, радуясь, что встретила понятливого собеседника.

— Да и вряд ли он захочет на несколько месяцев уехать в глушь. За тридевять земель от балов, парадов и дворцовой роскоши. Зато пара сметливых парней, желательно помоложе, у него для обучения наверняка найдётся.

— Уж об этом-то я позабочусь, — кивнула мне Императрица, и напоследок добавила, — Вы же не будете против, если я ваши слова про лён и экономию для армии от себя выскажу, не ссылаясь на вас?

— Не вижу ничего странного в том, что двум умным людям могут придти в голову похожие мысли, — уважительно поклонился я, успев скрыть усмешку.

Когда я вернулся у Лефортово на лихаче, которого пришлось ради визита во дворец нанять на весь день, то был изрядно удивлён скоплением карет и экипажей, которые заполнили узенькую московскую улочку перед особнячком купчихи. Семь штук насчитал, из них лишь две тройки, а остальные аж шестериком запряжены.

Богато московские купцы живут. Такой выезд не каждый граф в Петербурге себе может позволить.

— Это ещё что за сборище? — поинтересовался я у слуги, который вышел меня встречать.

— Важное купечество пожаловало. Вас желают на вечера и обеды пригласить, да дела какие-то обсудить.

— Могли бы и письма прислать.

— Письмо вещь ненадёжная, а тут уж наверняка, если вы согласие дадите, — философски заметил мужик, открывая передо мной тяжёлую входную дверь.

— Добрый день, господа, — поздоровался я с оравой мужиков, увлечённо гоняющих чай.

Вот уж чего у купцов не отнять, так это талант чаепития. Два — три литра за час легко усидеть могут, и зачастую, без малейших последствий для организма.

— Господа, раз уж мы с вами познакомились, то позвольте мне вам моего племянника представить, и вас ему, — поднялся с места Пётр Исаакович, — Глава Рода, князь Ганнибал-Пушкин, Александр Сергеевич.

Я коротко кивнул головой, осматривая многолюдное застолье, и слушая Петра Исааковича, который представлял мне гостей, изредка пользуясь подсказками купчихи.

Дальше мне пришлось принять приглашение на чай, для чего Екатерина Матвеевна уступила мне своё место во главе стола, и улетучилась, сославшись на хозяйственные хлопоты.

Дядя, который теперь сидел рядом со мной, поглядывал на меня испытующе и даже слегка насмешливо. Ещё бы. Любопытно ему было, как это я — дворянин, да ещё с недавних пор и князь, за одним столом с купцами себя поведу.

Хех. Знал бы он, что я именно сейчас как будто в родную среду попал. В ту, где мне все повадки нынешних московских олигархов хорошо знакомы.

— Ваше Сиятельство, а правда, что вы сюда прямо из Кремля прибыли? — не выдержал наконец самый любопытный из них, прервав витиеватые разговоры про погоду и урожай.

— Именно так. Получил приглашение на разговор от Её Величества.

— Не будет с моей стороны нескромностью, если я поинтересуюсь, о чём ваш разговор был? — продолжил всё тот же купец, под одобрительный гул своих коллег.

— Говорили в основном про книги и образование в стране. Я с некоторых пор довольно значительные вклады вношу в фонд Императрицы, который расходуется на воспитательные дома и женское образование, — многозначительно поводил я пальцами в воздухе, — Ну, и про некоторые иные вещи, не касающиеся женских школ.

— Тю-ю… да разве женщины могут… — начал было всё тот же купец, но был прерван многозначительным покашливанием Петра Исааковича, который свирепо сдвинув брови одним взглядом напомнил этому оратору, в чьём доме он находится.

— Так что за дело вас ко мне привело? — поставил я на стол чашку с чаем, сделав вид, что ничего не произошло.

— Так мы это… Переговорные устройства готовы купить. Уж извините, если что не так.

А что у нас не так? Да почти всё!

Закрома у меня полнёхоньки и запасов аурума на дюжину раций хватит.

Вот только не спортивно ни разу кидаться на выполнение заказа. Не оценят и не поймут.

Придётся лицедействовать, делая вид, что оказываю услугу великую, чего и сам от них жду при случае.