Колхоз князя Пушкина

Глава 14

К моему изумлению Варвара Тихонова оказалась не только умелой устроительницей балов, но и отличной хозяйкой и домоправительницей. По-другому я не могу объяснить появление в нашем саду новой деревянной резной беседки. При этом постройка была настолько большой, что в ней вполне свободно расположилось бы человек двадцать.

Именно в садовой беседке, среди ещё цветущих яблонь и вишни, я договорился переговорить с великим князем Николаем Павловичем.

Что может быть проще, чем улизнуть на несколько минут с бала, где собралось больше трёхсот гостей. По всей видимости, этот трюк известен не только мне, поскольку мундир великого князя я заметил, едва зайдя в сад.

— Милостивейший государь, — уважительно кивнул я, войдя под крышу летнего строения. — Вы желали меня видеть.

— Всё верно, Александр Сергеевич. Хотел поговорить, — кивнул в ответ князь и в этот момент пропали доносящийся из дома шум и щебет птиц в саду.

Надо же, я уже и не ожидал, что меня кто-то сможет удивить артефактами, ан нет, ошибся.

Мало того, что великий князь является владельцем перла создающего звуконепроницаемый купол, так у него ещё и неплохой, на мой взгляд, оздоровительный имеется. Ну не бывает такого, чтобы человек ещё полчаса тому назад выглядел пьяненьким, а сейчас стоит и смотрит на меня вполне трезвыми глазами. Не будь я сам под парами, то думаю, что если б попытался принюхаться к Николаю Павловичу, то и запаха алкоголя не учуял бы.

— К той куче подарков, которую вы уже успели получить в этот вечер, примите и этот презент, — с этими словами князь протянул мне конверт из дорогой казённой бумаги, которая, как мне известно, трёх сортов бывает. — Потом прочтёте, но от себя могу сказать, что там указ Императора об освобождении вас от всех податей на пять лет. Естественно он не распространяется на ваши отношения с Марией Фёдоровной.

О как. Прямо аттракцион королевской щедрости. От налогов меня, видите ли, освободили. Вообще-то я Императрице заношу на порядок больше, чем самые именитые спонсоры её Фонда. Но это я уже ворчу чисто для себя, попросту ради приличия.

— Но это так, прелюдия и, можно сказать, повод для встречи с вами, — продолжил Николай Павлович. — В конце концов, эту бумагу вы могли самостоятельно получить в канцелярии Царского двора. У меня же к вам разговор по поводу ваших самолётов. Я правильно понимаю, что вы можете их делать минимум по одному в месяц?

— Можно и так сказать, — осторожно ответил я. — Вот только мало построить самолёт — нужно ещё обучить пилотированию будущего лётчика и сделать для него сугубо специализированные перлы.

— А если будущие лётчики уже будут иметь воздушные артефакты, не хуже, чем у Павла Исааковича, с которым я имел возможность прилететь в Псков? Какие ещё перлы понадобятся?

— Артефакты связи и те, которые точно показывают высоту, скорость и направление полёта. Ещё не мешало бы иметь обогревающие перлы, поскольку в кабине самолёта порой довольно-таки холодно, но я так думаю, что с этой задачей справится и средней руки артефактор. Я понимаю, что, вооружая будущих пилотов своими воздушными перлами, вы хотите сэкономить, и ничего не имею против этого желания, но для полётов не подойдёт первый попавшийся артефакт, пусть и очень мощный, — перечислил я требуемое для полётов и тут же пояснил. — Случись в полёте из-за перла какое-либо серьёзное происшествие и зарождающееся авиастроение подвергнется обструкции, а все начинания пойдут прахом. Этим я рисковать не готов. Ну, и всё-таки в первую очередь человека нужно научить пилотировать самолёт, и начинать этот процесс придётся на земле, с изучения теории.

— И у вас есть люди, готовые стать инструкторами, — констатировал князь очевидное, потому что во время полёта из Москвы не сидел безмолвным пассажиром, а имел с Павлом Исааковичем длительную беседу, содержание которой мне было хорошо известно. — Ни для кого не секрет, что я являюсь главным инспектором Инженерного корпуса. По долгу службы мне приходится много перемещаться по стране. Естественно я это делаю не как сегодня, в одиночестве, а в окружении многочисленной свиты. Другими словами, мне требуется полдюжины ваших самолётов и пилотов, готовых к их эксплуатации. Как быстро вы готовы выполнить подобный заказ и сколько это будет стоить казне?

Наконец-то великий князь к конкретике перешёл, а то я уже начал думать, что мы так и будем ходить вокруг да около темы, интересующей нас обоих.

Если немного напрячься, то на существующих у меня мощностях вполне реально строить по два самолёта в месяц. Так что запрашиваемое количество можно предоставить к концу лета. В крайнем случаю, можно и один-два своих уже готовых борта отдать. Хоть и жалко.

Опять же, в том же самом Катране нет ничего сложного, и при большом желании можно даже его металлическую копию сделать и она полетит.

Другое дело, что потребуется мощнейший облегчающий перл, который стоит неимоверно дорого, но кого это остановит. Говоря простыми словами — фанерный гидросамолёт не может стоить, как космический крейсер и двадцать тысяч ассигнациями вполне себе разумная цена. Если что, это эквивалентно стоимости двух хороших карет из числа тех, что для Имперского Двора производят.

С ценой артефакта, который создаёт проекцию приборной доски, тоже более-менее всё понятно. Связка из двух не самых сложных перлов стоит двадцать-двадцать пять тысяч. По крайней мере, примерно по такой цене я продаю артефактор связи, где как раз и работают сразу два перла.

Ну, и за обучение пилотированию можно тысяч двадцать запросить. За такие деньги моя троица инструкторов курсантов из самолёта будет выпускать только, чтобы покушали да до ветра сходили.

Дорого? Рынок большой, походи, поищи дешевле.

— Ну и цены у вас, Александр Сергеевич, — прокашлялся Николай Павлович после того, как я озвучил ему свои расценки. — Особенно подготовка пилотов не дешёвая.

— А сколько стоит выучить команду офицеров на один боевой корабль? — с лёгкостью парировал я вопрос, потому что был к нему готов. — Сколько стоит построить, вооружить и содержать этот корабль вместе с его командой? А что вы скажете, если я за полчаса выведу из строя стопушечный корабль, а шесть летчиков за это же время будут способны отправить на дно морское эскадру?

— Мы же сейчас не воюем ни с кем, — то ли не понял, то ли сделал вид, что не понял моего посыла великий князь. — Разве что, на Кавказе Ермолов абреков гоняет.

— Сегодня не воюем, а завтра англичане сговорятся с французами да османами, и пригонят к берегам Крыма сотню кораблей. Сначала подавят всю нашу береговую артиллерию, а затем десант высадят. И что будем делать, если отражать нападение будет некому или число защитников и количество боеприпасов окажется мало? — предположил я один из возможных сценариев нападения на страну, — А так можно сжечь к чертям собачьим все флотилии противника ещё на выходе из Босфора и ни одно орудие в нашу сторону не выстрелит.

Видимо я переборщил с описанием будущей войны, иначе с чего бы так Николая Павловича прибило. Стоит, глазами блымает и сопит.

К чести князя, тот быстро отошёл от наваждения и продолжил:

— Считайте, что вы смогли обосновать свою цену. Обещаю, что к теме использования самолётов в боевых действиях мы ещё с вами вернёмся, а пока займитесь постройкой новых самолётов и обучением пилотов. По возвращению в Москву я сразу же отправлю к вам в Велье человека с нужными бумагами и авансом. Кандидаты на пилоты прибудут к вам в течение недели. Найдёте где их расположить?

— Буду ждать, — кивнул я. — За постой для будущих пилотов не переживайте.

— И вот ещё что, Александр Сергеевич я хотел с вами обсудить, — принял мой ответ Николай Павлович. — Если взять аналогию с гужевым транспортом, то нынешние ваши самолёты я бы сравнил с четырёхместной каретой. А нельзя построить нечто вроде дормеза? Не могу объяснить, как это будет выглядеть на практике, но думаю, что вы меня поняли.

Вообще-то я копию МБР-2 задумывал строить, как транспортный самолёт, но почему бы не сделать его пассажирский вариант? Насколько я знаю, несколько таких летающих лодок приписанных Черноморскому флоту было и в моей реальности.

— У меня уже есть готовый чертёж подобного самолёта, — не стал я скрывать от князя разработки новой летающей лодки. — Он, конечно, будет стоить несколько дороже, но зато в нём, в отличие от уже существующих самолётов, с изрядным удобством расположатся шесть пассажиров. Если вы задержитесь на день, то завтра же один из моих пилотов слетает в Велье и уже в обед я смогу вам показать чертежи. Если вас всё устроит, то я распоряжусь, чтобы мои люди немедленно занялись постройкой, так называемого летающего дормеза. Вот только пилотов там будем два, зато и летать он сможет на очень большое расстояние.

— Думаю, что дело того стоит, и я продлю посещение Пскова ещё на день, — согласился с моим предложением Николай Павлович. — К тому же мне есть, что обсудить с Адеркасом.

Не знаю, какие общие дела могут быть у Великого князя и Псковского губернатора, но почему бы им и не существовать. Я не утверждаю, но мог ведь Император дать своему брату какое-нибудь поручение, чтобы тот передал его Борису Антоновичу.

— Александр Сергеевич, — после небольшой паузы обратился ко мне Николай Пвлович, и как мне показалось, с некоторым смущением и буквально переступив через себя, — У меня к вам будет ещё одна небольшая просьба.

— Я весь во внимании, Ваше Высочество!

— Не могли бы вы некоторое время не тиражировать ваше изобретение со светом? Скажем, до начала июля, — сумел удивить меня великий князь, а наткнувшись на мой недоумевающий взгляд, неохотно пояснил, — У меня состоится день рождения, и мне бы очень хотелось удивить гостей так, как вы меня удивили. Кстати, я вас заранее приглашаю.

— Могу я узнать, насколько велик будет тот зал, в котором вы планируете устроить танцы? — сходу нашёл я слабое место в предполагаемом световом шоу.

— Раз в шесть побольше вашего и втрое выше, — прикинул на память мой собеседник габариты дворцового зала.

— Тогда нужно будет четыре зеркальных шара, чуть ли не вдвое большего размера каждый, восемь мощных перлов света и четыре привода для вращения, — сходу предложил я ещё более роскошную версию световых эффектов.

— Это дорого и сложно?

— Ни то, ни другое. На самом деле вы только что избавили меня от мук.

— Интересно, каким же образом?

— Мне не придётся гадать, каким будет мой подарок, — откровенно заулыбался я, заметив мимолётную растерянность на лице князя.

— Даже не представляю, чем я вам буду обязан за такой щедрый дар.

— Господи, да ни чем. Хотя…

— Говорите!

— Если вы поможете мне оформить к тому времени привилегию на моё изобретение, то я буду просто счастлив. Иначе упрут же идею! А это обидно…

— Договорились, — облегчённо улыбнулся Николай в ответ, — Будет вам привилегия. На десять лет достаточно?

— Вполне, — согласился я с его предложением.

Вообще-то зеркальные шары в моей истории возникли в начале двадцатого века и применялись для светового оформления ночных клубов. Но почему бы для украшения дворцовых залов им не появиться на столетие раньше? Осталось только решить, где мне срочно столько зеркального стекла взять, чтобы обклеить четыре огромных шара. Если я не ошибаюсь, в Россию запрещён импорт зеркал, а единственная фабрика, где допотопным методом с помощью ртути и фольги производят зеркальное стекло, находится в селе Кирица, Рязанской губернии. Вроде еще на Императорском стеклянном заводе имеется зеркальный цех, но необходимо выяснить у Великого князя, как там сейчас дела обстоят.

— Вы о заводе в Озерках говорите? — уточнил Николай Павлович, когда я поинтересовался, работает ли зеркальная мастерская на Императорском заводе. — Что-то делают, но нужно уточнить. Я дам распоряжение, чтобы вам на заводе оказали всяческое содействие.

— Мне вполне подойдёт обычный зеркальный бой. Просто пусть вышлют из того, что крупней, пудов пять — шесть.

Да уж. Если с зеркалами в России всё обстоит так плачевно, то зачем мне связываться с производством этих злополучных диско-шаров?

По крайней мере, до отмены запрета на импорт зеркального стекла, я не вижу смысла заморачиваться с этим продуктом. А впрочем, посмотрим, какой на них будет спрос после бала в честь дня рождения Николая Павловича. В случае чего, любой запрет можно обойти.

Например, то же самое зеркальное стекло можно ввозить, как бой. Для шаров всё равно зеркало нужно нарезать на куски, так что ничего страшного, если границу пересекут осколки.

Следующий после бала день начался ближе к полудню. Пока все встали и раскачались, да родители с бабушкой, сестрой и братьями подтянулись, настало время обеда. В общем, за обеденным столом собралось человек двадцать.

"Друг Пушкин, хочешь ли отведать

Дурного масла, яиц гнилых,

— Так приходи со мной обедать

Сегодня у своих родных".

Так Дельвиг в моей истории отзывался об обедах в доме Пушкиных, которые он старался не посещать. Не думаю, что в этом мире у приятеля возникнет идея написать нечто подобное. По крайней мере, я не подам для этого повода. Даже если Антон будет сопротивляться, то силком заставлю его попробовать все те разнообразные блюда, что есть на столе.

— Какой чудесный аромат, — заметил одноклассник, сидящий напротив меня, когда на обеденном столе появился запечённый поросёнок с двумя его собратьями по несчастью. — Думаю, это будет так же вкусно, как царская уха, которую мы только что отведали.

— Ешь-ешь, всё равно выкидывать, — бросил я чуть слышно.

Дельвиг, хоть и очкарик, но со слухом у него всё нормально и шутку он не понял. А потому откинулся на спинку стула и вперился в меня взглядом, требующим объяснения.

— Я пошутил, Султан, — улыбнулся я приятелю. — Неужели ты думаешь, что в моём доме тебя и гостей будут объедками или несвежей пищей кормить? Эти поросята ещё утром в свинарнике хрюкали, а уха сварена из рыбы, которая ещё ночью в реке плавала. У меня, к твоему сведению, поставщик рыбы к царскому двору в знакомцах.

— Да я уже заметил, что ты одному из своих лицейских прозвищ вполне соответствуешь. Как был Егоза, так таким и остался, — вспомнил Антон кличку, которой за непоседливость одноклассники наградили Пушкина. — Кто бы мог подумать, что сам великий князь Николай Павлович почтит своим посещением твой день рождения.

— Должен добавить, что я помимо знакомства с Николаем Павловичем подрядился для него и его Инженерного корпуса построить несколько самолётов, — объявил я новость и посмотрел в сторону Павла Исааковича и его супруги, — А князь и княгиня Ганнибалы будут в Велье обучать пилотажу группу курсантов, которая прибудет на следующей неделе. Кстати, после обеда я обещал предоставить Его высочеству чертежи нового самолёта, и если он их одобрит, то предстоит построить летающую лодку бо́льших размеров, чем те, которые у нас есть нынче.

Как и обещал, ближе к трём часам я явился в дом губернатора с чертежами будущего летающего дормеза. Борис Антонович любезно предоставил нам с Николем Павловичем свой кабинет и ретировался, сославшись на какие-то свои неотложные дела.

Без ложной скромности замечу, что эскизы нового самолёта впечатлили великого князя.

Особенно удачными он нашёл трансформирующиеся кресла, которые можно раскладывать до размеров односпальной кровати. По себе знаю, что болтанку в небе легче переносить лёжа, поэтому я и предложил такой метод оснащения салона будущего пассажирского самолёта.

Но самое главное, что после беседы с Павлом Исааковичем и Варварой Тихоновной, я договорился с Николаем Павловичем, что дядя с тётей поступают на воинскую службу в звании полковника и поручика инженерных войск соответственно, с непосредственным подчинением только Главному инспектору, каковым и является великий князь. Другими словами: над моими родственниками нет никакого воинского начальства, кроме самого Николая Павловича.

Стоит отметить, что с поступлением Павла Исааковича на службу Николай Павлович с радостью согласился, а вот по поводу Варвары Тихоновны долго думал — всё-таки женщина-офицер в Российской Армии событие не вполне ординарное.

Пришлось прибегнуть к домашней заготовке и напомнить о том, что Надежду Дурову Александр I лично повысил до поручика, а заслуги «капитана Курточкина» были отмечены его бабушкой Екатериной Великой.

Если пример Дуровой не произвёл должного эффекта, то «капитану Курточкину» Главком Инженерных войск не смог ничего противопоставить, поскольку история прогремела на всю страну.

На самом деле казачка Татьяна Маркина инсценировала свою смерть и, надев мужскую одежду, напросилась в полк майора Балабина. С честью пройдя горнила Семилетней и Русско-турецкой войн, женщина заслужила ордена и звание капитана, но попала под суд, который приговорил капитана к лишению всех прав и ссылке в Сибирь.

Самое смешное, что судили капитана за то, что якобы совратил дочь офицера полка, обещал на ней жениться и бросил. Татьяна Маркина была вынуждена обратиться с письмом к Императрице Екатерине, в котором раскрыла своё инкогнито и описала инкриминируемое «дело».

Изумлённая самодержица назначила расследование с привлечением медиков, которое, безусловно, сняло все обвинения с «капитана Курточкина».

Понятно, что Татьяне Маркиной пришлось оставить армейскую службу, но в отставку она вышла в сохранении капитанского звания, всех наград и с полноценной военной пенсией.

Так что — быть в составе Инженерного корпуса поручику Ганнибал Варваре Тихоновне. От себя добавлю, что надеюсь на скорейшее создание Военно-воздушного флота, где дяде с тётей самое место.