Когда Стихиям нечем заняться

Пролог

Лорд д Экарт лежал в траве, и в его широко распахнутых глазах отражалось синее-синее небо.

В небе куда-то плыли кучевые облака, неторопливо меняющие белоснежный окрас на грозовую синеву, в которой уже просверкивали росчерки – зародыши будущих молний.

Во всяком случае, д Экарт видел их, эти росчерки, тем внутренним зрением, которым обладают практически все разумные существа. Правда, не все стремятся развить в себе это обладание, предпочитая НЕ ВИДЕТЬ.

В воздухе остро и пряно, как всегда перед грозой, плавал аромат полевых цветов, названия которых лорд д Экарт не знал, да его это никогда и не интересовало.

Он вот уже два часа валялся в траве, не заботясь о том, что его модный светлый костюм, цвета топленого молока, уже практически окрасился в разные оттенки зеленого и бурого, перемежающихся с голубыми, желтыми и розовыми пятнами.

Неподалеку, чуть слышно позвякивая удилами, щипал траву его скакун. Был он чёрен, словно только что вынырнул из озера с черной краской, без единой белой отметины. Впрочем, именно этой мастью славились знаменитые фарезские кони.

Еще они славились своим нравом. Кое-кто говорил, что фарезцы злобны и мстительны. К себе не подпускают никого, кроме хозяина. Даже конюхи опасались приближаться к такому жеребцу. Ни у кого не берут даже корочки хлеба, если только хозяин не кивнет одобрительно. Да и то… могут и за пальцы куснуть, иной раз и до крови.

Лорд д Экарт не беспокоился за своего Урагана, прекрасно зная, что конь не пропадет и без хозяина в этих степях.

Да, здесь была степь. Уходящая за горизонт, окрашенная сейчас во все оттенки розово-лилового: цвели странные цветы, практически не имеющие запаха, но обладающие мощными целительными свойствами.

По рассказам сведущих, настои, зелья и эликсиры, приготовленные из цветов и листьев розмаренника – так именовали его травники – могли поднимать с одра практически неизлечимых больных.

Д Экарт не был ни травником, ни лекарем. Впрочем, больным он тоже не был, слава Вседержителям.

Он был молод: едва отметил тридцатилетие. Молод, богат, хорош собой. К тому же, не имел толпы родственников, что придавало ему весьма немалый вес на ярмарке женихов.

Да-да.

Ярмарка женихов в государстве не прекращала свою работу ни на минуту. Право слово, д Экарт был твердо убежден, что где-то прячется от мира комиссия, состоящая из старых ведьм. Которые, попивая крепкие вина, посасывая мундштуки старых трубок и пересмеиваясь, тасуют и тасуют некие колоды, состоящие не из карт, а из художественных портретов молодых людей. Мужчин, которым исполнилось шестнадцать. Не важно, в каком именно году исполнилось. Главное, что на данный момент мужчине больше пятнадцати, а стало быть, он годен к продлению рода. Верхней границы, похоже, не существовало, так как д Экарт лично знавал дряхлых старцев, которые время от времени оказывались в цепких лапках юных девиц. Почему-то никого не смущала ни разница в возрасте, ни способность старцев исполнять супружеские обязанности. Все же, когда мужчине далеко за сто лет, а его юная супруга мило краснеет, прикрывая округлившийся животик – это наводит на определенные мысли. Но не пойман – не вор. И растут потом в домах аристократов мальчишки и девчонки, ни лицом, ни статью не похожие на главу семейства.

Впрочем, какая разница, если практически угасший род получает своего наследника, будущего графа, барона, маркиза, герцога?

Между нами – абсолютно никакой, и к нашему повествованию данное обстоятельство не имеет никакого отношения. Впрочем, даже если и имеет, то до поры до времени скрывается под грузом иных важных и не очень важных событий, мгновений, обстоятельств.

Итак, лорд д Экарт в данный момент имел счастье валяться в траве, пялиться широко раскрытыми глазами в высокое небо, слушать стрекот цикад и наслаждаться покоем.

До важных событий, которые перевернут всю его жизнь, оставалось еще уйма времени.

Целых пятнадцать минут.