Княжество Семиречье

Глава 8

— И почему британский? — я обернулся к двигающемуся за мной на дистанции в шаг, Бородаеву и встретился с его непонимающим взглядом: — Почему решили, что шпион именно британский?

— Так это самое простое, ваша светлость. — ухмыльнулся мой «Берия»: — У него в сюртуке, под подкладкой, письмо нашли, на шёлке вышито, что мол, податель сего британский агент, окажите всяческое содействие…

Идти до резиденции контрразведки было недалеко — всего лишь выйти из дворца и повернуть к самой дальней от ворот башне, которую я назвал Башней Истины и передал в распоряжение подпоручика Бородаева. В городе, сразу после вселения в башню «конторы глубинного бурения» поползли ложные слухи, что каждую ночь из-за стен башни доносятся крики допрашиваемых и истязаемых. Мне кажется, что слухи эти — сплошное вранье, так как, по ночам я спал хорошо, не просыпался, и никаких криков не слышал.

А может быть у меня в спальне просто установлены очень качественные рамы… Когда мы шагнули внутрь зловещего оборонительного сооружения, я сразу почувствовал запах крови, а спустившись по лестнице вниз, к подземным кладовым, услышал и чьи-то крики.

Британский шпион, раздетый до белья, был пристегнут к стене массивными кандалами, что успешно гасили его магические способности, а на столе, напротив была сложена его одежда, с распоротой в двух местах, подкладкой. Кроме мандата британского шпиона, искусно расписанного красными буквами на шелке, и скрепленного красивой печатью на столе аккуратными столбиками были сложены золотые полусоверены и имперские пятирублёвки. Мандат был написан на шести языках, включая, судя по всему, китайский и арабский, русского текста, почему-то, не было. Зато поодаль сиротливо лежал русский имперский паспорт в серенькой обложке, выписанный на имя дворянина Суховеева Аполлона Михайловича, постоянно проживающего в Саратове, в собственном доме. Не приходилось сомневаться, что описанные в паспорте приметы господина Суховеева, в общем, совпадали с приметами человека, пристегнутого к стене.

Кроме испуга, на лице британского агента других повреждений не наблюдалось — висящий на руках блондинчик тревожно прислушивался к завываниям за стенкой.

— Так, так, так…- я подтянул к себе «мандат» британца, нашел знакомые слова английской части текста: — Патрик О Райли? Как интересно. И куда вы дели тело несчастного иностранца…

— Какое тело⁈ — забился в кандалах пленник: — Этот русский паспорт фальшивка, а я британский подданный! Вы обязаны немедленно расковать меня и передать властям Российской империи.

— Ты, ежели басурманин то скажи что-то по-басурмански, а то чешешь на русском еще лучше меня… — сунулся вперед какой-то унтер, который, очевидно, изображал помощника палача или водопроводчика, так как сидел он в мясницком фартуке, с деревянным ящиком, из которого торчали, брутального вида, инструменты, с подобными здесь ходят местные столяры и прочие слесаря.

Задержанный страдальчески закатил глаза к небу, а потом бойко выдал что-то бойкое и гневное, очевидно, что ругался.

— Ваша светлость, вы же их язык знаете? — взоры собравшихся в помещении служивых обратились ко мне: — Что он сказал?

— Знаете, господа, мне кажется, что он нас всех дурит. Только что выдумал какие-то словечки и выдаёт за британские. Во всяком случае, ничего похожего я до этого не слышал. Вот послушайте сами «Май нейм из Наум, май фемили из биг, ай хев мазе, фазе, систер, бразе, гренд мазе и гренд фазе ту. Зе кэпитал оф Инглэнд из Ландон.» Ну. Согласитесь, что ничего похожего. А этот бриташку убил, видимо на сюртук позарился, а сейчас пыжится, слова какие-то выдумывает…Да и рожа у него типично рязанская. Надо в розыскных делах по приметам душегуба этого посмотреть, а не найдете, то не велика беда, на рассвете повесим и похороним, как безымянного. Всё, братцы, я спать, и не шумите сильно, а то, сами знаете, как я ночью чутко сплю и как кое-кому плохо придется, если меня ночью чьи-то крики разбудят…

— Что за дикая страна! — взвизгнул допрашиваемый: — Да поймите вы, идиоты, это я — Патрик О Райли, подданный его Величества, короля…

— Так, Аскольд Трифонович…- я повернулся к начальнику контрразведки: — К завтрашнему утру подготовьте приговор — дворянина Суховеева Аполлона Михайловича за убийство британского подданного Патрика О Райли совершённое в корыстных целях, в скобках — хищение одежды и иных ценностей, приговорить к повешению. Добавьте, что в виду моих гуманистических убеждений, дворянину Суховееву повешение заменить на расстреляние. О приведении приговора в исполнение уведомить посольство Британии в Российской империи, а также родственников Суховеева в Самарской губернии. Всё, я спать. Завтра поутру, приговор подпишу и сразу привёдем его в исполнение.

Я вышел из допросной камеры, прошёл в соседнее помещение, откуда раздавались вой и крики допрашиваемых. Но, к моему разочарованию, в соседней комнате сидел молодой солдат и на разные голоса выл, ругался и просил пощады, в общем, создавал звуковой антураж пыточных застенков. Я погрозил ему пальцем и пошёл обратно, во дворец. Там, в нашей уютной спальне, меня ждала молодая жена.

На миру и смерть красна. Не знаю, насколько верна эта поговорка, и действует ли она во всех случаях, но приговорённый к «благородной» смерти «дворянин Суховеев» довольным не выглядел — в дворцовый сад его волокли под руки двое дюжих солдат.

Я читал, оформленный по всем правилам, приговор, где даже стояла пометка, что подсудимый получил свой последний ужин из меню дворцовой кухни, за моей спиной, с пишущей палочкой замер вестовой старший унтер-офицер Полянкин, торжественный и строгий, хорошо осознающий всю важность момента. И лишь приговорённый портил благостность картины торжествующего правосудия. Увидев меня, он начал с недюжинной силой рваться из рук солдат, и орать благим матом что у него есть сведенья чрезвычайной важности, и он желает немедленно поведать мне о заговоре против моей особы…

— Бойцы, отпустите этого…- я махнул рукой: — И постойте где-нибудь недалеко, а то там, за малиной, его отделение стрелков во главе с командиром, и доктор уже двадцать минут, как дожидаются. И что вы хотели сказать мне, милейший?

Я, изобразив самое скучающее и брюзгливое выражение лица, склонился к упавшему на колени «дворянину Суховееву».

— Ваша светлость…- горячечным шёпотом затараторил молодой человек, отчаянно кося глазами в сторону зарослей малины: — Имею сведения чрезвычайной важности о заговоре против вашей особы. Я, Патрик О Райли, являюсь лейтенантом службы информации при адмиралтействе Великобритании, был направлен в ваше княжество для организации убийства вашей светлости по заданию моего командования… На днях в Покровск должны прибыть ещё три агента, действия которых я должен координировать. А паспорт на имя дворянина Суховеева мне выдали в Ярославле, в управлении контрразведки Российской империи…

— Вот ты и попался, подлый убийца! — я ткнул пальцем в лоб ошеломлённого моей реакцией Суховеева — Райли.

— Видишь, Крас Людинович… — пояснил я, не менее удивлённому вестовому: — Настоящий британец, тем более состоящий на службе у его Величества, британского Георга Пятого. Британцы только торгуются с нашими имперскими соседями, за то, что будут в своих документах указывать Россию не великим княжеством, а Российской империей, преференции себе за это особые требуют, а этот, якобы офицер британский, без дозволения своего сюзерена, Россию империей именует. Точно тебе говорю, наш это, настоящий русак, просто готов на любой шпагат встать, лишь бы в малинник не идти.

Вглядевшись в понурившегося, стоящего на коленях, с поникшей головой, британца, я кивнул вестовому:

— Ладно, комедия мне это надоела. Давай, бери его и во дворец. Пусть приведут его в порядок, одежду и всё имущество, кроме ножика, вернуть, и ко мне, в кабинет, через час чтобы там был.

— А ты, сэр О Райли, не вздумай на меня обиженно губы дуть! Ишь, чего удумал — на меня покушаться! Если мысли какие черные в голове своей против меня умыслил, то мне решение об отсрочке твоего приговора отменить — дело одной минуты. Так что, приводи себя в порядок и приходи через час ко мне, побеседуем.

Часом позже. Великокняжеский дворец.

В просторную гостиную вошла Гюлер, блистая обнажёнными плечами и шурша по паркету тяжелой юбкой европейского платья.

— Дорогая, разреши представить тебе сэра Патрика О Райли, британского дипломата, заехавшего к нам по оказии…

Гюлер коротко кивнула и протянула руку…

— А это великая княгиня Гюлер, моя супруга, дочь хана Бакра, кстати обучалась в закрытом британском пансионате в Индии, где в полной мере изучила все науки, что необходимы настоящим леди…

Британец припал к руке княгини, после чего разразился длинной фразой на английском, Гюлер ответила, британец не унимался, Гюлер опять ответила, уже более длинно и обстоятельно, после чего повернулась ко мне:

— Дорогой, если ты не против, я посижу с вами и немного почитаю. Я не буду вам мешать, просто последний роман госпожи Гамильтон «Поцелуй вампира» такой восхитительный, просто не могу оторваться.

— Конечно дорогая, располагайся, мы ненадолго…

Я махнул британцу на стоящие у журнального столика кресла, сам сел напротив, лицом к, сидящей на диванчике, с книжкой в руках, Гюлер.

— Итак, мистер О Райли, я, в качестве жеста доброй воли отпускаю вас восвояси, но, хочу, чтобы вы передали своим кураторам следующее — я не враг Великобритании, а скорее даже друг. У нас, с вашей великой страной один враг — правящая верхушка Российской империи, но, вместо того, чтобы поддержать дружественные Британии силы, правительство Его Величества подсылает в мой дом убийц. Если правительство Его Величества Георга Пятого не изменит свою политику в отношении своих союзников в этой местности, то так тому и быть, я приму это как вызов. И не надо кривить губы в презрительной улыбочке, мистер О Райли, я могу вас вернуть в ваше вчерашнее положение — в дворянское достоинство Российской империи и один интересный подвальчик в уютной башенки, но, только после этого мы с вами никогда-никогда не увидимся. Хотите вернуться в подвал контрразведки? Нет? Я знал, что вы разумный человек.

В это время Гюлер подняла голову от книги и начала показывать мне серию пантомим, в которой присутствовала петля, обвивающаяся вокруг горла, нож, перерезающий шею и прочие странные вещи. Судя по всему, жена транслировала мне мысли британского лазутчика и достойные с его точки зрения, способы моего убийства. Я глазами показал, что всё понял и продолжил беседу с незваным гостем.

— Мне очень хочется стать другом великой и могучей Британской империи, но, я хочу, чтобы и Британская империя проявляла ко мне не меньшее уважение, чем другим ее друзьям в этой местности. Я согласен принять любые проявления дружбы, из числа тех, которые мне попадались этим летом — скорострельные карабины, скорострельные пушки и боеприпасы, золотые монеты… Ваших великолепных военных инструкторов и прочих специалистов присылать не надо. Как оказалось, местный климат чрезвычайно вреден для ваших соотечественников — мрут очень часто.

В случае же, если Великая Британия не оценит мой щедрый жест доброй воли, и не отправит в мои земли овеществлённые доказательства нашей дружбы, я несколько изменю направления моих военных походов, и как знать куда, в какие места меня приведет моя удача. Мне нравятся такие названия городов — Дели, Бомбей, Мадрас…

— Вы что, безумец? Вы угрожаете Великобритании? — кроме страха за свою жизнь, эмиссара Британской империи переполняло крайнее изумление: — Да вы знаете, что будет, как только в офисе премьер –министра, или, что еще хуже, газетчики узнают о ваших словах?

— А что будет? Вы пошлете в местные пустыни и степи парочку своих могучих броненосцев? Кроме того, из вас вышел очень бестолковый агент разведки — вы постоянно перевираете мои слова. Я, ни в коей мере, не угрожаю вашей стране, я взываю к ее справедливости и мудрости. Просто, если какой-то вожак с сотней бойцов получает из от англичан сотню винтовок и две сотни золотых гиней, то я тоже желаю получить на каждого своего бойца скорострельную винтовку и гинеи, и гиней должно быть больше, потому что я здесь самый сильный. А для Ост-Индской компании у меня отдельное послание — у них есть время до весны, чтобы выкупить своих солдат и сотрудников. За каждого я прошу сотню фунтов стерлингов…

— Солдаты никому не интересны, за такую сумму мы наберем тысячу солдат. — перебил меня шпион, не дослушав, видимо, был в курсе, кто работает на моих рудниках.

— Пленных отпущу за выкуп одним лотом, не деля, кто солдат, а кто британский сквайр. Или все, или никто. — обрезал я и позвонил в колокольчик. На пороге возник вестовой.

— Крас Людинович, организуйте отправку господина дипломата до границы с империей. Всего хорошего, мистер О Райли. Один только вопрос, на последок. А правда, что еще в прошлом веке британцы ваших земляков, ирландцев, даже дворян, на плантации, в качестве рабов, продавали?

Казалось, что в кресле, на месте, занимаемом ушедшим британцем осталась клубиться шаровая молния, столько энергетической маны выбросил в атмосферу, с трудом контролирующий себя маг-шпион.

— Ты знаешь, что он хочет тебя убить. Больше всего на свете. — нежные руки жены обхватили меня сзади.

— Конечно знаю. Надеюсь, что он не остынет и постарается это осуществить в самое ближайшее время. — я поцеловал нежную кожу изящного запястья: — Завтра будь готова выехать в Орлова, нас ждет веселое развлечение. И винтовку свою захвати с собой, на всякий случай.

— Уй! — мою голову с силой стиснули и несколько раз поцеловали. Все-таки, дама в дорогом платье, что устав целовать мою голову, просто прыгала вокруг меня, как маленький щенок, очень плохо чувствовала себя здесь, в великолепно обставленном великокняжеском дворце. Не скажу, что наш ледовый поход на лыжах, по «принуждению к миру» окрестных племён, вызвал у Гюлер неземное блаженство, но вот куда-то поскакать на коне, пострелять, отнять чужое… В общем, женат я на типичной маленькой степной разбойнице, с легким флером цивилизованности.

Не могу сказать, что после того, как я рассказал Литвинову Опанасу Радимировичу анекдот о коте с последним предупреждением, и уточнил, что у резчика деда Литвина тоже последнее предупреждение, тот бросил пить совсем, этого не было. Но, больше старый резчик-алкоголик гособоронзаказ по изготовлению идолов славянских богов не срывал, организовав работу своей мастерской и работу своих учеников. Во-всяком случае, полный пантеон языческих богов давно украшал любое поселение Великого Княжества Семиречья, а стараниями моего «министра пропаганды» девицы Ухтомской становились местами весьма популярными в народе. Вероятно, Макоша, как моя личная богиня, имела какой-то профит от своих коллег по божественному пантеону, как бонус за расширение количества адептов в этих новых землях, так как возможности, которые открыла передо мной богиня частично заменяли отсутствие в моём княжестве развитой науки.

Как, к примеру, сейчас, я, из своего кабинета, наблюдал, с высоты птичьего полёта, как возле торгового комплекса из дрезины выгрузили британского агента, который, двигаясь дерганной походкой, по, проложенной в обход имперской заставы, тропинке двинулся в сторону города Орлова-Южного. Хищная птица парила над городом, не сводя глаз с фигурки ирландца на британской службе, который, не замечая двигавшихся за ним, в отдалении, пары агентов подпоручика Бородаева, зашел в кабак «Крайняя застава».

После того, как объект наблюдения скрылся в питейном заведении, орёл, повинуясь моему приказу, начал кругами планировать в сторону моего торгового центра, где на чердаке одного из амбаров его ждали свежее мясо, тепло и безопасное укрытие.

А вид панорамы имперского города в моем сознании сменился на дергающееся изображение приближающегося крыльца питейного заведения — маленькая фигурка богини –праматери, украшенная драгоценными камнями на месте глаз, и носимая на шее, в последнее время стала очень популярным оберегом в этих местах и прекрасно заменяла для моих агентов нагрудную видеокамеру. Правда об этом знали только я и богиня, для всех прочих это был просто маленький талисман.

Агенты моей контрразведки прошли в кабак, взяли нехитрую закуску в виде жареного гороха и пива, устроились за столом. Старший снял с шеи оберег, поставил его на стол возле себя, налил пива в маленькую мисочку и поставил напротив маленького идола, а через некоторое время я увидел, как в один из отдельных кабинетов «для чистой публики», зашли четверо мужчин.