Книга пятая. Искатель

Глава 19 Маг и варвар

— Ты христианин? — спросил я, кивая на католический крест, свисающий с груди связанного человека, — Необычно. У меня есть к вам один вопрос, только подожди две минуты, я доем.

Рис, целая куча отварных овощей, четыре крупные печеные рыбы. Очень существенный перекус, предназначавшийся уйгуру, но тот предпочел съесть только мясо. Затем, забрав мотоцикл, на котором его подкинули до этой квартиры, он уехал в город. А я просто воспользовался подвернувшейся ситуацией в том же ключе.

— Так вот, — доев, я вновь обратился к бывшему владельцу мотоцикла, — Ты ведь, как христианин, понимаешь, что Адам и Ева не были христианами? Их просто держали в заповеднике, а затем пустили на развод в большой мир. Затем Господь неизвестной никому религии развлекался с человечеством уйму лет, весь Ветхий завет, делая всё, что захочет, а потом, так сказать, перезагрузил сервер, установив, через некоторое время, определенные правила… с помощью одноразового сына. Которого воскресил лишь затем, чтобы устроить небольшое шоу. Скажи, тебе это не кажется абсурдным?

Молодой парень лет двадцати, сидящий на полу, посмотрел на меня безумным взглядом. До этого он не отрывал его от лежащей перед ним на стуле кисти руки, но, видимо интонации моего голоса заставили его прервать медитацию.

— Концепции добра и зла тоже очень интересная вещь, — не дожидаясь ответа от связанного человека, имеющего во рту хороший кляп, продолжил я, — Видишь ли, мне кажется, что само понятие «зла» впервые придумал тот, кто испугался. «Зло», если посмотреть на род человеческий со стороны, это «то, что приносит мне вред». Например, я для тебя безусловное зло, потому что я напал на тебя, избил, отсек руку, затем связал и посадил на пол. Ты не думаешь о том, что, по сути, я не такое уж и зло, пока что, потому что оставил тебе еще много частей тела. Тебе не нравится то, что я с тобой сделал. Но зло ли я, если рассматривать этот конкретный случай? Всё-таки, ты бандит, наркокурьер, член банды, и ками знают, что уже натворил в своей жизни. С точки зрения Японии, ты зло, а я — добро, вот такой вот парадокс…

— МММ!!! — парень явно был со мной не согласен, но не мог аргументированно ответить.

Понятливо кивнув, я встал.

— На самом деле, добра или зла не существует. Есть разные точки зрения, разные векторы, разные результаты и разные методы их добиться. Для достижения результата используют различные средства, в том числе и «злые», не учитывающие интересов других людей. Многие из них некомпетентные люди считают неприемлемыми, но их мнением никто не интересуется. По причине некомпетентности. Сейчас я вытащу твой кляп, ты расскажешь всё, что меня интересует, и будешь, при этом, только отвечать на поставленные вопросы. Иначе я буду отрубать от тебя куски, пока ты не начнешь делать то, что мне нужно.

Дождь на улице не прекращался.

Через час я шел по улицам Осаки, похожий на отпетого бандита, нарядившегося в длинный кожаный плащ. Кроме еды, информации и этого самого плаща квартира, послужившая перевальной точкой для уйгура и финальным местом упокоения члена местной банды, ничем полезным мне послужить не могла. Ну и деньги, порядка сорока тысяч йен, оказавшихся у христианина. Хотя был ли он им…?

Пробиваясь через толпу на проспекте, я мрачно размышлял над смыслом того, что делаю здесь и сейчас. Штаб не отвечает, в новостях по телевизору ничего не передают, сотовый Хаттори и Баранова вне зоны покрытия сети. Вариант позвонить Сахаровой я не рассматривал, всерьез сомневаясь, что русской бы дали доступ к настолько важной операции. Да и что толку? Даже если она и помогала Баранову, то держать её в курсе оперативной обстановке бы точно не стали.

Ситуация была… неопределенной.

— Братец!! Хочешь повеселиться⁈ — ко мне попыталась прижаться, обняв за талию, одна из зазывающих в хост-бары девушек, но, когда её рука наткнулась на ножны катаны, которую я сунул сзади за пояс, бедолагу просто сдуло.

Веселье скоро начнется. Я не ожидал, что окажусь в Осаке, но, оказывается, этот город для уйгуров был вполне логично выбран, как точка, откуда они с комфортом исчезают из Японии, если операцию обнаружат местные власти. Просто, изящно, эффективно, если мы имеем в виду не простых людей, а неутомимых «надевших черное», у которых шансы удрать из-под внезапной опеки властей куда выше. Намного выше.

Поэтому сейчас, шагая под дождем, я при себе имел только оружие. Все средства связи уничтожил до того, как добрался до города, подозревая, что линии связи могут быть скомпрометированы.

Со слов христианина-мотоциклиста я знал, что его банда разъезжает или зависает на основных подъездах к городу, чтобы оказать те же услуги, которые он оказал «своему» уйгуру. Встретить, привезти, обеспечить (сразу!) сытной едой, а затем информацией, выполнить все просьбы, указать на место сбора. У каждой встречающей банды могло быть своё, но что-то мне подсказывало, что оно для всех одинаково — клуб «Игривая комета». Именно мимо него я сейчас и прошёл, не повернув головы ни на потушенную вывеску, ни на скучающих под навесом крепких парней в пиджаках.

Соседнее заведение, малюсенький домашний ресторанчик, мне показалось куда более привлекательным. Внутри кроме сурового лысого повара за стойкой, традиционно носящего скрученную из веревки повязку на голове, никого не было. Заказав пару блюд, я тут же, за стойкой, их принялся поглощать. На вкус было так себе.

— Хозяин, где у тебя тут подвал? — не став тратить время на критику, спросил я.

— У меня нет подвала, — не отрывая глаз от готовки бросил мне мужик.

— У тебя есть подвал, хозяин. Через минуту мы в него попадем. Лишь от тебя зависит — каким образом. Время пошло.

Нельзя просто так готовить такую посредственную пищу рядом с бандитским логовом. Ну не логовом, а популярным местом отдыха и встреч, где есть вип-кабинеты, а также прекрасное звукопоглощение на стенах, но, тем не менее.

Повар поднял на меня глаза, подумал пару секунд, затем выдал:

— Не убьешь?

— Нет, — я качнул головой, внимательно отслеживая его движения.

— Идем.

Закрыв вход, он вернулся на рабочее место, продемонстрировав мне люк, который сам и открыл.

— Там хода нет, только небольшой люк, — тихо сказал он, — Через него передаю. Это всё.

— Спускайся. Не убью.

Только придушу, свяжу руки, заткну рот. Сам развяжется, но чуть позже. Пока осмотрим стену, в которой замаскирован люк, а для этого её нужно освободить от нескольких мешков. В Японии к свободному месту относятся с ну очень большим вниманием. Его всегда мало.

Уйгур чувствовался в нескольких метрах от меня. Надеюсь, он будет не один.

Моя «открывашка», так сильно пронервировавшая в свое время Горо Кирью, сработала со стеной ровно также, как и бронированной дверью, то есть разнесла кирпичи с грохотом, позволив мне, пригнувшись, протиснуться в образовавшийся лаз, из которого грохотала музыка. Сделав это, я оказался в натуральном цокольном зале варьете-клуба со сценой, столиками, назойливой цветомузыкой, полуобнаженными японскими девчонками у шестов и, конечно же, посетителями.

Увы, среди них, этих посетителей, оказался только один нужный мне персонаж. Он, полуголый, сидел на одном из диванов, раскинув мощные руки в стороны и обнимал двух крепких девиц не совсем определяемого происхождения, разглядывая меня со снисходительным любопытством. У еще двух десятков посетителей на лицах было несколько другое выражение. Возмущение, испуг, злость…

Впрочем, это были не совсем посетители. Скорее охрана.

Китайский наемник повелительно вскинул руку, музыка тут же умолкла.

— Так вот ты какой, вор… — почти добродушно и без акцента пророкотал этот массивный детина, — Мы тебя ждали! Не сказать, чтобы долго…

— И что я у тебя украл? — осведомился я, делая несколько шагов в зал. Люди начали вставать со своих мест, доставая ножи различной длины, дубинки и даже, вроде бы, нунчаки.

— Ты утащил у меня кусок мяса, вор, — улыбнулся этот человек, прижимая к себе обоих занервничавших девиц, — Окровавленный кусок. Прямо изо рта. Приличные парни… так не делают…

— Я неприличный человек, — качнул я головой, — И у меня к тебе вопросы. Но тут посторонние…

— Стоп! — рявкнул уйгур так, что вздрогнула половина присутствующих в зале, уже вроде бы готовых к драке (точнее, сжиматься в ужасе от «жажды крови», но они этого не знали), — Никаких техник! Ты против этих парней. Развлечете меня. Справишься — и я отвечу на твои вопросы. Сам!

— Уважаемый! — тут же возмутился один тип у сцены, — Что вы…

Он не успел договорить. Бутылка, молниеносно пущенная рукой уйгура, разнесла ему череп, брызнув стеклом во все стороны.

В следующий момент я уже действовал.

Катана — это не меч, с точки зрения остальных мечей мира. Это увеличенный нож для резки рыбы, скальпель, предназначенный легко и вольно скользить, разрезая мышечные волокна и внутренние органы. Он почти не приемлет парирования, он презирает рубящие удары, он боится брони. Основным оружием древнего самурая всегда был лук или копье, а катаны выполняли сугубо вспомогательную, почти ритуальную роль.

Однако здесь, в этом наполненном бесящимся светом зале, катана была на своем месте.

Я атаковал без остановки, постоянно передвигаясь с места на место, не давая оторопевшим людям, которых китайский наймит обрек на смерть, ни секунды на передышку. Глаза, горло, кисть руки, внутренняя часть бедра, брюшина, укол в солнечное сплетение, только короткие режущие удары. Первоочередной целью были наиболее боеготовые, не паникующие, не смотрящие в сторону выхода и не двигающиеся к нему. Во вторую очередь те, у кого всё-таки был огнестрел. Таких людей я атаковал ровно тем же удобным способом, которым воспользовался и уйгур — попадающимися мне под руку бутылками.

На бой это слабо было похоже, скорее на казнь. Я, прорвавшись ко входу, вырезал там всех живых, а затем начал продвигаться в зал. Когда бандитов, или кто это здесь был, осталось только четверо, они догадались спрятаться за продолжающим сидеть уйгуром, обнимающим двух сжавшихся и рыдающих девиц. Лицо человека, напоминающего ну очень крепкого и сурового китайца, исказилось в гримасе предвкушения при взгляде на меня. Мол, что будешь делать?

Я пристрелил их быстрее, чем ставший внезапно серьезным наёмник успел отшвырнуть от себя девушек, а затем, глядя ему в глаза, отбросил пистолет.

Для него не пришло время. Пока.

— Как говорил ранее, у меня к тебе есть вопросы, — сухо уронил я, — Но здесь еще есть посторонние.

— А ну валите!! — тут же рявкнул куда более собранный человек на истерящих девчонок, от чего их, чуть не захлебнувшихся воплями, вынесло на сцену и за неё. Видимо, в гримерку. Понятливые оказались.

Да, теперь можно было поговорить. Существовал шанс, что сюда спустятся те, кто сторожил снаружи, но он был невысок.

— Ты сказал, что являешься неприличным человеком, мечник, — хрустнул шеей «надевший черное», вставая на ноги, — Я, к твоему сведению, тоже. Разговора не будет, пока. Давно я не дрался с такими как ты…

— Ты мне не нужен нарезанным на сашими, уйгур, — медленно покачал я головой, отбрасывая катану и снимая плащ, — Обойдемся без фокусов.

Мой жест и слова произвели чересчур сильное впечатление на наемника. Он испугался, даже сделал пару шагов назад.

— Высокородный…? — пробормотал он чуть ли не робко.

— Я не имею отношения к этим позерам, — качнул я головой, — Ты долго будешь болтать не по делу?

Вот тогда он разозлился. Даже не так — взбесился. Моментально, налившись яростью, чуть не лопнув от неё на первом же вздохе.

— АХ ТЫ МАЛЬЧИШКА!!! — взревел китайский боец, кидаясь на меня со всей прыти своего почти двухсоткилограммового тела.

Чего я и добивался. Мечущиеся лучи света, насыщенные цвета, сломанные столы и разбросанные тела — идеальная ситуация для применения «пустоты».

Исчезнув с глаз летящего со всех ног бойца, я, сделав быстрый шаг в сторону, нанес ему беспощадный прямой удар в ухо костяшками пальцев. Далеко не настолько мощный, чтобы сдвинуть эту тушу в сторону, но это она и сама с успехом сделала, почувствовав ошеломляющую боль. Снеся несколько столов, здоровяк рухнул на чей-то кровоточащий труп и с ним в обнимку обрушил один из низеньких диванчиков, оказавшихся у него на пути.

Задолго до того, как я проглотил пропитанное Ки моего прадеда Снадобье, я думал о том, что делать, если «надевший черное» не будет настроен сражаться с тобой, а будет нацелен убивать. В таком случае, он вполне может атаковать с целью взять тебя в захват, чтобы просто переломать так, как ему будет угодно. Нога всегда сильнее руки, борец всегда опаснее ударника, масса правит балом… исключений мало. Поэтому пришлось придумывать особый приём, чтобы было чем встретить таких энтузиастов. Правда, сейчас он мне не пригодился.

— Еще раз попробуешь показать мне атакующую свинью? Или сразимся нормально? — спросил я держащегося за ухо уйгура, вставшего на колено, — Или, может, ты с братьями никогда и не сражались, м? Просто валили всех подряд своими тушами, а затем смеялись над наивными простаками?

Кажется, я угодил в точку. Наемник встал и, периодически хватаясь за ухо и морщась, очень неуклюже принялся подходить ко мне боком, изображая боевую стойку. Не поверив в эту клоунаду, я позволил ему подойти поближе, чтобы, в один прекрасный момент, развести руки, лягушкой кинувшись на меня. Видимо, чтобы не убежал? Еще раз скрывшись в «пустоте» для чужих глаз, я высоко подпрыгнул, пропуская тушу под собой, а затем, приземлившись, с размаху въехал ему в уже поврежденное ухо. Издав натуральный визг, уйгур попробовал развернуть корпус, но добился только получения еще одного удара, попавшего в глаз. Отскочив, я принялся за ним наблюдать.

— Ага, значит, всё-таки, что-то можешь, — кивнул я своим мыслям, — Свиньей ты только притворялся.

С черепа наемника медленно сходила отсвечивающая металлом энергетическая пленка, прекрасно защитившая его от травмы глаза. Он встал, уже не изображая из себя теряющего голову от ярости низкопробного драчуна. Теперь это был сильный, предельно уверенный в себе и почти готовый к бою воин, собранный и серьезный.

— Я возьму тебя живым, — поведал он, — Кажется, нам с братьями за тебя заплатят очень много.

— Умнее ты не стал, — вздохнул я, — Что же, будем обходиться тем, что есть.

Затем мы столкнулись. Это уже был полноценный, правильный бой. Его удары против моих, сила, ловкость, опыт и Ки, умение перемещаться, наносить и принимать удары. Он был намного сильнее, с куда более крепким мышечным каркасом, но двигался даже медленней моего деда, позволяя мне танцевать вокруг этого человека, периодически пытаясь проверить на прочность его ноги лоу-киками. Сам йугур, уже продемонстрировавший, что владеет редкой разновидностью защитной техники, невозмутимо наступал, не обращая внимания на мои удары.

И, разумеется, не смог не попасться в ловушку.

Джигокукен, на мой взгляд, был техникой незавершенной. Усиленный удар, попадая по противнику, пробивал его защиту и частенько отбрасывал тело назад, но, при этом, энергия импульса Ки, проходящая через конечности и тело бьющего, усиливала удар, а затем бездарно рассеивалась в воздухе. Дополнив дедовский прием техникой, которой обучил Асуми, я получил куда более любопытный результат. Теперь…

…Ки детонировала после нанесения удара.

Наемника отшвырнуло так, что его тело до половины пробило полукруглую сцену, на которой ранее выступали стриптизерши. Он улетев, пуча глаза и теряя капли крови изо рта, сокрушая своим телом крепкие доски и металлический каркас сцены. Всё случилось настолько быстро, что технику защиты он попросту не успел выстроить ни на сам удар, ни на последствия, собранные его спиной.

Я терпеливо дождался, пока он, ворочаясь среди обломков, придёт в себя. В целом, больше ничего не оставалось, так как лезть к нему, наполовину закопанному в сцену, было неразумно.

— Да кто ты… такой… — кряхтел он, воюя со сценой для шлюх и продажных школьниц.

— Удивительно дурацкий и удивительно японский вопрос, — подумав, ответил я ему, — Какая тебе разница? У нас бой. Вместо того, чтобы вернуться в него, ты изображаешь из себя жирную проститутку, не удержавшуюся на шесте. То свинья, то девка. У вас, у уйгуров, что вообще в голове происходит?

На этот раз я умудрился задеть его всерьез. Мужик, с краснотой во всю грудь, а теперь еще и с покрасневшими от настоящей злости глазами встал, начав с ревом крушить всё вокруг себя, выбираясь наружу. Выбравшись, он стряхнул с себя последние обломки, уставившись на меня.

И тогда я прострелил ему плечи. Сначала их, по пуле в каждое, прямо в бицепсы так, чтобы пули расплющило о кость. Затем, когда глаза уйгура налились тотальным шоком и недоверием, я, не спеша, перевёл прицел подобранного пистолета на его колени, снова сделав два выстрела. Точные попадания.

Человек упал на спину, так и не сведя с меня глаз.

— Что? — непонимающе спросил я его, подбирая катану, — Я же сразу сказал, что неприличный. Хватит играться, пора переходить к делу.

Слишком крепкий оказался. В ином случае мне бы пришлось с ним еще долго возиться. А «игла» бы ему разворотила слишком многое…

///

— Быстрее можешь? — угрюмо спросил Ява водителя, напряженно всматривающегося вперед.

— Нет, господин! — быстро и нервно ответил тот огромному китайцу, который, несмотря на все свои старания потесниться, то и дело задевал его плечом, — Другой дороги нет! День, пробки…

Действительно, вся полоса движения стояла, еле-еле двигаясь вперед. Ява засопел, пытаясь достать из кармана телефон так, чтобы не развалить эту хрупкую японскую машину. У предводителя Братьев было на редкость паршивое настроение, что чувствовали все находящиеся в машине. Особенно те, кто сидел сзади.

— Да ладно, Ява… — пророкотал один из них, Хуо, — Всё с Маленьким Мо будет в порядке. Не может быть иначе…

«Не может быть иначе». За этими словами крылось нечто весьма поганое для Явы. Мало того, что они потеряли Вана, так это еще произошло по его вине. Вышедший в тыл остаткам местных гавриков Ява чересчур увлекся охотой на местную знаменитость, драпавшую от него как трусливый кролик, Ван, как и было приказано, побежал за ним и… первая пуля из очень уж крупнокалиберной винтовки вляпалась ему прямо в маску. Та не выдержала, всё лицо брата раскрылось как кровавый цветок. Ява сам потом принял четыре этих пули на грудь и две в спину, пока драпал, тоже уподобившись трусу, но броня оказалось куда крепче шлемов. Теперь он щеголял огромными синяками, но и только. А вот Ван…

Теперь еще и за Маленьким Мо увязалась какая-то срань, проникшая в клуб, где они должны были собраться. Им ехать то чуть-чуть, вот-вот свернут вбок из пробки…

Точно!

— А ну выходим! — рявкнул Ява, начав выбираться из машины, — Все!

— Босс!

— Живо!!

Это они город не знают, а этот плюгавый водила — знает! Ява его просто понесет! Где мобильник⁈ Ай, демоны с ним!

Они все уходили по одному, но братья на то и братья, чтобы поддерживать друг с другом связь. Были у них с собой аппараты, так что Ява по дороге нашел и Хуо и Пака, добирались втроем. Звонок от Мо застал их на хате, где они жрали, брат сообщил, что за ним увязался какой-то глист. Через пять минут, когда они уже сидели в машине с этим доходягой, позвонили местные, сказали, что в клубе шухер, что они сменят точку, но разве Ява стал слушать? Да ему насрать уже было, после Вана-то! До сих пор перед глазами его голова. Рявкнув, чтобы к Мо никто не совался, но чтоб и входы перекрыли, Ява принялся нервничать, считая километры.

Братья держались вместе много, очень много лет. Они были семьей, бандой, всем друг для друга. Даже в худшие дни, когда шла кругом голова и дрожали мышцы от напряжения, Десять Братьев ни разу не сражались друг с другом!

А теперь нет Вана. Их первая потеря за всю жизнь. Поэтому они волнуются все трое, поэтому пытаются разжечь внутренний огонь заранее.

Зажатый подмышкой водила хрипел, кашлял, но указывал, куда надо бежать. Хуо и Пак топотали сзади, сопя и наливаясь силой. Ява бежал. Один человек — не проблема, даже высокородный. Если Маленький Мо уйдет в глухую защиту, ковырять этого паршивца замучается кто угодно! Только вот и давать местным лишние карты им, Братьям, не с руки. Поднимут шум и всё, прощай транзит, контрабандисты народ очень осторожный и трусливый. Всё, что наворочено там в клубе, должно остаться в клубе. Точка!

Они втроем подбежали к клубу, как носороги, расшвыряв с тротуара несколько идиотов, не успевших отпрыгнуть с их пути. Там, у это забегаловки, нервничал с десяток человек, пытающихся прятать ножи под пиджаками. Уронив водилу, Ява тихо рявкнул им продолжать караулить, а сам, кивнув братьям, отправился внутрь. У него с души упал камень. Что бы там у Мо не случилось, всего один противник, который еще там. Видимо, Мо развлекается…

Ява ошибался. Развлекались именно с Мо.

Все трое остановились, как будто ударившись о бетонную стену. Картина, представшая перед глазами братьев, была чудовищна даже по их меркам.

Маленького Мо больше не было. Было полностью обезумевшее, потерявшее всякий человеческий облик тело, лишенное конечностей, но с перетянутыми культями, со вскрытым, но слабо кровоточащим животом, частично лишенное кожи, но с сохраненными глазами и возможностью говорить. Не самая редкая картина для уйгуров, каждый из них был мастаком превратить человека или «надевшего черное» в подобную куклу, но то дело слабаки, почти животные, а теперь так поступили с одним из них…

Палач сидел рядом с разделанным братом, удерживая в руках меч, чье лезвие он успел вытереть. Ява судорожно вздохнул, встретившись с холодным, полностью равнодушным взглядом какого-то юнца. Высокий, мускулистый, да, но юнец!

Чертов сопляк!!!

Хуо коротко простонал. Пак закашлялся и сплюнул. Ява глубоко и резко выдохнул… но не успел ничего сказать.

— Всего трое? — спросил юнец, поднимаясь, — Мало, но хоть что-то. Я надеялся на большее.

— Ты… — захрипел Пак, медленно шагая вперед, не обращая никакого внимания ни на покрытый трупами пол, ни на запах крови и нечистот, наполняющий атмосферой бойни этот клуб, — Ты будешь умирать медленно, ублюдок…

— Не думаю, — качнул головой тот, не обращая внимания на упавшие на лицо волосы, и сам шагая навстречу трем воплощениям смерти, двигающимся к нему с неумолимостью гильотины, — Этот бой пройдет по моим правилам. Вас больше, поэтому вы сегодня без Ки…

Понять, что он имел в виду, успели все трое.

Среагировать…? Ни один.

Узурпатору Эфира требовалось больше ответов.