Книга пятая. Искатель

Глава 16 Охотничий гон

Издеваться над детьми, конечно, плохо. Пусть над испорченными и грубыми, пышущими злобой и насилием, пусть даже они это заслужили, но… в самом-то деле?

Однако, выхода у меня не было. Пришлось показывать мелкому зазнавшемуся пареньку, что все его самолюбие, строящееся на превосходном, для местных, владении Ки, является совершенно пустым местом перед бойцом, который это самое Ки ощущает. Толку от техники, если она не попадет? Толку от филигранного насыщения и укрепления плоти, если ножки и ручки банально коротки по сравнению с конечностями оппонента? Толку от знания боевых искусств, если ты легок настолько, что тебя моментально могут подбросить в воздух практически из любого положения?

Ты можешь быть талантливым, умелым и мощным, но если твой противник постоянно спарринговал с «яркоглазой», учащейся проводить свою мощь по телу, то единственное, чем ты его можешь удивить — тонкой, коварной и отточенной техникой, примененной в нужный момент. Ганс Аффаузи был не из тех, кто может до подобного догадаться.

Зато он был выносливым, крепким и злым, так что мне пришлось ну очень много раз уронить его на татами перед тем, как тяжело дышащий, но совершенно целый (за исключением эго) ребенок таки выдохнул, что сдается.

— Если бы ты дрался честно, я бы тебя одолел! — донеслось мне вслед.

— В таком случае мне пришлось бы тебя убить, — ответил я, — а это слегка чересчур из-за того, что ты решил побаловаться с маятником и сказал несколько грубых слов.

К счастью, собравшиеся зрители были представителями Старых родов, с их точки зрения я дрался совершенно неправильно, но молодые люди понимали ситуацию, в которую их всех поставил Аффаузи, так что были совсем не против того, что конфликт разрешился совершенно бескровно. Относительно. Бросаемые на меня многообещающие взгляды поверженного гения мира боевых искусств были очень даже красноречивы.

— Мне ожидать проблем? — прямо я спросил русского, после того как вновь заработавший, и защищенный теперь стеклом, маятник начал качаться.

— Не знаю, — честно ответил тот, — С одной стороны, у Ганса будут крупные проблемы, он не должен был… себя так вести. С другой стороны, ты его победил в схватке без чести, поверг без единого удара. Такое невозможно забыть или оставить просто так. Тут уже не важны обстоятельства, важен сам факт того, что это произошло. Во всяком случае, если Ганс соберется как-то тебе мстить, то он будет совершенно один, семья его никогда не поддержит. А без рода Аффаузи он… просто маленький мальчик.

— Мальчики имеют привычку вырастать, — отозвался тогда я, — Хотя иного выхода все равно не было.

Русские говорят, что паровоз нужно убивать, пока он чайник, но это не всегда возможно. Придётся принять сложившуюся ситуацию и её последствия как есть, причем мне что-то подсказывает, что она всё равно бы возникла даже без этой сцены и дуэли. Ребенок, которого все называют гением, приревновал к другому, тому, о ком говорят здесь и сейчас. Банально.

Ну или это всё было специально подстроено. Не суть важно. Моя цель в том, чтобы разойтись со Старыми родами краями. Они не будут долго держать в фокусе внимания того, кто публично пренебрежительно отзывается о боевых искусствах и, при этом, вроде бы не имеет других секретов, кроме продемонстрированных.

Моя ставка была сделана на то, что некий навык, раскрытый всем сразу, заставит этих «аристократов» озаботиться, в первую очередь, его тренировкой, усвоением, чтобы ни дай ками не потерять своих позиций и престижа. Жирная кость от глупца, который сознательно уменьшил свой потенциал, чтобы приобрести сомнительное усиление. Он одолел гения? Но за счет чего? Того, что крупнее Аффаузи в два раза и умеет уклоняться? Так парнишка же мелкий, он еще почти не участвовал в настоящих боях, а этот мутант — уже известный чемпион!

Версия? Да, убедительная версия.

— Она сработает, — кивнула слушающая меня Мана, — Люди более всего хотят верить в то, что они желают всем сердцем.

— У меня жена — философ, — поставил диагноз я, занимающийся с нашими новыми ноутбуками, — Чрезвычайно недоходная профессия.

— А у меня хорошее приданое, — лукаво ответили мне на это, — Могу я выбрать себе профессию по душе?

— Разумеется. Если не будешь воровать мои цитаты.

— Мм… тогда я точно не смогу быть философом. А к Мичико отпустишь? Они меня сегодня с Эной уговаривали…

— Нет, — тут же посерьезнел я, разворачиваясь к жене, — Мичико ненадежна. Она капризна и непоследовательна, совершенно несамостоятельный человек. Ты потеряешь с ней время.

— Я шутила, — покачала головой жена, — Но ты серьезен. Почему тогда Эне ничего не говоришь?

— Потому что новая потеря времени для моей сестры отличается от старой потери лишь в лучшую сторону, — я вернулся к сверхсовременному шедевру техники, — Эне нужен опыт неудач, ей необходимо начать задумываться о будущем, искать вектор развития. А вот у тебя с этим все в порядке.

— Почему ты так решил, я же, вроде, выбираю?

— Потому что ты шутишь, Мана. Ты уже давно всё выбрала и спланировала. Просто, чтобы не обижать Мичико и Эну правдой, тебе нужно, чтобы я открыто запретил тебе им помогать.

В ответ меня поцеловали. В затылок, потому что всё остальное было занято делом.

Компоновка купленных нами за бешенные деньги ноутбуков была чрезвычайно плотной, немногочисленные щели и допуски были залиты каким-то упругим материалом, что делало невозможным дальнейший разбор техники. Поняв это, я собрал машину назад, а затем подключил к своему компьютеру, эмулирующему сейчас полноценное интернет-соединение. Запустив программу, призванную отслеживать каждый бит информации, которой ноутбук выдаст в «общую сеть», я ушел отдавать должное приготовленному женой обеду.

Через пару часов после этого мирного ужина у двери моей подземной квартиры нарисовалась прекрасная японская девушка с очень короткими волосами. Открыв дверь, я поймал попытавшуюся протиснуться мимо меня Эну.

— Нет.

— Что нет, они-сан? — состроив максимально умильную мордашку мурлыкнула сестра.

— Нет, Мана не будет помогать Мичико. Я запретил.

— А…

— И я не буду.

— Но…

— И я не против того, что Такао начал с ней встречаться и что они занимаются сексом.

Такой подлости от бытия сестра не ожидала, посему прекратила попытки двигаться и попыталась обмякнуть в моих руках. Поставив её на ноги, я уж было решил бросить родственницу на произвол судьбы, но одна идея показалась мне весьма удачной, так что, развернувшись к созерцающей мою спину пустым взглядом сестре, я добавил:

— Но я буду против, если он попробует прийти к Мичико в гости сюда. Моя работа заключается в том, чтобы вышвыривать отсюда людей, не проживающих в здании.

Глаза Кирью-младшей вспыхнули. Ожив, она тут же метнулась к двери с воплем «Мана, я тебе позвоню!». Наверное, ей кто-то должен сказать, что гонцов, прибывших с плохими вестями, иногда казнят…

Через пять минут девушек перед моей дверью было уже двое, причем Коджима находилась в состоянии между священным ужасом и демоническим гневом. Такой подножки от судьбы будущая звезда эстрады не ожидала, поэтому, глядя на мое спокойное лицо, пригрозила, что «примет меры». Вечером того же дня, когда мы с Маной, закончив тренировки, уже собирались спать, позвонил Рио и голосом обожравшегося сметаны кота поблагодарил меня за… ну за всё. В то же время пришли сообщения от Такао — грустные, но смиренные. В ответ я написал ему, что порядочные молодые люди пятнадцати с половиной лет уже должны иметь деньги на лав-отели.

— Ты очень суровый старший брат, — оценила Мана, — И коварный.

— Я делаю то, что не могут сделать родители, — ответил я ей, — побуждаю подростков заняться собственной жизнью, а не прохлаждаться, считая, что всё, что им нужно — это хорошие оценки в школе.

— И с Асуми… также?

— А чем она от них отличается?

Следующий день у меня должен был пройти тихо и мирно, всего лишь школа, да затем возня с ноутбуками дома, но у судьбы были другие планы. Вызванный с первого же урока в кабинет директора, я прибыл туда, чтобы обнаружить Тадамори Изао в компании двух полицейских, одетых в гражданское.

— Кирью-сан? — поприветствовал меня один из них, — Вам необходимо пройти с нами. Все вопросы с директором мы уже уладили.

— Ордер на мой арест у вас есть? — осведомился я.

— Это не арест, — достав из нагрудного кармана телефон, один из полицейских нажал, не глядя, кнопку вызова, а затем протянул аппарат мне. Приняв его, я поднес к уху, чтобы через несколько секунд услышать знакомый голос.

— Я поеду с вами, — достал я уже собственный аппарат, — Только предупрежу жену.

— Без подробностей, пожалуйста.

— Разумеется.

Меня срочно хотел видеть Соцуюки, причем сразу же на своей базе. Хаттори и Баранов уже были на месте. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Так и оказалось. Через два часа, стоя рядом с детективом и русским хакером (который уже прекратил попытки опротестовать свою национальность), мы слушали объяснения генерала, одетого в черную полевую форму. Или, скорее, это можно было назвать инструктажем.

— Три часа назад из японского офиса Специального Комитета в главное управление поступила заявка, дополненная проектом о создании параллельной лиги чемпионата смешанных боев для «надевших черное», — говорил генерал, — Инициатором стал известный вам Тануки Ойя, готовый, в письменном виде, служить консультантом в этой инициативе. Безвозмездно. То есть, переводя на понятный язык, Кирью, твоя задача по внедрению, которая уже была почти провалена, теперь провалена полностью. Бенефис Тануки Ойи на мировой арене — в прошлом, он свернул свою идею.

— От него открестились? — быстро вставил вопрос Хаттори.

— Ему дали отправить заявку, а значит, он теперь для нас бесполезен. Что бы они не готовили, затея провалилась, — поджав губы, заявил ему Соцуюки, — Мы не в том положении, чтобы сидеть сложа руки и ожидать новых инициатив, поэтому мной было принято решение… зачистить всю открытую нами инфраструктуру распространения наркотиков. Операция начинается немедленно.

— Зачем тогда вы позвали нас с Барановым? — осведомился я, — Мы могли бы куда больше сделать, находясь за компьютерами.

— Для него, как и для Хаттори, у нас приготовлено рабочее место здесь, — тут же отозвался Соцуюки, — а вот тебе, Кирью, нужно будет занять место среди ликвидаторов.

— Что? Шин! — раньше меня отреагировал киборг, — Ты…

— И я там буду, среди них. Идут все, кто способен стрелять! — неожиданно и резко ответил генерал, — Слишком мало людей я могу привлечь на эту операцию. После неё, Кирью, мы будем квиты. Пока тебе не понадобится что-то еще. У меня нет времени на споры и уговоры, первые самолеты уже вылетели! У каждой команды будет три зоны высадки, три операции подряд в смежных регионах!

— Хорошо, — кивнул я бывшему комиссару, — Мы договорились.

Я не мог обозначить как свою вину то, что ткнул Тануки Ойю в невозможность соотнести обычных бойцов с «надевшими черное». Это он сам должен был понимать. Но учитывая происходящее, выбор мне Соцуюки предлагал весьма жесткий: либо мы с ним расстаемся на время, от чего придется жить с оглядкой на неожиданное напоминание о долге, либо я помогаю ему в «зачистке», где противниками будут… кто?

— Местные якудза и банды, в их составе есть «гости», причем большая их часть — японцы, — объяснил генерал, — Благодаря вашим действиям, мы знаем как они выглядят, их имена, так далее, тому подобное. У каждой такой ячейки охраняемый офис, чем-то похожий на заведение Плаксы, прекрасно известной тебе, Кирью. Знакомая работа.

Действительно, в таком случае предполагается резня с низким процентом риска. Кроме того, у меня возможны проблемы со Старыми родами. Поддержка правительства в лице бывшего комиссара будет неоценимой.

— И как мы успеем появиться незваными на каждом празднике жизни?

— Это мы организуем, — неожиданно отозвался Андрей, — Возможности есть.

Как же тяжело быть простым смертным. Приходится учитывать массу мелочей, постоянно идти на компромиссы, сделки, оказывать услуги, торговаться. А еще есть искушение избавиться от всего лишнего одним махом. Интересно, а если я потом Соцуюки предложу избавить меня от школы в обмен на некоторые услуги — я же выиграю по времени? Хорошая идея, почему я сразу так не сделал? Надо будет потом с ним это обсудить.

— Я готов, Соцуюки-сан. Правда, оставил катану дома.

— Мы что-нибудь придумаем, — коротко кивнул мне генерал, резко разворачиваясь и начиная отдавать команды по рации.

Интерлюдия

— У тебя совсем своего мнения нет, да?

Этот вопрос прозвучал не в школе, где Мана несколько раз пересеклась с хмурой и подавленной Мичико, а после неё, когда Коджима пришла вместе с Эной. И, буквально с порога, попыталась наехать.

— Называешь себя нашей подругой, а сама даже поддержать не можешь⁈ — продолжала давить Коджима.

Бывшей Шираиши подобное не понравилось, причем не столько из-за того, что она слышала обвинительные нотки в голосе действительно подруги, сколько из-за того, что та для разговора притащила Эну, сейчас безуспешно пытающуюся сделать хмурый вид. Немного подумав (чем разозлив Мичико еще сильнее), Мана ответила:

— Акира для тебя сделал намного больше, чем ты для него, Мичико. Если ты мне подруга, то он не только мой муж, но я считаю, что он еще и прав…

— Прав, да? — губы блондинки скривились, — Муж, да?

— Ну и че? — неожиданно встряла Эна, — Прав, не прав, муж не муж, вообще не в этом дело! Я ему вообще сестра, а он, как сюда переехал, вообще про нас забыл! Появляется дома только с родителями поговорить! Что у меня и у Тако в жизни происходит — вообще не знает!

«Знает всё», — подумала про себя Мана, — «Только вам этого знать не нужно»

— А ты как думала? — повернулась к ней злая Коджима, — У Акиры теперь съёмки разные, дела-делишки, подраться надо, он уже звезда уличных боев! И бабла нагреб до задницы! Это куда интереснее, чем возиться с вами!

— Может потому, что они уже взрослые? — тихо спросила Мана, — И ты, Мичико, тоже взрослая? Потому что вам пора всё делать самим?

— Никто сам всё не делает!! — тут же взвизгнула ей в ответ сестра Рио, — У всех есть люди, все всем помогают! Только такие больные как мой долбанный братец и твой… муж, могут со всем справиться сами! Я думала, что ты понимаешь! Думала, что поможешь!

— У Акиры очень мало времени, — Мана решила прекратить этот безобразный и ненужный разговор, пусть и довольно грубым способом, — Предпочту, чтобы он побольше тратил на меня, чем на человека, от которого никогда ничего хорошего не видел.

— Ах так⁉ — подобного признания Мичико уже не выдержала, тут же ломанувшись к двери. Следом за ней ушла и Эна, бросив на Ману осуждающий взгляд.

Закрыв за ними дверь, девушка прошла на кухню, чтобы заварить себе чай. Ей хотелось подумать. Там, переменив решение, она бросила на произвол судьбы вскипевший чайник, и пошла, на ходу раздеваясь, в спортзал. Боксерская груша, которой Акира никогда не пользовался, идеально подходила Мане для того, чтобы немного размяться. Заодно и обиду можно вытряхнуть.

Удары сразу посыпались один за другим.

Обиду. Ей хватило немного времени понять, что она обижена. Как за себя, так и за Акиру. Не сколько на Мичико, муж всегда рассматривал эту девушку как нелепое, но не очень досаждающее приложение к своему другу, сколько на Эну. Та не хотела помнить, что старший брат ей всегда больше, чем наполовину был отцом, что именно он научил её всему, вырастил успешной ученицей и очень хорошей спортсменкой. Младшей Кирью хватило лишь нового увлечения, новой перспективы (которую ей подала полная неудачница в бизнесе!), чтобы встать на чужую сторону. Самой же Мичико никто не собирался сообщать, что именно благодаря советам Акиры она уже два раза (минимум!) избежала выдачи замуж, и что ей позволено попробовать себя в качестве айдола.

«Глупые», — думала обнаженная девушка, обрушивая град ударов на качающуюся грушу, — «Маленькие. Неблагодарные»

Не хотят принимать на себя ответственность. Не хотят видеть её. Эна — дура! Думает, что Мичико приходила предъявить претензии по существу, хотя та, на самом деле, пришла орать из-за того, что Акира запретил Такао приходить в общежитие! Всё на виду, но разве Эна будет разбираться?

Подруги. Разве это подруги?

«Подруги», — отвечает внутренний голос, — «Обычные подростковые подруги, Мана. Не более. Всё произошедшее — вполне естественно, только ты чересчур другая, чтобы понять. Ну вот пришла бы Мичико к Акире, что она бы ему могла сказать? Сделать? Предъявить в вину? Ни-че-го. На тебя она хотя бы могла покричать, но ты, бросив ей в лицо то же, что сказал бы и муж, отнеслась к ней как к неразумному ребенку»

«Они и есть дети», — закончив с грушей, вспотевшая девушка идёт выполнять упражнения на пресс, — «Все они, даже Асуми».

Даже Рио. Даже Ацуко и Харуо Кирью.

…даже Горо Кирью.

От последнего откровения она замирает в замешательстве, но затем, вспоминая лицо мужа, когда они, невесть зачем вызванные стариком на природу, ехали назад в машине, понимает, — да, Акира воспринимает Горо как большого, сильного, но капризного ребенка.

Сегодня с утра Акиру вызвали к директору. Через десять минут ей пришло сообщение, что мужа не будет некоторое время. День-два-три. Что-то очень серьезное, не иначе. Вряд ли бы директор школы смог бы так занять его, а значит, к тому пришли люди, с которыми муж ушёл сам. Очень серьезные люди, из правительства. Они же пришли к директору школы, не так ли?

Мана не переживает, она ждёт. А сейчас, выполняя упражнения, она методично вспоминает то, что показывал её супруг всё это время. Иногда в открытую, иногда косвенно.

Часы работы за компьютером самостоятельно и с той рыжая ревнивой русской, которая притворялась её, Маны, подругой. Работа моделью и каким-то организатором Специального Комитета. Бои, регулярные, но не слишком частые. Биржевые сводки и новости. Его странная черная книжечка, заполненная шифрами. Даже отдых на зимнем курорте не прошёл просто так, там что-то случилось, она это поняла. Что-то очень серьезное, хоть и недолгое.

Затем, довольно неожиданно, но в её голове вспыхнули воспоминания о дне, когда Акира попросил её помочь. Не почистить дайкон, не заняться составлением досье на бойцов, как она это делала для Рио, а уехать в бушующий ночью ураган, принять участие в убийстве и похищении людей! Муж не оправдывал свои действия, не обещал, что пострадают только виновные, отнюдь! Он просто попросил помочь.

Её.

Тогда, когда это было нужно. Её. Не Рио. Не кого-то другого.

Да, затем, когда они уже были дома, и она его обнимала, он немного поговорил с Маной на эту тему, и те ответы, которые она ему дала… кажется, они убедили его в том, что жена не менее взрослая, чем он сам.

Если это так, то имеет ли она право обижаться на детей?

— Не имею, — тихо и убежденно ответила сама себе девушка, направляясь в душ. С её разгоряченного тела стекали струйки пота.

Пусть балуются, пусть злятся и обижаются. Да, Мане будет немного одиноко, но у неё всегда, вообще всегда, в каждую минуту каждого дня есть дело, которым она может заняться. Полезное, важное, нужное для её развития. А еще у неё есть муж, у которого очень мало времени на разные глупости, и она, дочь Шираиши Айки и Огавазы Суичиро, будет совсем-совсем не против, если всё это время Акира посвятит ей и только ей! При этом, если так подумать, то и сам Акира вроде бы хочет того же самого, не зря же он так высказался про Хиракаву!

Да, не зря. Потому что она тоже ребенок. А Мана — уже нет. Она понимает, что куда бы Акиру не вызвали — он будет там рисковать, возможно даже лишит кого-нибудь жизни. Потому что нужно. Возможно, он придет домой израненный и избитый. К этому всё готово, потому что дома ждёт его она, Мана Кирью.

…и не просто ждёт, а проводит это время с максимальной пользой!