Книга пятая. Искатель

Глава 18 Ночь кровавых истин

Чем местное человечество больше всего заслужило мое уважение — это реализацией модульного подхода. Он гениален, прост и абсолютно необходим, когда речь идёт о войне.

Во все времена моей первой жизни солдат, воевавший за государство, после войны оставался тем же солдатом. Ему легко было достать новое оружие, как и найти, где применять свои навыки. Из ценной боевой единицы он становился потенциально опасным ресурсом, поэтому некоторые из владык моего мира (или местного, как я знал из истории) иногда вели войны лишь потому, что боялись распускать армии.

Сейчас же солдат, лишенный оружия, информационной и тактической поддержки, остается немногим опаснее обыкновенного гражданина. Он уже не может воевать без поддержки, контроля и управления государства. И это я говорю о пехотинце, а не о ком-то, выученном пускать ракеты или управлять станцией радиоэлектронной борьбы. Война стала принадлежать странам, именно они могут поднять потенциал обычного смертного (у которого даже крестьянских вил нет) до мощи среднего мага, несколько лет практиковавшегося в боевых заклинаниях. Разумеется, я говорю о совокупной силе, достигаемой за счет совместных действий отряда, поддержки с воздуха, разведки…

Правда, в этой игре есть один существенный минус — она всегда совершенствуется и изменяется. Уходят в прошлое мастера меча, приходят лишь общие навыки и схемы действия по ситуации. И вот, когда что-то идёт не так, мощь и сила современного бойца снижаются просто катастрофически…

Там, у Агато, всё кончилось хорошо. «Надевшие черное», прикрывавшие якудза на складе, были обыкновенными грузчиками и бойцами, неплохо зарабатывающими на всём этом деле. Их бронированные комбинезоны, сшитые из жесткой резины и пары бронежилетов, никак не защищали лица, поэтому ворвавшийся на склад сквозь окно я положил их всех троих за одну очередь из пистолетов-пулеметов. Остальные не успели ничего сделать, так как я, пользуясь отсутствием гражданских, вовсю излучал «жажду смерти». Это было быстро и легко, лишь ноги слегка ныли после прыжка с вертолета и пробежки, да командир выживших смотрел зверем, особенно после того, как я снял с убитых мной людей некоторое вооружение «соцуюковцев», которое они себе намародерили.

Настоящие проблемы начались очень быстро после того, как затихли первые отрывистые крики имевшего ко мне претензии командира отряда. Их у него и заглушила заработавшая рация, из динамика которой послышались поспешно выплевываемые слова.

Операция генерала Соцуюки встретил оглушительный встречный удар, если так можно выразиться. Известные всей Японии каратели в черном, свободно использующие автоматическое оружие при борьбе с преступностью, давно стали притчей во языцех, поэтому не было ничего удивительного в том, чтобы встретить несколько «надевших черное» в импровизированной пуленепробиваемой броне. Но это было лишь начало. В трех «нервных центрах» китайской сети, расположенных возле Киото, Токио и Осаки представителей теневого правосудия встретили «надевшие черное» в куда более современных бронекостюмах, великолепно вооруженные и обученные. Против них у обычных людей не было шансов. Штурмовые группы составом под тридцать человек эти преступники вырезали начисто.

Затем они, эти бронированные титаны, уничтожили свою технику (как Спящий Лис понял из-за потери связи с отслеживаемыми машинами), добили выживших со своей стороны, и после этого пустились в бегство. Их отслеживали, так как избежать получения радиационной метки убийцы не смогли.

— Их нужно захватить, Кунай, — хрипел мне наушник голосом Хаттори, — Хотя бы одного-двух!

— Вы в своем уме? — спокойно осведомился я, чуть отойдя в сторону, — Это смертники, они покрошили каждый несколько десятков людей, через несколько часов они «сломаются». Какой смысл?

— У меня есть веские причины подозревать, что такого развития событий не будет! — отрезал детектив, — Как и то, что эти удирающие бронированные дьяволы — вовсе не простая охрана!

— Допустим. Но что с того? Я не смогу вырубить такого противника. Просто нечем.

— Тебе и не придётся, там нужны твои мозги, а не сила! Справятся наши «надевшие черное»! Мы направляем всех вас на перехват этих «броненосцев»! Просто помоги отряду «Сура», подстрахуй их. Они заберут тебя в течение часа! Генерал поднимает войска самообороны, в дело вступает армия!

Пока я направлялся к озвученной точке рандеву, Хаттори, разобравшись со срочными делами, снова вышел на связь. Он, просмотревший записи с нагрудных камер убитых сотрудников, был уверен почти на сто процентов, что оказавшиеся на каждой из точек «броненосцы» играли не только роль хранителей сети, но и имели решающий голос в любых вопросах. Сейчас, все девять убийц, активно и без устали удалялись от населенных пунктов, но при этом паттерны их движения не говорили о том, что они хотят спрятать или уничтожить костюмы, а затем покончить жизнь суицидом. Каждый из них целеустремлённо удирал, пытаясь затеряться в глуши.

— Я уверен, что у них есть тайники с припасами, — жестко и обрывисто говорил детектив, — Это не просто «надевшие черное», Кунай, это крайне опытные и развитые… люди!

Он хотел сказать «особи», подумал я, глядя на снижающийся транспорт. Третий за эту ночь сверхсовременный воздушный аппарат, подобных которому я никогда не видел.

— Но почему вы думаете, что они не употребят яд, увидев, что им грозит плен? — задал я вопрос, пока еще было можно.

— Думаю, ты сам можешь догадаться. Отбой, — закруглился детектив, а я, поймал очередной трос с не пожелавшего садиться вертолета.

«Крайне опытные и развитые». Ключ. Когда-то, довольно давно, я выводил уверенную теорию процесса «слома» и причин, почему ему подвержены только молодые (слабые) бойцы. Они, видя в обычном человеке кого-то, лишь похожего на соперника, испытывали колоссальный подсознательный стресс, с легкостью лишая его жизни. Но если ты за много лет привык к своей силе и скорости, обуздал свои возможности, если ты свыкся с мыслью, что одной отмашкой руки можешь как раздавить комара, так и сломать шею человеку — ты уже не видишь в нем равного. Такого же как ты. Только низшее существо вроде собаки или курицы.

Я тут же, не обращая внимания на о чем-то разговаривающих бойцов в черной броне, сидящих внутри вертолета, попытался дозвониться до Тануки Ойи. Этот человек обязан был знать, нет ли на территории Японии нескольких похожих друг на друга «надевших черное» весьма высокого уровня. На звонок мне никто не ответил, поэтому я, еще немного поразмыслив, набрал Сафронова.

— Как понимаю, — вскоре раздался его голос в трубке, — Если у меня есть ответ на этот вопрос, и я его тебе скажу, то ты мне будешь слегка должен, не так ли?

— Все верно, — подтвердил я.

— Договорились! — в голосе русского послышалось удовлетворение, — Это уйгуры, но можешь считать их китайцами. Десяток мясников переехал к Китай тридцать два года назад, там и работают обычно, очень талантливые парни. Работают, в основном, палачами, бросая вызов тем из вас, кто огорчил Триаду. Наши иногда тренируются с ними, но редко, эти ребята не любят, когда дело не заканчивается кровью. Чем они тут занимаются — я не знаю, на спарринги не соглашались, мы звонили.

— Столько лет в строю, и они все живы? — на всякий случай уточнил я.

— Ты меня слышал? — в голосе собеседника мелькнул холодок, — Я сказал, что они очень талантливые. Для таких как вы.

— Понял, спасибо. Я тебе должен.

Теперь снова нужно связаться с Хаттори.

— Информация точна? — скупо и очень напряженно переспрашивает киборг.

— Да, уверен, — сухо бросаю я, вновь не обращая внимания на шепотки бойцов, находящихся со мной в одном вертолете, — Если это они, то нам предстоит поймать приблизительно пятидесятилетнего«надевшего черное» в броне, игнорирующей легкое стрелковое оружие, прирожденного убийцу.

— Он один, — подумав, бросает Хаттори, — Вы должны справиться.

Нет, не должны. Навыки прикормленных Соцуюки бойцов ниже среднего, это просто вояки с мускулами, надеющиеся на свою броню. Даже если каждый из них равен тому, с кем я дрался, штурмуя в свое время штаб-квартиру Соцуюки, то сейчас я могу положить их всех в этом вертолете. А я — гораздо слабее хорошо пожившего пятидесятилетнего уйгура-убийцы… если не достану какой-нибудь козырь. А достать я его смогу, только если не будет свидетелей.

Патовая ситуация. Нет времени вступать в спор, но мне и не нужно. Противник один, мы его отслеживаем, идём по его следу. Если он нейтрализует всех оперативников, то я отступлю, либо убью его «иглой». В любом случае, как бы не кончился этот спонтанный бой, мои обязательства перед правительством будут закрыты с лихвой.

— Наговорился, Кунай? — зло буркнул один из сидящих рядом, — Что изменилось? Нам нужно его достать. Точка. Это приказ.

— Возможно, подход? — предположил я, — Вряд ли конструкция его брони понижает подвижность. Я бы мог попробовать отсечь ему ногу, ударив сзади.

Предложение вызвало определенное оживление среди четырех людей, но один из них, явно командир, качнул шлемом.

— Идея хорошая, но меч передай ему, — ткнул он пальцем в соседа, — Я тебе не доверяю. Будешь раненных оттаскивать, если что. Даже не стреляй! Это приказ!

Плохо. Тем не менее, смысла вступать в конфронтацию я не увидел, сняв с себя ножны и передав их тому, на кого указали. Тем не менее, условный командир еще сверлил меня взглядом какое-то время, а потом, услышав приказ в своем шлеме, приказал нам готовиться к высадке.

— Возможны осложнения, — буркнул он, — Объект находится в деревне, уже три минуты не двигается дальше, сидит почти в центре. Штаб предполагает сообщников. Кунай, не высовывайся, твой костюм не удержит пули. Попробуй заняться теми, кто будет мешаться, либо стреляй по объекту, если увидишь, что он убегает, а нас в зоне обстрела нет. Парни, готовимся…

Глядя на то, как деловито, почти одинаково эти люди проверяют броню и устройства на предплечьях, готовясь к высадке с весьма шумного вертолета, я понял, что они все — трупы. Уступая в броне и физической силе, надеясь лишь на шоковые плети, обладая крайне низким даже с моей точки зрения опытом боев, эта четверка «элитных» бойцов просто ни разу еще всерьез не сталкивалась с сопротивлением.

Ну что же, будем отталкиваться от этого.

Мы десантировались на асфальт, метров с пяти, с зависшего вертолета, прямо на улицу ранее спавшей деревушки. Сначала приземлились «соцуюковцы», у которых, как оказалось, в шлемах был детектор радиационных меток, а вслед за ними я, тут же ушедший вбок, в темноту.

Вовремя. Выстрелы раздались почти сразу.

Через три с половиной минуты я волок на себе единственного выжившего из команды карателей, уходя от разъяренно гудящей фигуры, размазывающей по своему шлему густую акриловую краску.

У моей ноши отсутствовала правая рука по локоть, отрубленная уйгуром с первого взмаха. Еще, насколько я мог вспомнить, этому японцу достался стенобойный пинок, сломавший как левую руку, которой он пытался прикрыться, так и несколько ребер. В остальном, именно небрежность расправы над первым атаковавшим и спасла то, что я теперь пытался унести.

— К-со… — хрипел искалеченный боец, кое-как подпрыгивая на ногах и пытаясь облегчить мне перенос.

— Молчи, — коротко приказал я, затаскивая раненного в кусты и срывая с него ремень. Быстро замотав культю и проверив, что человек дышит более-менее свободно, продолжил, — Доложи в штаб, вызови подмогу. Я пошёл.

— Стой… — прохрипел тот.

— Что?

— Я вспомнил тебя… мы с тобой схлестнулись там… в штаб-квартире…

— И что?

— Ничего… убей его…

Ничего не ответив, я ушел, бросив придурка там, где убийца его вряд ли найдет. Вряд ли будет искать.

Один плюс один всегда равняется два. Броня, используемая этими китайскими уйгурами, ничем не отличалась от той, которую таскали на себе «соцуюковцы», может быть, была слегка толще. Не имея доступа к сверхъёмким аккумуляторам, а может, и по иной причине, в копии предплечных устройств китайцы встроили обыкновенные лезвия, всего одну штуку, выскакивающую в любой нужный пользователю момент. Этого вполне хватило, чтобы превратить старого опытного «надевшего черное» в неостановимую машину смерти, до которой оловянным солдатикам Соцуюки просто не было шансов дорасти.

Всю четверку уйгур пустил на мясо очень быстро. Мог бы, наверное, за несколько секунд, но он был не один, вооруженные огнестрелом местные вовсю палили по пуленепробиваемым «соцуюковцам», а те гонялись за ними, размахивая своими шоковыми плетьми, так что, после расправы над лидером уйгуру пришлось немало побегать, чтобы переловить тех, кто гасил его помощников. Бегал он лениво, надо сказать, мне как раз хватило времени найти ту банку с краской.

А вот убивать… убивал китайский наемник просто замечательно. Оба его лезвия были куда толще и прочнее, чем у моей катаны, так что он, без всяких раздумий, трижды использовал их вместо открывашки, пробивая клинком людей в боковую броню, а затем, в несколько мясницких рывков, превращая их внутренности в порубленную с костями кашу. На шокеры, способные прожечь человеческое тело, ему было плевать, а большего у моих покойных соратников не было.

Когда я вернулся, то увидел только могучую спину уносящегося в ночную тьму противника, который, к моему огромному сожалению, не стал снимать шлем. Видимо, уйгур решил, что ловить нас в условиях полной неопределенности выйдет ему боком и попросту драпанул дальше, не дожидаясь, пока противников станет больше. Подхватив свою катану, так и не покинувшую ножен, я устремился за ним, периодически пытаясь вызвать Хаттори. С последним успехов не было… целых три часа.

Три часа бега за еле заметной впереди фигурой, бодро топчущей ногами асфальт. Короткая остановка в деревне, за время которой не успело бы отдохнуть ни одно живое существо, а до нее почти двести пятьдесят километров бега. Мощь полноценного «надевшего черное» не могла не впечатлять.

Я мог его догнать в любой момент, но не видел в этом смысла, продолжая время от времени вызывать штаб-квартиру. Зачем нужно рисковать хоть чем-то, если за твоей спиной, по идее, должна быть вся мощь Соцуюки? Каратели не нужны, хватит лишь пары снайперов с достаточно крупнокалиберным оружием. Однако, мне никто не отзывался. Это ставило в неловкое положение. Допустим, я его догоню и… убью? А смысл тогда догонять? Не убью, а отрублю ногу, как планировал? Допустим. А как мне её перевязать вовремя? Мышцы у этой горы мяса разогреты хорошо, а значит, что, потеряв конечность, он истечет кровью очень быстро, причем без ноги он будет для меня более опасен, чем с ногой… Вывод? Продолжать преследование.

Я держался за своей целью в темноте, где-то метров за сто пятьдесят, вновь используя заклинание «подсветки» живых. Уйгур безостановочно и уверенно рысил по асфальту, не оглядываясь, двигаясь равномерно, как механизм. Я от него не отставал. Так прошли часы, пока не начало светать. Моя связь не ожила ни разу.

В один момент он остановился как вкопанный, поднеся одну руку к уху в уже знакомом мне жесте. Я же, не теряя времени, согнувшись, быстро пошёл к нему по обочине, понимая, что при свете дня не смогу преследовать этого человека. Было необходимо хоть что-то предпринять, и из нескольких вариантов я выбрал поставить на него метку. Для этого нужно было сократить расстояние до минимума.

Китайский наемник решил мне помочь, начав быстро избавляться от собственной брони. Он сдирал с себя один кусок серо-зеленых доспехов за другим, тут же отшвыривая в траву, оглядываясь и торопясь. Тем не менее, процесс разоблачения шёл достаточно медленно, чтобы я смог сократить расстояние между нами метров до тридцати, мучительно решая, что делать — использовать магию или пистолет? По всему выходило, что стрелять бессмысленно. Нужно дождаться связи с штабом.

Значит, будет магия. Слабое закольцованное само на себя заклинание входит в покрытую буграми мускулов спину высокого, но очень кряжистого человека, почти догоняющего размерами моего прадеда. Он не замечает, продолжая воевать с собственными штанами, а я, сделав своё дело, тихонько отползаю назад, чтобы, под прикрытием кустов, последовать примеру уйгура. Скорее всего, вместе с броней он оставит и радиационную метку, так что я всё вовремя сделал. Он от меня не уйдет.

Начинает капать дождь.

Когда я вновь встаю на ноги, одетый в оставленные черные штаны и белую майку, уйгура уже не видно, но я теперь чувствую, где он. Теперь можно идти по следу, не торопясь. Передатчик в ухе молчит, одноразовый телефон в кармане штанов тоже, так что я то иду, то бегу по дороге вслед за убийцей, постепенно намокая всё сильнее и сильнее. В руке катана, замотанная в снятую куртку, её я держу сквозь ткань вместе с пистолетом.

На всякий случай. А то вдруг попутка?

Машин не попадалось, но спустя, где-то, час, метка моей цели быстро начала удаляться вбок, а я, поспешив, вышел на куда более оживленное шоссе.

И, что еще хуже, увидел город.

///

За свою удивительно долгую для подобного состояния жизнь, он много раз думал о том, каким будет момент его смерти? Угасание бездумного тела, впавшего в кому? Пуля от одного из немногочисленных, но крайне влиятельных недоброжелателей? Незаметный, но от этого не менее враждебный взмах Кирью Акиры, решившего, что их отношения не стоят прогнозируемого риска?

Вариантов было множество, но ни в одном из них Ивао Хаттори не видел того, что с ним случится на самом деле. Тихая безболезненная смерть в полном сознании.

В полной темноте.

Полной тишины не завезли, но эти шорохи и трески вполне можно было представить звуками подползающих слуг Эммы О… хотя, на самом деле, это были живые люди. Вполне невредимые, нужно сказать, даже сохраняющие определенное присутствие духа. Все, кроме самого Хаттори, сейчас собрались у шахты лифта. Приток свежего воздуха был только там, вентиляция не работала.

Но кое-что оставалось и в других местах. Лежащий на полу Спящий Лис с трудом вздохнул, медленно вбирая спёртый воздух в свои еле работающие легкие. Какая же, всё-таки, ирония быть поверженным оружием, к созданию которого ты имел непосредственное участие…

«Кемоно но яри», (Копье для зверя) было пусть и не эксклюзивным проектом, но именно тем, каким премьер-министр должен был укротить дружище Шина, если бы тот слетел с нарезки. Несложный комплекс технологических решений в виде определенным образом сконструированной шахты лифта на базе «Цукумогами». Один сигнал с нужного пульта и на каждый этаж подземной базы подается мощнейший электромагнитный импульс, превращающий великолепной укрепленный и оборудованный бункер в яму с беспомощными обезьянками, готовыми как предстать перед судом, так и получить какой-нибудь добивающий «инцидент».

Вместо этого, «Кемоно но яри» было использовано против них. В самый ответственный, самый отчаянный момент, когда ополовиненный отряд Соцуюки с трудом отбивался от «броненосца». Крик о появлении второго был последним, что услышали они на базе, также как и доклад от «Суры». Искалеченный Накамура, которого оттащил Кирью, лишь успел доложить, что парень преследует цель, как активировалась электромагнитная ловушка.

Выжили все, кроме одного техника с сердечным имплантом и, наверное, его, Ивао. Его экзоскелет, обладающий неплохой защитой от ЭМИ, выгорел сразу, дотла, как и все внутренние импланты. Глаз, связь, еще несколько хитростей, датчиков и регуляторов. Удар был прекрасно рассчитан. Вся инициатива секретного отряда Соцуюки перестала существовать за пять минут.

— «Этого я не предполагал», — умирающий детектив, лежащий на полу командного центра, слабо усмехнулся, — «Я считал Сарабашири отдельным игроком или пешкой, но что, если это всё было нашей задумкой? Что если я и Шин игрались даже не в темную, а лакмусовой бумажкой? Проверкой, которую в любой момент было так легко нейтрализовать или выключить?»

Как идеально подошли «броненосцы». А зачем нужно большее? Да и большего Соцуюки никто бы не дал. Как он не злился, как бы не буйствовал в своих требованиях, но ни к одному действительно сильному «надевшему черное» он бы не смог найти подхода. Даже хорошо, что им попался малыш Кирью с его большой дубиной, иначе бы Шин точно нарвался на кого-нибудь калибра Годаэмона, который один может разнести всех его хваленых бойцов…

Трагично. Иронично. Логично.

Последнее он сейчас понимает. Действительно, Сарабашири-сан, если у Японии есть технология клонирования, персонал и техника, то зачем, в таком случае, нужны простые японцы? Слабые, потребляющие много ресурсов, болезненные и чересчур приверженные давным-давно отжившим традициям? Они только занимают пространство. Почему бы не заручиться поддержкой за рубежом, не превратить страну на десяток-другой лет в кромешный ад, который пожрет сам себя, предоставив место новым… людям?

Полумеры. Это он, Лис, сторонник полумер и компромиссов. Истинные гении всегда действуют на полную катушку.

«Акира, надеюсь, что тебя убьют», — подумал Спящий Лис, делая еще один жалкий судорожный вздох, — «И тогда твои демоны, сорвавшиеся с поводка, устроят этому миру другую судьбу…».

Тьма, она никогда не бывает стопроцентной, господин Ивао Хаттори. Мы, люди, всегда готовы познать её новые грани, и познаем их все, кроме последней.

Она, последняя, познает нас.