Книга пятая. Искатель

Глава 9 Погоня за призраком

На разборки с окинавцами я поехал вместе с людьми из Сенко-гуми. Найти их, благодаря визитке, которую те передали отцу перед тем, как узнать, что меня нет дома (и стать довольно грубыми, точнее, осмелевшими), труда не составило. Жители острова, как можно догадаться, тоже являвшиеся якудза, встретили нас в полной готовности… к приходу сердитого «надевшего черное», то есть со скрытыми камерами и готовые к мордобою. Вместо этого, им сначала пришлось иметь дело «по понятиям», а потом еще и полюбоваться на мои документы сотрудника Специального Комитета.

Это было совершенно не по их плану, заключавшемуся в попытке наказать чересчур дерзкого школьника-модель, решившего, что может перечить «уважаемым» людям. Половина этих «уважаемых» была основательно изваляна пандой, но по-прежнему считала себя уважаемыми, пока люди Сенко-гуми не заговорили о компенсации. Двойной. За проникновение на их территорию и за то, что был потревожен покой других уважаемых людей, причем многих. Эти люди ведь могут и с ответным визитом нагрянуть, прихватив с собой целое додзё, а может даже и медведя.

Довольно странное времяпрепровождение, но меня после вчерашнего семейного ужина, за время которого Пангао сожрал у матери всю растительную пищу, что была в доме, уже мало что могло поколебать. Я даже не понял, по какому поводу медведь имел ко мне претензии (догадки не в счет), но, когда попытался выяснить — чуть не случилась еще одна драка. Шансов у меня против этого черно-белого зверя было немного, разве что использовать «иглу», а для этого не было ни малейших предпосылок.

Так и ушёл Пангао вдаль по улице, провожаемый взглядами немногочисленных прохожих, и… едва не увёз на себе Эну, которую, скорее всего, просто не замечал. В процессе отдирания наездницы от дикого зверя я узнал, что вполне себе замечал, просто не хотел её везти к некоему Хидэо.

Вернувшись домой, я засел отлаживать безопасность основного сайта уличных боев Комитета, попутно удивляясь количеству кривых и неумелых атак, которые на него осуществляются. Причины, насколько я понимал, были прозаичными — молодежь, которая любила тусоваться в местах проведения этих боев, зонах безопасных от разного хулиганья, была недовольна тем, что все бойцы теперь предпочитают проводить бои на относительно комфортных аренах. Жалобы, в основном, были на то, что из этого уличного «спорта» исчезла романтика.

Нет, не исчезла. «Надевшие черное» продолжают проводить бои один на один там, где договорятся, но при этом уже народ не собирается. Сама публика любителей посмотреть на поединки стала набирать возраст, некоторые японцы даже начали приводить семьи на просмотр. Оценив подобную тенденцию, я оставил рекомендацию увеличить оплату для тех, кто приходит большими компаниями — места не резиновые.

Разобравшись с рутиной, я проверил, как алгоритмы отслеживают пользователя дарквеба с никнеймом «Oomba». Зацепивший меня своей древностью пользователь стал чем-то вроде халтуры, от которой я не хотел отказываться, тем более что допрос пойманного наркомана так и не дал никаких точных сведений. «Да, чат координаторов существует». Что он и кто он — никто из простых или не простых смертных понятия не имеет. Только те, кто непосредственно имеют отношение к внутрияпонскому наркотраффику.

Найти их… невозможно. Не с моими ресурсами. Генерал Соцуюки другое дело, но раз он даже не поднимал эту тему, значит, хода туда нет и ему.

— Работаешь? — заспанная Ленка сунула непричесанную голову в серверную, — А почему меня не разбудил?

— Потому что нормальные люди не спят в пять вечера, — парировал я, слыша звук открываемой входной двери, — У тебя три проекта не закрыто, кроме текущего, тренироваться нужно, а ты — тюлень.

— Я просто человек! — вопль, вырвавшийся из рыжей, был пропитан сонным отчаянием, — А не как вы, чудовища!

«Чудовище», откликающееся на имя Маны Кирью и положившее подбородок на макушку икнувшей с перепугу русской, улыбнулось мне, а затем, схватив подругу за халат, попыталось утащить с собой. Та, отчаянно сопротивляясь, скрылась во мраке коридора, плаксиво требуя, чтобы я убрал шпионов из её компьютера.

Нет уж, это сама. Только сама.

Через пять минут наше жилище сотряс крик отчаяния:

— Да пойдемте хотя бы в якинику, монстры!! Сколько можно работать⁈

Хм, что-то знакомое. Раньше такие же крики издавала Асуми. Кстати, нужно бы узнать, как у неё дела.

Это оказалось до смешного просто. Один звонок Хиро Конго, один иностранный номер телефона, сброшенный мне на сотовый, один звонок. Подняла трубку сердитая китайская женщина, владевшая японским почти идеально. Значительно смягчившись, после того как я представился и объяснил цель, с которой звоню, она повесила трубку. А уже через пять минут Мана и Асуми весело трепались по моему мобильнику, причем хафу вовсю ругала меня, что «не позвонил раньше». О том, что она скрывается по своей вине (и подставила нас, к тому же) девушка вспомнила далеко не сразу, а когда вспомнила — тут же притихла. В итоге, с некоторым посредничеством матери Хиракавы, мы договорились, что пока хафу о возвращении в Японию даже не думает. На всякий пожарный.

Как оказалось, Асуми под крылом у родительницы учила английский и португальские языки. Хорошо, не теряет зря времени, не отбросила свою мечту. Можно поставить в пример невесть с чего повеселевшей Сахаровой, у которой и мечты-то нет.

— Как это нет? — возмутилась та, — Я хочу в якинику!

— Доставка приедет с минуты на минуту.

— Я хотела выйти на волю! К людям!

— Это без меня. Я вчера дрался с медведем и плохо себя чувствую.

Пангао, как и я, не был серьезен в нашей схватке, но помял меня более чем ощутимо. Всё-таки животное весит далеко не сотню, и не две, а пробить его мышечно-жировую броню я даже не пытался, лишь отбрасывал и выкручивался. Что еще хуже, ему и от бросков ничего не было, это же панда.

— Нормальные парни водят девушек по ресторанам, а не дерутся по вечерам с медведями… — пробурчала русская, шлепая босыми ногами в направление двери, откуда как раз раздался звук дверного звонка.

— Девушки тоже не ходят в ультракоротких халатах на глазах у жен некоторых парней, — парировал я, вызывая улыбку у готовящей стол к ужину Маны. Та, повернув голову ко мне, неловко поставила тарелку с овсяным печеньем мимо столешницы, из-за чего кругляшки рассыпчатого теста весело поскакали по полу. Согнувшись вместе с женой, мы начали их собирать, а когда закончили через минуту, я понял, что слишком долго не слышно Сахаровой…

Метнувшись к двери, я увидел лишь её саму, полуоткрытую, без всяких признаков русской, или, хотя бы, якинику.

Преодолев первоначальный импульс выскочить во двор, я рявкнул Мане, а сам метнулся в серверную, где у меня мониторы с подключенными по всему периметру общежития камерами. Это было правильное решение, потому что машина, увозящая двоих человек, несущих дёргающуюся Сахарову, уехала до того, как мы обнаружили пропажу русской.

Я тут же набрал номер Хаттори.

Через пять минут мы уже знали, кому принадлежит машина похитителей и даже отслеживали её маршрут по городу.

Окинавцы.

— Пришлю к тебе человека на мотоцикле, догоните. У меня есть возможность немного поиграть в центре со светофорами, — отрывисто сообщил Спящий Лис, — Справишься сам? Не хочу привлекать… сам понимаешь, кого.

— Справлюсь. Жду.

Пока одевался и готовился, оставшийся на громкой связи детектив предположил, что подобное похищение скорее всего связано с тем, что окинавским якудза, сопровождавшим представителей Комитета с этого острова, кто-то дал задание меня спровоцировать.

— Выясни детали, Кирью. Потом можешь действовать как с сукебан, — нехотя, но твердо заявил детектив, — Нам свидетели не нужны. Незачем возиться с исполнителями, которые так вляпались. Слишком мелкие сошки.

— Наш генерал снова будет кричать.

— Его я возьму на себя. Выходи, сейчас уже подъедут.

Проинструктировав взволнованную Ману, я схватил одну из свежих новеньких катан, а затем выскочил во двор «Солнечного цветка» ровно в тот момент, когда на дороге около общежития с визгом шин затормозил спортивный мотоцикл с сидящим за ним человеком. Девушкой.

Та очень злобно зашипела в шлем, когда я, сев позади неё, крепко взял водителя за талию.

— Мика, — узнал я своего извозчика, — Либо я держусь за тебя, либо рискую бедрами согнуть мотоцикл.

— Держись уже! Ксо!! — едва не плача, рявкнула лысая (под шлемом) девушка, газуя с места.

Очень чувствительная особа.

Догнали мы похитителей на выезде из города, пару раз потеряв их в процессе погони, но затем встав на след с помощью Хаттори, явно имевшего доступ не только к камерам, но и к системе распознавания автомобильных номеров. О последнем пришлось догадываться, так как детектив не собирался делиться со мной этими, определенно секретными сведениями. Я тоже не собирался с мечом наголо бросаться к машине, поэтому велел девушке следовать в потоке вслед за ней. К нашему везению, устроенная Спящим Лисом диверсия в центре породила плотный поток машин на выезде, так что преследовать нужный автомобиль было несложно. Да и камеры, установленные на одной из главных транспортных артерий города, помогали. Затем, когда мы получили возможность увидеть машину похитителей, все стало куда легче.

Вскоре автомобиль с затененными стеклами, свернув с трассы и проехав несколько километров по пригородной дороге, завернул на парковку к приземистому двухэтажному зданию, а я, когда мы проехали мимо, попросил девушку остановиться, попутно натягивая на лицо медицинскую маску. Затем, не теряя ни секунды, перебрался через забор за пару движений, устремившись… тоже на парковку, прямо к людям, выносящим из машины брыкающуюся Сахарову.

А зачем ждать, пока занесут?

Банок с супом, так хорошо зарекомендовавших себя ранее как метательное оружие, у меня не было, а вот несколько разводных ключей, которые возит с собой каждый уважающий себя мотоциклист, было. Держась под стеной интересующего меня здания, я метнул одну из железяк в лицо водителя, идущего с пустыми руками. На вскрик человека, схватившегося за лицо, обернулись оба «несуна», что позволило мне подскочить на дистанцию уверенного поражения окинавских якудза.

Два удара кулаком, превращающие человеческие лица в отбивные, а затем рывок через капот автомобиля к согнувшемуся водителю, прижимающему руки к лицу. Здесь я уже пользуюсь мечом, всаживая его человеку в бок. Обратный маневр, выполняемый еще быстрее, потому что некто Елена Сахарова, так и не успевшая меня разглядеть, зато пребывающая почти в крайне степени раздетости из-за своего пошлого домашнего халатика, орёт как резанная. Хватаю её как куклу, одновременно сдергивая с места и зажимая рот рукой, в то время как мечом во второй руке произвожу эвтаназию лежащим у машины людям.

Затем снова быстрый рывок к зданию. Все это занимает несколько секунд, но, учитывая звуковое «сопровождение», шансов, что в здании никто не почесался — мало.

— Заткнись, — коротко инструктирую я русскую, отпуская её у стены, — Пригнись, молчи, и уходи…

Разумеется, она не слушает. Разумеется, вцепляется в меня, содрогаясь в рыданиях.

Пытается.

Безуспешно.

Халатик одно название, да и сам по себе уже порядочно подран, причем не похотливыми окинавцами, а чисто самой Ленкой, но у меня есть мой пиджак, который куда крепче, чем её мышиные усилия. В него я и заматываю истерящую дурочку, попутно затыкая ей рот, а затем оставляю лежать под стенкой. Успеваю сделать два широких прыжка по направлению ко входу, когда мимо свистит первая пуля под возглас какого-то бандита.

Это вынуждает меня изменить стратегию по входу в здание, а заодно и общую политику своего поведения. Не зная, сколько тут может быть враждебных целей, а сколько гражданских (вполне вероятно, что ноль), я начинаю проецировать максимально высокую «жажду крови», пока быстро, рывками, поднимаюсь на уровень второго этажа, чтобы войти внутрь через окно.

Такого точно не ждали.

Вообще, эти девять вооруженных человек, прибывших с Окинавы якобы «советниками» местных комитетчиков, не ожидали ничего подобного. Ни моего прошлого визита, ни того, что я сам буду сотрудником СК, ни рыжую и мелкую там, где должна быть высокая и красивая, и уж тем более, ко всем демонам Эммы О, они не ожидали, что их придут убивать. Что наложилось на мой недочет с «жаждой крови». Придавив ей окрестности, я предполагал, что преступники растеряются, став более легкой добычей, а гражданские, присутствуй они в здании, спрячутся и не попадут никому под горячую руку.

Вместо этого, перепуганные якудза кинулись удирать.

Я, еще не зная об этом, успел достать двоих. Одного, стрелявшего по мне ранее, обнаружил в коридоре, бросив в вооруженного человека стулом, найденным в комнате. Добив упавшего, как и предыдущих, чуть не нарвался на заряд картечи в спину, у второго был дробовик, трясущиеся руки и вид разъяренного наркомана, с которыми он шел по коридору, стреляя в меня и вопя. Спрятавшись от остальных выстрелов, я дождался быстрого опустошения дробовика, а затем, выскочив, вскрыл мужчине горло мечом.

Женский визг снаружи здания заставил меня выглянуть в окно. Там, не обращая ни малейшего внимания на лежащую у стены Сахарову, лягающую воздух голыми ногами и на воровато склонившуюся над ней Мику в шлеме, в автомобиль, привезший сюда похищенную, усаживались четверо японцев. Точнее, трое с оружием и в костюмах запихивали внутрь четвертого, молодого, рвущегося к девушкам и что-то гневно орущего.

Те несколько секунд, на которые он задержал своих, куда более умных, собратьев, стали решающими. Их мне хватило, чтобы долететь с третьего этажа до крыши автомобиля, знатно прогнув её своим весом, а затем и отпрыгнуть в сторону, уходя от возможных выстрелов вслепую, сквозь крышу. На этом маневре я еще и успел метнуть обнаженную катану в переднее колесо машины, даже попасть.

Хана мечу. Хорошо, что я взял сразу много. Второй плюс в том, что обмотка рукояти не позволяет оставить на ней различимых потожировых отпечатков, поэтому можно не отвлекаться на останки меча, как на улику. На травмы, новые и старые, отвлекаться времени не было, но я дал себе слово, что займусь ими плотно, как только окажусь дома.

Автомобиль, взревев, рванул с места, дёргаясь на пробитой шине, я рванул следом, концентрируясь на возможной защите от пуль, которые в меня предполагалось отправлять отступающим, но до этого не дошло. Вмятая крыша у скачущего автомобиля не дала бандитам подобной роскоши, как и развить достаточно высокую скорость. Тем не менее, я гнался за ними около трех километров перед тем, как не справившийся с управлением водитель всё-таки отправился в кювет.

В этот момент один бандит, нормально перенесший дорожно-транспортное происшествие, решил, что может, наконец-то, в меня выстрелить и попасть.

В ответ на высунувшуюся из погнутого окна руку с револьвером, я ударил «жаждой крови». Выстрелы все равно прозвучали, но они были вслепую, из паники. В ответ я оторвал заднюю дверь, оставаясь прикрытым корпусом машины.

— Свооолоооочь!! — дико заорал первый, вытаскиваемый мной за ногу из машины человек. С хрустом выдрав его наружу, я тут же ударил его кулаком в нижнюю челюсть, ломая её, да и позвонки не выдержавшей шеи заодно, а затем, став обладателем пистолета с тремя патронами, пристрелил обоих ворочающихся на переднем сидении якудза, так и не успевших прийти в себя.

Остался лишь их молодой пассажир, практически подаривший мне всю сложившуюся ситуацию. Он удивил в первый раз, выбив заклинившую дверь со своей стороны, а затем удивил вторично, выскочив и отчаянно заорав:

— Я вызываю тебя на бой! Я тоже «надевший черное»!! Бросаю тебе вызов, слышишь!!!

…разумеется, он попытался меня пристрелить, когда увидел… но не увидел. Вместо себя я поднял на руках труп первого бандита, того, со сломанной шеей, а затем банально перебросил его на парня, у которого в руках трясся вполне современный полуавтоматический, красиво хромированный пистолет. Тело шмякнулось на не успевшего среагировать дурака, а через пару секунд к нему присоединился я, отшвыривая пистолет и вздёргивая парня за грудки.

Он действительно оказался «надевшим черное», вполне мускулистым и крепким. Не даром же выбил дверь в машине…

— Я принимаю твой вызов, — проговорил я, отшвыривая парня назад, на вполне пристойное расстояние для начала боя.

Вскочивший на ноги человек, правда, не стал вставать в боевую стойку, а вместо этого, бледнея и слегка трясясь, начал быстро и торопливо говорить:

— Я сын Рокубея! Сайко комон Закагашира-гуми! — почти выплевывал он, — Мы держим всю Окинаву! Всю, понял⁈ Если с меня хотя бы волос упадёт, умрут все твои знакомые, понял⁈ Я уже позвонил отцу! Его уже предупредили!

Даже я, вполне далекий от дел якудза, знал о Закагашира-гуми, как о крупнейшем клане Окинавы. На острове всего полтора миллиона человек населения, хотя преступности и много, по меркам Японии, но в основном это мелкие кланы, вроде наших аракавовских Сенко, а вот крупная, действительно крупная организация, лишь одна. Закагашира. Этот парень — сын сайко комон, бывшего кумитё, оябуна. Если не врёт. Это можно использовать, но сразу же возникает вопрос о том, кто мог нанять такой клан? И зачем…

Точно, никто не нанимал.

— У тебя еще есть шанс выжить. Говори дальше, — сообщил я, оставаясь на месте, — Что вы тут делали? Зачем прицепились ко мне?

— Ты меня что, не слыша?!. — парень попытался обнаглеть, но я уже сократил дистанцию до удара.

Он оказался… нулём. Полным. Может, что-то и понимал в рукопашном бою, но никаких наработанных рефлексов у него не было. Отбив неловкую отмашку рукой, я подбил ногу придурка лоу-киком, ткнул его кулаком в живот, а затем свалил, буквально бросил о землю простой оплеухой, от которой тот, взвыв, схватился за ухо. Опустив каблук ботинка ему на левую руку, я раздробил некоторое количество костей, а затем вновь ударил в живот, превращая вопль боли в неразличимый сип.

Затем, достав из кармана телефон, набрал номер Хаттори.

— Я поражен, Кирью, — серьезно похвалил меня детектив, — Наконец-то ты убил не всех, а только кого надо.

— Просто подумал о том, что кому на Окинаве заниматься наркотиками как не Закагашира-гуми, — попытался я оправдаться под судорожное подёргивание валяющегося парня, — А раз так, то у меня есть казус белли по отношению к ним. С вашей поддержкой, разумеется. И под ней я имею в виду…

— … не моё чахлое тело, я понял, — хмыкнули в трубку, — Сиди там, где ты есть, определим по сотовому, тебя и твою добычу… заберут. Мика уже везет твою девушку домой. Кажется, русская крайне расстроена твоим поведением.

— Думаю, это тоже станет нашей общей головной болью, — ответил я, — А пока поспрашиваю нашего нового друга, кажется, я понял, зачем всё это было.

«Сын сайко комон», чьего имени я так и не спросил, долго молчать не стал. Разбалованный дегенерат, сожравший Снадобье, а затем усиленно прикрываемый могущественным родителем. Он не знал ничего путного о мире боевых искусств, о правилах боя и чести в общем, так что его подсознание вполне комфортно себя чувствовало, когда он избивал «в боях» молодежь «надевших», понимающую еще меньше, чем он. Открыв сайт и увидев там мою фотографию, парень решил, что вполне может меня заменить, прославившись в процессе.

Дальнейшее? Кристально ясно. Причем этой ясности хватило нам обоим. Когда слегка побитый мной придурок увидел, кто именно приехал забирать его и трупы якудза, разглядел знаковую черную униформу печально известных «соцуюковцев», то попросту потерял сознание от страха. Вполне разумный поступок.

А я поехал домой, услышав по телефону сухое отрывистое объявление самого Соцуюки Шина о том, что он сам проконтролирует операцию на Окинаве.

Мне же досталось просто вернуться домой, закрыться на все замки и… но после еще одного визита «людей в черном», связанного с тем, что находящаяся в полнейшей истерике Сахарова затеяла немедленно съехать. Попутно разорвав все связи со мной, как с человеком, связавшим её и бросившим в грязь тогда, когда она больше всего нуждалась в моей помощи.

— Ненавижу тебя! Ненавижу!! — орала одевшаяся рыжая на русском в открытую дверь, встав на том же самом месте, откуда её несколько часов назад похитили, — Подонок! Дегенерат! Самодовольный ублюдок! Я Сахарова, слышишь!! Сахарова!!! Я не кусок мусора, не приблудная кошка, ты, урод! Пошёл ты в жопу, Акира Кирью! Знать тебя не хочу!! Прощай!!!

Грохот двери, которую она с натугой дёрнула на себя. Той самой двери, которую Лена Сахарова раскрыла перед посторонними, не удосужившись проверить камеры, установленные мной вокруг всего общежития.

После грохота тишина. И Мана, обнимающая вполне себе грязного и дополнительно помятого меня.

— Может, так даже лучше, — тихий голос моей жены, — она уже начинала понимать, что у неё нет никаких шансов.

— Сложно испытывать к человеку симпатию, когда он не живет своей жизнью, а ждет, когда ты разделишь с ним свою. Без повода… — задумчиво пробормочу я, — … возможно, мне стоило оставить её там, где нашёл.

— Тогда бы она спилась… или…

— Это еще один аргумент, Мана.

— … да, это еще один.