Книга Пророков

Глава 3 Место Силы

Едва покинув жилище Магуса, Дигр вскочил на лорса, который мирно пощипывал травку на заднем дворе, ударил его пятками по бокам и помчался вон.

Территория гарнизона была обнесена стеной из высоких, заостренных сверху, толстых бревен, врытых в землю. Рой осадил Кира у сторожевой башни, также сложенной из бревен, и окликнул стражника. Но никто не отозвался. За все то время, которое отсутствовал командир, проверить посты не удосужился никто.

— Это безобразие не может больше продолжаться, — пробурчал Дигр и направил лорса за ворота.

На улицах Нагрокалиса показывались первые прохожие, еще не успевшие полностью проснуться. Завидев воина на лорсе, они сперва застывали как вкопанные, а затем шарахались в сторону, словно на них летел призрак.

Рой ничего не замечал вокруг. Он думал о том, как могло случиться, что вверенный ему Легион стражи оказался совершенно небоеспособен? Этого не должно было произойти. Весь прошлый год он только тем и занимался, что муштровал подопечных. И что же? Прошел год, легионеры вернулись к оставленному ремеслу, а ему, Дигру, вменили в обязанность опекать новую партию новобранцев.

Лорс уже мчал по той тропе, что вела в Тайг, — Дигр даже не заметил, как выбрался за пределы городской стены. «Беда в том, — думал он, — что Легион формируется не из воинов, а из простых охотников и ремесленников. Естественно, что пройдет немало времени, прежде чем они станут походить на воинов республики Метс».

Сколько раз он ставил этот вопрос перед городским главой, Биргом Кастерсом, и что же?! Добился ли он хоть малейшего успеха? Как бы не так. Все осталось по-прежнему. Кастерс палец о палец не ударил для того, чтобы создать постоянный воинский корпус! Ах, как бы он сейчас пригодился. Дигр ощущал незримую опасность, нависшую над городом. Чувствовал он и то, что ментальное знакомство Солайтером далеко не случайно.

Священник остановил лорса на границе Тайга и мысленно прислушался. Вдалеке, там, где солнце пыталось выбраться из крон деревьев, дрожала тонкая, словно нить паутины, мысль. Принадлежала она существу, родичи которого еще находились в состоянии дикости и не знали ничего, кроме животных инстинктов. Этот разум возник в результате стремительной мутации, наделившей неподготовленную к этому плоть невиданной силой. Существо чувствовало одиночество и страх, переплетавшийся с любопытством.

Все это Рой осознал за считанные мгновения. Понял он и то, что сила, преобразовавшая разум животного, должна быть невероятно могущественной. А значит — за ней стояла или воля Господа, или каприз великой природы.

Киллмен спешился и пошел по узкой тропе, струящейся в Тайг. Лес был довольно разреженным, и Рой не стал вести лорса под уздцы. Кир был еще довольно молод, ему минуло лишь десять лет, и потому отсутствие железной хватки хозяина было воспринято им как возможность порезвиться. Скакун встал на дыбы, раскатисто баохнул и принялся описывать вокруг Дигра широкие круги. Массивное, напоминающее заросшую мхом гору, тело лорса мелькало меж деревьев. Морда Кира выражала такую степень блаженства, что Рой не удержался от искушения прощупать разум четвероногого шалуна.

Ах, что это были за образы! Цветные, расплывающиеся пятна, кроны деревьев, птицы, трепещущие крылья гигантских бабочек. Сознание Кира превратилось в калейдоскоп, производящий на свет одну изумительную картину за другой. И каждую из них пронизывало счастье, первобытное, необузданное счастье, которое сродни разве что желанию жить.

Однако реальный мир жесток, и Рой прекрасно это знал. По мере продвижения в Тайг поведение лорса все более настораживало священника. Эти верховые животные всегда обладали завидным инстинктом самосохранения, но Кир, казалось, забыл об опасности, подстерегающей на каждом шагу. Повинуясь какому-то смутному чувству, Рой создал ментальный щит и закрыл им лорса и себя.

Лорс перестал резвиться и покорно ткнулся влажными губами в плечо хозяина. На морде Кира были написаны недоумение и растерянность. По всей видимости, он не слишком понимал, что с ним произошло.

Рой потрепал лорса по холке. Животное не виновато, это он знал точно.

Но что же, что, заставило Кира вести себя, так, словно он неразумный детеныш?

Они неспешно продвигались вглубь Тайга. Если бы Роя спросили, что ищет он среди этих деревьев, вряд ли он смог бы ответить. Священник чувствовал — нет, он наверняка знал, что должно быть где-то место, особенное, исключительное, но как оно выглядит и, тем более, где оно находится, Дигр не имел ни малейшего понятия.

Они вышли на небольшую поляну, которую пересекал резвый ручей. Вода в нем более всего походила на ртуть. Рой наклонился, чтобы определить причину, вызвавшую столь странную метаморфозу, и в ужасе отпрянул. Правая рука невольно легла на рукоять палаша, что висел на бедре в кожаных ножнах. Левая судорожно сжала щит, сплетенный из ивовых ветвей и обшитый толстой кожей.

Ручей кишел гибкими маленькими тварями, которые на местном наречии именовались «гизры», что означало «убивающие быстро». Если какое-нибудь существо случайно попадало к стае этих получервей-полурыб, то в миг его обгладывали до костей.

Многие считали, что гизры обладают коллективным разумом, подобно пчелам, получившим дар ментального восприятия после Смерти. Однако это предположение до сих пор не получило точного подтверждения. Те немногие, кто остался в живых после встречи с гизрами, не помнили ничего, кроме смертельного ужаса.

Рой почувствовал, как его ментальный щит содрогнулся под тяжестью мысленной атаки. Лорс жалобно баохнул, присел на задние ноги и прижал уши. Рой сконцентрировал всю свою волю и усилил контроль сознания.

Это был неистовый, исполненный глухой ярости ментальный бросок. Нападавших было несметное количество — может быть, несколько миллионов, — но в то же время они действовали так, словно управлялись каким-то целостным и чрезвычайно могущественным существом.

Они атаковали молча, уповая только на грубую силу мысленного воздействия. Они не пытались хитрить, не пытались заставить противника снять волевой барьер. Быть может, просто не знали, что такое хитрость?

Рой почувствовал, что сквозь невидимый щит пробиваются клубы страха — прогорклого, едкого, словно дым залитого водой кострища. Этот страх парализовывал, сковывал движения, заставлял учащенно дышать. Рой ощутил, как к сердцу подкатывает ледяная волна. Перед глазами все плыло. Воздух стал походить на раскаленный песок мертвых пустынь, обезображенных Смертью. Плоть молила о пощаде, в то время как воля отражала одну ментальную атаку за другой.

Еще несколько мгновений, и его сознание будет полностью подчинено чужой воле, а это значит неминуемую смерть. Дигр искал хоть какое спасение, как тонущий — глоток воздуха. Но, увы, выхода не было. Священника ожидала смерть, и она не замедлила с визитом.

Она пришла в виде огромного черного паука с мохнатыми лапками. Он вылез из дупла разлапистого дерева и проворно спустился по стволу. Затем неторопливо приблизился к священнику и взглянул на него. Вернее, он заглянул Рою в самую душу, в одно мгновение проник в самые глубины естества. Потом наступила тьма…

Когда Дигр очнулся, то подумал, что умер. По небу плыли курчавые барашки, лес пестрел сказочной разноцветной листвой, а на душе было светло и радостно, как бывает только во сне. Или только после смерти.

Вот-вот распахнутся небесные врата, и появится Тот, кому священник посвятил жизнь. Ангелы будут окружать Его, и божественный лик будет преисполнен сияния. Рой закрыл глаза и принялся молиться.

Но в следующий момент возвышенное чувство рассеялось без следа. Лица священника коснулось что-то горячее, влажное и знакомо шершавое. Чуть приоткрыв глаза, Рой увидел Кира. Добродушное животное имело одну не слишком приятную привычку: пребывая в сильнейшем замешательстве или смущении, этот гигант то и дело норовил лизнуть лицо хозяина.

Помимо лорса было еще кое-что. В голове священника звучал препротивный щелкающий звук. Щелчки сливались в сплошную линию, а затем рассыпались бисером, точно сорвавшимся с нити. Солайтер!

«Тебе опять не повезло, — заскрипел насмешливый голос, — видимо, ты еще не достоин предстать перед Предвечным».

Рой чувствовал себя, как мальчишка, которого застали за воровством яблок. Он словно сидел на дереве и не мог отважиться слезть: внизу смеялись, показывали пальцами и грозили кулаками.

«Ты должен был сперва сам испытать то, что уготовил своим подопечным. Ты еще не передумал перенести сюда лесной лагерь новобранцев?»

«Это ты меня надоумил?» — простонал Дигр.

В ответ в голове весело защелкало.

«Можешь считать, — последовала серия щелчков, — что я твой ангел-хранитель. Кажется, так вы называете одну из своих загробных фантазий».

Дигр решил не углубляться в вопросы теологии. Намного более его интересовало, где он оказался.

«Что это за место?» — спросил он.

«Обыкновенное место, — отозвался Солайтер, — в своем роде, разумеется. Его я называю Веретеном.»

«Откуда такое странное название?» — удивился Дигр.

Солайтер как будто на мгновенье задумался:

«Это трудно объяснить, — наконец ответствовал он, — видишь ли, мысли подобны нитям. И из них можно сплести пряжу. Вы, люди, считаете, что только живые существа, состоящие из плоти и крови, способны обладать разумом. Но это не так. Разум есть у любого камня, дерева или пещеры. Разум есть у всего сущего во Вселенной. Просто он отличается от того, к чему вы привыкли.

Ты никогда не задумывался, почему события развиваются тем или иным образом? Их ход зависит от переплетения мысленного и реального мира, в котором они происходят, от воли пространства.

Так вот, воля того пространства, в котором ты сейчас находишься, невероятно сильна. «Веретено» не имеет разума. Оно лишь ограждает себя от разрушительного воздействия чужих желаний. Оно ловит их, прядет из них пряжу, невидимую и неосязаемую, но изумительно прочную. Здесь не возможны ни добро, ни зло. Моральные категории чужды «Веретену» так же, как и понятия «жизнь» и «смерть». Каждый сталкивается здесь лишь с тем, с чем желает столкнуться. Но стоит этому желанию исчезнуть, как наваждение рассеивается.

Ты выбрал хорошее место, священник. Заставь своих воинов желать битвы — и они будут сражаться… Заставь их искать смерти — и они будут умирать… Но помни: до тех пор, пока ты не решишь преподать урок, ты должен держать их желания, любые желания под контролем — впрочем, для телепата с волей, подобной твоей, это не трудно…»

Голос Солайтера звучал в его сознании все тише и наконец вовсе исчез. Рой немного постоял, ожидая продолжения, но, как видно, «аудиенция» была закончена. Ждать было нечего. Он нашел то, что искал. Теперь дело оставалось за малым: переворошить Легион стражи, словно жухлую листву, превратить новобранцев в настоящих воинов.

Священник подозвал лорса и, взяв под уздцы, направился в город.

Минули еще один день и еще одна ночь, прежде чем начальник стражи отдал приказ. Промедление объяснялось простой и обыденной причиной, а именно закупкой провианта, которой он, как обычно, руководил. Аппетит у новобранцев был завидный, и снеди требовалось изрядно. Пять мешков первосортной пшеницы, сорок мер мяса, двадцать головок сыра, дюжина свиных окороков… И это всего лишь на пять дней. О, святые угодники!

Купцы оказались на редкость прижимистыми, а средств — на редкость мало. Так что с Дигра семь потов сошло, пока удалось договориться о покупке. Он торговался, как черт, на чем свет ругал предлагаемый товар и клялся страшной клятвой, что откажется от сделки, если достопочтенные не сбросят цену хотя бы на треть. Купцы чинно качали головами, но на попятный шли крайне неохотно. Когда, наконец, соглашение было достигнуто, Рой чувствовал себя так, словно побывал в зубах у глита. С огромным облегчением он спровадил купцов из караулки у ворот лесного лагеря (именно там проходили переговоры) и вышел на залитый осенним солнцем внутренний двор. Потом пощелкал языком, и из конюшни грозовой тучей вылетел Кир. В следующее мгновенье Рой уже был седле.

Священник пришпорил скакуна и помчался в гарнизон. Оказавшись за его массивными стенами, Рой вызвал к себе кентуриона Марка по кличке Крысобой и приказал второй кентурии собираться в поход.

Взвыли сигнальные рога. Такого переполоха и суеты Дигр не видел за всю свою жизнь. Новобранцев охватила паника: отовсюду доносились испуганные возгласы, нелепые слухи множились с невероятной скоростью.

Рой решил не отказывать себе в удовольствии и, надев серую монашескую рясу, вышел из офицерского дома. Как он и предполагал, на него никто не обратил внимания.

Вскоре выяснилось, что паника была вызвана двумя обстоятельствами: страхом (вдруг придется сражаться с нечистью!) и незнанием. Полным непониманием того, как поступать в случае объявления тревоги, куда бежать и за что хвататься. И со всем этим предстояло справиться в самое ближайшее время!

Наконец, кентурия с горем пополам построилась, образовав нечто вроде трапеции (хотя по первоначальному замыслу строй должен был представлять из себя идеальный прямоугольник). Рой встал перед строем и, скинув капюшон, произнес напутственную речь.

— Легионеры, — сказал он, — сегодня вам предстоят серьезные испытания. Желаю вам пройти их с честью и вернуться живыми!

Новость оказалась не слишком ободряющей. Тяжелый вздох прошелестел над воинством, и десятки взглядов впились в Дигра. Не испытывал замешательства лишь кентурион. Для него все, что связывалось с походами, кровью и военными лишениями, было всего лишь обыденной работой. Крысобой взмахнул значком, на котором красовался герб республики Метс, и, выхватив зловещего вида тесак, указал в сторону ворот гарнизона:

— Не разочаруйте меня!

Его хриплый голос вогнал молодняк в еще большее уныние. Кентурия дрогнула и неверным шагом направилась на ратные подвиги.