Книга Пророков

Глава 13 Погребальный костер

В стойбище аншаб было пустынно. Никто не встречал возвращающийся отряд, лишь деревянные идолы бесстрастно взирали на них, да в небе кружило воронье.

— У вас всегда так тихо? — спросил метс у Кизра.

— Всегда, когда затевается что-то недобр-рое, — мрачно ответил тот. — Увер-рен, нас поджидают на малом капище. Ох, чую, будет завар-руха.

Отряд миновал жилище вождя, обогнул древо духов, увешанное разоренными ульями диких пчел — аншаб считали, что каждое полнолуние в ульях поселяются духи предков, — и вошел в небольшую кленовую рощу. Огромные деревья обступили их. На многих стволах были вырезаны изображения тотемных животных, богов или духов. Деревья раскачивались, и животные поднимали когтистые лапы и скалили морды, духи вращали глазами, а боги с достоинством хмурили и без того морщинистые лбы.

Воины шли молча, насупленно. Шкуры брейнеров потемнели: кто знает, что решит вожак. Если окажется, что Кизр незаконно занял место шамана, то их ждет суровое наказание, ведь они не воспрепятствовали этому.

Роща привела к круглой поляне с выжженной черной землей. В центре возвышалась груда поленьев, переложенных смолистыми ветвями елей и обсыпанных травами. Вождь восседал на массивном корневище какого-то дерева перед самым скелетом костра. Остальные аншаб стояли чуть поодаль. Одни сжимали в лапах остро отточенные колья, другие — копья с кремневыми наконечниками.

Отряд приблизился к вождю племени аншаб. Вперед выступил Кизр и с достоинством поклонился. В ответ Пронг стукнул оземь посохом, который оплетали знаки, отдаленно напомнившие священнику иероглифы.

Вожак неспешно поднялся. Несмотря на преклонный возраст, в каждом его движении угадывалась мощь и могущество. Дигр заметил, что седая шкура местами отсутствует и на грубой бледно-коричневой коже виднеются шрамы. Видно, Пронгу нередко приходилось доказывать в бою свое верховенство.

— Нам донесли, — пророкотал он, — что ты, Кизр-р, осмелился пр-ролить кр-ровь шамана. И осмелился пожр-рать его мозг. Тепер-рь, твоя жизнь, Кизр-р висит на волоске. Ты должен убедить нас, что действовал по наущению бога Ануби, а не из собственной кор-рысти.

— Я докажу! — гордо вскричал Кизр.

— Возможно лишь одно доказательство, котор-рое я приму. Знаешь ли ты, что я имею в виду?

— Да.

— Хор-рошо. Тогда назови его!

— Я должен биться с тем, кто считает себя пр-реемником шамана. И, только победив его, я смогу занять место, уготованное мне Ануби.

Вождь так же величественно опустился на корягу:

— Тот, о ком ты говор-ришь, — Великий Воин. Дух убитого шамана вселился в него и наделил силой и могуществом. Он опасен, как тысяча змей, он силен, как бур-ря, вывор-рачивающая дер-ревья. Он несет с собой смер-рть. Готов ли ты схватиться с ним? Подумай, Кизр-р, еще не поздно отступиться. Подумай, что лучше — изгнание или смер-рть?

— Да, я готов.

— А знаешь ли ты, что схватка будет пр-родолжаться, пока не падет один из бойцов?

— Да, знаю.

— Да будет так! — провозгласил Пронг и дважды хлопнул в коричневые ладоши.

Из толпы выделился небольшого роста крепыш с увесистой суковатой дубиной в могучей лапе.

— Вам пр-редстоит ср-ражаться по пр-равилам пр-редков! — пророкотал вожак.

Вероятно, по этим правилам сперва следовало как можно серьезнее унизить врага, а уж затем уничтожить его физически. Налитые кровью глаза Великого Воина блеснули, не предвещая ничего хорошего.

— Ты самозванец, — рявкнул он, — это я должен был стать шаманом. Это меня избр-рал Ануби. Знание пер-редается по наследству, или тебе это не известно? Или не известно тебе, гр-рязный ком шер-рсти, что лишь стар-рший сын шамана достоин унаследовать тайное знание. — Брейнер ударил себя лапой в грудь и надвинулся на Кизра. — Посмотр-рим, помогут ли тебе духи!

Тот едва успел отпрыгнуть — палица вспорола воздух у самой его морды. Впрочем, в долгу он не остался. Презрительно посмотрев на соперника, Кизр разразился складной тирадой относительно достоинств его отца.

Зрители, словно по команде, образовали круг. Колья и копья нацелились на единоборцев, показывая, что из схватки выйдет живым только один. Площадка для поединка сперва была достаточно широка, и бойцы могли двигаться в любую сторону, не опасаясь наткнуться на острие. Но через некоторое время соплеменники сжали, кольцо, и схватка стала более напряженной.

Бойцы ни в чем не уступали друг другу — оба были гибки, стремительны, сильны. Оба верили в удачу. Оба желали разорвать противника на куски. Когда началась схватка, Кизру швырнули палицу — того же размера, что и у Великого Воина, и брейнер управлялся с ней виртуозно.

Техника боя была и примитивна, и восхитительна. Священник отметил скудость боевых приемов, но вместе с тем бросалась в глаза отточенность каждого из них. Шаги громадных бойцов были по-кошачьи мягки, движения — грациозны и внезапны.

Они некоторое время ходили по кругу, высматривая брешь в защите другого, потом резко сходились, обрушивая три-четыре удара, и вновь разрывали дистанцию.

Такая тактика позволяла максимально сохранить силы для решающей схватки. От большинства ударов бойцы уклонялись. Ни Кизр, ни Великий Воин пока особенно не полагались на крепость оружия или мускулов. Лишь некоторые, самые удачные выпады сопровождались сильным ударом палицы. Гораздо чаще дерущийся видел, что его удар все равно будет парирован, и отскакивал назад.

Со стороны схватка походила на заранее отработанный танец, тем более что зрители, у коих лапы не были заняты копьем и колом, отбивали ритм, дружно топая по земле и в один голос ревели: «Р-ру, Р-ру, Р-ру…»

Внезапно танец схватки изменился. Обрушив град ударов, «наследник шамана» не разорвал дистанцию, как это делал обычно, а вдруг присел и по всем правилам единоборств выполнил подсечку. Кизр среагировал мгновенно — прыжок, взмах палицей, удар. Великий Воин едва успел парировать атаку своей дубинкой. Зарычал и ушел кувырком вперед.

Пронг что-то выкрикнул — живое кольцо вздрогнуло и сжалось еще больше. Бойцам осталась площадка не более десяти локтей в ширину. Ритм, отбиваемый зрителями, участился.

Дистанция между единоборцами резко сократилась. Все чаще Кизр и его противник бросались в атаку. Все больше ударов встречалось блокирующим движением. В ход пошли лапы и клыки — обменявшись ударами палиц, бойцы раздирали друг друга нижними лапами. Наконец, круг сузился настолько, что единоборцы оказались прижаты друг к другу. На таком расстоянии работать палицами было невозможно, дерущиеся брейнеры отбросили их и принялись ломать друг друга.

Пока шел поединок, Дигр находился в гуще аншаб. Он восседал на лорсе и потому прекрасно все видел. Рычание и проклятия сотрясали воздух. Бойцы в буквальном смысле терзали друг друга. Морды обоих были окровавлены, шкуры — разодраны. Но ни один не уступал.

Неожиданно Кизр ушел в ноги противнику и, схватив за колени, рванул. Великий Воин взмахнул верхними лапами, пытаясь сохранить равновесие, но безуспешно. Огромное тело оторвалось от земли и упало прямо на копья.

Брейнер захрипел — из груди хищным клювом торчало кремневое острие. Глаза закатились, из пасти побежал алый ручеек. Бешеный ритм остановился. Капище на мгновенье замерло.

— Я хочу видеть солнце, — прошептал воин, — не закрывайте свет.

Кольцо вмиг расступилось, образовав полукруг. За верхушки сосен цеплялось дневное светило, одаривая землю скупой улыбкой. Воин посмотрел на него мутнеющим взором и обессиленно повис на копье — капля за каплей жизнь покидала его могучее тело.

В проходе показался Пронг. Шел он медленно и величественно. В правой лапе был зажат костяной нож. Седой брейнер приблизился к побежденному:

— Я пр-ришел оказать тебе последнюю милость.

— Я благодар-рен тебе, вождь.

— Но пр-режде ты должен пр-ризнать пр-раво победившего тебя.

— Нет, — прохрипел он, — нет. Кизр-р не может быть шаманом, он пр-ринесет беду племени.

Пронг отпрянул:

— В тебе говор-рит гор-рдыня, Р-ригл. Ты нар-рушаешь наказы пр-редков!

— Нет, — прошептал воин, — он не может быть шаманом. Не может… Ты должен убить его…

Вождь хмуро посмотрел на Ригла. Убить Кизра не сложно — достаточно лишь хлопнуть в ладоши, и его посадят на кол или сдерут с живого шкуру. Но правильно ли это? Конечно, последняя воля побежденного многое значит, ведь его устами уже говорит Вечность, а глаза стали глазами Ануби. Но, с другой стороны, возможно ли оставлять племя без шамана? Кто заступится за аншаб пред богами и духами? Кто приманит удачу в битве и на охоте? Нет, нельзя убивать Кизра. Нужно устроить ему еще одно испытание и, если он выйдет из него победителем, признать шаманом.

— Я услышал тебя, — произнес Пронг. — Хочешь ли ты сказать еще что-либо?

— Нет, — ответил Ригл, — нет, Стар-рший в Р-роду, я готов.

Вожак кивнул:

— Снимите его с копья.

Двое рослых брейнеров тут же исполнили приказ. Воина положили на выжженную землю мордой вверх.

— Ты отправляешься в Стр-рану Мер-ртвых, — взрычал старейшина, — и да будет путь твой будет легким. — Вождь наклонился над воином — едва уловимое движение, и кровь брызнула из перерезанного горла. — Жизнь покидает его. Впитайте жизнь, о аншаб, чтобы она не досталась земле.

Тут же один из брейнеров вышел из толпы и, припав к артерии, напился свежей крови. Затем поднялся в полный рост и с дикими криками замолотил себя в грудь. Впрочем, ликование его длилось не долго. Окрик вождя — и вновь воцарилась тишина.

— Тепер-рь, — вскинул лапы Пронг, — семья Р-ригла становится твоей семьей, и ты бер-решь на себя обязательство исполнить все его долги, если таковые имелись. Ты должен заботиться о его самке и детях.

Брейнер поклонился:

— Я пр-ринимаю на себя обязательства, о мудр-рейший. Уж я позабочусь! — Судя по тому, как расплылась его морда, его не слишком отяготило все, на него возложенное.

— Что ж, Тр-ромг, это хор-рошо, очень хор-рошо. Тепер-рь отпр-равляйся к соплеменникам.

Тромг вернулся в толпу, которая встретила его радостными возгласами.

Дождавшись, пока аншаб успокоятся — прерывать ликование всего племени он не решился, — Пронг повернулся к солнцу и произнес так, чтобы слышали все:

— Желаешь ли ты, о Бог Света, чтобы я убил Кизр-ра, как того хотел Р-ригл?

Светило не подало никакого знака, даже за тучу не пожелало зайти. Вождь воздел руки к небу и, поворотившись к соплеменникам, воскликнул:

— Бог желает устр-роить еще одно испытание. Бог сказал, что если Кизр-р выйдет живым — быть ему шаманом. Да будет так!

Соплеменники одобрительно загудели.

— Схватите его!

Кизр тут же оказался в цепких лапах.

Пронг подошел вплотную к брейнеру и, приблизив свои глаза к его, прорычал:

— Ты возляжешь на жер-ртвенный костер-р. Тебя прикр-рутят р-ремнями к бр-ревнам. Если Ануби захочет, он спасет тебя. Ануби найдет способ. — Он обвел суровым взглядом соплеменников и приказал: — На костр-рище его!

Кизр не противился. Сопротивление могло лишь навредить ему. Он проследовал к костру и безропотно позволил привязать себя. Но едва огневик принялся бешено вращать сухую палку, приставленную к просмоленной чурке, как пришло избавление. Священник ударил пятками по бокам лорса, и громадное животное, разбрасывая брейнеров, ринулось к месту казни.

Лорс поддел огневика рогом и отшвырнул прочь. Могучему Киру, отдыхавшему несколько дней, не составило особого труда поднять в воздух массивную тушу. Брейнер потешно замахал лапами и, произведя неимоверные разрушения, рухнул на кучу хвороста. Бревно, к которому был привязан Кизр, оказалось настолько длинным, что сработало как катапульта — и брейнер наверняка бы уподобился птицам, если б не ремни. Они выдержали тяжесть тела, и вместо того, чтобы оторваться от земли, Кизр застыл наверху, отчаянно пытаясь сохранить равновесие. Это оказалось не просто. Немного постояв, бревно начало падать, и в следующий миг Кизр со всего маху ударился о землю.

Священник перехватил поудобнее секиру и приготовился к худшему. Брейнер спас его, Дигра, от мучительной смерти — так неужели он позволит учинить над своим вызволителем расправу? Киллмен приготовился к схватке.

Опомнившиеся аншаб окружили метса. Копья нацелились на него, как недавно на Кизра. Дигр потянул лорса за гриву, и животное, всхрапнув, встало на дыбы — брейнеры попятились, но копий не опустили.

— Назад! — раздался вдруг окрик вождя. — Все назад.

Кольцо расступилось, и Пронг подошел к всаднику. Едва он появился, как лорс вдруг успокоился, перестал всхрапывать и вертеться волчком. Животное несомненно почувствовало, что опасность миновала. Вождь троекратно стукнул посохом, и все аншаб замерли в ожидании его речи.

— Ты опять спас его, — задумчиво произнес Пронг, — это не могло пр-роизойти случайно. Ты выполнял волю Ануби?

Дигр счел за благо согласиться:

— Я просил Бога Света спасти Кизра, и Вездесущий явил свою волю.

Племя заволновалось, послышался ропот.

— Это пр-росто человек! — раздался злой голос. — Это человек! Не Ануби спас Кизр-ра. Его спас смер-ртный. Такое спасение не в счет.

Пронг нашел суровым взглядом крикуна. Тот мгновенно умолк, смекнув, что совершил недопустимую оплошность, но было поздно. Вождь ринулся в толпу, вытащил его, повалил и, прижав грудью к земле, обхватил лапами за шею. Послышался хруст ломаемого хребта, и тело брейнера безвольно обмякло.

— Кто-нибудь еще так считает? — медленно вставая, вожак обвел взглядом толпу.

Ответа не последовало.

— Ты вождь, — послышались голоса, — ты вождь.

— Да, я вождь! — рыкнул Пронг. — Уже десятая осень, как я вождь. Десятая осень, как я вынужден тер-рпеть вашу глупость. P-разве не мне вы пор-ручили заботиться о вас? P-разве я не пекусь об интер-ресах племени, не я чиню спр-раведливый суд? Вы не аншаб — вы стадо глупых кабанов, что р-рыщут по лесу в поисках кор-рма. А сегодня вы осмелились пер-речить мне, своему вождю! И я не желаю больше быть вашим вождем. Выбир-райте нового!

Вожак многозначительно замолчал, скрестив лапы на груди.

Соплеменники взволнованно зашевелились. Брейнеры стали сбиваться в небольшие группы, слышалось их глухое перерыкивание. В конце концов, решение было принято:

— Пр-ронга вождем, хотим Пр-ронга! Будь нашим вождем, Пр-ронг.

Седой брейнер сверкнул очами и смилостивился:

— Так и быть. Но помните, в следующий р-раз я не соглашусь.

— Ты вождь, ты вождь, ты вождь… — летело в ответ.

Так Кизр сделался шаманом.

Остаток дня прошел в обычных шаманских хлопотах: испив дурманящего отвара, Кизр побеседовал с духами и узнал их ближайшие намерения. Желания всевидящих благоприятствовали племени, и он не преминул об этом поведать сородичам. Потом настал черед распорядиться насчет погребения предшественника — костер следовало подготовить к полуночи. Хочешь не хочешь, а традиции предков приходилось чтить. Затем новый шаман выразил подобающее почтение вождю, преподнеся ему дюжину куньих шкур. И, наконец, захватив священника и Вулли, отправился в свое жилище отдохнуть от свершений.

Рядом неотступно крутился плюгавый короткошерстый брейнер с маленькими вороватыми глазками, вертлявый и беспокойный, словно белка. Стоило Кизру открыть рот — сопровождающий тут же принимался что-то нашептывать, и в большинстве случаев шаман воздерживался от слов. Было видно, что суетливый брейнер его раздражает. Кизр даже несколько раз зверски оскалился в ответ на замечания, но безрезультатно.

«Ничего не поделаешь, — мысленно передал Кизр священнику, — придется мне его терпеть. Шептун следит за тем, чтобы я соблюдал традиции предков, а также за тем, чтобы я не навредил кому-нибудь из соплеменников».

— Я не слежу за тобой, о общающийся с духами, — тут же загомонил плюгавый. — Я — твоя пр-равая лапа. Шаман без Шептуна, что копье без наконечника. — Кизр тяжко вздохнул и с тоской посмотрел на Дигра. — Стоит тебе пр-риказать, я собер-ру нужных тр-рав. Стоит хлопнуть в ладоши — и я свар-рю пр-росветляющий отвар-р, столь необходимый для путешествия в стр-рану духов. Я выполню любое твое желание.

— Тогда уйди, Гудр-р, — не выдержал брейнер.

— Кр-роме того, — как ни в чем не бывало продолжал тот, — Шептуна можно убить, но пр-рогнать Шептуна невозможно.

Жилище Кизра находилось на отшибе, почти у самого частокола, и идти пришлось через все стойбище. Шептун всю дорогу не умолкал, рассказывая всевозможные сплетни, а под конец затянул заунывную песнь, которая повествовала о подвигах племени аншаб. Пение сопровождалось бесноватым танцем, в котором наглядно показывалось, что обычно брейнеры делают с поверженными врагами.

Наконец, показалось жилище нового шамана. Компания остановилась перед входом, который представлял из себя пологий склон, ведущий в глубокую яму. Над входом колыхалась шкура дикого кау.

Едва Кизр отодвинул полог, как раздался истошный вопль Шептуна:

— Не делай этого, о общающийся с духами! Ты не можешь войти в это жилище!

Кизр с отвращением посмотрел на него:

— Это почему же?

— Твое жилище находится в земле, — воскликнул Шептун, — и духи земли пр-рогневаются, если ты не пр-ринесешь им жер-ртву!

— А почему же они пр-режде не гневались?

— Потому, — волновался Шептун, — что с обычного аншаб и спр-рос обычный. А с шамана — особый. Как же тебе повезло, о общающийся с духами, что я оказался рядом! Я мигом. — И он куда-то умчался.

Кизр обессиленно сел на камень перед входом:

— Лучше не связываться, а то р-распустит какие-нибудь слухи…

— А давайте его убьем! — внезапно подал голос молчавший доселе Паркинс.

Священник хмуро посмотрел на молодого человека.

— Ты это брось, парень!

— Ну, как хотите! — И Вулли вновь насупился.

Внезапно киллмен почувствовал присутствие зла. Быстро оглядевшись, Дигр поднял голову. Так и есть, меж облаков скользила большая деревянная птица — творение темных мастеров. Внутри птицы сидел один из адептов Нечистого. Что привело его в эти заброшенные края? Причина, несомненно, была весомой, ведь подобные полеты очень опасны. Деревянная птица чересчур зависима от воздушных потоков и солнечного тепла.

Казалось, что планер что-то высматривает. Впрочем, почему казалось? Так и было. С’тана, уделяя ежедневно хоть несколько минут наблюдению за Паркинсом и лорсом беглого священника, хотел знать: успел ли Дигр открыть Книгу Пророков? А потому отправил к стойбищу брейнеров одного из молодых и не очень ценных служителей. Адепт делал круги над стойбищем, и метс чувствовал, как его сознания то и дело касается чужая воля, натыкается на ментальный барьер и отступает.

Воздействие было столь грубым, что у священника не осталось никаких сомнений: его проверяет какой-то прибор. Адепты Нечистого нередко использовали такие штуки. Обычно — когда служитель не имел должного мастерства, чтобы вести ментальный поиск самостоятельно. Задача прибора сводилась к тому, чтобы определить местоположение объекта в ментальном пространстве, после чего на смену технике приходил опытный адепт.

Вскоре и Кизр почувствовал неладное — брейнер зарычал и с ненавистью посмотрел в небо.

— Пер-ред тем, как на нас напали, — прорычал он, — она целый день кр-ружила над стойбищем! Тогда мы не обр-ратили на нее внимания…

Священник и сам понимал: затевается что-то недоброе. Зло распространяется подобно тому, как растут сорняки: сперва из земли показывается чахлый росток — один, второй, третий… Их никто не замечает — подумаешь, какие-то малявки, какой от них может быть вред? Но проходит время, и вот уже целое поле поросло пыреем. И нет спасения от него.

— Нужно эту птичку заставить спуститься! — оглянулся на медведя киллмен.

— И я так думаю, — рыкнул Кизр. — Я пр-рикажу аншаб слить свою волю, и мы узнаем, что враги затевают на сей р-раз.

Шаман лег на живот и раскинул лапы, словно пытался обнять землю. Как по мановению волшебства, налетел ветер — пригнул осенние травы. И стало так тихо, что было слышно, как облака трутся боками друг о друга.

Когти Кизра впились в почву, огромное тело свело судорогой. Казалось, что шаман испытывает ужасающую боль — конечности одеревенели, морду исказила гримаса. Сотни разумов аншаб объединили усилия и направили ментальный поток Кизру. Едва влившись в сознание шамана, мощный поток устремился вверх, туда, где в пустоте и безмолвии парила ненавистная птица.

Священник почувствовал, как незримый адепт получил ужасающий удар. Ментальный щит не выдержал натиска и разлетелся. Планер покачнулся, кивнул носом и камнем помчался к земле.

«Так мы ничего не узнаем», — подал мысленный голос Рой.

«Не беспокойся, господин!»

Птица сделала замысловатый вираж и вышла из пике — адепт внезапно очнулся и потянул штурвал на себя. Он попытался направить летательный аппарат ввысь, но чужеродная сила, которая едва его не погубила, вновь проявила себя — пилот ощутил острейшую боль. Точно раскаленная игла пронзила мозг, вытравляя желания и мысли. Он подчинился, плавно надавил на рычаг, и планер пошел вниз. Вскоре черная тень скользнула по стойбищу — размашистая и зловещая, — пронеслась над головами перепуганных брейнеров, и летающая штуковина вонзилась носом в землю перед самым домом Кизра.

От первого же удара дубиной колпак летуна раскололся, и солнечные блики легли на мертвенно бледное лицо с тонким длинным носом и водянистыми, холодными глазами. Адепт смотрел не моргая. Лицо его было бесстрастным и отрешенным — оно вполне подошло бы кукле или трупу, а не живому человеку.

Кизр схватил пилота за шею и одним мощным движением поднял на уровень глаз. Их взгляды встретились.

— Что пр-рикажешь с ним делать, господин? — не отпуская добычу, спросил Кизр.

— Для начала узнай, как его имя.

Не желая утруждать себя долгими разговорами, Кизр стиснул шею адепта и зашипел, задавая ментальный вопрос:

«Я бы тебя убил, но господин желает знать твое имя».

В ответ послышался слабый хрип, в котором угадывалось: «Азр». Кизр довольно оскалился:

— А что делает Азр-р в здешних местах?

— Это не твое дело, грязный лемут, — просипел адепт. — Великий С’тана покарает тебя и все твое поганое племя.

— Не знаю, кто такой лемут, — показал зубы Кизр, — но, по-моему, господин, эта бледная немочь пытается меня оскор-рбить!

— Ты совершенно прав, мой друг, — ответил священник.

— Тогда позволь, я свер-рну ему шею!

Не дожидаясь разрешения, Кизр так сдавил адепту горло, что послышалось, как захрустели позвонки. Глаза Азра закатились, язык вывалился, руки и ноги начали судорожно подергиваться — новый шаман явно не владел искусством вести допрос.

— Не торопись, — остановил его киллмен, и Кизр с сожалением поставил свою жертву на землю. — Думаю, мы договоримся.

Дигр рассуждал очень просто. Смерть является предметом поклонения любого, принадлежащего к Темному Братству, так что страх смерти — ничтожный повод для развязывания языка. А вот страх оказаться предателем в глазах единомышленников — совершенно другое дело.

— Я знаю, что ты верно служишь своему делу, — обратился к адепту священник. В ответ Азр только презрительно скривился. — И я уважаю твою стойкость.

Слуга Нечистого вгляделся в его лицо:

— Сейчас ты мне расскажешь, что искусен в пытках, что даже камень в твоих руках будет молить о пощаде. Не утруждай себя, метс. Не трать время — этим ты ничего не добьешься.

— Убить тебя?! — воскликнул Рой. — Не-е-ет. Я поступлю иначе.

— И как же?

— Я тебя отпущу. И как ты думаешь, что решат на Мануне? Им ведь уже наверняка известно, что ты попал в плен?

Лицо Азра омрачилось.

— Ты умен, священник, — процедил он, — определенно умен. Но предположим, я решусь предать Темное Братство. Я говорю «предположим», ибо даже сама мысль об этом заставляет меня содрогаться от ужаса. Что я получу взамен? Жизнь?! Но ты сам сказал, что на Мануне уже давно известно о том, что я пленен. А что еще ты можешь предложить? Зачем мне сотрудничать с тобой?

— Я могу предложить тебе смерть. Если ты расскажешь о своем задании, ты будешь умерщвлен. И я клянусь обставить все так, что С’тана будет считать, будто Азр погиб, как герой. Возможно, тебя даже причислят к лику великомучеников.

Адепт задумался. Некоторое время на лице его отражалась внутренняя борьба.

— Твое предложение не лишено смысла, — вымолвил он наконец. — Одна беда: в Темном Братстве отродясь не было никаких великомучеников.

— Странно, — усмехнулся священник, — кажется, С’тана одно время носился с этой идеей.

— Похоже, в Аббатствах хорошо информированы о наших делах, — осклабился Азр, — но, боюсь, ваши сведения не точны. Впрочем, это не важно, — продолжал он, — а важно то, что я вовсе не такой фанатик, как ты себе вообразил. Конечно, я готов пожертвовать жизнью. Жизнь — это всего лишь круги на воде. Но в другое время и при других обстоятельствах. Умереть посреди Тайга не входит в мои планы. А что касается того, чтобы меня отпустить… Я в любой момент могу доказать свою честность, просто открыв сознание мастеру. Но и это не входит в мои планы.

— А что входит в твои планы? — озадачился Дигр.

— Я желаю занять достойное место. Я сниму ментальный щит, и ты сможешь проникнуть в мое сознание и узнать все, что пожелаешь. Но в обмен — ты поклянешься на кресте, что висит у тебя на груди, помочь мне.

— В чем должна состоять помощь?

— О, сущий пустяк, — оживился адепт, — сущий пустяк. Я хочу, чтобы ты передал в свои Аббатства, что встретил самого Нечистого в облике адепта Темного Братства по имени Азр. Ты приведешь доказательства: дескать, сей адепт шипел, как змея, и корчился в страшных корчах при одном только взгляде на крест, что творил темное волшебство, кое недоступно простым колдунам…

— И метал гром и молнию, — присовокупил метс.

— Что-то в этом роде. Да, и еще, — несколько смутившись, произнес Азр, — о моем умерщвлении не может быть и речи. Ты дашь мне свободу.

— И куда ты пойдешь?

— Буду скитаться по лесам, — пожал плечами адепт, — до тех пор, пока не поползут нужные мне слухи. Ну, а потом…

— О, я надеюсь, что потом ты отблагодаришь скромного священника.

— Не сомневайся.

— Ну, что ж, считай, что договорились.

Рой мысленно усмехнулся: «Ежегодно кто-нибудь из киллменов обнаруживает Нечистого. Ежегодно собирается Высший Теологический Совет во главе с аббатом Демеро и рассматривает подобные сообщения. Но почему-то до сих пор Нечистый так и остается символом, материального воплощения коего так и не удалось обнаружить. Как было бы просто, если бы все Зло, содержащееся в мире, олицетворялось одним единственным существом. Увы! Зло — в каждом из нас, в любом нашем действии. Нет ни одного действия, несущего только добро. У всего есть обратная сторона! Даря цветок любимой, ты убиваешь сам цветок. Ступая по земле — умерщвляешь тысячи мелких организмов. Даже самое обычное дыхание содержит смерть — для мелких существ, попавших в поток воздуха».

Дигр не видел особой беды в том, чтобы распространить слухи насчет Азра. Зато после заключения договора адепт сделался смирен и покладист — убрал ментальный барьер и предоставил свое сознание в полное распоряжение священника.

Чего там только ни было! Воспоминания об ужасающих пытках, пропитанные наслаждением, перемежались с героическими картинами — воинство Нечистого, облаченное в кожаные латы, блистая палашами и секирами, идет по Тайгу, или вгрызается в степь, или пылит по бескрайним просторам Мертвой Пустыни. Потом возникли болота — бескрайние, которые, казалось, покрывали всю планету; с туманом, стелющимся вдоль трясины, с гигантской осокой, способной располосовать ногу странника, словно острый нож.

Священник бродил и бродил по закоулкам чужого сознания. Лабиринт оказался так обширен и извилист, что Дигр на миг заколебался: а найдет ли он то, что ищет. Но, будучи опытным киллменом, Рой умел контролировать не только чужой разум, но и свой собственный, а потому быстро погасил искру сомнения.

Вот за очередным изгибом мелькнуло знакомое лицо — С’тана. Воспоминание скрывалось столь глубоко, что можно было подумать, будто оно относится к весьма давним временам. Судя по пласту памяти — ему насчитывалось никак не менее двадцати лет. Между тем, С’тана являлся мастером Голубого Круга лишь десять. И это могло означать только одно: мастер очень не хотел, чтобы кто-нибудь получил доступ к знаниям, вложенным в мозг Азра. Должно быть, слуга Нечистого и сам толком не знал о своем задании — большая его часть была сокрыта в подсознании.

Священник скользнул еще глубже, снял блокирующие экраны, вскрыл ментальные замки и, наконец, получил то, за чем пришел.

Дигр очутился в просторном зале, увидел каменные кресла с резными подлокотниками и спинками, огромный, переливающийся всеми цветами радуги, экран, который используется для свершения черных дел, массивную дверь, окованную толстыми железными пластинами, сотни факелов, отбрасывающие багровые всполохи на подернутые сыростью стены, глита, застывшего перед входом в святилище с мечом наготове. И, наконец, самого мастера — с лысым черепом на тонкой, узловатой шее. Мастер — гриф, мастер — стервятник. Мастер, чье имя заставляет трепетать тысячи тысяч живых существ. Правитель Голубого Круга стоял перед одним из кресел и поигрывал маленьким ножиком.

«Я рад, — неприятным низким голосом сказал С’тана, — что ты пришел ко мне».

Лицо мастера оставалось совершенно бесстрастным и не выражало ни малейшей радости. В глазах же таились злоба и подозрительность.

«Ты верно служил мне, Азр. — По тому, как качнулось изображение мастера, Дигр понял, что собеседник почтительно поклонился. — И ты послужишь мне снова».

«Я выполню любой приказ, повелитель!»

«Разумеется, выполнишь, — усмехнулся С’тана, — разве могут быть варианты?! Ты найдешь мне Книгу Пророков. В этой книге заключено тайное знание десятков поколений».

«Повинуюсь, господин.»

«Ты сядешь в планер и пролетишь над Тайгом, над Внутренним морем, над горами, над землями диких полуразумных медведей. Ты превратишься в слух. Ты будешь слушать мысли живых существ. Ты найдешь мысль, которая приведет тебя к книге. И тогда ты посадишь летательный аппарат и найдешь того, кому принадлежала мысль. И выведаешь у него, что он знает, и найдешь книгу, — голос мастера звучал очень размеренно и властно. — Ты найдешь книгу. Ты принесешь ее мне».

Следующее, что увидел священник, был остров Манун и окрестности с высоты птичьего полета. Море, обычно бурное и непокорное, сейчас походило на зеркало. На западе, прямо из воды, медленно поднимался солнечный диск.

Вот скользнули первые лучи, и пучина вскипела. Вода вздыбилась, и на поверхности возникли тысячи самых разнообразных чудовищ.

Вытянутые морды были повернуты в сторону светила. В красных подслеповатых глазах отражалось рассветное зарево. Вскоре вода снова забурлила — налюбовавшись рассветом, водные охранники острова уходили на глубину. Вдалеке показался остроконечный парус. Планер взял курс на корабль.

Крутобокое, не отличающееся изяществом судно шло на всех парусах. Кормовой флаг, на котором красовался вставший на дыбы лорс, удерживаемый под уздцы священником, равно как и кроваво-красный вымпел, реющий на грот-мачте, свидетельствовали о том, что судно принадлежит к одной из купеческих гильдий Атвианского союза.

Планер сделал вираж и зашел сбоку. В левом борту судна имелась прорезь, открывающая доступ на межпалубное пространство, именуемое твиндеком, — там хранились товары, предназначенные для продажи. У двух массивных весел, укрепленных на корме, стояли рослые рулевые; судно не могло похвастаться навесным рулем — должно быть, владелец желал избежать излишних, с его точки зрения, затрат.

Дигр чувствовал, что команда чем-то обеспокоена. Азр уловил напряженность, страх и даже отчаяние. И вскоре священник понял, в чем дело. Летательный аппарат вновь обогнул судно, и Рой увидел пиратский корабль — хищный профиль, увенчанный веером черных парусов, несущийся к «купцу».

Азр покинул место предстоящей битвы: морские стычки происходили чуть не каждый день, какой смысл оставаться? Все будет, как всегда, — лязг металла, кровь, мольбы о помощи. «Купца», как чаще всего случается, захватят. Затем, на нос — доска, и самых ярых защитников — в море. А остальных — на галеры.

Киллмен вышел из сознания Азра. Тот облегченно вздохнул: когда кто-то копается в твоем сознании — это доставляет не самые приятные ощущения.

— Ну, что ж, — сказал Дигр, — теперь я знаю все. Ты свободен.

Адепт церемонно поклонился.

— Я знаю, твое слово незыблемо, священник.

Азр резко повернулся и направился прочь, но едва он прошел десять шагов, как появился Шептун.

— Вот, пр-ринес, — затараторил он, — пр-ринес. Никто не знал, где она, а я знал. Я подсмотр-рел, как Р-рокогн закапывал ее. Р-рокогн был очень опытным шаманом. Р-рокогн знал, как задобр-рить духов земли.

— Что это?

Шептун с опаской покосился на Вулли, потом перевел взгляд на застывшего Азра, потом — на Кизра, своего господина, а потом вдруг выпалил:

— Должно быть, это очень сильный амулет, р-раз его человек Вулли носил с собой. Ведь эта штука такая тяжелая. — И произнес слово, от которого адепт зашипел, как взбесившаяся кошка: — Человек назвал ее Книгой Пр-ро-роков.

И чего этому Шептуну было не появиться часом позже? Зачем кричать о заветных вещах? Судьба! Наверное, в том и состоял высший смысл его существования: выдать слуге Нечистого важнейшую из человеческих тайн. Едва замер последний звук, как Азр преобразился — на шее и висках проступили жилы, а глаза налились безумием. Издав истошный вопль, он бросился на Шептуна. Брейнер был значительно выше адепта, и тому, чтобы дотянуться до медвежьей шеи, пришлось подпрыгнуть. Цепкие тонкие пальцы впились в мех, попытались добраться до кожи; но это оказалось очень не просто — свалявшаяся шерсть превратилась в довольно прочный доспех.

Наконец Шептун опомнился, бросил умоляющий взгляд на шамана — для этого брейнеру пришлось повернуть шею, и Азра мотнуло в сторону. Кизр утвердительно кивнул.

— Благодар-рю! — буркнул Шептун.

Он схватил врага обеими лапами, отодрал от шеи, при этом лишившись изрядного клока шерсти, и со всего маху грянул о землю. Что-то хрустнуло, раздался истошный вопль. Правая рука Азра повисла плетью. Похоже, адепт не помнил того, что произошло. В его глазах в одинаковых пропорциях смешивались недоумение и испуг.

— Ах, я легковерный дурак! — вперемешку со стенаниями орал слуга Нечистого. — Как я мог поверить священнику! Ах, я недоделанный лемут! Ах, я…

— Угомони его, Кизр! — стискивая что есть мочи виски, проговорил Дигр.

Два раза просить не пришлось — шаман легонько опустил лапу на затылок адепта, и наступила тишина.

— Спасибо, приятель, — выдавил метс.

У священника страшно разболелась голова. Оно и понятно — сказались пережитые тяготы. Похоже, поднимался жар — лоб у Дигра горел. Дыхание стало сиплым и прерывистым.

— Тебе нельзя так волноваться, господин, — тревожно заметил шаман.

— Конечно, нельзя, — поддакнул Шептун, — а то и помер-реть можешь!

Кизр зыркнул на «помощника», и тот умолк, но не надолго. Шептун потряс над головой книгой:

— Ты пр-риложи ее к голове, она такая холодная. Только спер-рва ее р-раскрыть надо… Она внутр-ри холодная.

Железный обруч все сильнее стискивал виски. По полушариям мозга словно растекалась огненная лава. Что это? У него и раньше случались головные боли — в битве под Нианой он получил серьезную контузию, — но не такие. Перед глазами вспыхивали цветные пятна — красные, желтые, зеленые, фиолетовые, бордовые, розовые. Этакий калейдоскоп. Очертания предметов смазались, и пристальный взгляд доставлял физическое страдание.

Священник вдруг ощутил жуткую тошноту — липкую, скользкую, заполняющую собой каждую пору. Казалось, ее вызывал весь окружающий мир.

Это дерево — всего лишь дерево, этот брейнер — всего лишь брейнер, этот камень — всего лишь камень. Но они столь реальны, столь отличны от него, Дигра, столь чужды ему… И в то же время они — это и есть он, ибо порождены его мозгом. Стоит закрыть глаза, и иллюзия исчезнет; ей на смену придет Пустота, ее величество Ничто — единственная реальность.

Как во сне Рой раскрыл книгу. Рядом хлопотал Шептун, постоянно давал какие-то советы и норовил поддержать слабеющую руку. Но священник его не видел. Едва переплет распахнулся, как пятипалый отпечаток полностью завладел его сознанием.

Этот отпечаток единственный не вызывал отвращения. Более того, он притягивал к себе. Он звал, манил, приказывал. Не в силах сопротивляться, Дигр положил на него правую руку.

Тут же тысячи мельчайших игл вошли в ладонь. Тело пронзила ужасная, ни с чем не сравнимая боль. Потом страдание отступило, и сознание наполнилось светом.

Огромный поток хлынул в разум священника: все самые сокровенные познания, все исторические факты, географические сведения, магические и философские концепции. Этот свет был чистым знанием, не облеченным в слова, не знавшим цензора.

Тело Дигра сотрясалось в конвульсиях, руки и ноги страшно дрожали. Напряжение было огромным. Наконец информационный поток иссяк, и метс обессиленно опустился на землю. Мир вновь обрел четкие очертания. Боль отступила совсем.

— Что с тобой, господин? — с тревогой произнес Кизр.

— О, теперь все в порядке! — Рой упал на колени, но на губах его заиграла счастливая улыбка. — Более, чем в порядке. Я знаю, как одержать победу над С’таной, над Мануном.

— Тебе бы отдохнуть, господин.

Тем временем очнулся и Азр, встал, с ненавистью уставился на священника.

— Не смотри на меня так, отродье Нечистого, — произнес Дигр, — я не нарушаю своих обещаний. Ты свободен!

— Свободен, свободен, — проворчал Азр, — а ты подумал, что я буду делать в Тайге с такой рукой? Как я буду добывать себе пропитание?

Киллмен подошел к адепту:

— Сними куртку.

Азр нехотя подчинился. Худое и грязное тело предстало взору Дигра:

— Похоже, тебя не балуют снедью! — покачал он головой.

Плечо Азра сильно распухло. Священник с брезгливой миной ощупал его и произнес вердикт:

— Тебе повезло — всего лишь вывих.

Ловким движением он дернул за руку. По Тайгу разнесся пронзительный крик, и кость встала на место.

— Я в долгу не останусь! — прохрипел адепт.

Дигр только махнул рукой:

— Если б не моя клятва…

Кизр недоуменно посмотрел на Дигра:

— Господин, где ты научился искусству исцеления?

— Здесь, мой мохнатый друг, здесь, — указал священник на книгу.

— Теперь ты можешь отправляться в Тайг, — обратился киллмен к Азру, — но знай, следующая наша встреча окажется для тебя последней!

— О, не беспокойтесь, ваше святейшество, — скривился Азр, — я надеюсь, что наши пути не пересекутся.

Кизр мигнул Шептуну, и тот, подхватив под руки слугу Нечистого, поволок его прочь со стойбища. Брейнер шел так быстро, что ноги пленника волочились по земле. Когда Азр с Шептуном скрылись из виду, священник заговорил:

— Мне ведомы тайные тропы, которыми дикие звери ходят на водопой. Я знаю пути птиц, я знаю язык пчел и ветра. Ночью я могу отыскать дорогу по звездам. Мне ведомы все знания, которые когда-либо были доступны человеку. Это страшное оружие. И оно должно быть использовано против врагов всех добрых людей.

Вулли недоверчиво посмотрел на киллмена — он помнил о стычке с Домом. Подъедало еще не забыл, как священник вдруг ни с того, ни с сего кинулся на него. Вдруг очередной припадок?

— Если вы все знаете, — неуверенно произнес он, — то, должно быть, вас не затруднит объяснить, кто передал вам эти знания и, главное, как?

— Ты прав, мальчик, я должен кое-что прояснить. То, что ты ошибочно принял за книгу, на самом деле является невероятно древним устройством, которое предназначено для передачи информации. Возможно, такими устройствами пользовались наши предки в допогибельные времена — например для обучения детей, — но Смерть пережило, похоже, только одно. Наверное, «книга» была настроена на строго определенного человека, очень похожего на меня.

Из речи священника Вулли вынес лишь одно: если перед ним и сумасшедший, то, по крайней мере, не буйно помешанный. Говорил Дигр спокойно и даже умиротворенно.

— Теперь понятно! — сказал Паркинс.

— А я, пр-ризнаться, ничего не понял, — заметил Кизр, — но это не важно. На отр-ряд довольно и одного вождя!

— И что же мы будем делать? — спросил Паркинс.

— Остановим вторжение.

Священник ограничился сказанным. Он не стал открывать всех своих планов: мало кто из простых смертных отважится напасть на сам Манун, пусть и во главе войск Атвианского союза. Дигр решил — хоть это ему казалось и не совсем честным — поставить сподвижников перед фактом. В любом случае, сперва предстояло добраться до Аббатства.

«Сподвижники» переглянулись.

Кизр выглядел особенно удивленным — шерсть брейнера приняла яркий оттенок закатного зарева, который однозначно свидетельствовал о полном замешательстве шамана.

— P-разве господин не хочет посвятить Кизр-ра в жр-рецы нового бога?

— О, не переживай, мой друг, — улыбнулся Дигр, — я не бросаю слов на ветер. Мы непременно предстанем перед Демеро — верховным жрецом моего бога. Но перед тем, как аббат посвятит тебя в сан, ты должен проявить себя.

— P-разве, господин, — насупился Кизр, — не достаточно того, что я спас тебя?

— Разумеется, этого более чем достаточно — для того, чтобы стать рядовым служителем Господа. Но, чтобы получить звание прелата — а именно этого ты заслуживаешь, — тебе придется совершить подвиг.

— Я понял, господин, — просветлел Кизр, — это как пятер-рник и вождь. Пятер-рник, конечно, тоже командир-р, но как вождь сказал — так и будет. Я понял тебя, господин, и готов следовать за тобой.

— И ты станешь духовным вождем аншаб! — воскликнул священник. — Аминь!