Кейта: Дочь Леса. Книга 1

Глава 17 Третий путь

Арион нес путников сквозь ночной лес быстро и уверенно. Но теперь поездка ощущалась иначе, не было той неловкости, той напряженной тишины. Их молчание было наполнено общим, невысказанным пониманием. Кейта и Инсин были союзниками. Вынужденными, связанными пророчеством и общей угрозой, но — союзниками. К счастью обоих, отряд Бату им на пути не встретился. Видимо, гордость старшего брата все же заставила его, поджав хвост, вернуться в улус, а не устраивать трусливую засаду в кустах. Единственное, что беспокоило Инсина в этой кромешной тишине, нарушаемой лишь стуком копыт, — это периодический сухой, надсадный кашель Кейты. Она старалась сдерживаться, но он все равно его слышал.

— Хочешь пить? — спросил он, чуть повернув голову.

— Немного, — призналась девушка. Ее голос был хриплым. — Мой бурдюк… он уже давно пуст. А после того, как я воспользовалась шаманской силой, во рту будто вся степная пыль разом собралась.

Инсин кивнул. Он знал по рассказам стариков, что магия истощает не только дух, но и тело.

— Недалеко отсюда должен быть родник, — сказал он. — Я помню его с детства, когда отец еще брал меня на охоту в эти края. Наберем там воды.

Он свернул с проторенной лесной тропы, и вскоре путники услышали тихое журчание — в небольшой, залитой лунным светом лощине, из-под корней старого дуба бил ключ. Вода была кристально чистой и холодной. Пока Арион пил прямо из ручья, Кейта открутила крышку своего бурдюка и подставила его под струю. Наполнив его, она припала к горлышку и начала жадно глотать воду.

— А ты не голодна? — решил заодно уточнить у едва не обезумевшей от жажды девушки Инсин. Кейта оторвалась от бурдюка, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Да ладно, уже скоро в айыле будем! — отмахнулась она. — Я как раз недавно набрала полную корзину грибов, ягод…

Она замолчала и поджала губы. Девушка вспомнила, как бросила свою «добычу» в лесной чаще, когда ледяное предчувствие беды заставило ее сорваться с места и бежать в айыл. Инсин нахмурился, и его взгляд стал серьезным.

— Грибы? Ягоды? О, Небо, да ты посмотри на себя.

Юноша подошел к ней и, прежде чем Кейта успела возразить, очень бережно, но настойчиво взял ее под локоть.

— Кожа да кости, — сказал он, но в сказанном не ощущалось упрека, лишь искреннее беспокойство. Инсин легко почувствовал под тонкой кожей острую локтевую косточку шаманки. — Ты почти не ела после болезни. А потом — битва, магия…

Он посмотрел ей прямо в глаза, и этот взгляд был таким пронзительным, что Кейта невольно смутилась.

— Как такая слабая девушка сможет бросить вызов самому Нижнему миру? Тебе нужно хорошо питаться.

Удаганка вспыхнула, ее щеки залил густой румянец. И от смущения, никто никогда не заботился о ней так прямо и так по-мужски, и от того, что Инсин был абсолютно прав. Кейта так увлеклась глобальными проблемами, спасением миров и борьбой с демонами, что совершенно забыла о самой простой, но самой важной вещи. О себе, своем теле, которое было ее единственным оружием в этом мире. Девушка хотела что-то возразить, отшутиться, но не смогла. Степной воин был прав, она слаба. И эта слабость была сейчас их общей проблемой.

— Ну что ж, — прошептала Кейта, отводя глаза в сторону. — Твоя правда.

Инсин, увидев, что она приняла его заботу, мягко отпустил руку девушки. Он достал из своей седельной сумки небольшой сверток. В нем оказался кусок вяленого мяса и твердая, как камень, степная лепешка — борц. Не самая изысканная еда, зато сытная.

— Вот, — протянул юноша ей. — Это не грибы, конечно, но силы придаст.

Кейта ухмыльнулась в ответ на очевидный сарказм и взяла еду. И в этот момент, стоя у родника посреди ночного леса, уплетая эту простую, скудную трапезу, она почувствовала, что стена между ней и степным воином рухнула окончательно. И на ее месте начало расти что-то новое, хрупкое, но настоящее. Доверие. Пока Кейта, немного смущенная, но благодарная, откусывала кусок жесткого вяленого мяса, Инсин стоял и смотрел вглубь леса, прислушиваясь к ночным звукам. Вдруг его осенила еще одна мысль.

— Знаешь, — сказал он, поворачиваясь к девушке. — Если мы пройдем еще немного на запад, там должен быть ручей пошире этого. Я помню, в нем всегда было много хариуса. Свежая, запеченная на огне рыба — это будет намного лучше, чем сушеное мясо.

Кейта перестала жевать и с удивлением посмотрела на юношу. Она мысленно поражалась: да как? Как этот степняк, дитя бескрайних равнин, так хорошо знает ее лес? Инсин ориентировался в нем ничуть не хуже, если не лучше, чем многие их охотники.

— Ты… уверен? — спросила шаманка.

— Абсолютно, — кивнул он с такой спокойной уверенностью, что спорить было бесполезно. — Путь займет ненамного больше времени, зато ты поешь нормально.

Решение было принято. Убрав остатки скромного ужина, юноша и девушка снова сели на Ариона и двинулись в указанном Инсином направлении. Ехать пришлось, действительно, недолго — вскоре сквозь деревья послышалось отчетливое журчание воды. Они вышли к небольшому, но быстрому ручью, который петлял между поросшими мхом валунами. Вода в нем, освещенная луной, казалась жидким серебром.

— Вот мы и на месте, — сказал Инсин, спешиваясь. — Разводи костер, а я займусь уловом.

Кейта, привыкшая все делать сама, сначала хотела возразить, но потом лишь молча кивнула. Она наблюдала за ним, и удивление девушки лишь росло. Степной воин не стал вырезать удочку или плести сеть. Он снял свои высокие сапоги и дээл, оставшись в одних штанах и рубахе, подобрал длинную, острую палку, скорее напоминавшую короткое копье, и, не колеблясь, шагнул в ледяную воду. Инсин двигался медленно, почти не создавая ряби. Его тело было напряжено, а взгляд, острый, как у орла, впился в темную воду. Вот он замер, словно каменное изваяние. Мгновение — и рука юноши с копьем молниеносно метнулась вниз. Когда он выпрямился, на острие самодельного гарпуна билась приличных размеров серебристая рыбина.

Инсин вышел на берег, умело снял рыбу с копья и, не говоря ни слова, снова вошел в воду. Через несколько минут у его ног лежали уже три отменных хариуса. Кейта за это время собрала сухой хворост и, выбив искру с помощью своего кремня и огнива, развела небольшой, жаркий костерок. Инсин тем временем подготовил рыбу — выпотрошил ее острым ножом, натер изнутри солью, которую всегда носил с собой в маленьком кожаном мешочке, и нанизал каждую на свежесрезанную ивовую ветку. Юноша воткнул ветки в землю у самого огня, под таким углом, чтобы рыба не жарилась, а пеклась в жару углей. Вскоре по поляне поплыл восхитительный, аппетитный аромат печеной рыбы с дымком.

Кейта сидела у костра, поджав под себя ноги, и молча наблюдала за Инсином. Она видела, как отблески пламени играют на его лице, на его сильных руках, как капли воды блестят в темных заплетенных волосах. Он делал все это для нее — спокойно, умело, без лишних слов. Заботился. И в этой простой, молчаливой заботе было больше нежности, чем в самых пылких признаниях, свидетелями которых девушке приходилось бывать.

Когда рыба была готова, Инсин снял одну ветку и протянул ей.

— Осторожно, горячая, — назидательно произнес он.

Кейта взяла рыбу в руки. Мясо было нежным, сочным, оно буквально таяло во рту. Это была самая вкусная еда, которую она когда-либо пробовала! Юноша и девушки ели в тишине, нарушаемой лишь треском костра и журчанием ручья. Тишина была уютной и полной, она больше не была стеной между ними, а стала их общим пространством. Когда первый, самый острый голод был утолен, напряжение окончательно спало. Двое сидели у огня, медленно доедая рыбу, и молчание, которое до этого казалось уютным, теперь становилось немного неловким. Они так много пережили вместе за эти дни, но не знали друг о друге абсолютно ничего.

— Как ты… научился этому? — спросила Кейта, кивая на остатки рыбы. — Охотиться копьем. Я думала, вы, степняки, пользуетесь только луками.

Инсин посмотрел на нее, и в его глазах блеснула тень улыбки.

— Моя мать, — сказал он, и при упоминании о ней голос юноши стал теплее. — Она была не из нашего рода. Отец привез ее из похода в далекие южные земли, где горы встречаются с лесами. Она научила меня. Говорила, что настоящий воин должен уметь добыть себе пищу и без лука, и без ножа, имея лишь то, что дает ему земля.

Степной воин замолчал, глядя на огонь, и Кейта видела, что он погрузился в воспоминания.

— Она была… другой. Любила не бескрайний простор, а укромные уголки. Не песни ветра, а шепот ручья. Она научила меня видеть следы не только на пыли, но и на мху. И говорила, что у каждого дерева есть своя душа.

Кейта слушала, затаив дыхание. Это было невероятно. Мать этого степного воина говорила ему те же слова, что и ее отец-шаман говорил ей!

— А что с ней стало? — осторожно спросила она. Боль на мгновение омрачила лицо Инсина.

— Великая Сушь. Лихорадка… Мама была как цветок, пересаженный в чужую, слишком суровую почву. Она угасла, когда я был еще совсем мальчишкой.

— Мне жаль, — искренне сказала Кейта. Теперь она понимала, откуда в нем эта внутренняя борьба. Он был сыном не только степи, но отчасти и леса. В Инсине с самого рождения жили два мира.

— А ты? — спросил он, меняя тему, чтобы не погружаться в печаль. — Ты всегда знала, что станешь… ну… такой?

Он неловко махнул рукой, не зная, как назвать ее силу, на что Кейта усмехнулась в ответ.

— «Такой»? Вечно уставшей и попадающей в неприятности? Нет, не всегда. В детстве я была уверена, что стану великой охотницей на белок. У меня даже был личный враг — особенно наглый и хитрый бельчонок, который постоянно воровал у меня орехи. Я строила для него ловушки, устраивала засады…

— И как, поймала? — с интересом спросил Инсин.

— Нет, — рассмеялась девушка. — Он всегда был на шаг впереди! В конце концов, мой отец сказал, что если я буду тратить столько сил на одну белку, то скоро сама стану тощей, как лысый беличий хвост. Велел мне лучше учиться различать травы. А это было та-а-ак скучно!

Они разговаривали легко, просто, как старые друзья. Говорили о своем детстве. Инсин рассказывал, как он учился стрелять из лука, пытаясь попасть в летящего орла, и как его братья смеялись над ним, когда он промахивался. А Кейта — как она впервые пыталась поговорить с духом-иччи и вместо мудрого хранителя леса случайно призвала сварливого духа старого пня, который потом еще неделю ворчал на всех, кто проходил мимо него. Юноша и девушка смеялись, и их смех эхом разносился по ночному лесу. Они узнавали друг в друге не врагов, не символы из пророчества, а просто людей. Людей со своими мечтами, страхами, смешными и грустными воспоминаниями.

— Знаешь, — сказал Инсин, когда смех утих, — я всегда думал, что ваш лес — это просто заросли. Темные, опасные, полные…

— … колдунов и ведьм? — с улыбкой подсказала она.

— Да, — юноша смущенно кивнул. — А теперь… я слышу.

— Что слышишь?

— Лес. Он словно одно огромное живое существо. Журчание этого ручья, треск костра, даже тишина… это все как будто его дыхание.

Кейта смотрела на Инсина, и ее сердце наполнялось тихой, светлой радостью. Он понимал. Он чувствовал! И эта связь, которую она ощущала с ним в Сердце Тэнгри, не была иллюзией, она была настоящей…

— А я, — призналась шаманка в свою очередь, — всегда думала, что ваша степь — это просто пустота. Место, где нет ничего, кроме ветра и смерти. А теперь я понимаю, что это не так — это место, где можно увидеть звезды так близко, будто до них можно дотронуться рукой. Где можно почувствовать себя по-настоящему свободным!

Юноша и девушка замолчали. Больше не нужно было слов — они посмотрели друг на друга через пляшущее пламя костра. И в этот момент увидели не Сына Степи и Дочь Леса. А просто Инсина и просто Кейту. Двух людей, которые, несмотря на пропасть между их мирами, оказались невероятно, до боли похожи.

— Нам пора, — сказал наконец степной воин, и в его голосе слышалось сожаление.

— Да, пора… — так же тихо отозвалась Кейта. Этот короткий ужин у ручья, этот теплый, искренний разговор, сделал для их сближения больше, чем все битвы и чудеса Верхнего мира. Он заложил первый камень в фундамент чего-то хрупкого, но невероятно важного. Покончив с ужином, Инсин тщательно затушил костер, не оставив ни единого уголька, — еще одна привычка, не свойственная степнякам, но такая важная для леса.

— Спасибо за еду, — сказала Кейта, когда они уже снова сидели на коне. — Было очень вкусно.

— Тебе нужны силы, — как само собой разумеющееся, ответил Инсин, но на его лице девушка успела заметить тень улыбки. Она снова прижалась к спине юноши, но на этот раз — не только для того, чтобы не упасть, а чтобы сохранить это ощущение тепла и заботы, которое степной воин ей подарил. Путники ехали молча, но теперь тишина была наполнена отголосками их разговора, теплом костра и взаимопониманием. Лес вокруг уже не казался ни враждебным, ни чужим — он был просто молчаливым свидетелем их странного путешествия.

Наконец, впереди, сквозь стволы деревьев, замаячили знакомые огни. Айыл и такой родной частокол, заприметив который, Кейта невольно улыбнулась. Инсин остановил Ариона в нескольких десятках шагов от ворот, в тени большого кедра. Он хотел высадить девушку здесь, чтобы ее появление, да еще и в компании Инсина, не вызвало лишних вопросов. Но тут юноша заметил темную фигуру, прислонившуюся спиной к воротам. Фигура стояла неподвижно и, кажется, спала стоя.

— Кто это? — шепотом спросил Инсин, обращаясь к девушке, которая внимательно всматривалась в силуэт у ворот.

— Ох, Великая Мать, — со вздохом ответила Кейта. — Похоже это наш самый бдительный страж.

Фигура вздрогнула от внезапного фырканья Ариона, встрепенулась и приняла воинственную позу. Инсин и Кейта спешились. Когда они вышли на свет от факелов, «страж» узнал их.

— Кейта! — под светом факелов теперь без труда можно было угадать встревоженное лицо Саяна.

— Ну и чего ты тут делаешь? — воскликнула Кейта, подходя к нему. — Почему не спишь⁈ Уже и солнцу восходить скоро, хочешь, чтобы твой сур был истощен?

Лучший друг выглядел измотанным, под глазами залегли тени. Но при виде ее, целой и невредимой, лицо Саяна озарилось облегчением.

— Да не мог я спать, — проворчал он, зевнув. — Как тут уснешь, когда не знаешь, вернулась ты или нет? Каскил и его ребята прискакали несколько часов назад, он рассказал, что ты устроила настоящий разнос на границе, а потом отправилась в логово к степным волкам. Одна! Мы тут чуть с ума не посходили!

«Вернулись, живые!» — мысленно выдохнула Кейта, услышав про отряд Каскила.

— Как видишь, волки оказались не такими уж и зубастыми, — попыталась отшутиться девушка. Но Саян даже не улыбнулся. Его взгляд переместился с нее на Инсина, который стоял чуть поодаль, держа под уздцы своего коня. И этот взгляд был строгим, оценивающим, хоть и не враждебным. Но в нем отчетливо читался немой вопрос: «Не обидел ли ты ее? Где вы были и что делали? И почему, во имя всех духов, вы вернулись в айыл вместе?».

— Почему он здесь? — сдерживая в себе порыв устроить целый допрос, устало выдохнул Саян. Если бы он не знал о том, как дорог этот человек для его лучшей подруги, то наверняка уже бы весь айыл разбудил своими возмущенными возгласами в его адрес.

— Инсин проводил меня. — оборачиваясь на юношу позади себя, честно ответила шаманка. — Чтобы убедиться, что я доберусь в безопасности.

— Лучше бы за братцем своим так внимательно следил. — язвительные нотки все-таки нашли свой выход, Саян тяжело, испытывающе смотрел на степняка. Инсин же молчал, поглаживая Ариона по белоснежной шее. Чувства этого юноши из лесного племени можно было понять. Чужак берет увозит их предводительницу в неизвестность… не благодарных же речей в свой адрес можно было ожидать?

— Саян, успокойся. — зажмурившись от нежелания объяснять сейчас что-то, протянула Кейта. — Давай завтра поговорим, хорошо? Я очень устала. Могу только сказать, что ты можешь доверять Инсину. Он совсем не такой, как… другие. И ему сейчас тоже нужно отдохнуть перед отбытием. А еще нужно подготовить место, где его конь будет в безопасности.

Инсин и Саян одновременно с удивлением взглянули на девушку. И если у первого был просто ступор, то второй не медлил с ответом:

— Что⁈ Ты хочешь, чтобы мы опять пустили врага в айыл? Кейта, при всем уважении…

— Он. Не. Враг. — отчеканила удаганка, строго глядя в глаза своему другу. А затем, понизив голос, добавила так, чтобы слышал только он. — Инсин — моя единственная надежда. Без него я точно не смогу найти отца.

Эти слова подействовали на Саяна отрезвляюще. Он посмотрел на измученное лицо подруги, потом — на спокойное и усталое лицо степняка. Юноша ничего не понимал, но всецело доверял Кейте.

— Хорошо, — после долгой паузы кивнул он. — Я отведу его в гостевой балаган. Тот, что на отшибе. А за конем присмотрю лично, можешь его пока тут привязать.

Саян смерил Инсина предупреждающим взглядом. В нем так и читалось: «Учти, степняк. Я буду следить за каждым твоим шагом. И если ты причинишь ей хоть малейший вред…». Вздохнув, юноша скрылся за воротами — на какое-то мгновение Инсин и Кейта остались одни перед входом в айыл, если не считать уже буквально заснувшего на том же месте, где стоял, Ариона.

— Он… хороший друг, — произнес Инсин, следя взглядом за неспешно удаляющимся Саяном.

— Лучший, — согласилась девушка, улыбнувшись и глядя в ту же сторону, после чего обернулась на него. — Спасибо, что довез.

— Я же обещал.

Неловкая тишина снова повисла между ними.

— Отдыхай, — выдохнул наконец степной воин. — Завтра будет тяжелый день.

— И тебе хорошо отдохнуть, — спешно кивнула Кейта. Инсин повернулся и пошел вслед за Саяном, вглубь чужого, но уже не такого враждебного для него мира. Девушка смотрела ему вслед, и в ее сердце боролись два чувства: облегчение от того, что она дома, в безопасности. И странное, ноющее чувство потери от того, что он уходит. Даже если всего на сотню шагов от нее.

Перед тем, как окончательно поддаться усталости, Кейта почувствовала, что должна сделать еще одно дело. Ноги сами понесли ее к балагану отца, она тихо вошла внутрь. Как же жилище опустело без своего хозяина — днем, в суматохе и панике, девушка этого не замечала. Но сейчас, в ночной тишине, пустота была почти осязаемой. Воздух, казалось, стал тоньше. Угли в очаге окончательно погасли, и холод пробирал до костей. Вещи отца, его бубен на стене, его посох в углу, чаша, из которой он пил отвары, все лежало на своих местах, но казалось сиротливым, лишенным души своего хозяина. Кейта угрюмо прошлась по родному месту, проводя пальцами по резному изголовью лежанки. Здесь он учил ее первым словам заклинаний. Здесь рассказывал ей олонхо о сотворении мира. Утешал, когда ей снились кошмары. Этот балаган был сердцем ее маленького мира. И сейчас это сердце остановилось…

Кейта подошла к очагу и посмотрела на то место, где сидел отец, где Эрдэни показал ей след Эрлика. Гнев и бессилие снова поднялись в ее душе.

— Не волнуйся, папа, — прошептала девушка в гулкую пустоту. — Я верну тебя, уже скоро. Где бы ты ни был и с кем бы мне ни пришлось сразиться ради этого. Клянусь.

С этой клятвой на губах девушка вернулась к себе. До восхода оставались уже считанные часы. Кейте отчаянно нужно было поспать, набраться сил перед новым, еще более тяжелым днем. Она сбросила верхнюю одежду, оставшись в простой рубахе, и была готова уже лечь. Но ее взгляд упал на маленькое оконце, затянутое бычьим пузырем. Девушка подошла и посмотрела наружу. С этого места ей был частично виден гостевой балаган на краю айыла. Тот, куда Саян отвел Инсина. В его оконце горел огонь. Похоже, юноша не спал. Мысли, которые Кейта так старательно пыталась запереть, снова вырвались на свободу. Это было просто ужасно! На ее мир надвигалась тьма, война была на пороге, ее отец в плену у самого страшного зла, какое только можно вообразить. А она… Все ее мысли занимал только он. Тот, кто сидел сейчас там, в сотне шагов от нее, в освещенном балагане. Интересно, что Инсин сейчас делает? Почему не ложится спать? Устал, наверное, не меньше ее. А может… может, он тоже не может уснуть? И тоже сидит у огня и думает… о ней?

Кейта почувствовала, как щеки заливает румянец. Она резко похлопала себя ладонями по лицу, пытаясь отогнать эти глупые, неуместные мысли. Девушка со злостью отвернулась от окна и буквально плюхнулась в свою постель, укрываясь с головой тяжелыми шкурами, словно пытаясь спрятаться от самой себя. Но мысли роились и роились в ее девичьей голове. Она вспоминала тепло его спины, когда они мчались на Арионе. Заботу в его голосе, когда он говорил, что ей нужно поесть. Силу его рук, когда он вытаскивал девушку из плена воспоминаний. И тот взгляд, которым он смотрел на Кейту там, в Сердце Тэнгри…

Юная шаманка ворочалась с боку на бок, пытаясь найти удобное положение, но сон не шел. Образ юноши-степняка стоял перед ее глазами так отчетливо, будто он был здесь, в ее балагане. И Кейта, уткнувшись лицом в подушку, чтобы никто не услышал, тихо завыла от собственного бессилия. Она могла противостоять демонам, могла вести за собой народ, могла даже говорить с самими богами. Но была одна сила, против которой она оказалась абсолютно беззащитна. Сила ее собственного, глупого, упрямого сердца.

Несмотря на бурю в душе, предельная усталость все же взяла свое. Кейта даже не заметила, как провалилась в сон. Вернее, в тяжелое, липкое беспамятство, без образов, без пророчеств. И когда девушка, спустя, казалось, лишь мгновение, почувствовала, как первые, настойчивые лучи солнца щекочут ей веки, она лишь досадливо поморщилась. Сны сегодня ей не снились, и, подумав об этом, Кейта решила, что так даже лучше. Хватит с нее видений и пророков, ей нужен был просто отдых. Девушка с ворчанием перевернулась на другой бок, пытаясь спрятаться от наступающего дня. Подниматься абсолютно не хотелось — из-за того, что проспала она от силы пару-тройку часов, тело было тяжелым, ватным, а голова гудела, как растревоженный улей. Разбитость была тотальной. Удаганка чувствовала себя так, словно всю ночь таскала камни для курганов. Она уже была готова просто махнуть на все рукой и проспать до полудня, — пусть Саян или Ойгон разбираются со всеми проблемами мира, — как вдруг сонный мозг пронзила одна-единственная, острая, как игла, мысль.

Инсин! Он здесь, в их айыле! Эта мысль подействовала быстрее и эффективнее любого бодрящего отвара Илин. Кейта подскочила на своей постели так, словно ее ужалил шершень. Сонливость как рукой сняло. Он в их айыле, значит, скоро проснется, выйдет, и она увидит его. Сердце предательски подпрыгнуло и забилось чаще. Девушка вскочила на ноги и бросилась к своему ларцу с одеждой, лихорадочно соображая, что ей надеть. Простая рабочая рубаха? Нет, слишком буднично. Платье, как вчера на празднике? Слишком нарядно, еще подумает, что она… И тут Кейта остановилась — так и замерла с синим платьем в руках и посмотрела на свое отражение в полированном медном диске, который висел на стене. Что она делает? Девушка поймала себя на одной глупой, странной мысли. Прихорашивается… для него? « Великая Мать».

Кейта медленно, как во сне, отложила синее платье и выбрала другое — простое, но изящное, из мягкой, хорошо выделанной оленьей кожи цвета лесного ореха. Оно красиво облегало фигуру, не сковывая движений. Девушка села перед медным зеркалом и начала тщательно, не так, как обычно, наспех, заплетать свои длинные черные волосы в тугую, гладкую косу, вплетая в нее не яркие праздничные ленты, а одну, скромную — цвета вереска. А затем она сделала то, чего делала лишь несколько раз в жизни и то, для проведения определенных ритуалов. Кейта взяла раздавленную в плошке ягоду брусники и легонько провела ею по щекам, придавая им здоровый, свежий румянец. А потом — и по губам, делая их чуть ярче. Она посмотрела на свое отражение, и из зеркала сейчас смотрела не предводительница шаманов, не Дочь Леса, а… просто красивая девушка. С сияющими глазами, раскрасневшимися щеками и взволнованно приоткрытыми губами.

В этот момент ее лицо вспыхнуло огнем. Но не от ягодного сока, а от стыда. И от горького, пьянящего осознания. Она хотела ему понравиться. Эта простая, неоспоримая истина пугала пуще любого пророчества и любого демона. Потому что с демонами она знала, как бороться. А с этим незнакомым, всепоглощающим чувством, которое заставляло ее сердце трепетать, а руки — исступленно наводить красоту, она совершенно не знала, что делать. Кейта была влюблена. И это было самое страшное и самое прекрасное, что с ней когда-либо случалось.