Капитаны космического океана

УЧИЛИЩЕ КОСМОНАВТОВ

От космовокзала на берегу лазурного озера круто устремлялась к вершине горы железнодорожная эстакада.

Советский космический корабль «Галактика» готовился к своему очередному рейсу с этого космодрома, пока единственного на Земле. Большая группа молодежи готовилась к своему первому космическому путешествию. Это были выпускники различных институтов и университетов Москвы, Киева, Еревана, Баку и других городов Союза. Молодым специалистом предстояло отправиться Луну и поступить в распоряжение первого лунного строителя Мирона Максимилиановича Смерчкова - вот уже третий год на Луне разворачивалось широкомасштабное строительство.

Вплотную к космодрому примыкали великолепно оборудованные тренажерные залы: физические упражнения помогали преодолеть различные нагрузки, связанные с полетом в космос, а самое главное - привычку цепляться за поверхность Земли. Будущие обитатели Луны учились противостоять перегрузкам при преодолении первой и второй космической скорости, действовать в безвоздушном пространстве и в невесомости, учились работать в скафандрах.

Собравшись в одном из лекционных залов, около двадцати юношей и девушек внимали очередной лекции-беседе профессора-инструктора Красовского. Профессор вновь и вновь напоминал своим «студентам» об особенных трудностях космических полетов. Все они были облачены в тонкие, эластичные сталолитовые скафандры, способные противостоять как сверхнизким, так и сверхвысоким температурам, космическому вакууму и всем видам излучений и полей. Сейчас «студенты» были без шлемов и перчаток, которые можно было надеть в одно мгновение, и тогда они оказались бы полностью защищенными практически от всех внешних воздействий.

- Человеку свойственно мечтать о Луне, - говорил профессор. - Но когда эта мечта обретает конкретность, когда человек оказывается на космодроме, у него возникает так называемый синдром страха перед космосом. Примерно то же самое было на заре воздухоплавания и авиации, когда оторваться от земли было для людей нелегко чисто психологически. Правда, «отрыв» от земли был тогда в значительной степени понятием условным, и даже полеты в стратосферу еще не означали «ухода» от земли. «Все равно, так или иначе мы вернемся на землю», - думали воздухоплаватели, и это в какой-то степени позволяло снять синдром. Но когда человек, оказавшись в космосе, вдруг осознает, что «земли нет», что даже атмосфера осталась позади, что ракета забрасывает невесть куда, в бесконечную пустоту его невольно охватывает ужас, который порой может становиться чуть ли непреодолимым: Даже самая смелая мысль отказывается верить в то, что, оторвавшись от родной планеты, человек снова может вернуться к надежной тверди. Этот иррациональный ужас охватывает все сознание человека, пронизывает его до мозга костей. Мы называем такое состояние космофобией. Вот почему мы строим специальные учебные центры и тренажеры, где будущие космонавты учатся преодолевать психологические трудности космических полетов. В дальнейшем в таких тренировках уже нет нужды - после первого полета на Луну у человека возникает непреодолимое стремление вновь и вновь преодолеть однажды уже побежденное пространство…

- То есть землянин приобретает своеобразный космический иммунитет? - спросил парень по фамилии Зимин.

«Студенты» засмеялись - определение им понравилось.

- Да, разумеется, человек действительно приобретает сначала психологический, а затем и чисто физический иммунитет, - подтвердил профессор и, обращаясь к тому же Зимину, спросил: - А вот сможете ли вы сказать, Павел Зимин, что вы почувствуете уже на Луне, если вам предложат там совершить полет уже на Марс или Венеру?

- Я думаю, Афанасий Эммануилович, что этот же иммунитет позволит мне не колебаться. Я войду в космический корабль без психологического шока, пусть даже мне предстоит полететь аж на Меркурий! - смело ответил Зимин, не отрывая взгляда от профессора.

Красовский кашлянул. На его красивом, хотя и строгом лице появилась улыбка, которая обычно пряталась под небольшими усиками. Оглядев свою аудиторию, он снова спросил, обращаясь уже ко всем:

- А что скажете вы, дорогие мои, что бы почувствовал Зимин во второй раз?

Павел Зимин понял, что его ответ не удовлетворил профессора, поэтому оглянулся на остальных, желая услышать, что скажут они.

Одна из девушек подняла руку.

- Говори, Анюточка! - поощрил профессор. За то время, что он работал с ними, он успел узнать их всех и искренне полюбил этих прекрасных молодых людей и гордился ими.

- Мне кажется, что и на Луне придется преодолевать психологическую привычку «цепляния» за твердь, пусть даже уже на новой планете! - ответила Анюта.

- Так-так, продолжай, Белякова! - кивнул профессор Красовский, еще более прищурив свои черные, с монгольским разрезом глаза. Анюта поняла, что придется разъяснить свою мысль, хотя ей и показалось, что она сказала все.

- Я думаю, что человек изначально привык ощущать под ногами твердь, - снова заговорила она. - И если он живет на планете Земля, а перед ним стоит задача добраться до другой планеты, то он должен прежде преодолеть свое инстинктивное «цепляние за твердь». И если он совершает посадку, скажем, на Луне, то у него сразу же возникает новый инстинкт, связывающий его уже с этой планетой. И для него гораздо проще снова вернуться на Землю, чем полететь к какой-нибудь другой планете. И я считаю, что если уж ему надо полететь на другую планету, то ему вновь придется учиться преодолевать этот инстинкт, поскольку его новое местожительство становится не менее надежным и родным, чем сама Земля.

Анюта замолчала. Она была очень красива в плотно облегавшем ее прекрасную фигуру серебристом скафандре, щеки ее покраснели от волнения. Взмахнув небрежно собранным в пучок на затылке «хвостом» - лишь пара локонов выбивалась у висков, - она украдкой бросила взгляд на Павла Зимина. Поняв, что ее ответ понравился ему, она покраснела еще больше и опустила голову.

- Все верно, Белякова, - произнес профессор.

- А я считаю, что Анюта неправа! - воскликнул парень с чуть приплюснутым носом - Дмитрий Ушко.

Остальные, уже хорошо знавшие Дмитрия, поняли, что сейчас он полезет спорить, и зашумели, пытаясь заставить его замолчать.

- Не начинай, Дима, а то сейчас такое брякнешь, что на Луне станет одним кратером больше! - крикнул небольшого роста, юркий, как капелька ртути, Клим Зрачков.

- Сам помолчи, Клим, потому что мне уже разрешили говорить! - отпарировал Дмитрий и повернулся к профессору: - Не так ли, Афанасий Эммануилович?

- Ну-ну! - кивнул профессор.

Похоже было, что природа не лепила, а вырубила фигуру Дмитрия Ушко, заодно наделив его необычно большими, всегда широко распахнутыми глазами и толстыми мясистыми губами. А вот голос его, приятный и бархатный, невольно заставлял прислушаться.

- Никакого страха я не приемлю, - громко заявил Дмитрий, - да и всяких там психологических привыканий и инстинктов! За всю историю космонавтики ни один человек, покидая этот ничтожный земной шар, не испугался и не пришел в ужас! Возьмем хотя бы древнегреческого писателя и философа Лукиана или француза Сирано де Бержерака, да и всех прочих, которые ни разу даже не заикнулись ни о какой космофобии! Только отвага и ничего больше! Лично я готов хоть сейчас полететь в объятия Солнца. Вот!..

- Ты споришь со мной, Дима? - с улыбкой спросил профессор.

- Не знаю, Афанасий Эммануилович, но когда я слушал Белякову… Она хочет доказать, что и на Луне тоже придется тренироваться… Неужели вы согласны с этим?

- Да, согласен, - совершенно серьезно ответил Красовский.

- А я не хочу мириться с этим - у меня прирожденный иммунитет к космофобии! И именно поэтому я подал рапорт на имя начальника Главного космического управления Яна Яновича Сланцева, чтобы меня отправили на Луну обычным автоматическим транспортным кораблем. Я согласен лететь в полном одиночестве, потому что уже не могу ждать!

Дмитрий Ушко встал со своего места, подошел к профессору и передал ему свой рапорт.

Дело оказалось гораздо серьезнее, чем показалось сначала, в особенности любившему беззлобно пошутить Климу Зрачкову.

Профессор Красовский отпустил всех и очень любезно взял под руку Дмитрия Ушко, увел с собой.

Когда все вышли, Павел Зимин остался в зале, что-то торопливо занося в свой блокнот. Это не прошло мимо внимания Клима Зрачкова и Анюты Беляковой. Они подружились с Зиминым и Ушко еще в институте, а здесь сдружились еще теснее.

У дверей Клим остановил Анюту:

- Послушай, Анюта…

- Да?

- Анюта, ты знаешь, что Дмитрий любит тебя, а…

- Знаю, - прервала его Анюта.

- …а Павел может посоперничать с ним, - продолжил Клим. - Как ты, наверное, догадываешься, он не может уступить тебя Диме. Он тоже любит тебя. Значит…

- И это знаю. Так что «значит»?

- Значит, что я тоже тебя люблю! Ты это знаешь?

- Это тоже знаю, Клим, - совершенно серьезно ответила Анюта.

- Поэтому чтобы не осложнить еще больше наши взаимоотношения уже на Луне, давай прямо здесь решим все наши проблемы, - картинно принял рыцарскую позу Клим.

- Давай, - согласилась Анюта.

- И это должна сделать именно ты, Анюточка!

- Я ничего не могу поделать, Клим…

- Почему это не можешь? Выбери кого-нибудь одного из нас, и вопрос будет решен! Потом будет поздно, Анюта, запутаешься совсем… Черт побери, выбери ты хоть меня!

- Спасибо, Клим, но пока не могу, ты это можешь понять?

- Ну почему ты такая безвольная, Анюта? Почему не можешь?

- Послушай, Клим, может, ты оставишь меня в покое? А то ведь я могу сказать и правду!

- Говори, выслушаю со всей покорностью.

- Что ж, ты сам напросился, Клим… Я знаю, ты хороший, и если мы останемся друзьями, то и Луна покажется нам такой же родной, как и Земля.

- Я тебя понимаю, Анюта, продолжай терзать мое сердце!.. - с артистическим пафосом воскликнул Клим.

- Ах, Клим, думаешь это так легко - признаться, что я люблю не только тебя, но и Павла, и Диму?..

- Черт побери, всех троих сразу?! С ума сойти! - не выдержал Клим.

- Лучше не сходить. Вот люблю вас, и все! Так что пойди и найди Пашу и Диму!

- Зачем?

- Решите меж собой, чье предложение я должна принять!

Клим картинно схватился за голову:

- Вот так и решить?

- Вот так и решить!

- А не слишком ли ты усложняешь, Анюта? И что, другого выхода нет? Ты любишь нас одинаково?

- Я уже сказала, что да! И кончим на этом - ты уже начинаешь сердить меня!

Клим с безнадежным видом развел руками:

- Ну, в таком случае я попытаюсь уговорить Павла.

- Уговори.

- А потом Диму…

- А дальше?

- А дальше мы примем такое совместное решение, такое…

- Какое?

- Мы все трое откажемся от тебя! Вот!

Анюта от души расхохоталась:

- И ничего-то у вас не получится - вы каждый по отдельности будете тайно ухаживать за мной на Луне, но это будет уже нечестно. Лучше решите здесь.

- Это верно, - согласился Клим. - Так будет вернее.

А в это время Павел Зимин записывал в своем дневнике:

«Дима прав - не своей бестактностью, а непосредственностью. Он вовсе не отрицает само явление космофобии и ее психологическое обоснование. И он вовсе не пытается спорить с Афанасием Эммануиловичем. Я прекрасно понимаю его: Дима - человек сильной воли, поэтому страх перед космофобией просто чужд ему. Может быть, профессор Красовский и остальные не так поняли его. В таком случае я поговорю с Яном Яновичем. Я и Дима вместе полетим на Луну - одним и тем же транспортных кораблем! Я Диму одного не оставлю!..»

Когда Павел Зимин решительно направился к двери, в коридоре его встретил ждавший Павла Клим. Анюта уже ушла.

- Что с тобой, Клим, ты чего такой кислый? - поинтересовался Павел.

- Да вот, Паша, - грустно произнес Клим, - я ведь тоже, знаешь ли, решил подать рапорт, чтоб мне разрешили вместе с Димой лететь транспортным кораблем. Мне на Земле жить уже невмоготу!

- Почему?

- Да так…

- Значит, ты тоже думаешь, что Дима прав? - спросил Павел, не догадываясь, что побудило Клима принять то же решение, что и он.

В свою очередь и Клим не понял смысла вопроса Зимина.

- Ну конечно же прав! И правильно сделал, что решил лететь на корабле-автомате. Транспортные корабли летают раз в неделю и прибывают в целости и сохранности. И нет ничего страшного в том, что вместе со стройматериалами и всякими продуктами на нем впервые полетят и люди!

- Надо же, Клим, я ведь тоже только что решил просить Яна Яновича не ждать полета «Галактики», ведь с транспорт-ными кораблями действительно ни разу ничего не происходило! А ты твердо решил, Паша?

- Да, твердо. Дима прав - мы тут совсем закисли…

- И не говори! А ведь интересно получается, - засмеялся Клим, - очень даже интересно! Мы все трое улетим, и пусть тогда Анюта почувствует, что означает любить сразу троих!

- Постой, - встрепенулся Павел, - что ты сказал?!..

- Дело в том, что… - смущенно замямлил Клим. - В общем, ты зря себя заранее списываешь со счета… Ты сам должен понимать, что… Я прекрасно знаю, что Дима не нравится поведение Анюты, да и мне тоже не нравится… Вот мы и улетим все вместе, и пусть она тогда наслаждается своей уникальной любовью…

- Так что же выходит - Дима просто бежит от Анюты?.. - изумился Павел.

- Ну да! Он думает о том же самом, что я и ты, вот и решил первым сделать решительный шаг, думая, что тем самым избавит Анюту от…

- Вот оно что!..

- Вот-вот! Я честно могу признаться, что и сам ничего не требую от Анюты. В общем, Паша, все решено: ты остаешься здесь и предъявляешь ей «ордер на замужество». Ну а я и Дима улетим на Луну, чтобы все подготовить к прилету новобрачных!

- Ну и ну!.. - протянул Павел, только сейчас поняв истинные причины торопливости Дмитрия Ушко. «И все равно Дима космофобией не страдает, - подумал он, - а поторопиться с решением его заставило нерешительное поведение Анюты. Он разочарован, больше не может ждать, вот и решил не дожидаться рейса «Галактики»…» - и обратился к Климу: - Нет, Клим я тоже лечу с вами! Мы люди простые, и Анюта тоже. Будем жить себе на Луне, а со временем все наладится…

Клим порывисто обнял Павла:

- Ты намного лучше, чем я или Дима!.. Только не спорь! Эта пресловутая земная ревность в тебе отсутствует напрочь. Мы ведь знаем, Паша, что ты любишь Анюту, да и она тебя… Пошли поищем Дмитрия: я и Дима должны вместе поздравить тебя!

- Клим!..

- Помолчи, Паша! Вот поженим вас, и все будет нормально.

- Нет, Клим, на Луну мы полетим вместе, ясно? - смущенно сказал Павел.

- Ясно.

- И не смейте оставлять меня одного, ясно?

- Ясно, да еще как ясно! - засмеялся Клим, беря друга под руку.