Капитан космического флота

Глава 26

Я не верил, что я жив.

Перед глазами белой пеленой по-прежнему стояла вспышка термоядерного взрыва, в ушах раздавался тонкий монотонный писк, но в то же время я чувствовал, как болят затёкшие от штурвала пальцы, мёрзнут в скафандре босые ноги и крутит живот. Я определённо жив.

— «Гремящий»! «Гремящий», приказываю отходить! — донеслось до меня как сквозь толстое одеяло.

Я кое-как проморгался, зрение потихоньку возвращалось. Расслабляться было некогда, бой ещё не окончен.

Быстрый взгляд по сторонам дал понять, что нас здорово потрепали. Командирская рубка разгерметизирована, мы сидим в скафандрах и шлемах, эсминец повреждён критически. Минус трюмы, минус жилой отсек, несколько башенок ПКО, и так далее. Реактор работает на половине мощности, на последнем издыхании, и только космический вакуум не даёт разгореться пожару.

Но это всё меркнет перед тем фактом, что мы уничтожили туранский линкор. Втроём, конечно. Но всё-таки уничтожили.

«Тургут-реис» и «Пирий» остались в меньшинстве, и свои силы они оценивали трезво, так что уже уносились прочь из Зардоба. Наши крейсеры бросились в погоню, но без особого энтузиазма, основная цель всё равно уже достигнута.

Я проложил курс, откинулся назад в кресле. Хотелось схватиться за голову, но вместо этого рука шлёпнула по бронестеклу шлема.

— Артур, запусти проверку систем, — севшим голосом попросил я.

— Проверка не работает, господин старший лейтенант, — ответил второй помощник. — Ошибка на первом этапе.

Первый этап это самодиагностика бортового компьютера. Удивительно, что мы ещё живы, а «Гремящий» ещё способен передвигаться самостоятельно.

— Рубка! Это Вешняков! Реактор выходит из-под контроля! — доложил старшина через интерком. — Надо гасить!

— Резервное питание работает? — спросил я. — Переводи на резерв и гаси!

— Есть! — отозвался старшина.

Вот это уже серьёзно. Нам крупно повезло, что реакцию удалось удержать в повиновении до того, как всё закончилось. Старшина переключил корабль на резервное питание, погасил реактор. Все лишние потребители отключились автоматически, остались только двигатели и система жизнеобеспечения.

«Гремящий» медленно шёл через космос к орбитальной станции Зардоб, раненый, но не убитый. Эсминцу повезло больше, чем его близнецу «Беспощадному».

— Опрашивай по интеркому, Артур, — сказал я. — Нам надо знать обстановку на корабле.

Второй помощник кивнул, нажал на клавишу.

— Реактор, доложите обстановку, — произнёс он.

— Реактор погашен, работает резерв, — ответил Вешняков.

— Принято, — сказал Магомедов. — Медблок, доложите обстановку.

Медблок не ответил. Я нахмурился и покосился на Лаптеву, которая сидела в кресле с отсутствующим видом, глядя в выключенный монитор перед собой.

— Узел связи, доложите обстановку, — продолжил опрашивать всех второй помощник.

— Работает один диапазон, недостаточно энергии, — доложил Каргин.

— Принято, — сказал Магомедов.

Я не вмешивался. Не было сил. Хотелось вообще упасть на кровать и долго смотреть в потолок, но вместо этого я сосредоточился на управлении подбитым эсминцем, молясь всем богам, чтобы он дотянул до станции. И чтобы на станции оказался док подходящих размеров, чтобы принять нас не через шлюз. Оба наших шлюза уничтожены, как и челнок. Как и корабль майора Пеньковского. И сам майор тоже.

— Туранцы ушли, — доложила старпом безжизненным голосом.

«Тургут-реис» и «Пирий» ускользнули в гиперпространство, наши крейсеры отправились обратно к станции. Их тоже потрепало в бою, но не так сильно, как «Гремящий». «Диана» отправилась спасать то, что осталось от «Беспощадного», а наш флагман полетел поближе к станции вслед за нами.

В этот раз, пожалуй, обойдёмся без рейда по туранским тылам, в ближайшее время наш эсминец может только висеть в доке и потихоньку чиниться. Операторы уже начали заделывать повреждения там, где это было возможно в полевых условиях. Но «Гремящему» точно понадобится капитальный ремонт после этого боя. И, желательно, не в Зардобе. После того, что произошло на станции, я не подпустил бы местных к кораблю и на пушечный выстрел.

— Запросите станцию… Пусть отправят ремонтные дроны. Буксир. Сами мы добираться будем целую вечность, — сказал я.

Связь работала с изрядной задержкой, так что простой запрос, ответ на него и подтверждение заняли чуть ли не полчаса. Лететь до станции нам предстояло шестнадцать часов, быстрее не получится. Я не хотел, чтобы «Гремящий» развалился на ходу.

В принципе, можно было бы дать отбой тревоги, новых столкновений случиться уже не должно. Но корабль находился в таком состоянии, что лучше бы каждому находиться на своём боевом посту.

Магомедов закончил с опросами. Я и без того знал, что ситуация удручающая, но даже не догадывался, насколько. Летели мы на честном слове.

— Артур, принимайте управление, — сказал я.

В присутствии на мостике старшего лейтенанта Лаптевой я должен был передать управление ей, но старпом явно была не в том состоянии, чтобы вести корабль. Магомедов покосился на меня, на неё, кивнул, взялся за штурвал.

Я же принялся работать с документацией. Журнал учёта журналов и всё такое, нужно было составить рапорт в штаб и так далее, письменно обосновать все свои действия во время боя, до него и после него. Самая моя нелюбимая часть работы, но за меня её никто не сделает. Всё равно других дел у меня пока не было. По крайней мере, до прибытия буксира.

А ещё вовремя поданный рапорт повышает шансы на то, что начальство воспримет именно твою картинку, а не чью-то ещё. Не раз и не два бывало, что победу присваивает себе не тот, кто победил, а тот, кто первый доложил начальству.

Картину боя восстанавливал по логам и записям, стараясь не упустить ни одного момента, описывал всё как есть, понимая, что нам крупно повезло. Мы буквально ухватили удачу за хвост, уничтожив «Барбаросса Хайреддина» до того, как он уничтожил нас. У него шансов на успех было гораздо больше.

Ремонтные беспилотники окружили «Гремящего» плотным кольцом, рой напоминал мне почему-то боевых дронов, выпущенных туранским линкором. Я даже напрягся на секунду, автоматически хватаясь за рукоятку управления огнём. Только потом я вспомнил, что стрелять нам нечем, щитов нет, а дроны эти летят не для того, чтобы привести в действие дейтериевые боеголовки, а для того, чтобы залатать дыры в нашей обшивке.

Они прильнули к эсминцу, как блохи к дворовой собаке, начали отрабатывать свою программу. Следом пришёл ещё и автоматический буксир, ухватил нас гравитационным захватом, потащил к станции Зардоб. Дело пошло в разы быстрее. Нужно как минимум восстановить герметичность корабля, чтобы вернуть себе возможность проходить через гипер. Для полноценного ремонта придётся лететь к одной из имперских верфей, а ближайшая находится в семнадцати световых годах отсюда.

Буксир дотащил нас к станции, бросил возле одного из грузовых шлюзов. Нет, полноценного ремонта на станции сделать не получится, только наспех закрыть пробоины и изолировать повреждённые отсеки, которые ремонту не подлежат, такие, как, например, трюмы.

«Гремящий» неловко прижался к шлюзу повреждённым бортом. Не совсем стыковка, но грави-захват станции притянул эсминец к себе так, что экипаж мог перейти на станцию без особых проблем.

— Отбой тревоги, — скомандовал я. — Эвакуируемся на станцию, дамы и господа. На «Гремящем» для ремонта остаётся дежурная смена, меняемся каждые четыре часа.

Лаптева молча отстегнула ремень, поднялась со своего места, оттолкнулась, поплыла через невесомость разгерметизированной рубки к выходу. Я проводил её взглядом. Старший лейтенант Лаптева уже не боец, определённо. Пусть даже мы вышли из этой схватки победителями, победа оказалась с горьким привкусом.

— Артур, остаёшься за старшего, — сказал я. — Справишься? Кислорода хватает?

— Так точно, справлюсь, хватает, — ответил второй помощник. — Вы меня замените потом, получается?

— Выходит, что так, — сказал я.

Я тоже отстегнул ремень, поплыл к выходу. Никогда не любил ощущение невесомости, несмотря на то, что всю жизнь мечтал о космосе. Но генераторы искусственной гравитации отказали ещё до того, как мы пошли в атаку на линкор, а их починка далеко не самая приоритетная в списке того, что надо починить.

Видеть воочию все повреждения «Гремящего» оказалось неожиданно больно, оплавленные края пробоин, висящие обрывки проводов и осколки брони создавали крайне гнетущую атмосферу. Даже при том, что мёртвых и раненых уже убрали, а ремонтные дроны уже заделали все самые страшные повреждения.

На станцию пришлось перепрыгивать через бездну, и пусть никакой опасности в этом не было, потому что упасть в неё было нельзя, от одного её вида всё равно становилось не по себе.

Внутри нас уже встречали, но не с бластерами и винтовками, как в прошлый раз, а как героев. Раненым оказывали первую помощь и срочно эвакуировали в медблок, целых и невредимых размещали в пунктах временного пребывания.

Меня встретил подполковник Самохин лично, поприветствовав крепким рукопожатием.

— Спасибо, господин старший лейтенант, — произнёс он.

Я просто кивнул в ответ. Этого было достаточно, чтобы мы поняли друг друга без лишних слов.

— Сюда летит высокое начальство… У вас всё в порядке? — сказал Самохин.

Мой взгляд равнодушно скользнул по его шраму и остановился на погонах, где красовались две звезды.

— Если не считать того, что мой корабль уцелел только чудом, да, — сказал я.

— Отлично. Можете расположиться в любой свободной каюте. Их нынче много, — сказал Самохин.

— Спасибо, господин полковник, — сказал я. — Но я предпочту остаться со своими людьми.

— Как хотите, — пожал он плечами. — Вас вызовут, когда придёт время. Будьте на связи.

Я проследил за тем, чтобы мой экипаж разместили и накормили, сам наскоро перекусил какими-то здешними снэками. Попросил Скрепку разбудить меня перед тем, как менять Магомедова, а сам просто заснул, сидя на лавке рядом с зампотылом. Рапорт и всю документацию я отправил в штаб, используя станционные ретрансляторы, а со всем остальным разберутся и без меня. Я слишком устал, чтобы снова служить в каждой бочке затычкой.

Разбудил меня, однако, не таймер. Вызывал подполковник Самохин, и этот вызов я игнорировать никак не мог. Меня ждали в губернаторском кабинете.

Пехота вообще навела порядок на станции удивительно быстро, повсюду кипела работа по устранению последствий мятежа, причём задействованы были не только вояки, но и здешние жители. И коренные зардобцы, и имперские переселенцы, и все остальные.

Для того, чтобы добраться в нужное место, пришлось взять транспорт. Вёз меня какой-то местный житель, смуглый и бородатый, и я даже напрягся на мгновение, но вместо того, чтобы смотреть на меня, как на врага народа, водитель улыбался и долго благодарил, узнав, кто я такой. Ещё и довёз бесплатно.

Перед губернаторским кабинетом, который наскоро привели в надлежащий вид, я остановился. Смахнул пыль со скафандра, приосанился. Высокое начальство… Могу только представить, насколько высокое. Я изрядно нервничал, понимая, что внутри наверняка меня ждёт Кононенко, приказ которого я нагло проигнорировал.

Я глубоко вдохнул, как будто собрался нырять в воду, прыгая с обрыва, на мгновение закрыл глаза. А затем вошёл в кабинет.

У дверей стояли два дюжих гвардейца, в кабинете спиной к дверям, изучая информацию на настенных мониторах, стояли подполковник Самохин, вице-адмирал Кононенко, адмирал Строгов и гвардейский полковник, в котором я с удивлением узнал кронпринца Виктора. Они что-то негромко обсуждали, то и дело тыкая пальцами в мониторы.

Внутри снова всё сжалось, но я пересилил себя и сделал шаг вперёд, не совсем понимая, кому производить доклад, адмиралу Строгову или кронпринцу, который по воинскому званию был всего лишь полковником.

— Ваше Императорское Высочество! Старший лейтенант Мясников по… — начал я, но кронпринц остановил меня взмахом руки.

Он повернулся ко мне, смерил цепким внимательным взглядом с головы до пят. Я заткнулся, чувствуя, как мгновенно пересыхает в глотке.

— Я читал ваш доклад, Мясников, — произнёс он, глядя мне прямо в глаза.

Я замер по стойке смирно, тоже глядя ему в глаза. Некоторые начальники этого не любят, но кронпринц отнёсся спокойно.

— И, с одной стороны, вас нужно отдать под суд, как предлагает адмирал Строгов, — продолжил кронпринц Виктор.

Адмирал подкрутил длинные седые усы, неприязненно глядя на меня. Старый пенёк.

— Неисполнение прямого приказа, Мясников, в условиях боевых действий. Самоуправство, оскорбление представителя власти, захват мирного транспорта, — сказал кронпринц. — Или вы думаете, что ухватили Бога за бороду?

— Никак нет, Ваше Императорское Высочество, — севшим голосом произнёс я.

До десяти лет на планете-тюрьме или в колонии на вредных производствах, где повышенная гравитация дробит диски в позвоночнике и скручивает кости, а кислорода едва хватает, чтобы не терять сознание.

— С другой стороны, вы показали пример настоящего героизма, и я не могу поступить так с человеком, уничтожившим целый линкор, — развёл руками кронпринц Виктор. — Систему вы всё-таки спасли, и я это ценю. Империи нужны такие офицеры, как вы, и не в тюрьме, а на переднем краю, на острие атаки. Вот только вы неуправляемы, Мясников.

Я заметил краем глаза, как улыбнулся Самохин.

— Ну, может, скажете что-нибудь в своё оправдание? — спросил вдруг адмирал Строгов.

— Служу Империи, — произнёс я.

Кронпринц чуть прищурился, глядя мне в лицо, а затем от всей души рассмеялся. Остальные заулыбались вслед за ним, читая реакцию начальника, даже Строгов.

— Несомненно… — усмехнулся наследник престола.

В тот же миг улыбка исчезла с его лица, сменившись мрачной холодной маской.

— Все мы ей служим, — сказал кронпринц. — Только по-разному. И когда Империя выдала вам эти погоны, она ожидала, что вы будете служить как кадровый офицер, выполняя приказы командования. А не как флибустьер, ненадёжный и своевольный.

Я молча стоял, стараясь сохранять нейтральное выражение лица, хотя в душе происходила настоящая буря. Сохранять самообладание было непросто, и только ценой огромных усилий я не начал оправдываться и спорить. Хотя это уже было неважно, я понимал, что всё кончено. Моя карьера в космическом флоте подошла к своему финалу, окончательному и бесповоротному. И довольно печальному, пусть и вполне закономерному.

— Мне такие капитаны не нужны, — вставил свои пять копеек адмирал Строгов.

На мой взгляд, такие адмиралы, как он, разменявшие уже девятый десяток лет, в космическом флоте тоже не нужны. Но я промолчал.

Кронпринц Виктор заложил руки за спину, прошёлся по тесному кабинету, в котором до сих пор можно было разглядеть следы произошедшей бойни.

Я посмотрел на вице-адмирала Кононенко, на подполковника Самохина. Вице-адмирал смотрел абсолютно равнодушно, и только во взгляде Самохина читалось какое-то сочувствие.

— Ещё и эта ситуация с Димитриевским… Вы нажили себе могущественных врагов, Мясников, понимаете это? — произнёс кронпринц после небольшой паузы.

— Так точно, Ваше Императорское Высочество, — ответил я.

— И я не только о Димитриевском лично, — добавил кронпринц.

— Чем сильнее враги, тем больше стимула для развития, — сказал я.

Кронпринц криво усмехнулся.

— Вам есть куда расти, Мясников, — сказал он.

Завуалированно указал на мою некомпетентность. Ладно, это даже смешно.

— Но за то, что убрали графа, отдельное спасибо, — сказал кронпринц Виктор.

Даже тон его переменился. Благодарил он меня вполне искренне, Димитриевский-Крейц явно не относился к числу его сторонников. Скорее наоборот.

— Разрешите вопрос, Ваше Императорское Высочество? — спросил я.

Он мельком взглянул на часы, перевёл взгляд на меня. Кивнул.

— Подполковник Игнатов… Я слышал, что его арестовали, — сказал я.

— Освобождён, обвинения с него сняты, — произнёс кронпринц. — Но в Зардобе вы его не увидите.

Хотя бы так.

— И вас, Мясников, тоже отсюда нужно убирать. И из-за туранцев, и из-за местных, — сказал кронпринц. — Это походит уже на личную вражду, какую-то вендетту, а офицеру космофлота не пристало держаться обычаев кровной мести.

Я на мгновение опешил. Кажется, меня только что хотели выкинуть из флота, а то и отдать под суд, а теперь речь идёт уже о переводе? Что-то странное.

— Господин адмирал! «Гремящий» выводится за штат, поступает в моё личное распоряжение, — произнёс кронпринц Виктор. — Верфи Белого Дома построят вам новый эсминец. Даже два, взамен «Гремящего» и «Беспощадного».

— Есть… — проворчал Строгов.

Я не мог поверить своим ушам. В личное распоряжение кронпринца? Можно было ожидать чего угодно, только не этого.

— Ваше Императорское Высочество, «Гремящему» требуется капитальный ремонт, — чуть осмелев, произнёс я. — В нынешнем состоянии он даже не сумеет войти в гиперпространство.

— Разумеется. Всыпали вам по полной программе, — усмехнулся кронпринц. — Будут вам и ремонт, и переоснащение. У меня есть на него определённые планы.

Он вдруг повернулся к адмиралам.

— Могу я попросить вас выйти на минутку? Подполковник, покажите адмиралам арсенал, который вы тут изъяли, будьте любезны, — сказал кронпринц.

— Есть, — прогудел Самохин. — Следуйте за мной, господа.

Строгов и Кононенко вышли вслед за подполковником, в кабинете остались только мы с кронпринцем и два гвардейца-охранника.

— Что, старлей, струхнул? Признайся, струхнул, — криво ухмыльнулся наследник Империи.

Я бы ущипнул себя, чтобы убедиться, что не сплю, если бы не был в скафандре. Вместо этого я расправил плечи и неловко мотнул головой.

— Признаюсь, это было неожиданно, — сказал я.

— Видел бы ты своё лицо, — хмыкнул он. — Но речь не об этом. Мне нужен офицер для, так скажем… Особых поручений. Деликатных.

Я замер, ожидая продолжения.

— В составе эскадры, в составе флота… Ты не уживёшься. Сожрут. Подставят, или ещё как-нибудь, — сказал кронпринц. — Но такие, как ты, мне нужны. Легко не будет, сразу говорю.

— Мы лёгких путей не ищем, — сдавленно произнёс я.

— Похвально. Знаешь, каждый инструмент надо применять там, где он приносит больше всего пользы. Не паять микросхемы сварочником, и не резать хлеб боевым лазером. С людьми это работает точно так же, — сказал он.

Я кивнул в ответ. Мудрое наблюдение, вот только на людях, к сожалению, не написано, где они принесут больше всего пользы. Жизнь иногда любит подкинуть сюрпризов.

— Ты и впрямь неуправляем, старлей. Значит, тебя надо отпускать на волю. На длинном поводке, — сказал кронпринц. — Предоставить свободу действий. И я тебе её предоставлю. Но только если ты сейчас принесёшь мне клятву верности. Лично мне.

Я вновь почувствовал, как по спине пробежали мурашки, почти как перед атакой на «Барбаросс Хайреддин». Словно на меня опять дохнуло смертельной опасностью. И я понимал, что два раза такие предложения не делаются.

Не то чтоб меня как-то тяготила необходимости принести личную клятву. Я уже выбрал сторону в имперской политике, и кронпринц это наверняка знал, иначе просто не сделал бы такого предложения. Но я понимал, что назад дороги уже не будет.

— Числиться будешь во флоте, выслуга будет идти, за это не переживай, — зачем-то добавил кронпринц.

— Нет, я не переживаю, — сказал я. — Просто… Команда…

— Да, понял. Набор команды целиком на твоё усмотрение, — сказал он. — Разрешаю брать людей из других подразделений, перевод оформим. Разрешаю увольнять, переводить, списывать. Кадровые вопросы решай сам.

Я глубоко вдохнул, понимая, что выбора у меня, по сути, и нет.

— Я согласен, Ваше Императорское Высочество, — сказал я.

Кронпринц Виктор улыбнулся.

— Добро пожаловать на борт, командор, — произнёс он.