Капитан космического флота

Глава 21

Я даже сам не заметил, как за штудированием уставов пролетело несколько часов, из рабочего потока меня выдернул звонок с мостика. Вызывала меня старший помощник.

— Господин старший лейтенант, в систему прибыл корабль, — доложила она.

— Предупредите его, что система закрыта для посещения, — сказал я. — На связь выходили?

— Ещё нет. Это «Беспощадный», — сказала она.

— Ну, хотя бы будем не одни, — сказал я. — Узнайте, какие у него задачи.

— Есть… — ответила Лаптева.

Капитан Жилин наверняка прибыл сюда не просто так, пришёл на помощь нам, станции. Против «Исмаила» мы вдвоём не управимся, конечно, но это лучше, чем противостоять врагу в одиночку.

В глубине души я даже хотел, чтобы туранцы начали полномасштабное вторжение, всеми силами. Война, как говорится, всё спишет, и расследование Пеньковского просто потеряет смысл. Но султан явно осторожничал, пусть даже и мечтал вернуть Зардоб под свою руку. Даже «Исмаила» он отправил только после того, как убедился в том, что тот не встретит сопротивления в системе.

На самом деле трусоватость султана играла нам на руку, во всяком случае, пока что. Но даже он — заложник своего окружения, и если свита потребует вернуть Зардоб, который практически уже упал им в руки, султану придётся отправить корабли. И войска, чтобы взять станцию под контроль, тоже.

Нашим воякам тоже придётся отправлять наземные части, возможно, даже гвардию, усмирять непокорных зардобцев. Мятеж дело такое, желательно бы его подавлять сразу. До того, как он перекинется на другие планеты и станции.

А пока станция оставалась в блокаде, вместе со всеми жителями. Я понимал, что далеко не всё население Зардоба поддерживает восставших, но только так можно было вернуть контроль. Немного посидят без еды, на строгой диете, а потом сами выйдут на связь, принесут вожаков восстания на блюдечке. Тем более, что систему контролируем мы, а не туранцы.

Но зардобцы и не думали сдаваться. Работали глушилки, так что происходящее внутри оставалось для нас загадкой, но по косвенным признакам становилось ясно, что повстанцы всё ещё у власти. Судьба графа Димитриевского и его приближённых тоже пока были окутаны завесой тайны, но что-то мне подсказывало, что с ними всё хорошо. Пусть даже наше появление здорово поломало их планы.

Я поднялся, вышел из каюты, не прекращая думать о статьях и параграфах межзвёздного кодекса и Устава Космического Флота, которые могли бы позволить мне выкрутиться, прошёлся по коридору, вяло отвечая на приветствия операторов, обслуживающих корабль и поддерживающих его работоспособность.

Корабль Пеньковского оставался пока пристыкованным к нашему, и как бы мне не хотелось отцепить его от шлюза и расстрелять из всех орудий, сделать я этого не мог. Тогда прилетит уже целый десант следаков и отвертеться от наказания не удастся. Димитриевский обещал мне, что служба внутренних расследований мною займётся, вот она и занялась, граф, очевидно, поднял старые связи ради меня. С одной стороны, даже как-то лестно, с другой — ничего хорошего ждать не приходится.

Я добрался до кают-компании, в которой снова сидели офицеры, вошёл, поздоровался. Настроение у всех было какое-то подавленное, несмотря на недавнюю громкую победу.

— А разрешите обратиться, господин старший лейтенант? — спросил меня Шляпников.

— Пожалуйста, — сказал я, зависнув возле распределителя с пустой чашкой в руках.

— Это что выходит, мы систему спасли, а нас ещё и накажут? — спросил он.

Остальные закивали, похоже, старший техник озвучил вопрос, интересующий абсолютно всех.

— С чего это вы так решили? — хмыкнул я.

— Ну, следак первым прискакал, — сказал Шляпников. — Копать начал.

— Мало ли что он начал, — пожал я плечами. — У него работа такая. Нормально всё будет.

Шляпников только цокнул языком, не поверил мне. Остальные тоже не поверили. Я сел чуть в стороне, налив себе вместо привычного кофе зелёного чаю. Все почему-то зашушукались.

— Господин старший лейтенант, а точно всё в порядке? — спросил младший лейтенант Крапивин.

— Точно, точно, — ответил я, продолжая размышлять о способах оставить майора в дураках.

Несколько способов я точно уже нащупал.

— А из штаба вестей не было? — спросил мичман Сандиев.

— Пока нет, насколько мне известно, — ответил я. — Ждём.

Ситуация вообще непростая, и для нас, и для командования. Мятеж в провинции это всегда весело, примерно как ткнуть палкой в осиное гнездо, все сразу же начинают бегать и суетиться. Непременно полетят головы, особенно среди безопасников, среди контрразведки. Среди тех, кто должен отвечать за то, чтобы подобные случаи не происходили.

И я уверен, в штабе сектора сейчас многие тоже бегают кругами, как петухи с отрубленной головой.

Губернатор явно планировал перейти под руку султана вместе со всей системой, преподнести султану целую орбитальную станцию вместе с наземной колонией, очевидно, рассчитывая подняться в Туране гораздо выше, чем он мог бы подняться в Империи. И он оставил себе пути для отхода, не фигурируя в мятеже напрямую. А то и вовсе окажется героем, который лично оборонял станцию с оружием в руках. Нисколько не удивлюсь, такое говно, как граф Димитриевский, из любой проруби выплывет.

И подполковника Игнатова засадили наверняка не просто так, а для того, чтобы граф вышел из этой истории чистеньким. Всё же Игнатов успел нарыть немало интересного, хоть и не успел дать ход этим материалам. А ведь часть этих материалов есть и у нас…

Недопитый чай пришлось вылить в раковину, чашка отправилась туда же. Я пулей выскочил из кают-компании, летящей походкой отправился к связистам. Медлить нельзя.

Дежурил там снова оператор третьего класса Дулбич, и он, завидев меня, вскочил и ударился темечком о полку, своротив наушники с головы.

— Ай! Господин старший лейтенант, за время м…

— Да тише ты, сядь, — перебил я его.

Дулбич уселся на место, потирая ушибленную голову.

— В медблок сходишь, начмеду покажешься, — приказал я. — Выходы на журналистов у тебя есть?

Если у кого и были связи с журналистами, то только у связистов, через которых ежедневно проходили гигантские потоки информации. Зачастую информации секретной, но любители сболтнуть лишнего на этом месте не задерживаются.

— Каких журналистов? — сдвинул брови связист.

— Дураком-то не прикидывайся, — хмыкнул я. — На любых, самых беспринципных. Кому сенсация нужна. Или мне Каргина лучше спросить?

Пожалуй, стоило начать с него. Вот только он наверняка сейчас спит перед очередным дежурством. Это я ношусь туда-сюда, как ужаленный. Нормальные люди предпочитают отдыхать.

— Ну есть пара знакомых… — признался Дулбич.

— Вот сразу бы так, — ухмыльнулся я. — А они рискнут острый материал запостить?

— Они за острый материал мать родную продадут, — буркнул связист.

— Отлично, — улыбнулся я. — Значит, сливаем через них. Сейчас тебе перекину…

Файлы с чёрного ящика «Трибуна» лежали у меня в отдельной папочке, ждали своего часа. Вот он, похоже, настал. Сами по себе они, естественно, ничего не стоят, но если немного дополнить их правильными выводами и свидетельскими показаниями, то графу Димитриевскому придётся туго. Отмыться уже не получится. Я, конечно, совершаю должностное преступление, ещё одно, но мне уже просто нечего терять. Либо так, либо никак.

— А это точно можно отправлять? — неуверенно спросил Дулбич.

— Нужно, — твёрдо сказал я.

Связист только покачал головой в ответ.

— Анонимно же будет? — спросил я.

— Так точно, сигнатуры я уже убрал, — сказал он.

— Вот и всё, отправляй своим журналюгам… Много так уже сливал?

— Никак нет! — воскликнул Дулбич. — В основном, то, что на котировки акций влияет. Они из бизнес-изданий, не просто паблики…

— Отлично. Так даже лучше, — улыбнулся я.

Уважаемые люди, таким проще будет убедить общественность в правдивости этих сведений. Документы ушли по нужным адресам, я удовлетворённо кивнул. Теперь даже если меня закроют, Димитриевскому тоже не выкрутиться. Журналисты эти наверняка нездешние, на местечковые интриги им плевать, скандальной теме будут только рады. Я сейчас, можно сказать, неплохо так швырнул говна на вентилятор, потому что разлетится это по всей сети.

— Строго конфиденциально, понял? — угрюмо произнёс я. С угрозой в голосе.

Дулбич непонятливым не был, иначе на этой должности так долго не просидел бы. Чуть-чуть неловким, это да, но всё же смышлёным.

— Само собой, господин старший лейтенант, — заверил он меня.

Мы всё равно все в одной лодке. И если пойдём ко дну, то все вместе.

Я хлопнул его по плечу и вышел с чувством выполненного долга. Очень скоро это будет во всех новостях, ещё и обрастая выдуманными подробностями, как это обычно бывает, и губернатору уже не отмазаться от обвинений. Он обезвредил Игнатова, но найдутся и другие честные люди.

Скрепка просигналила мне, что пора подниматься на мостик, и я направился туда. Эсминец наш пребывал в состоянии повышенной готовности, в любой момент в систему могли вернуться туранцы, так что нам надо было быть начеку.

Вахту принял быстро, почти ничего не проверяя. Лаптева даже удивилась такому моему пофигизму.

— Господин старший лейтенант, всё в порядке? — забеспокоилась она, когда я скучающим взглядом пробежался по логам и принял всё, даже не вчитываясь.

— Конечно, Светлана Николаевна, — ответил я. — Идите отдыхать.

Старпом нахмурилась, тряхнула копной светлых волос, но спорить не стала, собрала вещички и вышла. Я вновь остался на мостике в гордом одиночестве, наедине с «Гремящим». Все системы работали штатно, система Зардоб оставалась пуста, ни один корабль не осмеливался нарушить границу. «Беспощадный» пока что висел на самом краю системы, на высокой орбите.

Я ждал, когда майор Пеньковский покинет наконец своё корытце, чтобы снова залезть мне под шкуру, но и он пока не отсвечивал, перелопачивая документы и логи в поисках компромата на меня или Игнатова.

Так что первые пару часов приходилось скучать и маяться бездельем, раз за разом перепроверяя одни и те же цифры, корректируя и без того идеальную орбиту и обшаривая сканерами округу. Самое ненавистное в моей службе, тягучее ожидание. Ждать приходилось регулярно и много, всё-таки это космос с его гигантскими расстояниями. Нетерпеливые тут просто сошли бы с ума.

И в этот раз из состояния тоскливого ожидания меня выдернул вызов от начальника службы связи. Лейтенант Каргин попусту никогда не дёргал, а значит, что-то произошло. Кто-то вызывает «Гремящего».

— Вахтенный, слушаю, — отозвался я.

— Господин старший лейтенант, запрос на сеанс связи, станция Зардоб, — доложил связист.

— Перестали глушить? — хмыкнул я.

— Один диапазон освободили, на прямую линию, — ответил он.

— Давай их сюда, — сказал я.

— Есть, соединяю, — ответил Каргин.

В наушниках раздалось шипение, посторонние шумы, звук несколько раз поменялся. Наконец, повисла тишина и на мониторе передо мной загорелся индикатор работающей прямой линии.

— Малый эсминец «Гремящий», командир корабля старший лейтенант Мясников, приём, — спокойным ровным тоном произнёс я.

— Мясников? Отлично… — произнёс незнакомый голос, даже не пытаясь скрыть иностранный акцент. — Ты нам и нужен.

— С кем имею честь разговаривать? — хмыкнул я.

— Комендант свободной станции Зардоб, Гасанов, — представился незнакомец. — Пропусти корабли к станции, Мясников. Выпусти наши корабли. Сними блокаду. Это тебе мой совет, первый и последний.

Я едва не поперхнулся от такой наглости.

— Не раньше, чем на станции будет восстановлена законная имперская власть, — сказал я.

— Мы здесь власть! Если ты ещё не понял… На станции остались имперские граждане! Если ты думаешь, что сделал доброе дело, вытащив артиллеристов, то ты ошибаешься! Ты нас только разозлил! — зарычал Гасанов. — Ты нас разозлил не на шутку! И мы будем убивать по одному имперцу каждый час, пока висит блокада! Ты понял меня, Мясников⁈

— Так вы борцы за свободу или обычные террористы? — хмыкнул я.

— Ты играешь с огнём, командир! У тебя есть час! Через час мы начнём убивать! — проорал самоназначенный комендант станции.

— Я не имею права принимать решения такого уровня, — сказал я. — Я доложу в штаб сектора.

— Доложи, командир, — усмехнулся Гасанов. — Но трупы всё равно будут на твоей совести. Этот канал глушить не будем. Надумаешь согласиться — вызывай. Или просто уходи из системы. Конец связи.

Индикатор погас, я прошипел трёхэтажный матерный загиб. Эта мразь не блефует, это чувствовалось, для него человека убить что высморкаться. Тем более гражданина Империи. В каждом его слове ощущалась по-настоящему животная ненависть, патологическая.

— Скрепка, запусти таймер, выведи, — попросил я.

Виртуальный помощник немедленно исполнил приказ, сбоку, на самой границе зрения, побежали цифры. Пятьдесят девять минут, пятьдесят восемь. Время, которое до этих переговоров тянулось как расплавленный битум, теперь побежало со скоростью испуганной антилопы, сорвалось с места на вторую космическую.

— Каргин! Вызывай штаб, немедленно! — приказал я.

Тут простым рапортом не отделаешься, нужна двусторонняя связь. И общаться желательно не с пофигистом-дежурным, а с кем-нибудь из высокого начальства. Если не с самим адмиралом Строговым. Готов поклясться, никто из них не захочет брать ответственность за заложников на станции. Космический флот к таким задачам не готовят.

— Дежурный, капитан-лейтенант Носов, слушаю… — равнодушно донеслось из наушников.

— Малый эсминец «Гремящий», командир корабля старший лейтенант Мясников, — торопливо представился я. — Свяжите меня с командованием.

— Что у вас, «Гремящий»? Докладывайте, я передам… — пробубнил дежурный.

— Свяжите с вышестоящим командованием, чёрт побери! — зарычал я. — Нештатная ситуация!

— У всех ситуация! — явно обиделся дежурный.

— На Зардобе взяли заложников, выдвинули требования! Не делайте мне голову, капитан, свяжите уже с кем-нибудь из начальства! — заорал я в микрофон.

Плевать я хотел и на вежливость, и на субординацию. Не та сейчас ситуация, чтобы расшаркиваться в поклонах и соблюдать этикет по отношению к вышестоящим. На это нет времени.

— Переключаю, — буркнул дежурный. — Ожидайте.

Повисла тишина, я снова выругался. Ожидайте. Сколько можно ожидать? Пока не начнётся резня? На станции и в самом деле осталось целая тьма народу, ни в чём не повинных людей, граждан Империи, которых мы поклялись защищать.

— Вице-адмирал Кононенко, на связи, — прозвучал знакомый голос в наушниках, и я на секунду почувствовал облегчение. Хоть кто-то вменяемый в этом балагане.

— Господин вице-адмирал! Это «Гремящий»! Зардоб вышел на связь, объявили о том, что каждый час будут убивать по одному гражданину Империи, пока не будет снята блокада! — затараторил я.

— Стой-стой-стой! — перебил меня Кононенко. — Мясников, тише, успокойся. Кто именно вышел на связь?

— Представился как комендант свободной станции Зардоб, некий Гасанов, — доложил я.

— Так-так-так… — пробормотал вице-адмирал. — Вы в системе одни?

— Никак нет, «Беспощадный» уже добрался, — сказал я.

— К вам идут ещё «Диана» и «Минерва», — сказал Кононенко.

Крейсеры, сосредоточение огневой мощи.

— Сколько времени осталось до первого убийства? — спросил адмирал.

Я покосился на таймер.

— Сорок пять минут, господин вице-адмирал, — сказал я.

— Не успеют… — хмыкнул он. — Значит, так. Пока ожидайте. Если блокаду снять, к ним пройдут корабли с провизией и вооружением, и нам будет уже не сковырнуть их оттуда. Вот холера… Пока ожидайте, с вами свяжется штаб. Надо выработать план действий. И никакой самодеятельности, старлей, вам это ясно?

— Так точно, господин вице-адмирал, — сказал я. — Никакой самодеятельности.